Отчаянное преображение
Мина шла в боевой готовности. Дома всё было, чтобы измерить этого извращенца, так как одно время она занималась косплеем. Но Мина немного переживала — слова Наны про пряник её задели, ведь девушка прекрасно знала, что её иногда заносит и она может «борщить». Нана как раз обычно была тем стопором для неё. Собравшись с мыслями и духом, Мина открыла дверь. На пороге её уже встречал Хисока. — Добрый вечер, котёнок, я ждал тебя. Как прошёл твой день? — довольно холодно и спокойно говорил Хисока с лёгкими оттенками обиды в голосе. Он сразу решил помочь ей снять куртку и взять рюкзак. — Добрый, Хисока. Я сильно устала, но нам нужно сегодня сделать два важных дела. Буду рада, если ты поможешь, ну или хотя бы не будешь мешать, — чуть ли не прошипела Мина. Ей было неприятно видеть такие перемены, ведь было понятно, что он решил пойти в наступление. Они думали одинаково, Мина знала, они слишком похожи. Ещё когда она просто изучала персонажа, узнала очень хорошо его и то, почему он ведет себя именно так. Ведь она сама сделала бы так, если бы была на его месте. — Оу… И что же нужно сделать? — сыграл удивление Хиса. Ему было немного всё равно на дела сожительницы, но он понимал, что нужно втереться в доверие, поэтому придётся помочь. — Я так понимаю, для тебя это не особо важно, — Мина читала его как открытую книгу. — Но это и в твоих интересах. Тебе нужно купить одежду и приготовить еду или заказать. Собственно, это все дела на сегодня, — сказала, словно отрезала Мина. «Чёрт, я опять борщу». — Хм… Я могу ходить и голым, — Хисоку раздражала проницательность Мины, и он решил уколоть её как можно сильнее. — А про еду я уже говорил, — могу есть что угодно, так что выбирай сама, чего тебе хочется. — Так не пойдёт. Чтобы получить документы, Вам всё равно придётся работать. Мы это обсуждали уже. Не вижу смысла мусолить одно и то же по кругу. Раз ты не собираешься участвовать, есть два варианта: если знаешь свои параметры, просто продиктуй их мне, и я сама выберу одежду тебе или… — резко прервала сама себя Мина последней фразой, ибо второй вариант она не хотела говорить, — Про еду я всё поняла. — С твоим особенным вкусом к одеяниям, я бы всё-таки принял участие в выборе, а размеров своих я не знаю, — Хисока врал, он прекрасно знал свои размеры. Ему было интересно, что она предпримет, и, конечно, отдавать ей, серой мыши, выбор одежды для него — это уж слишком. — Пф-ф… Вот, держи ленту. — Мина уже направилась к шкафу с рукоделием и протянула Хисоке метр. Девушку бесило его заблуждение о ней, но так и должно быть. — Иди в ванную, измеряй себя. Дать листочек с ручкой или сможешь запомнить? — Ох… Дорогой котёнок, я сам не справлюсь, мне нужна будет помощь. — Хисока был терпелив и всегда добивался своего, её мелкие колкости его не особо задевали, ведь на пути к главной цели его ничего не остановит. — У тебя рук нет? Или длинные когти мешают? Могу дать маникюрный набор, обрежешь. — «Я ему не проиграю!» Мина уже просто горела, ей очень хотелось ему и помочь, и полапать, но нельзя… Так просто нельзя! «Опять слова Наны про пряник всплывают в голове». — Хм… Я, конечно, избавился бы от моего маникюра, будь у меня весомый на это повод… — сладко ёрничал Хисока, очень тонко намекая. — Не понимаю, о чём ты… — Мина всё прекрасно поняла и молилась, чтобы было не видно, как она краснеет. — Ты идёшь или будешь дальше смотреть на меня? — Ну, я не против понаблюдать за тобой ещё немного, ты очень мило на меня реагируешь, это заводит, — уже просто не удержался