tsubaki (椿)

      —А я и не думал, что ты такой проницательный, – Кадзуха стучит пальцами по раковине, не сводя взгляда с гейши. На самом деле думал. Каэдэхара знал — этот Сказитель слишком умный, слишком внимательный, он понимал кто такой Кадзуха с самого начала. «Я должен быть внимательнее,» — хмыкает мужчина про себя — «а не то и убьют ненароком».       — Слишком уж ты кажешься, мммм… — Кадзуха замирает в попытке подобрать слова. — пустым. Будто ты кукла-марионетка.       — Да ладно? Я играю по тем же правилам что и ты. А ты вновь и вновь обещаешь не сталкиваться со мной, но каждый раз прибегаешь первым, по "стечению обстоятельств". Не боишься оказаться в полиции из-за моих слов и существенных доказательств? – в подтверждение слов, брюнет смазывает пудру с запястий, где виднеются красные следы от сильной хватки ронина, – неужели ты совсем не боишься за свою жалкую жизнь? Ах точно, как я мог забыть! Ты же теперь втерся в доверие полиции. Господин Сиканоин, верно? Неужели сам детектив императора смог опуститься так низко, чтобы есть из одной тарелки с вором из подполья на своём же банкете. Куда же смотрит полиция Японии? Или у тебя какие-то личные связи? — Скарамуш нагло ухмыляется, это выглядит довольно пугающе в блеклых огнях тонких свечей, белая кожа, тяжело подведенные глаза и ярко-алые губы, что гнутся в насмешке. Кадзуха снились раньше такие кошмары. В глубоком ещё детстве ему казалось что вот-вот вырвется монстр и утащит его в ад. Только став взрослым Кадзуха понял – это вовсе не то, чего следует бояться.       — О чем ты говоришь? — Кадзуха недоуменно изгибает бровь. Он понимает гейшу, но хочет услышать подтверждение его мыслей, что бы Скарамуш собственноручно загнал в себя в могилу. Заколка уже давно сжата в руке, спрятанной в рукаве. Если гейша дернется, то его горло мгновенно проткнет умелая рука. Скарамуш усмехается.       — Может быть, детектива с тобой связывает не просто дружба? Он так унижается перед тобой, ведёт себя как щенок, которого по голове погла...       Кадзуха хватает парня за горло. Он и сам не осознаёт этого, когда пальцы с неконтролируемой силой сжимаются на бледной коже. В голове бьются последние слова Скарамуша, его оскорбления Хейдзо. Скарамуш хрипит и извивается, но где гейше тягаться с убийцей? Он вот-вот начнет задыхаться или обвиснет в мертвой хватке, а ронин вновь замарает руки.       Скарамуш вдруг выдыхает, хрипло и сорванно, Кадзуха его едва слышит.       — Пожалуйста, остановись, мне больно.       Кадзуха отшатывается, его руки разжимаются, со звоном роняя заколку. Скарамуш, кашляя, падает на пол. Но Кадзуха уже не был здесь — мысли переносят его к нему, в момент, когда были произнесены эти ужасные слова. Каэдэхару начинает трясти, он на негнущихся ногах хватается за стену, но не удерживается и падает, когда стены туалете плывут перед глазами. Голова пустеет, дышать невозможно. Из невыносимого жара злости его кидает в такой холодный пот, что мурашки проходят по телу.       — Эй, ты в порядке? — раздаётся голос. Кадзуха поднимает голову.       Ему улыбается он. Каэдэхара потрясенно раскрывает глаза и тянется рукой к лицу. Он исчезает. Кадзуха вновь трясет, мир темнеет (или в глазах). Кажется,теперь ему пережимают горло, собственные холодные, как железо клинка, руки. «Я сделал что-то не так? Почему ты меня оставил? Где ты?»       Тишина. «Разумеется, я сделал что-то не так.»       — Ну же, давай, не умирай тут. Я, в отличии от тебя, совсем не умею прятать трупы.       На Каэдэхару что-то выливают. Он дёргается, ледяная вода стекает по спине, пропитывая кимоно. Взгляд сразу падает на те же раковины, на того же гейшу перед ним.       — ТЫ! — рычит Каэдэхара, подскакивая. От новой волны гнева даже чувствительность вернулась.       — Я. — насмешливо фыркает он. — Ожил? Сказал бы "спасибо" лучше, я все-таки тебе помог, хотя ты всё время пытаешься меня убить.       Кадзуха скрипит зубами, но признает правоту. Но и благодарить его он не собирается. Может, если бы не Скарамуш, он бы смог подольше побыть с ним?       — Да пошёл ты. — наконец выплёвывает он. Гейша смеётся.       — Ооо, я то пойду. Я ведь не такой мудак. Это ведь не я чуть не убил безоружного, это ведь не я заистерил тут посреди разговора, и не я сейчас оскорбляю человека, который спас мне жизнь. Даже если опустить последний факт – зачтëм долгом за пожар, который, кстати, устроил ты, ты всё равно выходишь каким-то слишком слабым. Ничтожество. Сейчас я вижу это абсолютно точно. Жалкий. Трусливый. Слабый. Ничтожный.       Скарамуш открыто издевается над ним. Кадзуха понимает это каким-то задним мозгом, но рука всё равно выхватывает острую заколку из рукава, где она лежала все это время и прижимает к настрадавшемуся горлу. Скарамуш дёргается, в глазах снова появляется страх. Он бесстрашно может трепать своим никчёмным языком, но не так глуп, что бы смеяться в лицо опасности. Каэдэхара прижимает его к стене, где сам пару минут назад задыхался.       — Что ты сказал? Я жалкий? Я слабый? Ты ничего обо мне не знаешь.       — Мне надо повторить? — в пустых глазах Скарамуша пляшут отблики свечей. — Ты такой жалкий и слабый. И мне не нужно знать твое прошло, чтобы судить твое настоящее.       — Кто ты такой чтобы говорить мне подобное? Я хотя бы не игрушка для зажравшихся богачей. Я – свободен.       Кажется, Каэдэхара находит больное место, потому что Сказитель вздрагивает, во взгляде его появляется боль. Он открывает рот, что бы что-то ответить, но не находится.       — Хэй, воин, ты здесь? Тебя что-то давно нет, мне стало скучно. — дверь скрипит. — Я вхожу, надеюсь все прил...       Хейдзо обрывает сам себя, когда видит картину: на полу валяется пустой таз, Кадзуха – мокрый до нитки – прижимает к стене другого парня, а у этого другого парня сбита причёска и на шеи уже проявляются красные следы. Хейдзо быстро отворачивается.       — Я ничего не видел! — восклицает он.       — Хейдзо! — Кадзуха устало закатывает глаза.       — Как вы могли подумать, детектив, чтобы я и этот жалкий, опущенный, ничтожный...       Внезапно Кадзуху отталкивают, и детектив бьёт гейшу в живот. Тот сгибается напополам от боли. Хейдзо давит на плечи, заставляя опуститься на колени.       — Как ты его назвал? — голосом детектива можно резать сталь. — Послушай сюда, мой дорогой. Уясни: у меня достаточно власти для того, чтобы уничтожить тебя. Твоё имущество. Твоих близких. Одно моё слово – и твой дом перестанет существовать. Я настолько испорчу тебе репутацию, — Хейдзо наклоняется, хватает Скарамуша за острое лицо и вздергивает вверх, вынуждая смотреть на себя. — что тебя даже в самые дешёвые шлюхи не возьмут. Ты будешь драться с бродячими псами за кусок грязного хлеба. А теперь пойми вот ещё что: он мой. То, что ты говоришь ему – ты говоришь мне. А я никогда и никому не спускаю оскорблений. Ты меня понял?       