Ямата-но Орочи

      18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато       Прислушавшись к пришедшим с востока ощущениям и образам, я опустил руки. Все шесть. И успокоил чакру в кейракукей, стараясь скорее перевести дух. Пламя Шичи Тенкохо быстро пропало. Последние янтарные всполохи оторвались от кожи, растворяясь в воздухе и оставляя после себя только чувство усталости и легкий зуд в мышцах и костях. Появившиеся в Конохе Акацуки заставили меня в Омушимару торопиться, разбираясь с Шингой. Я потратил на него слишком много сил. Даже чересчур много. Если Акацуки все-таки организовали двойной рейд на Коноху и Суну, то есть шанс, что мне придется переместить в Лист и Омушимару. Сейчас этот клон еще не совсем бесполезен, но активные боевые действия заставят прибегнуть к расходу резервов и уничтожению клона.       А это неприятно. В клонов вложено много ресурсов и потеря Охеми показала, насколько сложно их восстанавливать. Кроме генетической основы, в них все-таки были сформированы разные полезные качества в процессе онтогенеза. Рост эмбрионов и насыщение их активными веществами для лучшего развития кейракукей, тренировки, ангиогенез при практике Шичи Тенкохо, развитие сети меридиан, адаптация биохимических и физиологических процессов митридатизмом и прочими химическими мутациями, укрепление опорно-двигательного аппарата, рост синапсов, формирование нейронных связей, потом оптимизация нейронной сети, заполнение моторной памяти — все это требовало времени и труда. И это еще не самое худшее. Для воссоздания оригинального тела, например, у меня просто нет ресурсов. Оно было серьезно изменено физической энергией Манды и чакрой Хакуджа Сеннина, а во время сражения с Исшики и вовсе претерпело серьезные метаморфозы, в результате накопленных сил и чакры получив уникальное додзюцу и некоторые шансы для победы над Ооцуцуки. Второй раз добиться такого результата у меня, скорее всего, уже не получится в ближайшее время. И даже в длительной перспективе, я не знаю, как повторить успехи в оригинальном теле.       Если Хакуджа Сеннина можно попытаться заменить, поглотив Гамамару, то где достать второй Кусанаги, я решительно не понимаю.       В общем, оригинальное тело мне еще нужно как-то вытащить с того на этот свет, на случай, если начнутся проблемы с очередными Ооцуцуки. А пока неплохо было бы не терять клонов. И союзников тоже терять нежелательно.       Еще раз проверив отправленную из Конохи информацию и убедившись, что срочного вмешательства остальных клонов пока не требуется, я более внимательно оценил последствия налета Акацуки на Суну.       И здесь все было печально.       Вздохнув и почти в тот же миг сипло выдохнув, я поторопился упрочить покров Футона, фильтрующий газы. Недалеко от меня в земле была глубокая воронка в груде поваленных каменных блоков, от которой веяло удушливым смрадом хлора, фтора и их соединений. Песчаник оплавился от высокой температуры, представляя из себя черную стеклянную массу с белым налетом фторида кремния и еще кучей всяких побочных соединений после применения Касайрью. Ничего живого после себя эта техника не оставляла. Более того, если все это оставить без внимания, то ничего живого в округе не будет еще долго, поэтому лучше остаточную чакру изъять, максимально разложив получившиеся опасные соединения. А что убрать не получится — разбавить до безопасных концентраций Футоном или захоронить Дотоном. Все-таки ожог после этой техники оставлять в населенном пункте совсем уж не по-человечески будет.       