Хисока, в конце протяжно простонав. — Извращенец… Иди уже! — Мина решила просто затолкать его в ванную, но эту огромную груду мышц, даже сдвинуть было сложно. Что делать дальше, она не знала, но понимала, что ей придется немного уступить. — Ладно, я помогу тебе, но! Руки не распускать. Любой подозрительный выкрутас — и полетишь отсюда, понял? — Конечно, мышонок… Упс. Котёнок… — Хисока хотел как можно больнее уколоть Мину. Она пропустила это мимо ушей, ведь прекрасно понимала, что это не так. Её скорее это забавляло. Мина уже начала думать, что Хиса немного отупел или ударился головой при перемещении. Как он мог не заметить, что она не просто так всё это скрывает от него. Они оба играли в кошки-мышки, и кто первый устанет, было очень интересно. Кто всё-таки кошка, а кто — мышь. Хиса решил не церемониться перед своей добычей и только войдя в ванную, он запер за ней дверь и стянул с себя всё (ну, почти всё, трусы он решил оставить, нужно же чем-то соблазнять). Встал, как струна, ровно, голову опрокинул назад, исподлобья взглянул Мине в глаза, руки раскрыл так самоуверенно, — типа давай, измеряй меня, вдохновляйся только мной, таким горячим, высоким, сильным, а главное — оголённым и в твоей ванной. Места, конечно, здесь для двоих как для упыря и овечки. Но Мина решила этот вопрос — она залезла прямо в ванну, чтобы хоть как-то смотреть в глаза вровень. «Ей до меня далеко. Ведь она должна понимать, насколько я превосходен», — Хисока приподнял бровь и так мило, издевательски протянул: — Ну, мной ты уже насладилась. Может, к делу приступить? — Пока что тобой насладился лишь ты сам. Как ты не сыт собой по горло? Не подавился ещё? «Я ему не проиграю. Он не знает, насколько хороша могу быть», — показывала всем своим видом Мина. Он лишь хмыкнул в ответ, прикрыл глаза и явно отхлестал её в своих мыслях за эти слова. «В ней что-то есть, что же это такое? Нужно приблизиться настолько, насколько это возможно. Я хочу знать всё белье, которая она носит, какие позы любит, что ей интересно. Насколько сильно она врёт окружающим о себе. Я прям чувствую она явно страстный рубин, прячущийся среди блеклого циркона», — Хисокой овладевала страсть, как при виде сильного противника и весь свой запал он сейчас направил лишь на одну цель. Бедная Мина. Девушка с невозмутимым видом принялась за дело, будто это просто рыбёшка, которую нужно разделать. Она была ни нежной, ни милой, ни страстной, она действовала жёстко и быстро, но мысленно для себя она успела сделать всё. Потому что? Правильно, Мина может с виду не показать ничего. Но успеть сделать и обдумать многое, вот такие они психологи-конфликтологи из Питера. Именно, только так можно заставить «превосходство» подумать о том, что не так уж он и горячий. Чтобы он почувствовал, будто его использовали и бросили. И когда Мина сказала «всё, свободен», он не понял, что произошло. Где сладкие поглаживания, где смущение, взгляды в глаза, вздохи-охи и обсуждение его всемогущей красоты? Почему он себя чувствует так хуёво? Мина уже была готова вылезти из ванны, как вдруг всемогущее Нечто разворачивается к ней лицом и так резко, что она поскальзывается, падает пятой точкой на выключатели душа и ломает. «Боже, как это больно, — проныла Мина в голове. Рукой пытаясь схватиться за головку (крана), от резкости, потери опоры и уже поступающей воды она упала. — Правильно, блять, ещё напрочь мокрая перед ним… Боже, ну почему сейчас? Нана, это ты меня прокляла. Хотя-я-я-я-я… Стоп, пряник… Да-а-а-а… Идея! — Мина уже придумала идеальный