The Queen of Fear (Королева Страха)

      Создание своего клана — дело куда более хлопотное, чем я думала в самом начале своего пути, но от этого оно не менее интересное и важное для меня. Поселившись в палаццо Контарини, я сначала была только с Лорелин — вампиршей без особых талантов, кроме как умения предугадывать выгоду или же её отсутствие, но подобное можно отнести и к людям и назвать это деловой хваткой. Я связалась с Евой и, объяснив некоторые детали, пригласила в Венецию — девушка обещала приехать, но сначала хочет уладить дела в Вольтерре. Пока я ждала приезда этой потенциальной бессмертной, мы с Лорелин посещали большие скопления туристов, выбирая, кого мы могли бы взять в клан. Да, он будет создан с абсолютного нуля, ведь и свою соратницу создала я и всех в своём ковене тоже буду создавать я. Надеюсь. Но из туристов мы выбирали редко — в основном тех, кто мог бы проявить себя в той или иной сфере, отличался чем-то остальных. И дело не во внешности, а в характере, поведении, как бы пытаясь заранее увидеть в них скрытый дар. Так к нам присоединились двое французов — Киллиан и Луи, за которыми, в период «новорожденности», присматривает Лорелин, а я, пока, ищу новичков одна, но пока без особого успеха.       У наших французов, как мы и надеялись, открылись способности — первый мог причинять вред врагу, при этом не касаясь его, к примеру придушить на расстоянии или сломать ногу, а второй чем-то походил на Алека по дару, только не имел зрительного воплощения. Да и встретились мы при интересных обстоятельствах. Киллиан, будучи в отчаянии, собирался ночью спрыгнуть с моста Риальто, но я его остановила. Почти:       Ночь едва опустилась на Венецию, последние лучи солнца скрылись за горизонтом и настало моё время. Я днём выхожу не так уж и часто — только тогда, когда мы с Лорелин ходим и выбираем людей. И, если выберем, то забираем бедолаг под покровом ночи, притворяясь случайными знакомыми — такими же туристами, как и они, да и кто откажет божественно прекрасным молодым девушкам. Однако, в этот раз ситуация несколько иная. Я выбрала этого парня, ощущая вампирским чутьём человеческое отчаяние — я развила в Канаде свой дар настолько, что чувствую все эмоции, что хоть немного сродни страху — нерешительность, отчаяние, боль… И так до бесконечности.       Я неслышно встала за спиной мужественного двадцатисемилетнего француза, выбирая более подходящий момент. Очень люблю из всего делать шоу, а потому даже из «смерти» этого парня сделаю представление, и пускай это будет театр одного актёра и без зрителей. Приблизившись, я столкнула Киллиана с моста и, выждав немного, прыгнула за ним. Мне нужно было, чтобы он потерял сознание и не кричал во время обращения. Найдя француза, я впилась ему в шею, заставляя того резко пробудиться и закричать, но крик Киллиана заглушила вода, быстро наполняющая лëгкие. Я не нуждалась в воздухе, но контролировала пульс человека и, когда он немного замедлился, вынырнула и вытащила за собой парня. Через два дня он уже был в моём ковене с алыми главами — всё куда проще, чем кажется.       Луи же просто в палаццо привела Лорелин, предварительно накачав большим количеством алкоголя, где он и был обращён мной. Меня окружают одни французы, но уже завтра прилетает Ева и будет разнообразие на итальянцев. Пока на нас трёх новорожденных в месяц должно хватать — человеческая кровь насыщает куда лучше животной, питаться можно реже, да и среди людей контролируешь жажду куда лучше, чем если будешь морить своего внутреннего зверя голодом. Я никогда не заберу жизнь того человека, который не готов с ней расстаться или не является потенциальной добычей. Нелогично? Но только не для пятисотлетней вампирши. Что же Ева? Я дам ей выбор. Даже со знанием о вампирском мире на территории Венеции она сможет спокойно жить, но если захочет примкнуть, то я с радостью обращу её.       