Скарамуш усмехается, в глазах слезится от боли.       — Я вас понял, детектив.       — Молодец. — Хейдзо отпускает его. Оставляет корчится на полу и хватает Кадзуху за руку, выводя из туалета. Тот следует за ним без возражений, слишком шокированный. Слишком много произошло за десять минут в одной комнате, у ронина раскалывается голова. Он устал. Но... к нему давно так не относились. Наверное, с тех самых пор его изгнания. Он чувствует себя…защищённым? Это такое приятное чувство, оно растекается по телу теплом, на лицо наползает улыбка. Хейдзо всегда был таким. Заставляет забыть обо всех невзгодах. Наверное, приятно когда родной человек рядом. Кадзуха скучал.       — Ты в порядке? — Хейдзо заводит его за угол и останавливается. Отнимает руку – Кадзуха непроизвольно тянется за ней. Хейдзо удивленно поднимает брови, но переплетает их пальцы. — Он не причинил тебе вреда?       Кадзуха откидывает голову назад и смеётся. Искренне. Так, как не смеялся со дня его смерти.       — Ты это мне говоришь? Мне? Он явно не из тех, кто сможет причинить мне боль. Да он даже не царапнет.       — Я знаю. — Хейдзо мягко кивает, в глазах его появляется знакомое тепло. — Но я всё равно волнуюсь. Всё хорошо?       — Да. — впервые за долгие годы это правда. — Спасибо тебе, Хейдзо. Я так скучал.       Кадзуха не говорит по чему, но это и так понятно. Они оба понимают. Хейдзо сильнее сжимает его руку и закрывает глаза, утыкается лбом в плечо Каэдэхары.       — Я весь мокрый! — Каэдэхара смеётся.       — Мне всё равно. — в голосе его слышна улыбка. — Я тоже скучал, Кадзуха.       Они стоят так ещё какое-то время, Кадзуха, честно говоря, не считает. Но хочет остаться в этом мгновение подольше. Но Хейден всё же отстраняется, поднимает голову, но не отпускает руки. Кадзуха благодарен.       — Но ты всё равно поступил очень глупо. — укоряет Синакоин. Кадзуха не чувствует привычное желание вырвать трахею критикующему. Напротив.       — И почему же? Всё ведь прошло хорошо. — он игриво подмигивает. Такое хорошее настроение.       — Послушай, Кадзуха, — Хейдзо сглатывает. — я знаю, что это твой привычный способ решения проблем. Но, — Хейдзо видит возражение в глазах напротив, — дай мне сказать. — Кадзуха морщится но кивает. — Спасибо. Но сейчас это не самый лучший вариант. Сейчас ты – Ясухиро Тейсицу. И ты вернулся в общество, где репутация играет очень важную роль. Помни и о нашем деле. Слишком большая ответственность лежит на тебе. Я не против такого, не подумай, ты можешь развлекаться, но не когда ты Ясухаро. Пожалуйста.       — И что же, мне надо было стоять и слушать как оскорбляет меня? Оскорбляет тебя? Смеётся мне в лицо? Он – никто.       Кадзуха вырывает руку, гнев захлестывает его с новой силы. Какой же он дурак. Расслабился тут, рядом с Хейдзо.       — Уж извини, конечно, — выплёвывает блондин, — но если ты такой умный и всезнающий, то зачем меня позвал? Я такой, какой есть. И я не буду меняться. Ты знал это. Знал моё поведение.       — Знал, — не отрицает Синакоин, в его глазах мелькает боль, лишь на секунду, не больше. — я и не прошу тебя меняться. Я готов к твоим развлечениям. Я лишь говорю — будь аккуратнее. Пожалуйста. Я думаю не только о себе, — Хейдзо тянется к плечу напротив, но его отталкивают. Детектив вздрагивает, однако опускает руку. — но и о тебе тоже. В столице тебя может схватить глава полиции или приближённые императора. И я не смогу тебя защитить – я не могу пойти против приказа. Пожалуйста, будь осторожен.       