план по свержению этой груды мышц с пьедестала». Душ прыгал по ванной с Мины на Хисоку, оба мокрые, как суслики, но в итоге Мина всё-таки смогла прикрыть головку (крана) и выключить воду. — Котёнок, а ты что? По мокрым играм, оказывается? — засмеялся Хисока, явно довольный собой. Ведь мокрый он это вам не сухой, мокрый он в 1000 раз сексуальнее и сможет добиться большего. — Сука. Я же теперь заболею, — проворчала Мина, быстро стягивая с себя худи и штаны и мысленно проклиная всё вокруг от стыда. — Ненавижу мокрую, липкую одежду, — рычала Мина. — Ледяная вода! Боже, как же холодно… Ну вот, уже чихаю, апчхи! Придётся отгул брать, ещё и с тобой болеть. Да я же умру раньше положенного срока, за что мне всё это? — Мина смогла сыграла расстройство на «отлично» и постаралась вылезти из ванны. Дайте оскар этой актрисе Погорелого театра. Хисока же был просто в ахуе. «Что-о, что это, что это на ней, — только и мог подумать он. — Что за прелесть такая эта мышка! Ножки, огромная грудь, жуткие татуировки по всему телу… Столько всего интересного, да как же мне повезло-то! Это что, золотая жила?» — Так-так-так, а что это тут у нас, — Хиса всё-таки вернулся в диалог и даже вежливо помог вылезти из ванны. «Он просто решил меня потрогать, именно. Он не помогает, он склоняет к себе», — подумала Мина, но всё, что она могла, — это чихнуть и обмякнуть в его руках и поддаться немного ситуации». — Хисока, у меня иммунитет слабый, к твоему счастью, моему сожалению. Тебе придётся нести меня в кровать и звонить Нане. Ой, она же так лечит страшно, что лучше помереть. Позвони Иллуми, пожалуйста. Скажи, пусть сделает всё, чтобы я не заболела. Мне на работу нужно, как нам денег заработать? Если мы не заплатим за документы, вы же не съебётесь отсюда никогда, — таким измученным и вроде даже не наигранным голосом говорила Мина. — «Ну что актёр, нравится моя игра?». — Хорошо, я тебя понял, — «Блять, какая же она вся обмякшая на мне, я же не сдерживаюсь. Стоп, почему она себя так ведёт? Неужели решила переиграть меня и воспользоваться ситуацией? Хорошо, будь по-твоему. Я горю, но она ведь тоже горит, только от температуры, так что я должен помочь ей от неё избавиться своими методами». Мина начала ощущать, что теряет власть над своим телом. Будто что-то внутри неё сидевшее очень давно, всё такое в паутине, так бессовестно решило проснуться. Было видно, как она меняется на глазах: её глаза становятся более хищными, уголки губ приподнимаются. Будто эту даму пора выпороть и отодрать, да послаще. Возможно, это такая отличная актерская игра, а может, уже безумие. Даже сама Мина не смогла бы ответить на этот вопрос. Ведь видно же, что слишком её эти рабочие рамки душат — такая кошка в клетке, где это видано? — Почему мне так жарко? — со сладким придыханием сказала Мина. — Конечно, жарко, со мной ведь… Но вообще, у тебя, видимо, температура, что делать будем? — Хиса хотел всё больше понаблюдать, что же будет дальше и вообще не спешил положить Мину ни на диван, ни в кровать. Он будто просто хотел насладиться всем тем, что предстоит им пережить. — Хисока, я так горю и очень хочу пить, и так всё перед глазами плывёт. Ты мне уже даже не кажешься таким высокомерным, заносчивым извращугой, — простонала Мина. — Так вот что ты в своей головушке обо мне думаешь, котёнок, — заулыбался Хиса. Он явно радовался и был готов разжечь огонь среди всего этого. — Может, я тебя оботру? Уже такая высокая температура, нужно тебе помочь ведь, — хищно улыбался Хиса, продолжая играть в их веселую