estranged

То чувство, что зарождалось в нем и зудилось там, где не положено, тотально сносило Экслу крышу. Обычно он имел представление, как совладать с его странствующим чердаком; вся энергия, что в нем копилась неудержимой лавиной, она вся расходовалась на концертах, а слова, которые так хочется не просто сказать, а проорать, он их все записывает, а потом порой и сам не всегда замечает, в какой момент слова перестают быть просто словами и становятся уже песнями. У него кошки на душе нагадили, он об этом ноет, а публика потом тащится, до чего же наивная. И после этого Кобейн все еще продолжает настаивать на том, что Ганз Н' Роузес рассказать не о чем. Да, оно, может, где-то и так, ведь им практически всем, за исключением разве что Иззи, действительно порой и слова связать трудно — Экслу приходится брать все на себя, хотя поэт из него, сколько бы Дафф его ни нахваливал, выходит все же неважный. Но кому в принципе есть дело до его лирики, как не Кобейну? Никто в здравом уме не доебется до строчки «заткнись, сучка», вот это точно. Только Кобейн так может... или его представители, которые уж точно завелись, ибо куда без них теперь, пока твои шедевры все еще пользуются спросом на мировом рынке? Пиар он есть пиар, какой бы ни был: грязный, лживый, честный, справедливый. Думать о том, что большинство песен из недр души самого Эксла, а по сердцу еще слишком юного, так и, вероятно, не увидят свет, особо не хотелось. Его баллады длятся в среднем от семи минут, но кто будет слушать слащавую байду про одиночество под депрессивный клавишный звук? Даже вой гитары Слэша не всегда спасает положение, хотя телки ссутся от него кипятком. Трек «Отстраненный» для второй части Иллюзии написался одним из первых в принципе за последнее время, в каком-то маниакальном порыве, сквозь бурю в голове и ворох эмоций, на описание которых слов просто не хватало или не имелось, потому что то, что хватает Эксла за горло уже где-то с год, все никак не ослабит хватки — легче умереть, чем продолжать от этого изнемогать. И ты все еще считаешь, что мне нечего сказать? Этот напыщенный ублюдок на то и напыщенный, что может пиздеть, глядя в объектив камеры. Или он может пиздеть, пока читает то, что ему приготовили на радио — там лица не видно, ты слышишь только голос и уже сам потом определяешь степень своего разочарования. А попробуй он сказать это Экслу в лицо, то Эксл бы незамедлительно двинул бы ему в челюсть, на что-что, а на это он вовсе не скупается. Но тут дело не в том, что ему хотелось бы расквасить тушу Кобейна по асфальту, и даже не в уже выработавшейся привычке, а в том, что другого практического доказательства своему чувству он найти не может. Ему гордость не позволит стать мягче. Иногда я хочу, чтобы ты разъебал свою гитару о мою башку. По-мужски. Позвонить ему? Да опять не возьмет, даже если Эксл поставит на уши всю страну. Даже если звонок поступит из Белого Дома, тот все равно сможет разнюхать подвох, ибо Кобейн — параноик ебаный, по нему видно. Об этом даже в газетах пишут, в самых таких низкопробных, за статьи в которых страйки от возмущенного народа не прилетают просто потому, что всем не то что похуй на существование данной макулатуры среди многообразия культурного пространства, а потому, что они могут даже в принципе не взять в расчет саму вероятность существования такой макулатуры. Но ты ведь не сделал бы это, верно? Ты не признаешь насилия в том виде, в каком признаю его я. Может, открытку ему хотя бы послать? С наилучшими ведь пожеланиями, ибо Рождество уже через два дня. Рождество — праздник святой и светлый, разве не положено в него хотя бы на секунду забыть все обиды? Кобейн, может, и сочтет за оскорбление получить весточку от Эксла Роуза, такую из себя нарочито сопливую и очевидно ироничную, но все-таки прочитает. Эксл уверен, что прочитает, именно поэтому записка по итогу состоит не из куска бумаги с небрежным чирканьем на ней, а вполне себе из трех полноценных листов, что скреплены между собой. Эксл даже подумал их заламинировать, но такой понт ничего не стоит — Кобейн бы из своего ебнутого упрямства опять бы заладил с тем, что Эксл такой же, как все, и что он таких презирает и плевать им в морды хочет. «Перед тем, как сожжешь, подотрешь задницу, растопчешь или, не знаю, просто выкинешь это письмо, хочу тебя поздравить с Рождеством...» Стоит отметить, начало выглядело позитивно.