Быстрее разобравшись с этими мелочами, я поспешил к приемной дочери и к Пакуре, моей... Для обозначения нашего родства в языке моей прошлой жизни термина нет. Пакура, младшая жена моего зятя, в то время как Сора — главная, причем обе они жены, а не наложницы. В местных традициях главная жена зовется — сейшицу, дословно — главная комната, а младшая — сокушицу, боковая комната. При этом сокушицу именно младшая жена, а не вторая. Второй женой, кэйшицу, считалась та жена, которая становилась главной после смерти предыдущей сейшицу. А наложницы шли отдельной строкой и именовались шо. Все эти разных уровней формальности отношения носили юридическую основу, связанную с наследством и тому подобным. Интересно было, что дайме по традициям и законам можно было иметь по десять жен и тридцать наложниц, кому-то уровня мураджи уже только по пять жен и десять наложниц, а вот тем, кто выше дайме — тридцать жен и сто наложниц. Таковы традиции. Правда, никого выше дайме по статусу на континенте не было уже очень давно.       Так или иначе, но у шиноби, со своими нюансами, тоже имелись брачные традиции, особенно на западе. И у Казекаге сейчас в наличии было аж две жены и, на его счастье, число это на данный момент не увеличилось и не уменьшилось. Сора и Пакура были живы. А вот Чиё повезло меньше. Гендзюцу уровня Тацугана — это не Цукиёми, конечно, но при длительной экспозиции и оно способно наносить значительный урон психике жертвы. Старушка была головой крепка, но о теле того сказать уже было нельзя. Будь она помоложе, то была бы сейчас бодрячком. Однако под гендзюцу она попала не без сопротивления, находилась под ним долго, потом еще и со мной сражаться пришлось. Фатальное стечение обстоятельств.       — Прости, — снимая тело Чиё со стены, негромко пробормотал я.       Плоть уже была скована окоченением: мышцы тверды как камень, конечности согнуты, пальцы скрючены, а на лице застыла уродливая маска смерти. Старушка ведь и при жизни уже не блистала былой красотой. А, кажется, совсем недавно, незадолго до рождения Сары, Чиё в Роуране выглядела неплохо. Время все-таки неумолимо. Избавиться от морщин я уже старейшине Суны не помогу, но снять трупное окоченение хотя бы смогу. Скованные посмертными биохимическими процессами мышцы под воздействием медицинских техник расслабились, с лица старушки сошла неприглядная гримаса, теперь она выглядела умиротворенной, словно просто уснула. Оставив тех, кому уже ни чем не помочь, я занялся теми, о ком позаботиться стоило бы в первую очередь.       Состояние Соры и Пакуры было значительно лучше, чем у Чиё, хотя бы потому что они были живы. Хотя тут с какой стороны посмотреть. Живы-то они остались, но им не помешала бы помощь ирьенинов, которые пока не спешили к месту моего сражения с Шингой. А даже если бы и спешили, то доверия к ним я не испытывал. Несмотря на мои предостережения, с зачисткой селения от спящих агентов Сасори Казекаге не справился. Логично предположив, где сейчас могут быть медики, которым можно без опаски сдать пару жертв гендзюцу, я направился туда с нелегкой ношей на руках. Очень хорошо, что семейство Казекаге уже успокоилось и перестало плодиться: и ноша моя полегче, и сегодняшнее происшествие беременным было бы противопоказано.       Шуншин перенес меня к центру Суны, для этого немного пришлось попрыгать по осыпям битого песчаника. Здания в Песке крепкие, строились с расчетом на буйство давно уж здесь обитающего биджу, но встречу со Стихией Взрыва Дейдары они пережили не все. И в центре Песка дела были не очень радужными, но живых и находящихся в сознании людей нашлось поболее, чем в тех развалинах, в которые меня перенесло Тенсо.       Мое появление вызвало нездоровое оживление среди без устали трудящихся шиноби Песка. Как обычно, рядовые, не имеющие специальных навыков ниндзя оказались бесполезны в сражении уровня Каге и сейчас старались сделать хоть что-то. В основном разбирали завалы и искали тех, кто мог под ними быть погребен. Завидев же меня, они попытались превентивно обезвредить вероятного противника, но были остановлены окриком своего командира.       Песчаные сети из черных крупинок сатецу и желтых песчинок сакина зыбкой мглою окутывали Сунагакуре. Сенсорные техники Тенрая и Расы контролировали округу и мое передвижение незамеченным не осталось. Настораживало только одно — обычного песка среди железной и золотой пыли видно не было. Так же, как и чакры Шукаку или его джинчурики.       — Омушимару, — дав отмашку своим бойцам, попытался придавить меня тяжелым взглядом Казекаге, — почему я не удивлен, что без рода Рюсей в очередной раз не обошлось. Что на этот раз я задолжал Орочимару?       — Знаешь ведь уже, — аккуратно передав подбежавшим по жесту Тенрая ирьенинам беспамятных Сору и Пакуру, ответил я.       — Знаю, — кивнул Казекаге и замолчал.       Тенрай сидел на блоке песчаника, устало облокотившись о колени. Одежда вся в прорехах и пропитана спекшейся кровью. Но чакра циркулирует без помех, значит, серьезных травм нет. Единственное, что меня настораживает — это пустота в мыслях и ток чакры в мозге. Не одними физическими ранами опасны бои. От внезапной догадки неприятный холодок скользнул по спине вдоль позвоночника. Если Сора и Пакура были захвачены Шингой, то... Я резко оглянулся, больше по привычке, чем по реальной необходимости, потому что с активированным Бьякуганом оглядываться было не обязательно. Но даже додзюцу не помогло мне найти нужные источники чакры.       — Я опоздал, — мрачно сказал я, поняв, что осмотр Суны более не имеет смысла.       — Да, — подняв ладони и уронив в них лицо, глухо ответил Тенрай.       Он не обронил слез, просто закрыл глаза и молчал. Вокруг и без этого хватало криков и плача. Песчаной деревне досталось, даже в предрассветных сумерках было видно, что разрушения велики. Дейдара не церемонился. Хоть и молод еще, а проблем доставил немало. К тому же, судя по тем обломкам марионеток, в этот раз он действовал в паре с Сасори. И еще... Клан Широгане? Знаки на телах некоторых трупов были гербами именно этого клана. Дело совсем нечисто. Такого я не ожидал.       Вздохнув, я провел рукой по голове, приглаживая волосы. Нехорошо вышло. У Суны много потерь. А ведь часть их шиноби была задействована на востоке в моей войне с южным Листом. Я предполагал, что эта война может спровоцировать Акацуки напасть на Коноху, чтобы найти Чомея и Кураму. Атака на Суну тоже рассматривалась, как один из вариантов. Но я не думал, что она будет такой силы. И Тенрай не предполагал подобного.       Может, у Акацуки были еще задачи во время нападения на Песок, не зря же они пытались поймать меня в ловушку, используя Сору. Что бы они ни планировали, это у них, вероятно, не получилось. Но для ловушки им нужна была Сора. И Пакура была полезна, так как, будучи подчиненной, имела большой боевой потенциал. А вот их дети Шинге нужны не были. Дети Тенрая, Пакуры и Соры. Мои внуки. На них сигнальной змейки не было, и их спасти я не успел.       Не скажу, что я был близко с ними знаком. Моя грусть не сравнится с тем горем, которое испытывает Тенрай. Сора ушла в чужой клан, лезть к ним мне уже было не совсем правильно по местным меркам. Но это были дети. Старшему всего лишь десять лет. Жизнь шиноби для него закончилась слишком рано.       — Орочимару может воскрешать людей? — отняв ладони и пустым взглядом наблюдая, как люди разбирают завалы и помогают раненным, спросил Казекаге.       — Да, — не стал врать я.       — Всегда думал, что это просто байки, — ровным тоном произнес Тенрай. — Он не будет этого делать, не так ли?       — Нет, — вновь получил честный ответ Казекаге.       Пожив в этом мире, я сам уже немало изменился. Наверное, я избавился от доли цинизма по отношению к аборигенам. Они окончательно перестали быть просто нарисованными персонажами, превратившись в реальных людей. Но это не значит, что я переступлю свои же правила. Ломать порядок вещей я не намерен. Однако я уже в него вмешался иным путем.       — Рюджинкё — это обитель живых, Тенрай-сан, — посмотрев на Казекаге, сказал я ему. — Учение Дракона для живых и о живых. Сора приобщила детей к Рюджинкё, значит, умереть так просто они уже не могут.       — Они умерли на моих глазах, Омушимару, — с силой сжав кулаки, отчего грубая кожа на них даже словно заскрипела, глухо произнес Тенрай. — Мой дом превратился в пыль! Ты спас моих жен, но я не уберег семью! Моего брата... Выпотрошили. Он был превращен в марионетку еще живым. На моих глазах! Поверь, Омушимару, сейчас я не готов к религиозным бредням!       — Они живы, Тенрай, — придавив ладонью начавшего гневаться Казекаге, уверенно сказал я ему. — Пусть не в этом мире, но они живы. Орочимару был там. Он знает, о чем говорит.       — Какой в том толк? Может, это даже и к худшему. В жизни мало хорошего.       — Они в лучшем, чем этот, мире, — поправил я Тенрай. — Может, когда-то окажутся в месте еще краше.       — Верится с трудом.       — Однажды ты увидишь их вновь. Но не торопи тот момент. Эта жизнь тоже не так плоха. Сора и Пакура живы. Пусть изранена, но жива Суна.       Напряженные мышцы Казекаге были еще секунды две скованы гневом, но потом начали расслабляться. Тенрай обернулся в ту сторону, куда унесли Сору с Пакурой. В его душе ощущалась бездонная тоска. И вина. Неискупная вина перед женами глодала его, и от нее он попытался отгородиться решением насущных задач.       Месть. Холодная и расчетливая жажда отмщения захватила его разум. Я убрал руку с плеча Казекаге. Его мысли начали течь в конструктивном русле.       — Да, потрепало ее, — словно вновь увидев разрушения своей деревни, согласился Тенрай. — Песчаные демоны пожрали б потроха старейшин! Проклятье! Я давно мог избавиться от марионеток Сасори, но из-за этих осыпающихся песком доживающих свой век мумий дождался, когда подчиненные выродка впустили в деревню ублюдков из Широгане!       —Ты был слишком горд и честен, Тенрай, — хмуро заметил стоящий неподалеку человек.       — И без тебя хватает советчиков, Раса! — зло ответил Казекаге. — Где там носит Чиё?! Старуха твердила, что сама разберется с треклятым отродьем своего рода!       — Чиё не придет, Тенрай-сан, — предупредил я Казекаге.       — Померла? — проницательно глянув на меня, догадался он. — Рассказывай, что там произошло. Время есть, будь оно проклято.       Произнесенную в приказном тоне просьбу Тенрая я выполнил, рассказав о результатах своего появления в Суне и сопутствующих событиях. В то же время я внимательно следил за эмоциями братьев, Тенрая и Расы, пытаясь предположить, что можно от них ожидать. Эти двое сильные шиноби, они многое пережили и закалены жизнью, но все-таки лучше предостеречь возможное принятие необдуманных решений. Их действия могут иметь большие последствия для Страны Песка и Сальмы. Лишних проблем королеве я не желал.       — Одной тварью меньше, — ударив кулаком о ладонь, с мрачным удовлетворением произнес Казекаге, когда узнал о судьбе Шинги. — Его можно допросить? Орочимару мог допрашивать трупы, а ты?       — Я торопился, — покачал я в ответ головой. — От Шинги не осталось ничего. Его не получится допросить.       — Зараза!       — Мы сможем выследить их и так, брат.       — Широгане сможем, да, — сложив руки вместе и локтями опершись о колени, согласился Тенрай. — Да в очко мамонта их! Они никуда не денутся, облава на них начнется, когда вернутся отряды с востока. Мне нужен Сасори и тот второй ублюдок из Акацуки! Мне нужны все Акацуки!!!       — Дейдара, — вставил я. — Того второго зовут Дейдара.       — Да мне насрать, как зовут этого выродка! — вспылил Казекаге. — Он скоро сдохнет, и мне нет дела ни до него, ни до...       — Казекаге-сама! — прервала речь Тенрая примчавшаяся куноичи, ирьенин, судя по одежде. — Пакура-сан очнулась. Ей нужны вы.       Долгую секунду Тенрай прожигал взглядом посыльную, прежде чем резко встать и испариться, оставив после себя только облако быстро осыпающегося тяжелого железистого песка. По оставшимся следам от Шуншина могу предположить, что он поспешил к жене.       — А ты хорошо держишься, — обернулся я к Расе, который только собрался тоже куда-то уйти. — Получше, чем твой брат.       — Я не так много потерял, — Раса мрачно осмотрел Суну и слабо добавил: — Хотя бы моя семья жива.       — Расскажи, что у вас вообще произошло? — попросил я. — Сасори и Дейдара непростые противники, но они не должны были справиться с тобой и Казекаге. И с вашим братом.       — Клан Широгане, предатели, тот шкет со Стихией Взрыва и два Казекаге против одного, — лаконично и со злой издевкой в голосе ответил Раса. — Много на нас троих.       Я присмотрелся к Расе. Не понравился мне его тон. Кажется, он считает, что часть вины за поражение от Акацуки лежит на мне. Точнее, на Орочимару и Унии, на помощь которой на восток были отправлены отряды Суны. И будь они в деревне, то урон ей от атаки нукенинов был бы меньшим. И частично он был даже прав. Только вряд ли несколько десятков шиноби спасли бы Суну. Во-первых, потому что шиноби Песка на восток было отправлено немного. Во-вторых, потому что, как там Раса сказал? Два Казекаге против одного?       — У Сасори были марионетки Реты и Шамона? — неприятно удивился я.       — Именно. И еще пара сдохших джинчурики Ивы. В этой коллекции теперь и Яшима. Мой брат.       — Сасори не умел делать марионеток из давно умерших людей, — нахмурившись от непонимания, сказал я.       — Научился, — неприязненно ответил Раса. — Эта падаль всегда была способной.       И все-таки, я не помню, чтобы Сасори в канонной реальности мог превращать в свои марионетки тела давно погибших шиноби. А если и мог, то по какой-то причине не пользовался этим методом. Также он не делал из лишенных биджу джинчурики человеческие марионетки. Может, не видел в этом смысла. Канонный Сасори погиб сразу после запечатывания Шукаку, то есть до этого в неопороченной мною реальности он мог бы сделать себе куклы из Хана после изъятия Кокуо или из Фу после изъятия Чомея. Однако он мог посчитать марионетки из них не лучшим приобретением. А сейчас решил, что джинчурики все-таки пригодятся. А, может, он просто не умел раньше делать кукол из мертвецов? Основы техники получения человеческой марионетки заложила Чиё, и по ее методике необходима живая жертва с чакрой.       Может, Сасори и в самом деле научился чему-то новому. А, может, его и научили. Клан Широгане тоже погорел на человеческих марионетках, не так давно Суна изгнала их и почти полностью его уничтожила. Так это или нет, но Хидан и Сасори — оба имели техники, которые здорово отличали их от оригинальных образов. Не нравится мне это.       — Рета имел кеккей генкай вашего рода. Сасори мог марионеткой из Первого использовать техники песка Третьего? — отставив пока в сторону посторонние мысли, спросил я у Расы.       — Нет, песчаных техник он не использовал. А к чему это тебе? Помочь хочешь?       — Акацуки задели род Рюсей. Оставить это невозбранным я не могу, — получил Раса мой хмурый ответ. — Я могу помочь с поисками Сасори и Дейдары. И могу рассказать, какие у них могут быть еще техники, которые они пока не использовали. Ты не откажешься от помощи?              18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато       Сквозь подошву сандалий Микото ощутила пробежавшую по массивному телу Анкор Вантиана тяжелую дрожь. Уши уловили долетевший издалека треск сминаемых камней, где-то внизу тяжко заскрипели конструкции летающей крепости. Инерция потянула тело в сторону, а вестибулярным аппаратом четко ощущалось замедление падения.       — В этот раз прямо идеальная посадка, — спокойно заметила Юко, когда движение крепости остановилось.       — В прошлый раз было по-другому? — спросил Фугаку, сделав это скорее чтобы просто поддержать разговор во время передышки, чем из искреннего интереса.       — В прошлый раз... — Юко задумалась, вспоминая предыдущий штурм Анкор Вантиана. — Да, крепость упала с большим грохотом. Рюджин-сама пробил ее молнией насквозь.       — Сейчас бы нам не помешала его мощь, — с досадой заметил Фугаку.       — Нынешний Анкор Вантиан покрепче прежнего будет, — с недовольством выглянув из-за угла здания на затихшую улицу, сказала Юко. — Барьер сдвигается.       — Снова перегруппируются, — тоже выглянул Фугаку, наблюдая, как шиноби Унии перебежками передвигаются по улице и проверяют здания. — Ну, сейчас начнется.       Противник не оставлял попыток пробить замкнутый вокруг них барьер. То и дело там и тут по нему наносились удары. Однако Узумаки и Ямада неуклонно продвигали его вперед, аврально затягивая иногда появляющиеся прорехи. Кольцо вокруг цитадели Анкор Вантиана сужалось, но уже не с той скоростью, которая была в начале. Штурмовые отряды продвигались вперед, продавливая сопротивление и буквально проламывая себе путь в бесконечно меняющемся в такт далекому бою барабана лабиринте стен. Взявшие поначалу благодаря нескольким сильным ударным отрядам, вроде тройки Учиха с Мангекьё, инициативу, шиноби Унии не спешили бездумно развивать успех. Потому что загнанный в угол враг опасен вдвойне.       Микото украдкой вздохнула, пытаясь сосредоточиться и отгоняя все еще грызущие изнутри мысли об Итачи. Он все-таки остался в Конохе, а там произошло что-то неладное, из-за чего Орочимару пришлось переместиться в какурезато. За сына она переживала больше, чем за себя. Хотя сейчас ей, возможно, придется столкнуться с опасным противником. По первоначальному плану Анкор Вантиан не должны были опустить на землю до взятия под контроль силами Унии Нулехвостого. Похоже, именно за счет силы этого демона вся крепость и держалась в воздухе. А теперь, когда Анкор Вантиан на земле, противник может направить больше энергии твари на штурмующих крепость шиноби. Но и позволить крепости летать уже было нельзя.       Пришло предупреждение от отрядов Суны, что им поступил приказ от Казекаге возвращаться в Пустыню. Все юго-западное направление зоны проведения миссии оголялось. Был риск, что силы Страны Пламени смогут войти во фланги Оками Бутай и прорвать оперативное окружение. Позволить Анкору вернуться на юг было нельзя, второй раз Тайкен Страны Пламени в такую ловушку уже не попадется. Но сейчас был риск получить удар в спину уже штурмовым отрядам Унии в Анкор Вантиане. Место посадки крепости выбирать не приходилось, поблизости мог оказаться наземный отряд Страны Пламени, а то и не один.       Негромким шипением и треском помех дала о себе знать рация Фугаку. Несколько секунд он слушал то, что ему в наушник сообщали с той стороны линии связи:       — Понял тебя, Нимурай, — ответил глава Учиха в микрофон, после чего коротко приказал соклановцам: — Выдвигаемся.       — Куда? — спросила Микото, поднимаясь на ноги.       — Действуем по запасному плану. Не вступаем в бой с обороняющимися отрядами. Ждем приказов или появления демона.       — Или атаки с тыла, если не повезет? — пошутила Юко.       — Это вряд ли, — хмуро свел брови Фугаку, глянув в сторону окраин крепости. — С нами же Джохо Бутай. Эти всегда найдут, как вывернуться. Уже нашли....       Микото вновь почувствовала, как земля под ногами завибрировала и мягко толкнула в пятки. Удивленно глянув в ту же строну, что и Фугаку, она увидела, как светлеющее рассветное небо загораживают растущие горы.       — Фуён, — по-доброму улыбнувшись, сказала Юко, тоже заметив, как в небеса устремились новые горы. — Значит, Орочимару предусмотрел и это.       — Фуён? Глава Чири Кёку? — уточнила Микото.       — Она самая, — подтвердил Фугаку.       Микото вновь глянула на нависшие над Анкор Вантианом скалы. О Фуён она слышала, это глава топографической службы. Кажется, ее нашел сам Орочимару во время одного из своих путешествий. Баек о ее прошлом много: то ли это бывшая ойран из дома наслаждений в Стране Земли, то ли дочь обедневшего самурайского рода. Но это не важно. Важно то, кем она была сейчас. А сейчас она была той куноичи, которая могла менять рельеф земли. Кажется, Орочимару предвидел, что шиноби Конохи могут сами оказаться в плену рек и гор вместе с отрядами Страны Пламени. И Фуён — это путь из ловушки. Ей должно быть под силу проложить дорогу сквозь бурные горные реки и высокие горы.       