игру. — Да, потри, только сделай, чтобы не больно, я ненавижу холод, — сглотнула и трудно задышала Мина, уже думая, а не «борщит» ли она опять… «Боже, да я бы продал всё, что есть, лишь бы раскрыть пошире этот маленький ротик и почувствовать ещё раз все прелести пирсинга в её рту», — задумался Хисока. Он уложил тело Мины на диван, пошёл набрал воды, взял полотенечко, вернулся и задумался, какую часть тела хотел бы обтереть первой. — Так, вначале нам нужно снять всё лишнее, — сказал Хиса. Мина напряглась, но ей было уже не до этого, главное — не заболеть реально. Хисока снял майку с тела Мины, она не особо то и сопротивлялась. Мда, дело дрянь, ей плохо уже морально и стыд начал одолевать ее. Может зря она все это затеяла, но в аниме же так прокатывает. Чтобы сохранить целомудрие у себя внутри, трусы Хисока решил оставить Мине, совесть какая-никакая у него есть. «Драть лучше только тех, кто желает этого, но её я со всеми почестями в самую глубинушку бы… — простонал в своих мыслях Хиса и с удовольствием начал рассматривать грудь. — Хм, а тут пятый размер, даже, наверное, побольше. Неплохо, даже не так — хорошо, очень хорошо, есть с чем поиграть, прикусить, привставить, столько всего с этой грудью можно сделать. Но пока только слюнями заглатываться, хочу посмотреть, что она придумала». Мина всё думала, когда же экзекуции начнутся — пряники же как-то нужно отдавать. Но пока её только раздели и в холоде держат, суки такие. «Что же это такое, я душу открыла, разве так можно?! Нужно намекнуть». — Хиса… Мне так холодно и жарко одновременно… — она играла губами, язычком, уголки губ, дыханием — «Я переиграю твоё самообладание. Я надавлю на твои инстинкты. Ты проиграешь мне. Всемогущие нечто, блин.» — Мышонок, ты так сладко говорить умеешь «Хиса»… Даже и не думал, что моё имя может звучать так нежно, страстно, ещё и с губ мышонка, моего новоиспеченного мышонка. Я узнаю ещё больше о тебе. Мина поняла, что каши с ним не сваришь и решилась на действительно отчаянные шаги. Она приподняла ногу в коленке, прислонилась немного к нему, задышала ещё стремительней, положила руку ему на грудь и сказала: — Здесь так тяжело, так горит, но телу холодно. Помоги мне. Хисока сглотнул. Может, ей правда плохо, и речь уже идёт о её выживании. Вдруг она сейчас тут сгорит и что мне потом делать? Как объяснять, как она сгорела и т.д.? От неё такого он не ожидал и начал слишком много думать. Он взял полотенце и начал натирать Мину с таким серьёзным видом, будто это не девушка, которую он уже выебал мысленно вдоль и поперёк, а ребёнок, которому нужна помощь. «Блять, какой ребёнок будет так дышать, прикасаться ко мне, гладить и сладко стонать? Никакой. Это намёк или издёвка. Я не хочу рисковать из-за её выкрутасов. Попробую намекнуть». — Мина, это же я, Хисока. Ты же мне врежешь скорее, чем приставать будешь. Остановись, я уже не могу сдержаться. Мина не прекращала злодеяния — она манила, притягивала, трогала, тёрлась и шептала о том, как ей то жарко, то холодно. «Так тебе, Хиса. Будешь знать, каково это — хотеть, но сдерживать себя. Ты будешь ещё просить меня, чтобы я позволила тебе прикоснуться ко мне», — уже, видимо, сама не понимала, что творит Мина. — Хиса… — всё, что могла стонать Мина. Хисока был в ахуе, а в его штанах — твёрдый и уверенный стояк, но ничего не поделать, нужно продолжать натирать. Это же скоро должно закончиться? «Ах ты маленькая бестия! И что мне с тобой за это сделать… Сейчас я тебя не трону, это будет глупо, но ты сама скоро взвоешь от желания», — убеждал