Так проходили месяцы. Мой клан, который я назвала по имени своей династии — Габсбурги, процветал и разросся до десяти членов, из которых больше половины были одарёнными. Это заставляло меня гордиться собственной интуицией, но как же контролировать такое количество новорожденных, так ещё и с весьма агрессивными способностями? Я всё продумала. В моём палаццо есть древние подвалы, в которых некоторое время живут новорожденные по одному. Нет, они не сидят там целыми днями и ночами, а только в самый пик жажды — тогда мы носим им еду сами. Да, приводим людей, и «мои дети» трапезничают. Когда же, спустя пару месяцев, они уже контролируют себя, то Лорелин, которая негласно стала «няней», отвозит по одному или по паре новорожденных за пределы Венеции и уже там охотится — её работа в банке может вершиться удалённо, а потому не мешает исполнять мои указания.       Мой ковен рос медленно, но верно, постепенно набирая силу. Хоть мы и в Венеции, но я помнила родную Испанию и хотела увековечить её не только в имени моего клана, но и в атрибутике — я заказала золотые медальоны в виде листьев гвоздики, национального цветка Испании, а в центре, вместо самого цветка, рубин. Их я вручала каждому, кто прожил в ковене два месяца. Разумеется, что на мне и Лорелин они уже были… Ко мне присоединились даже несколько кочевников, ставших ещё одними «нянями» моим детям. Вообще, я хотела создать некую «семью», где членами будут только я и мои дети, но отказываться от сторонних пришедших я не стала. Чтобы пришедшие хранили мне верность, я прикасалась ко всем новым членам, узнавала их страхи и красноречиво давала понять, что будет с ними, если они рискнут предать меня — моя Ева, вышедшая ищейкой не хуже Деметрия, найдёт их для меня, а Киллиан убьёт… Хорошее у него имя. Красноречивое… Мои же дети беспрекословно преданы мне из-за моей власти над ними — я их обратила и они не могут не подчиниться. Во всяком случае, первые несколько десятилетий.       А как же я? Меня ведь создал Маркус. Почему же я не подчиняюсь ему? Потому что он сам меня отпустил, дал свободу. Создателем же Деметрия является древний Амун, глава египетского ковена, который так же отпустил своё создание. Это, конечно, не дар Челси, но тоже очень мощная сила, которая проявляется в яде истинного лидера — сильного правителя, готового ради своего клана на всё. Даже на убийство собственного дитя, если то потребуется. — Моя госпожа, — поклонилась мне Рамуна, девушка из Израиля, которую я обратила чуть больше месяца назад — Вам два послания. — От кого? — я стояла на смотровой башне, что граничила с моими покоями, и наблюдала за алеющим закатом. — Одно из Румынии от некоего Владимира, а второе и Америки от Эдварда Каллена, — вампирша с оливковой кожей протянула мне конверты, почтительно склоняясь. — Благодарю. Можешь идти…       Странно… Странно, что оба этих бессмертных решили написать мне, ведь оба должны ненавидеть. С чего бы это? Но как я узнаю, если не прочту? Больше всего мне запомнилась суровая Румыния, а потому и стоит с неё начать — с самого интересного. Я вошла в свою комнату и, положив конверт от Калленов на столик, распечатала послание из Румынии, написанное, на моё удивление, на прекрасном испанском:       «Желаю здравствовать прекрасной Екатерине Габсбург, истинной королеве Венеции. Ваш великолепный образ не померк в моей памяти, и я смею заверить Вас в полной лояльности моего клана к Вашему, отбрасывая прошлые разногласия, когда Вы были ещё Екатериной Вольтури.       Я бы желал прояснить определённые моменты, способные вызвать у Вас сомнения в моих дружеских намерениях. В той пренеприятнейшей битве, главой коей стал мой ныне почивший собрат, я не участвовал, будучи связанным по рукам и ногам и похороненным под горой камней. Я не желал той ужасной встречи, не желал конфликта, но только мира. Сейчас мой клан старательно набирает обороты, но это не должно Вас беспокоить — я Вам друг и, если Вам нужна будет хоть какая-то услуга с моей стороны, то, смею заверить, я с радостью её окажу. Искренне Ваш, Владимир.» — Хах, просто прелестно, — довольная, я откинулась в кресле.       Мою власть признали. И плевать, что не Вольтури — я не нуждаюсь в их одобрении. Обычно я не особо падкая на лесть, но сейчас моё эго взлетело в стратосферу, когда меня назвали королевой. Истинной королевой Венеции. Ничего. Скоро я буду не только королевой Венеции, но и всего Апеннинского полуострова, ведь августейшим особам нужен такой же партнёр. А кто подходит королеве? Только король.       Выплывая из мечтаний, я взяла конверт из Америки и покрутила его в руках — простой, бумажный, с международными марками. Когда я раскрыла его, то не сдержала истерического хохота и, уверена, меня было слышно за Альпами:

«Изабелла Мари Свон

и

Эдвард Энтони Мэйсон Каллен

вместе со своими семьями просят

оказать им честь Вашим присутствием

на праздновании их бракосочетания.

В субботу тринадцатого августа

нынешнего года в пять часов вечера.

420 Вудкрофт Авеню

Форкс, Вашингтон»

— Господи, у тебя просто невероятное чувство юмора! Снимаю шляпу и делаю книксен! — воскликнула я, стараясь перестать хохотать, но ничего не получалось — Чья была идея? Той Элис? Вряд ли принадлежала новобрачным… — Моя госпожа! — в покои, после стука, вошёл встревоженный Луи, а за ним и новообращённая Ева — С вами всё хорошо? — Я даже не знаю, — протянув девушке письмо, я ждала её реакции, ведь она ещё с человеческой жизни помнила мои рассказы — Вот скажи, Ева, что думаешь? — Это странно, моя госпожа, — после обращения, которое было у моей приятельницы почти два месяца назад, она стала моей советницей в одном ряду с Лорелин, когда та не занимается «детьми» — Но, думаю, вам стоит появиться. — Матерь Божья, я пытала и этого парня, и его девчонку, а теперь они меня приглашают на свою свадьбу. Восхитительно! — я села обратно в кресло и, закурив, посмотрела на подчинённых — Какое сегодня число? — Двадцать седьмое июля, госпожа, — учтиво ответил мне Луи. — Значит слушайте меня, — после этих слов вампиры вытянулись, как по струнке, готовые проглатывать каждое моё слово, пока я решила посмотреть на балкон — Первого августа мы проведём церемонию двух месяцев для новорожденных, — я вернула взгляд на бессмертных — Со мной в штаты отправитесь вы, а Киллиан будет помощником Лорелин с новорожденными — вы самые старшие из моих детей и вам могу довериться. До конца года занимаемся теперь только воспитанием — нам нужны опытные вампиры. И вами тоже.       Они поклонились и покинули меня. Нервные смешки всё ещё срывались с моих губ, памятуя прошлое, да и от предположений того, кому же принадлежала эта нелепая идея. Я делаю ставку либо на ту гадалку Элис, либо на тошнотворно дипломатичного Карлайла — тот точно меня хорошо помнит и очень нескоро забудет. Мы даже, когда только познакомились, хорошо общались, но его излишняя жалость к еде меня выводила и наша дружба быстро закончилась. Однако, я признаю его очень умным бессмертным, к чьему мнению, время от времени, стоит прислушаться. Но только не по части жалости — к чёрту это поганое чувство.       Ночь опустилась на мой город, зажигая его тысячами огоньков — окошки, уличные фонари, лампы на катерах, которые будто отражали ночное звёздное небо. Я, положив по привычке ноги на подлокотники кресла и сбросив туфли, лениво обвела комнату взглядом — моим желанием было повторить мои покои в Альгамбре, которые были, как то ни странно, достойными испанской принцессы. Большая кровать, кресла, диваны, много книжных шкафов, ковры и великолепные пейзажи в чернёных рамах, но только я захотела в более тёмных цветах и с современными атрибутами — различной аудио- и видеотехникой. Я включила в колонках приятную расслабляющую музыку и уже начала раздеваться, чтобы пойти и лечь в ванную, но мне помешал стук в дверь. — Да, — я с сожалением обратно застегнула платье и обула туфли. — Моя госпожа, — в комнату вошла Рамуна и поклонилась — К вам гость. — В такой час? — да, знаю, что время для бессмертных время очень эфемерно, но обычно даже они соблюдают правила приличия — Назвался? — Да. Представился Кайусом Вольтури, — для моих детей эта фамилия ни о чём не говорит, но у меня после этого в который раз за вечер появилась усмешка. — Хорошо. Проводи его в нижний зал у сада и скажи, что скоро буду, — пусть теперь Кай ждёт, раз он теперь на моей территории.       Чёрт, а это ужасно возбуждает. Знание того, что мы теперь так или иначе в одном ранге, а тем более он на моей земле и, следовательно, должен выполнять мои правила — восхитительно. Взяв очередную сигаретку, я встала у зеркала и рассмотрела себя, в очередной раз видя проклятую мать. Господи, я точно что-то изменю в себе рано или поздно… Длинные волнистые тёмные волосы, мраморная кожа с едва заметными синеватыми венками на висках, большие кровавые глаза и такого же цвета губы — такая же, как и вчера, сто лет назад и всегда. И останусь такой до конца своих дней, что не придут, наверное, никогда. Поправив на платье рубиновую брошь, я докурила и отправилась в нижний зал, где меня уже ждали. Я шла медленно, как любила, чтобы стук каблуков было отчётливо слышно задолго до моего появления и вызывало трепет. — Кай, — я улыбнулась всегда желанному гостю, стоящему в полумраке уличных светильников и венецианской