Микото обернулась в другую сторону, туда, где в небо устремлялась иная гора — цитадель Анкор Вантиана. Если Орочимару предусмотрел, что шиноби Унии окажутся запертыми в собственной ловушке, то и для противостояния Нулехвостому у него должны были быть идеи. Микото очень на это надеялась, потому что впереди раздался стук. Не бой барабана — тот, наоборот, подозрительно затих, и его не было слышно уже с минуту. Биение было неосязаемым, оно словно прошло сквозь тело потоком ветра. Пауза. И снова кейракукей коснулось движение чуждой чакры. Темной, липкой и ощупывающей душу своими мелкими лапками.       Биение стало ритмичным, оно пульсом отдавалось в висках. Пульсом демона, заключенного в Анкор Вантиане...       — Началось, — нервно пригладив вставшие дыбом волосы, пробормотал Фугаку. — Рановато.       — В прошлый раз демон дал о себе знать сразу, — хмуро заметила Юко. — И тогда это происходило иначе.       За едва видимым мерцанием барьера впереди черные тени меж построек зашевелились. Из окон и дверей словно потекли потоки теней. Темные нити сплетались в жгуты, а те в сплошную ощетинившуюся колышущимся ворохом рук лавину, которая беззвучно нахлынула на стену барьера Узумаки. Гул Цепей Чакры начал вторить биению пульсирующего глубоко во чреве Анкор Вантиана сердца. Навалившаяся на барьер волна теней ползла вверх, подпираемая снизу все новыми потоками призрачных рук. Сияющие раскаленным металлом Конго Фуса начали сыпать искрами злых разрядов.       — А вот это уже выглядит знакомо, — мрачно прокомментировала представшую перед Учиха картину Юко.       — Эй, что там эти бездари творят?! — резко высказался Фугаку, с тревогой разглядывая засиявшую стену барьера. — Проклятье! Юко!       Границы барьера под натиском копошащихся теней начали сверкать и сыпать искрами. И в одном месте давление темной чакры нашло слабину. Разряды молний мелькали меж переплетений теней. Мгновенно вспыхнувший в глазах Микото Шаринган позволил увидеть, как угрожающе трещит барьер, проминаемый демоном.       — Не дайте теням вас схватить! — предупредила Юко, прежде чем ее тело было скрыто пламенеющими ребрами Сусаноо, а сама она безрассудно бросилась к прорыву, в мгновение ока оказавшись в гуще мерзко шевелящейся массы теней.       Громада Сусаноо выросла в не успевшей расшириться трещине барьера, расталкивая в стороны извивающиеся теневые руки. Они подобно щупальцам тянулись вверх, грозя захлестнуть пламенеющую фигуру защитной техники Мангекьё с головой. Но пока поток чакры, напоминающий сплетенный из языков огня меч, в руках Сусаноо сдерживал наплыв теней.       Младшая Учиха у прорыва оказалась позже. Глаза Микото защекотало от прильнувшей к ним чакры. Она ощущалась жаром в глазных яблоках, который тек по нервам и вливался в мозг. Энергия в меридианах запульсировала, стремительно преображаясь. Покалывание Стихии Молнии и холодок Стихии Ветра переплетались, послушные и податливые элементы рвались наружу, словно полностью подчиненные гендзюцу шарингана дикие звери, ставшие послушными и дрессированными псами. Дуги молний ударили по теневым лапам, рассекая их, а потоки ветра разметали их в стороны, сбивая с Сусанно Юко.       Тело пронзили миллионы игл, мышцы словно налились свинцом, когда чакра начала окутывать Микото ребрами Сусаноо. Костлявые руки раскинулись в стороны, сжимая в худых ладонях молнии. Ослепительно сияющие синевой дуги с треском прорезали воздух и впились в кладку крепости. Ярко вспыхнули дорожки расплавленного камня Анкор Вантиана, когда над ним пробежала техника Райтона Микото. Теневые руки, словно живые, отдергивались от неистовой стихии и растворялись, стоило молниям задеть их.       Расширение прорехи в барьере остановилось. Тревожно гудящие Цепи Чакры с натугой сжимали удавку вокруг непрерывного потока теней. Шаринган позволял видеть, как покраснели от натуги Узумаки. Как лопаются от напряжения сосуды, и кровь начинает течь по губе, стекая из носа у молодого красноволосого парня. Как тускнеют меридианы в теле девушки из клана Ямада, и как она смертельно бледнеет, из последних сил напитывая барьерную технику.       