себя Хисока. Но Мина только начала свои издевательства. Она словила его руку с полотенцем между своих ног, посмотрела на него, словно хищница, взялась рукой за бугорок в штанах и сказала: — Мне что-то совсем плохо, лучше я посплю, — облизнула губки, ухмыльнулась и завалилась на бок. Говоря в двух словах: Хисока не знал, как реагировать. Мина ликовала: «Да-а-а-а, так тебе! Я старалась! Мышка, да… Ну-ну… Будешь знать. Я, конечно, очень хорошо воспользовалась ситуацией, но из-за него я точно заболею, блин. У меня, конечно, слабое здоровье, но не настолько же… Хотела сделать момент из аниме и оп-ля — всё вышло. Решила, стоит просто отрубиться, спать, ибо сейчас он в шоке, но потом будет, ой как зол. Лучше притвориться просто мёртвой». Хисока так стоял, наверное, минут пять, не понимая, что ему делать с этим всем. Заметив, что Мина просто уснула, он решил укрыть её и пойти в ванну. Он ещё долго стоял в душе в ступоре, и резко вместо ступора пришла злость, ярость, и если бы он владел нэн, то его жажда крови убила бы всё вокруг. Он так просто этого не оставит, его кошке конец. Да, он проиграл бой, но война ещё идет. Ему стало очевидно главное: она далеко не мышка, она тигрица, и ему будет очень тяжело. Жажда крови сменилась на безумный смех, Мине уже не поздоровится. Выйдя в полотенце, он проверил как она: спит спокойно. Хорошо, надо набрать Иллуми. Мина в это время нихрена не спала, она поняла, что ей пиздец… И этот хохот из ванной пугал до чёртиков. Нельзя класть руку в рот хищнику. Страшно и жутко, ей уже не так сильно и хочется воевать, но отступать поздно.Неожиданный звонок
Иллуми резко оторвал руку от головы Наны и взял телефон. — Это Хисока или Мина звонят, брать трубку? — Иллуми немного был раздражён, что его душевный (ну, или как если он у него называется) порыв прервали. Нана была просто в бешенстве! Она хотела раздолбать телефон. Или убить того, кто звонит и мешает. Даже Иллуми заметил эту неприкрытую ненависть. Ему это понравилось, даже в какой-то мере польстило. Но оба, переглянувшись, решили, что стоит ответить и сказать, что они заняты. К тому же, Нана договаривалась с Миной созвониться. — Привет, Мина! — Нана взяла трубку и уже решила намекнуть подруге, что сейчас не время. — Ой, Лисёнок, это не Мина, у меня тут… Небольшая проблема, не поможете мне? — голос Хисоки был до сих пор раздражён, и это было сильно слышно. Нана очень испугалась. Она еще не слышала такого голоса у Хисоки, ей стало очень страшно. Её эмоции уловил Иллуми. Он понял, что что-то не так и зная наклонности Хисоки, уже подумал, что он либо убил её, либо того хуже. Жалко девушку. Нана включила громкую связь. — Что случилось, Хисока? Что с Миной? — начала уже переходить на высокие тона Нана, она очень переживала за Мину, так как знала, что её может занести не туда, а её самой рядом нет. — Что ты, Лисёнок, она спокойно спит. Но у нас тут авария случилась с душем, она промокла и, как я понял, заболела. Похоже, у нее лихорадка. Вот, думаю, что с ней делать? Может, сообразите с Иллуми мне план действий? — уже более спокойно ответил Хисока, но на моменте с ванной стал говорить с придыханием и небольшой злобой. — Что? Что? Ванна? Что? — сначала вскрикнула, а потом прошептала очень тихо Нана про себя. «И это, блять, пряник? Да это пирог и не прикрытый! Ну ты даёшь, вот тебя заносит всё-таки. Потом дам пиздюлей, лучше не просыпайся». Нана продолжила: — То есть у неё прямо сейчас лихорадка? Ты температуру мерил? — Нет, но на ощупь она горячая, — спокойно ответил он. — А