Кадзуха не отвечает. Он опускает голову, обдумывая слова друга.       — Я… — начинает он, но его прерывает высокая темноволосая девушка, появившаяся из-за угла. Хейдзо напрягается, Кадзуха замечает его похолодевший взгляд. Он и сам непроизвольно напрягается — Хейдзо опасается этой девушки, значит она и вправду опасна.       — Синакоин Хейдзо. — холодно произносит она, подходя ближе. Хейдзо поворачивается, заслоняя спиной Кадзуху.       — Кудзë Сара. — приветствует детектив. Кадзуха за его спиной немеет. Так вот как выглядит самый преданный пёс сёгуна. В народе ходят легенды о Саре. Говорят, она выслеживает и убивает всех, кто перечит сёгуну, ругает его или критикует. Кадзуха не уверен в правдивости, но слухи никогда не возникают на пустом месте.       — Я не сильно мешаю? — девушка окидывает их презрительным взглядом. Кадзуха мечтает запихать перо с её причёски в её горло.       — Сильно, — Хейдзо заводит руку за спину, хватает кисть Кадзухи и переплетает пальцы. Кадзуха не сопротивляется – значит так надо. — мы уже хотели уходить. Будь так добра, не мешай нам.       — Мне очень жаль, — в её голосе этого совсем не чувствуется. — но я всё равно вынуждена попросить тебя о минутном разговоре наедине.       — Нам не о чем разговаривать. Уйди. Или ты хочешь устроить драку в резиденции твоей обожаемой сëгун? А ведь она где-то здесь. Не боишься, что она увидит?       Сара колеблется. Кадзуха видит – ей безумно хочется поговорить, но страх опорочить сёгуна сильнее. Наконец, она отступает.       — Я приду к тебе позже. Ты не избежал меня, даже и не мечтай. — Девушка надменно встряхивает головой и растворяется в тёмных коридорах.       — Пошли отсюда. — коротко выплёвывает Хейдзо, сжимая руку Кадзухи. "Хватка совсем не изменилась, всё такая же сильная." – отстранённо замечает Каэдэхара, пока Синакоин тащит его куда-то по бесконечным коридорам.       Они оказываются на улице, но и здесь детектив молчит. Ведёт Кадзуху к роскошному паланкину, поджидающему под деревом. Затаскивает внутрь, усаживается рядом и коротко приказывает: «В резиденцию». Паланкин трогается. Тишина внутри давит, но Каэдэхара не решается произнести что-нибудь, Хейдзо выглядит так, будто убьёт за неверный вздох. Паланкин останавливает у дома спустя вечность. Они выходят, Хейдзо все также не отпускает его руки. Заводит в дом, даже не обращая внимания на кланяющихся слуг.       — Что происходит? — выпаливает наконец Кадзуха, едва они оказывается наедине. — Где мы? Почему ты так боишься Сары?       Хейдзо с грохотом бросает свой меч на стол, сбивая чернильницу, бумага пачкается тёмными пятнами. Она оба не обращают внимания на такую мелочь.       — Сара… она знает. — Сердце Каэдэхары пропускает удар. Он вздрагивает, в голове должен уже появится план по спасение друга, но там лишь звенящая пустота.       — У неё нет доказательств, но она знает. И ищет. Рано или поздно она найдёт. И тогда… я буду лишь мечтать о смерти. — Хэйдзо тяжело вздыхает, подходя к окну.       — Не волнуйся — горько усмехается он, прочитав что-то в красных глазах. — она и знать не знает про тебя. Ты в безопасности. Она не слишком явно разглядывала твоё лицо. Для неё ты – мой новый телохранитель. Разумеется, тебя будут допрашивать, но доказать ничего не смогут.       Кадзуха берёт стоящую на столу кисэру, поджигает её и медленно затягивается. В комнате висит тишина, но тишина эта только давит, не давай свободно вдохнуть.       — Прости меня, – внезапно начинает Хэйдзо. Кадзуха недоумении поворачивается к нему. Он ослышался? На его памяти Хэйдзо извинялся лишь по очень серьёзным причинам. — Прости меня, – слышится вновь. Кадзуха либо сошёл с ума, либо Хэйдзо и правда извиняется перед ним. – Я не предупредил тебя о том, что в ополчении уже не так безопасно, как прежде. Теперь, когда знает правая рука сëгуна, и до самого сëгуна недалеко. Ты можешь уйти сейчас, и мы навсегда забудем это. Я скоро вернусь в столицу, и мы не сможем поддерживать связь, но так будет безопаснее для тебя. Кадзуха, сейчас не время думать о мести или о чем-то ещё, – Хэйдзо вскидывает ладонь, останавливая возражения. Кадзуха же останавливает сам себя, Хэйдзо думает, что он умер от рук самураев Императора. Оно и к лучшему. – Сейчас время подумать о себе. Кадзуха и правда задумывается. Он может вернутся в ту жизнь, которой жил ещё пару дней назад. Вновь грабить и убивать, ходить в зелёные дома и пить сакэ, наслаждаться жизнью днем и умирать по ночам. Это будет совсем нетрудно, достаточно сказать Хейдзо «Нет». И все закончится. И Кадзуха сможет выследить и убить ту гейшу. Медленно содрать с него кожу или расчленить на кусочки. Насладиться его криками и страданиями. Накормить того монстра в грудной клетке. А по ночам вновь сворачиваться в клубок, не сдерживая слез, ибо слезы позорны лишь для самурая, а Кадзуха давно перестал им быть, и мечтать о том, как было все хорошо. И как все может быть хорошо, если Кадзуха сейчас выберет Хэйдзо. Он может спасти тысячи таких как он. Сколько маленьких Коллеи не будут вынуждены продавать себя для того, чтобы спасти себя. И сколько таких как он не потеряют самых важных людей в своей жизни. Его жизнь за будущее. Его жизнь за его мечту. Он мечтал о том, чтобы все стали свободны и вольны, значит Кадзуха должен исполнить его мечту. Должен вступить в ополчение. Но частичкой души Каэдэхара осознает: он сам хочет этого. Его жизнь вора слишком скучна и предсказуема, он хочет себе чего-то нового, чего-то острого, хочет новых эмоций. Кадзуха зависим от адреналина, он глушит свою боль причиняя боль другим, он хочет большего, ему никогда не хватает, он всегда хочет большего. Монстр хочет большего. А Кадзуха держит этого монстра на коротком поводке, лишь подкармливая его, чтобы монстр не сожрал его самого. — Я хочу остаться в сопротивлении. Я хочу бороться. Я буду бороться. – наконец изрекает Кадзуха. Хэйдзо, ожидавший что его друг выберет логичный и правильный путь, вздрагивает. — Зачем? Мы все на волоске от раскрытия, ты можешь погибнуть в любой момент. — Хэйдзо, мне жизнь не мила. Я не хочу жить, моя жизнь не имеет смысла. Сопротивление даст мне смысл. — Но… – пытается возражать Синакоин. Кадзуха прерывает любые его возражения, поднимая ладонь, точно так же как и сам детектив пару минут назад. — Я не договорил. Я хочу остаться, я хочу бороться, я хочу чтобы моя жизнь обрела смысл, хочу адреналина, острых эмоций. Я хочу исполнить его мечту. В глазах Хэйдзо мелькает застаревшая боль. Его уход задел не только Кадзуху, и Хэйдзо похоронил друга. Осознавая это только сейчас, Каэдэхара чувствует привычную вину. И решает добить. — И самое главное, Хэйдзо, я хочу остаться с тобой. Хэйдзо не отвечает так долго, что Кадзуха уже боится отказа. Но неожиданно на его плечо ложится родная узкая ладонь. — Что ж, добро пожаловаться назад, воин.