Зависть с огромной силой ударила в голову.
— Помогите мне… Я в туалет хочу… — скулил мелированный. Кейске среагировал намного быстрее своего друга. — Казутора, не переживай, я подменю тебя! — улыбка чеширского кота. И только клыкастик хотел подскочить и освободить парня, чтобы с огромной радостью занять его место, как самым наглым образом его потянули назад. — Хрен тебе, Баджи-сан, моя очередь! Ты и так с ним постоянно обжимаешься! — Мацуно показательно топнул ножкой и поставил руки в боки, тем самым показывая всё своё недовольство. — Он мой партнёр! Так что кыш! — Это вообще-то моя квартира! Опять начались разборки. Два придурка столкнулись лбами, как два упёртых барана в период гона, что ведут бой за самочку в течке. Но чего эти горе-самцы не заметили, так это то что из-за их ора проснулся сам Такемичи. Поэтому пока они продолжали выяснять отношения, Ханагаки сладко зевнул, уткнувшись в макушку Казуторы. Тора испытывал смешанные чувства: с одной стороны он наконец свободен, а с другой ему жаль, что два дебила потревожили чужой сон. — Тора, доброе утро… — Такемичи потянулся и потёр свои глазки. Давненько он не чувствал себя таким отдохнувшим. — А что происходит? — тут же спросил мальчик, когда сонная пелена исчезла и он посмотрел на орущий тандем. — Доброе, долго рассказывать, но, Такемичи, отпусти меня, мне это надо… — Ханемия смутился, ему внезапно стало стыдно за свои естественные потребности организма. Такемичи сначала вполне оправдано, смотря на Тору, не мог понять что что-то не так, но спустя три секунды, он отпустил чужое тело, немного покраснев. Казутора, тихо извинившись, быстренько побежал в сторону туалета. А Такемичи продолжил наблюдение за концертом под названием «Почему именно я должен спать с Ханагаки Такемичи?». Было забавно. Аргументы были различными, Ханагаки оценил. Такемичи слушал и наслаждался.Боже…
Дети, какие же они ещё маленькие дети.
Такемичи клянётся, что будет защищать их до последнего вздоха.
Честно, Ханагаки бы ещё хотел понаблюдать за бойней двух котов, но он кое-что заметил. Сначала он подумал, что ему показалось, но нет. Чёрт, Такемичи смутился. Но ведь, что естественно, то не безобразно? Они же подростки в периоде полового созревания. Стояк по утрам — это норма. Такемичи решил действовать. — Эм, извините, что прерываю вашу беседу, но я бы посоветовал вам позаботиться о своей проблеме… Ребята тут же прекратили спор. Ох, просрали они момент счастья. Но на словах «о своей проблеме» они сначала не поняли, потом задумались, затем осмотрели друг друга с ног до головы, заметили очевидный бугорок в чужих штанах, потом, обнаружив у себя такую же проблему, покраснели, прикрыли пах руками, рванув из комнаты. Вдалеке со страшной силой хлопнула дверь ванной, а опаздавшему на миллисекунду пришлось ждать пока Казутора не освободит туалет, чтобы всё-таки избавиться от этого непотребства. Глядя на всё это представление, у Такемичи начался неконтролируемый приступ смеха. Ну, идеальный синхрон! Казутора удивлённо посмотрел на мальчика, когда снова зашёл в комнату. Такемичи вытер невольно покатившиеся слезы и улыбнулся вошедшему парню. А Тора снова смутился.Мальчик был так прекрасен.
Ханагаки похлопал рядом с собой, приглашая мелированного парня присесть рядом. Как только старший оказался рядом, Такемичи в приступе небольшой придури ловко повалил его на кровать, крепко обняв и уткнувшись в шею. «Глупое сердце, не стучи так громко!» — мысленно кричал Тора, стараясь не грохнуться в обморок от переизбытка эмоций. А Такемичи продолжал тискать его как маленького и бездомного котенка. Ему хотелось залюбить этот депрессивный комочек до звёздочек перед глазами, чтобы котёночек был счастлив! Минут через пятнадцать оба других мальчика вернулись в комнату. Такемичи снова стало смешно от мысли «Вот же синхронисты». А тем временем Казутора уже был готов отдать свою душу богам. Всё! Его в этом мире не существует. Такемичи отстранился от чужой растёкшейся по кровати, словно медузы на суше, тёплой тушки. Хитро улыбнувшись, он перевёл взгляд на вошедших. Словно хищник, который забавляется со своей жертвой, Такемичи наклонил голову в бок, прищурив глаза. Ребята смотрели заворожённо, любители семейства кошачьих даже затаили дыхание, ожидая следующих действий. Секунда. И их тут же повалил и на пол, благо, хоть футоны смягчили падение. Ханагаки прижал две головы к своей груди, приглаживая чужие затылки. Он поцеловал каждого мальчика в макушку, словно заботливая мать. А после стал мурчать о том, какие же ребята милые создания. Пара минут таких манипуляций и вот: парни готовы — чистейших нокаут. Эх, слабаки, Тора продержался немного дольше. Такемичи хотелось хохотать. Вот он слабый мальчик, что не может нанести ни одного удара, довёл троих невероятно сильных парней до нерабочего состояния.