где ты её щупал? — уже не сдерживала хохот Нана. — Ох… Ну, скажем так, она везде горячая равномерно, такой ответ тебя устроит? — Вполне. Но это только потешило моё любопытство, иди померь ей температуру нормально, градусник и все лекарства у неё — в верхнем ящике лестницы, — уже как директор диктовала указания Нана. Иллуми лишь наблюдал и кивал и немного испытывал испанский стыд за Хисоку и ещё раз подумал, что всё-таки ему повезло побольше. — Так-с… Я взял градусник. Я так понимаю, он включается кнопкой сверху? — разглядывал градусник Хисока и думал засунуть ей этот градусник… Ну, вы поняли куда и как глубоко. — Да, всё верно. Ну чаво там? — уже продумывала план действий для Хисоки Нана. — Хм-м… 38.7, это многовато… — Хисока немного успокоился, потому что думал, что Мина притворялась и издевалась над ним, а, похоже, она и правда была в бреду. Но это все равно её уже не спасёт. — ЧТО?! СКОЛЬКО?! Ты убить мою подругу собрался?! Так, парацетамол ей нельзя. Бля… Я не помню, что она пьёт при жаре. Чёрт, а-а-а, надо звонить врачу её или загуглить… — Нана начала переживать. Она не могла вспомнить лекарства и думала, как найти информацию. «И догадалась же! Мы ведь столько с ней общаемся в телеграмме, конечно же там что-то сохранилось! Надо ввести в поиск «Парацетамол зло» и вот оно: «Супрастин, найз, но-шпа». Какая я молодец. Как бы их сблизить…» — подумала Нана. — Хисока, я нашла!!! — воскликнула она. — Что там? — Хисока очень хотел помочь Мине, чтобы потом была возможность ей напомнить об этом моменте. — Супрастин, найз, но-шпа — это поможет решить проблему с жаром. Тебе нужно приготовить куриный супчик, имбирный чай с мёдом и лимоном и манную кашку с мёдом. Она меня за это возненавидит, но придётся ей потерпеть. Это поднимет ей иммунитет и снизит температуру. Хорошо, что завтра пятница, и она сможет отлежаться три дня дома. На тебе задача влить в неё её ненавистные, но полезные продукты. Ты справишься? «Мина, конечно, меня за манку убьёт, но это для её блага. Я смогу помочь тебе победить и пленить его. Мы не сдадимся. Я вижу, как у Хисоки взыграли все те эмоции, которые я хотела пробудить. Правильно, Хисокочка, давай, желай мстить, убивать и сделать всё то, что я бы сделала с Иллуми за один лишь его взгляд в мою сторону — я же вижу, как он смотрит на меня, пока я тут думаю, как спасти бедную и заболевшую Миночку, фыр-фыр-фыр…» — прямо воспылала Нана. — Лисёнок, я сделаю всё так, что она за день на ножки встанет. Спасибо, что пояснила, напиши мне рецепты. Сделаю всё в лучшем виде! — «Ну вот можно и отыграться за всё, моя хорошая, вылечу… Куда я денусь 💧^_^⭐» Иллуми тем временем внимательно наблюдал за Наной и тем, как она заботится о Мине и переживает из-за неё. Он подумал о том, что в их семье он такого не встречал, и у него начало закрадываться странное чувство, ему было… Неприятно? Или он зол? Но к кому? Он злился на Мину? Хисоку? Точно не на Нану… «Не понимаю, что это… Хочу, чтобы она переживала только за меня и ни за кого больше! Она моя!» — в Иллу зарождалось новое чувство — ревность, а может, собственничество? Мина тем временем просто охуевала — ей реально стало очень плохо. Её бросало то в жар, то в холод, она то просыпалась, то засыпала. Она хотела завтра сбежать от Хисоки на работу и задержаться там как можно дольше, чтобы только его не видеть. «Я попала по полной. Надо будет встать ночью пока он спит и спокойно выпить лекарства, чтобы утром встать и уйти на работу. Мда… Я идиотка это точно.» — молилась и винила себя Мина в мыслях.