Любовь рисует мелом. Линии судеб.

Часть1 Не называя имен Ты должна умереть спустя неделю. И тебя немного волнует тот факт, что это тебя абсолютно не волнует. Запутано? Как и вся жизнь.  На самом деле жизнь — еще то дерьмо. Эту истину ты поняла года в четыре, а в шесть — первый раз тебя кинули в одиночку за то, что пырнула охранника заточенной вилкой. Ага, в шесть лет, в сырую камеру без лучика света, где из еды только вода. Забудьте романтику своего мира и книг, где мимо заключённых пробегают жирные крысы или на худой конец тараканы, такого пира в этом мире нет. Стерильная чистота. В Колонии 28/10 пояса Ориона, где тебе "посчастливилось" родиться, следят за порядком и не разводят антисанитарию. А еще здесь экономят еду, воду и воздух, что выделяется и синтезируется в расчетах чётко на зарегистрированных жителей этой ржавой консервной банки, болтающейся уже несколько веков в просторах космоса. Да-а, этот мир такое же дерьмище, как и жизнь. И название соответствуещее — Оутер Свапфелл. Какому гению пришло в голову такое зубодробильное название ты не знала, можно было и сократить. Но сейчас не об этом. Ты родилась в колонии, даже не на планете, родителей не знала и не видела, но было известно, что они являлись заключенными, если память не подводила — политическими, а это означало что в живых их уже не было. Тебя кстати тоже, официально ты числилась мертворожденной, как и все остальные, кого незаконно зачали, выносили и на превеликое несчастье родили в этой гадюшне. Все те, судьба которых — быть проданными на черном рынке держателем Колонии 28/10 в курсирующие бордели, на корм, в Арену или на органы, это уж как кому повезет. Ты считала, что тебе повезло. О том, что твоя группа крови идеально подошла заказчику, тебе сообщили вчера, значит судьба неожиданно сжалилась над тобой и ты умрешь свободным человеком, а не рабом, как остальные. Тебя не понимали, разве свобода ценнее жизни? "Ценности у каждого свои!" — доказывала ты с пеной у рта, получая в ответ лишь насмешки и жалостливые взгляды. Но это впрочем тоже было не важно.  Важно было то, что завтра твоё тело должны были забрать и доставить заказчику. Кстати строку доставщикам давали неделю, значит столько тебе жить и оставалось. И да, насчёт Тела ты не оговорилась, нужно было доставить не тебя, а лишь тело, а точнее органы, а мёртвой бы ты сохранялась в криокамере почти две недели, так что сопротивляться — только ускорить свой приговор.  Единственное, что немного разгоняло кровь — ты была не подготовлена. Нет, не в смысле бежать, а в смысле быть чистой. Тратить воду на такую ненужную вещь, как гигиена "товара" здесь были не намерены, а отдать тебя в таком виде тоже было нельзя, а это означало лишь одно — забота о подготовке ложилась на курьера, а значит тебя не закроют в камеру-одиночку и скучно в дороге не будет, есть шанс развлечься напоследок если не разговорами по душам, то треплей чужих нервов.  Ты решила что последнюю неделю потратишь исключительно на удовольствие, несмотря ни на что, по возможности используя все шансы, что предоставит судьба. А судьба, она дама интересная, непредвиденная и со своими причудами. Руки связанны за спиной, на голове мешок. Мутные пятна вместо привычной картинки и обострение слуха и нюха бонусом. Запястье сжала горячая масная ладонь, судя с резкого запаха перегара это был стражник, дежурящим на приемке всегда было скучно, отчего они часто прикладывались к горлышку. Противно, благо в мешке можно было скривиться и не получить за это ботинком по ребрах, это радовало.  Шаги, шаги, скрипение искусственной кожи ботинок, шершавый бетон, бряцание решеток, запах стерильности новоприбывшего космического корабля, что прошел обработку и очистку дабы не занести неизвестную бациллу в колонию, гладкий звенящий металл под ногами, ещё чьи-то шаги, почти неслышные, словно крадущиеся, шорох чужого рукопожатия, высокий порог, через который непосчастливилось споткнуться. Тебя не поймали, но подняли за шкирку, втыкая носом в мохнатую мягкость, которая чувствовалась даже через жёсткую ткань мешка на голове, и неожиданно дернули наверх на, как показалось, огромную высоту, судя с того, что в живот теперь муляло что-то твёрдое, а тело раскачивалось в плавном ритме, тебя несли на плече.  Через пыльный мешок пробился кисло-сладкий аромат чего-то неизвестного но бесспорно приятного. Что это за запах? И что за курьер тебе достался, ведь люди не могут так изумительно пахнуть? — Документы на нее какие-то есть? — послышался скрипучий голос, что немного растягивал гласные, тебя подбросили, словно пушинку, предотвращая сползание.  — Нет. — гаркнули в ответ. — Смотри чтобы не сдохла по дороге, холодильника то у тебя на корабле нету. Такие слова порадовали и ты от полноты чувств дернула коленом, за что тут же получила по жопе, охая от неожиданности. — Это уже не твоя забота. Сам разберусь. — отрезали.  