Ханагаки давно так собой не гордился.
***
Всё бы ничего, но кушать то хотелось. Такемичи не ел уже почти 24 часа, ведь до лапши он вчера так и не смог добраться. Троица всё так же продолжала познавать смысл жизни, ментально путешествуя по другим планетам, может, даже и Вселенным. Как школьники во время скучных уроков: жопой на стуле в классе сидят, а мысленно дома в пледике с какао в руках. Ох, мечта любого интроверта, думающего, что «Скажите спасибо, что я хотя бы пришёл, а теперь отъебитесь от меня». Такемичи решил похозяйничать на чужой кухне, мысленно попросив прощения за такую наглость, так как ничего готового, кроме самозаваривающейся лапши, не было. У мальчика слишком прекрасное настроение, чтобы питаться какой-то химией. В итоге он остановил свой выбор на пышных панкейках и тамагояки. Блюда простые и вкусные, легко будет прокормить такую ораву голодных подростков, но знал бы Такемичи, что кормить он будет и одного голодного взрослого. Взрослого, который в будущем решит, что хоть горы свернёт, но усыновит этого бедного мальчика.***
На запах вкусненького подростки стеклись довольно быстро. Этакий пендаль под зад всем троим, что пора возвращаться в реальный мир. Поэтому они тихо пострунке прошмыгнули по коридору и встали возле двери на кухне. Четыре головы смотрели на то, как мальчик, войдя режим автопилота, колдовал на кухне. Парни вдруг замерли и посмотрели наверх, в ответ на них пристально смотрели женские карие глаза. Голодные глаза. Семейство Баджи, будто имея личный семейный канал, кивнуло друг другу и посмотрело вниз на двух других парней. Рёко приложила указательный палец к губам, призывая к тишине. Затем она аккуратно пошла, можно даже сказать, что поползла к обеденному столу, а парни поплелись следом. Радуясь тому, что кухня довольная просторная, и что если не подавать признаков жизни, то Такемичи их не увидит и не заметит. Сидя за столом, голодный квартет лишь молился, чтобы ни у кого не заурчало в животе от такого восхитительного запаха. Слюнки текли абсолютно у всех. Но по закону подлости живот заурчал у голодной женщины, которая вернулась домой очень поздно из-за своей работы.***
Рёко возвращалась домой с работы очень уставшая и злая. Ей хотелось только принять душ и завалиться спать. И её ничто не разбудит, даже звонок от директора, что её сын снова кого избил. Ей всё равно. Не её проблемы. Но Баджи не ожидала, что дома её будет ждать гробовая тишина. Как будто кто-то умер. Она осторожно открывает дверь и в темноте спотыкается об чью-то обувь. Рёко хотела пнуть её, а потом пнуть своего сына, чтобы не разбрасывал ботинки где попало. Но приглядевшись, она заметила, что на пороге стояло четыре пары обуви и три из них чужие. Рёко пошла в комнату своего чада, чтобы убедиться, что он никого не убил. Тихо открыв дверь, она увидела: Кейске и Чифую спали на футонах на полу почти в обнимку. У Баджи хитро заблестели глазки и с хитрой улыбкой она сделала фото на память. Когда Рёко посмотрела по сторонам, то увидела, что на кровати спят ещё два незнакомых мальчика. Один из них крепко обнимал другого, даже закинув на него ногу. А у другого торчала лишь мелированная макушка и личико. Женщина подошла по ближе и разглядела по лучше. — Казутора, — тихо прошептала Рёко. Она хорошо помнит этого мальчика, как и то, что он и её сын натворили. Баджи помнит как сама слёзно просила прощения у семейства Сано, не понимая, где она ошиблась в воспитании своего сына. Рёко лишь тихо вздохнула и стала рассматривать другого мальчика. Вид у него был довольно болезненный, огромные мешки под опухшими глазами, сухие потрескавшиеся губы, синяки на лице и рельеф бинтов под кофтой. Показалось? Рёко нахмурилась, она аккуратно отодвинула ткань на горле мальчика. Шея была полностью перемотана. «Если Кейске его хоть пальцем тронул, то я ему руки поотрываю!» — злобно подумала женщина. Рёко знает про привычку своего сына. Сначала избить, а потом дружить. Но решив, что с утра она со всем разберётся, Баджи вышла из комнаты. Утром её разбудил прекрасный аромат приготовленой еды. Это точно ни её сын и ни Чифую. Их обоих к плите вообще подпускать нельзя — есть шанс без кухни остаться. Казутора? Он недавно вышел из колонии, а до этого готовить не умел. Остаётся один вариант. Тот болезненный мальчик. Когда Рёко тихо вышла в коридор, то её догадки подтвердились.***