ночи, от чего его лицо выглядело восхитительно идеальным и опасным, как у настоящего хищника — Рада тебя видеть. Что привело тебя в столь поздний час? — Екатерина, — в его взгляде я увидела удовлетворение и даже гордость, что мне польстило — Ты осмелела. Говоришь на равных. Но эффектна, как и всегда. — Разумеется, — жестом я пригласила гостя выйти в небольшой сад, чтобы уединение между нами стало более очевидным — Думала, предупредишь о приезде, а не свалишься, как снег в июле. — На днях мы получили приглашение от Калленов на свадьбу, — услышав это, я фыркнула и посмотрела в глаза Каю — Тоже получила? — я кивнула, продолжая недоумевать от сложившейся ситуации — Да, я тоже изрядно повеселился, но Аро искренне намерен отправить кого-то из нас к ним. — Я намереваюсь съездить от имени своего клана, — мне было интересно понаблюдать за реакцией моего бывшего «начальства» на слова о собственном клане — Хочу посмотреть на эту ярмарку тщеславия. Просто смешно, учитывая обстоятельства. Напускная любезность, хотя на самом деле тебе будут желать только сдохнуть от чьих-нибудь клыков и сгореть в аду. — По поводу ярмарки тщеславия, — о, матерь Божья, эта ухмылка, граничащая с волчьим оскалом, сведёт меня с ума — В вашей La Fenice поставят одноимённую оперу через несколько дней. Я приглашаю тебя. — В прошлый раз наш поход в оперу закончился неоднозначно. И никак не закончится, судя по всему. Что же будет на этот раз? — я отошла на несколько шагов и села на скамью из серого мрамора — Как самочувствие твоей жены и Сульпиции? Сходят с ума, как, впрочем, и всегда? — С тяжёлым сердцем, но Аро огласил решение. Через неделю им оторвут головы и сожгут, — если бы я плохо знала Кая, то испугалась, но сейчас эта новость приносила мне только кровожадное удовлетворение, что не делает мне чести в знающих глазах, однако, мне уже наплевать — Мой дорогой брат слишком сентиментален, когда речь заходит о чувствах и забывает думать головой. — Надеюсь, если я сойду с ума, то не буду долго страдать, — ха, ваше величество, не смотрите на меня столь гневно, ведь это вполне рациональное рассуждение — Что? Хочешь интересную новость? Мне сегодня, вместе с этим пространным приглашением, пришло одно письмишко. Из Румынии от Владимира. Он заверял меня в своих искренних доброжелательных намерениях и восхищении моей персоной. — К чему ты мне это рассказываешь? — действительно, к чему? Угадай с трёх раз. — Мою власть признали, дорогой. Древний представитель резко помолодевшего клана, но тем не менее. Я не нуждалась в легитимизации от кого-то. Впрочем, раз уж так произошло, то почему бы не похвастаться? — я довольно растянула губы в улыбке и дёрнула бровью, как делала почти всегда, когда хотела показать своё превосходство — Признай, что при нашей первой встрече ты и не предполагал, что в Италии будет ещё один клан. Причём, абсолютно независимый от воли Вольтерры. — Я признаю, что не предполагал его под твоим именем, — меня и такое признание устроит, но, всё же, стоит рассказать своему клану о том, кто же такие Вольтури и почему нам важно дисциплина — Твои дети ещё молоды. Ты и сама когда-то была такой же и, думаю, помнишь, что, порой, случается с новорожденными. — Это было очень давно и всего пару раз. К чему тебе напоминать о моих ошибках, если бессмертные никогда и ничего не забывают? — я поднялась со скамьи и посмотрела на гостя с показной насмешкой — Чему могла — я уже научилась у Вольтури. Ты не можешь предложить мне больше. Но, ради оперы с таким неоднозначным названием, как «Ярмарка тщеславия», я позволю остаться тебе в моём палаццо гостем. — Ты оказала мне честь, Екатерина, — Кай поднялся вслед за мной и поцеловал руку, как бы очень тонко намекая на нашу последнюю встречу в аэропорту Торонто — Я постараюсь, чтобы моё присутствие не принесло тебе хлопот. — Где же тот грозный Кайус Вольтури, имени которого боится весь бессмертный мир? — откровенно говоря, мне нравилась эта сторона Кая, которую, судя по всему, дозволено видеть только мне — Пыл гнева вам идёт. — Поверь мне, его будет достаточно, если Каллены не выполнят своё обещание, — стоя в нескольких сантиметрах от меня и освещаемый слабым светом серебристого полумесяца, бессмертный расправил плечи и усмехнулся — Предлагаю посетить эту, как ты точно подметила, ярмарку тщеславия, вместе. Наши кланы получили приглашения, так что почему бы и нет? — Бедная будущая миссис Каллен… Её человеческое сердечко не выдержит такого страха, — довольная собой от воспоминаний, я рассмеялась — Как сейчас говорят, здоровья погибшим.