И тихое шипение закрывающегося люка ознаменовало первое и последнее в твоей жизни путешествие. Тебя положили на пол не развязывая рук, но стягивая мешок с головы, являя миру растрепанную гриву спутанных волос и горящие жизнью глаза, что тут же заслезились от яркого света ламп. Ты была права, запах выдал владельца, так приятно пахли лишь монстры и одного представителя их вида тебе посчастливилось сейчас видеть перед собой. Высокий. Нет, невероятно высокий, он размытой в движении фиолетовой тенью метнулся от закрывающегося люка к пульту управления, что-то наскоро забивая, стуча по клавиатуре судя по звуку твердыми когтями, меняя координаты, и стоило кораблю вздрогнуть, запустив двигатели, повернулся к тебе, заставляя пораженно выдохнуть, уставившись на острое лицо, что пугающей маской виднелось из-под капюшона. Под тенью темно-фиолетового оттенка аметистовой ночи отреза ткани, сияло неоновое ультрамариновое кольцо зрачка, бросая блики на острые скулы чуть вытянутой головы, что с провалом вместо носа походила на череп. Монстр подошёл ближе, позволяя рассмотреть подробнее, демонстрируя нежный палевый оттенок кости, на котором тонкими гнутыми линиями темного пурпура, словно подведенные специально, выделялись прищуренные глазницы. Яркий ультрамарин, перемежаемый малозаметным шрамом слева, и пугающая черная пустота справа. — Боишься? — губы раздвинулись в широкой усмешке, в свете ламп блеснули алебастром зубы с двумя кинжалами желтых, словно покрытых темным золотом клыков. — Пытаюсь определить какого цвета у тебя… глаз. — замялась с определением количества видимых зрачков ты. Широкие но ссутуленные плечи задрожали в приступе беззвучного смеха, мелкими движениями тревожа длинные ворсинки меха, что белым облаком лежал на плечах. Красиво. Ты заворожено уставилась на лохматую струящуюся, словно вычесанную густым гребнем мягкость. Пропáсть тебе в чёрной дыре, если ты не найдёшь способа потрогать мохнатую прелесть, в которую так хочется зарыться носом.  — Фиолетовый? Или синий, кто как видит.  Длинные пальцы зарылись в мех воротника играясь с шерстинками, распутывая те, что сцепились между собою. Собственное дыхание показалось оглушающим, кажется каждый сантиметр кубический воздуха цеплялся за легкие, шипел и клокотал в бронхах, выходя излишне медленно, шумно. Палевые кости на белом меху смотрелись умопомрачительно. — нет… — покачала головой несогласно. Не синий, не фиолетовый, это слишком просто, слишком невыразительно для того красно-синего пламени, что отдавая в королевский пурпур смотрело на тебя с осторожным подозрением. — Аделаида. — определила ты наконец оттенок зрачка. Монстр удивлённо поднял бровь.  — Ты слишком нетипична для незарегистрированой личности, что выросла в колонии. Откуда такие знания?  — Я убиралась в библиотеке для персонала, это была моя работа. Старому библиотекарю было слишком скучно и он научил меня читать, так что я знаю много ненужных но интересных вещей. — дернулась в порыве развести руками, забыв, что те все ещё стянуты верёвками за спиной.  — Ты развяжешь меня?  — После того, как сделаю всю необходимую работу на корабле и освобожусь. — монстр сложил руки на груди, продолжая гипнотизировать настороженным взглядом. — Не хочешь терять меня из виду?  — Не хочу давать тебе шанс подкрасться со спины, убить меня и увести корабль. Ты засмеялась удивляясь такой прямоте. Кажется не только ты здесь умеешь сыпать правдой в глаза. — Я не умею управлять кораблём. И не буду пытаться убить тебя. Ты мне нравишься. — решила сказать прямо.  Монстр завис на секунду, проморгался, сводя брови в сомнении.  — Ты пытаешься задобрить меня? — Я просто говорю то, что думаю. Мне осталось жить одну неделю, ты ведь знаешь куда меня везешь. Глупо что-то скрывать и сдерживать себя в моем положении, я намерена прожить последние дни по максимуму, деля их с тобой и на чистоту, я рада, что это оказался именно ты, могло быть намного хуже. Потому прямо сейчас я собираюсь тебе рассказать все, что о тебе думаю, считай это моим предсмертным желанием — быть честной. — И что же думает маленький человек о таком монстре как я? — интерес блеснул пурпуром кольца в левой глазнице.  Фигура, что зависла на уровне чуть выше глаз, сидя на корточках, порывисто поднялась, вытягиваясь в почти что двухметровую струнку, уходя макушкой к потолку. — Ты притягательный. На тебя приятно смотреть, и ещё мне нравиться запах. Кисло-сладкий, невероятно вкусный. — Это черная шелковица, мех пропитался дымом от кальяна. Он казался задумчивым.  Повёл плечом, сбросил ткань капюшона с головы, полыхнув кольцом взгляда, улыбнулся грустно.  — Хорошая попытка, человек, я почти поверил. — мягкость ушла со взгляда, что блеснул синевой холодного космоса. — Только глупо с твоей стороны предполагать, что я куплюсь на красивую историю о симпатии к такому как я. И он провел ладонью перед лицом, словно мим, одним взмахом руки меняя выражение с грусти на острую отстраненную улыбку.  Ушёл. Тихим хищником ступая почти беззвучно, красиво, грациозно. Бросил последний взгляд через плечо и скрылся за сдвинувшимися с механическим гулом и шипением дверями каюты. Будь проклята бесконечность, будь проклят весь чертов космос! Как же тебе нравилась его быстрая плавность. Четкие выверенные движения, рост, чуть ссутуленые плечи покрытые белым мехом, что становился триггером в сочетании с костями цвета топленого молока, стоило монстру только коснуться его пальцами или провести щекой. А ведь скелетоподобные не считались красивыми в этом мире, скорее пугающими.  — Я ненормальная извращенка. — призналась себе, перекатываясь на бок, пытаясь выпрямить начавшие неметь руки. — Ну и пусть.