Такемичи делал, как ему казалось, лишнюю порцию омлета, так как яйца ещё оставались. Панкейки были уже давно готовы. Горячие, пышные и такие нежные. Добавить бы сиропа, и жизнь прожита не зря. Квартет голодных людей полностью согласен. Но, услышав урчание где-то за спиной, мальчик резко развернулся и… Чуть не отдал душу богам. Ну он не ожидал увидеть четыре пары голодных глаз. От испуга Ханагаки облокотился запястьем на раскалённую сковороду. Такемичи резко отпрыгнул от источника опасности, по щекам невольно потекли слёзы. — Больно… — проскулил мальчик, крепко зажмурившись. Сделав пару шагов назад, он уткнулся спиной в грудь Рёко. Она со спины взяла его повреждённую конечность и, подтолкнув к раковине, опустила под струю холодной воды. В это же время Чифую выключил плиту и переложил последний тамагояки в тарелку. Пока старшая Баджи обрабатывала ожог, Такемичи не смог произнести ни слова. Ему было непривычно, что о нём заботится кто-то взрослый. Прям как мама. Рёко взяла командование на себя и уже через несколько минут все сидели за столом. Один только Ханагаки не мог перестать смотреть на свое перебинтованое запястье. — Хей, партнёр? — Чифую слегка потряс за плечо застывшего друга. — А? — Мальчик, ты меня что ли испугался? — уже обратила на себя внимание женщина. — Я Баджи Рёко, мать этого придурка, — она указала на мгновенно возмутившегося сына. Такемичи посмотрел на неё, отмечая, что Кейске очень сильно похож на свою маму. — Ханагаки Такемичи, приятно познакомиться, извините, что без разрешения воспользовался вашей кухней. Ханагаки хотел было встать и поклониться, но рядом сидевшея женщина не позволила. — Ой, да не парься! — отмахнулась она. — Готовишь ты превосходно, давно не ела, что-то приготовленное не мной. Кейске вон вообще к плите подпускать нельзя, взорвёт все к чертям. Подрывник хренов. Такемичи смутился от комплимент, а Баджи-младший возмутился, что аж ноздри раздулись. — Мама! Кейске сразу же получил подзатыльник. — Не говори с набитым ртом! И характер у них одинаковый. А Казутора с Чифую молча смотрели над расправой. — Кстати… Мне интересно, твои повреждения из-за моего сына же появились? — спросила Рёко, положив под щеку ладонь, и на секунду гневно посмотрела на свое чадо, а потом обеспокоенно перевела взгляд на Такемичи. — Не бойся, говори как есть. Парень молчал глупо хлопая глазами. Баджи приняла это за «да». Но как только она захотела уступить взбучку своему сыну, Такемичи нервно пролепетал, нервно размахивая руками в знак протеста: — Нет, Баджи-сан, Кейске-кун тут не причём, честно! — неловко улыбнулся парень. — Да? — с нажимом спросила женщина. Мальчик кивнул. — Ладно, верю. Но смотри и, если он будет доставать тебя, то говори мне, не бойся. Или если хочешь, то ты можешь его пнуть, желательно со всей силы, не бойся, я разрешаю. Кейске казалось бы даже не дышал во время разговора, а Казутора и Чифую молча слушали, наслаждаясь приготовленной едой. Они рады, что гнев не направлен на них. Всё-таки Баджи Рёко страшна в гневе. Это единственный человек, кого боится сам Баджи Кейске (ну, кроме деда Сано). — Ох, не думаю, что будет такая необходимость, Баджи-сан. Кейске-кун со мной хорошо обращается, — улыбнулся Такемичи, робко почесав затылок. — И он даже до этого не разу тебя не ударил? — Ну, он пытался… — не стал обманывать парень. Рёко была готова испепелить взглядом своего побледневшего сына. — Но технически он ни разу этого не сделал, так что всё хорошо, — продолжил Такемичи, спасая положение своего друга. В сознание Кейске у Ханагаки над головой аж нимб засветился. Рёко ничего не ответила, лишь почесала переносицу. Вот где её сын нашел такое солнышко?* **
После завтрака ребята вернулись в комнату. Но перед этим Рёко потрепала голубоглазого мальчика по голове со словами «Не забывай, что я тебе сказала». Расположившись на полу, квартет мальчиков решил посмотреть какой-нибудь фильм. Пока Чифую, почти как хозяин комнаты, искал какой нибудь диск, Ханагаки подсел поближе к Баджи и положил ему голову на плечо. Кейске перевёл взгляд на мальчика. — У тебя такая мама классная, Кейске-кун… Баджи лишь вздохнул и усадил несопротивлявшегося парня между своих ног, облокотив на себя. Он старался не замечать два ревнивых взгляда. Фильм оказался ужастиком. Не особо страшным, но интересным. Чифую успел улечься на бедра своего партнёра, а Тора просто облокотился на Кейске. Он аккуратно взял голубоглазого за руку, и почувствав как его ладонь сжали, успокоился и стал наслаждаться просмотром фильма. Видимо организм Такемичи решил восполнить все недостающие часы сна. Вроде бы проснулся недавно, а уже опять спать хочется. Устроившись поудобнее, Такемичи обвил предплечье Кейске, одну ладонь положил на голову Чифую, а второй — ещё крепче сжал руку Торы.Всё близкие рядом, можно заслуженно отдыхать, проблемы подождут..