Дела были плохи. И появление еще более плотного темного потока в море черных, извивающихся рук, их не улучшило. Пульсация чужого сердца ударила по вискам, свет разгорающегося утра словно померк, когда над копошащимся потоком теневых лап всплыло бесформенное, напоминающее огромного червя тело. Белая маска казалась крохотным пятнышком на его коже. Наполненные темной чакрой жилы пульсировали в черве, переплетаясь и жадно вырываясь в многочисленные руки, чтобы подобно пиявкам присосаться к людям. Все, как и говорили Узумаки.       Эта тварь сильна и была способна впитывать энергию живых существ. Теперь Микото охотно верила в рассказы о том, как Анкор Вантиан сносил с лица земли горы и уничтожал целые селения ниндзя. Не зря Орочимару не позволял летающей крепости двигаться над населенными местами. И теперь с этим демоном придется как-то справиться в ближнем бою.       Шаринган позволял видеть узлы и меридианы в теле монстра. Позволял видеть его сердце и вплетенную в него чужую чакру. Чакру человека — Като Дана. Юко не спешила применять Омойкане, но Микото заметила, как рядом пронеслась еще одна облаченная в Сусаноо фигура. Техника Мангекьё спасала от голодных лап демона хотя бы немного. И Микото рванула вперед. Дуги молний затанцевали вокруг нее, легко дрожа в потоках ионизированного воздуха и разрывая жадно тянущиеся к женщине лапы. У демона не было мышц и тела как такового, только бесформенная масса, напоминающая местами дым, а местами слизь. Но у него была чакра. Она текла в меридианах, и Шаринган видел ее. Движения в кейракукей твари подсказывали направления ее атак, ее шаги и движения.       Линии фуиндзюцу зазмеились по камню улиц и стен, прорываясь вперед и засияв под ногами Микото. Тварь впереди попыталась улизнуть от печати, но тяжелые цепи рухнули на нее сверху, впиваясь в меридианы и переплетаясь с ними. Грубая чакра Узумаки словно льдом сковывала темные реки силы в демоне. Футон и Райтон напитали тело Микото, придав ему легкость и скорость. Она прорезала воздух, обрубая брызнувшие в стороны теневые руки демона.       Темная чакра твари, словно холодное дыхание, лизнуло кожу сквозь ребра Сусаноо, заставляя Микото взмыть вверх, уходя от нацелившихся на нее рук.       — Учиха Микото, — голос прозвучал словно в голове, заставив женщину невольно вздрогнуть. — Ученица Белого Змея. Твоя ненависть к наставнику была столь велика. А теперь ты на его стороне. Любишь его.       В этом странном голосе звучал многоголосый рокочущий нечеловеческий шепот и знакомые Микото интонации Като. Она помнила этого шиноби, видела его раньше. Его техники всегда казались ей неприятными. Микото очень не нравилось, когда кто-то пытался залезть в чужую душу. Особенно — в ее душу. А именно это сделали темные нити чакры Нулехвостого.       — Любовь к Белому Змею. Ты видишь ответ на нее? — беззвучный голос звенел в голове, несмотря на все попытки Микото избавиться от него. — Он бросил тебя уже однажды. Оставил. И сейчас где он? С кем он?       Сети теней все же захлестнули Микото с головой, когда она отшвырнула с пути демонических лап обессилевших шиноби из барьерного отряда. Цепкие лапы облепили Сусаноо, впиваясь в чакру и разъедая ее словно кислотой и пожирая. Сонм рук, словно стая пиявок, облепил Микото и был готов выпить ее досуха. На разум обрушилась чужая воля. Души коснулись липкие пальцы чужой души. Это уже не демон. Техника Като.       — Ты слишком много узнал, тварь, — холодно пробормотала Микото. — Узнай и еще кое-что. Орочимару всегда со мной!       Жадно тянущиеся к ее чакре руки демона уже проели в Сусаноо дыры и щекотали кожу, проникая внутрь голодными нитями меридиан, застилая разум тьмой и погружая его в омут отчаяния. Похоже, так эта тварь питалась. Орочимару предполагал подобное. И он в самом деле дал штурмующим Анкор Вантиан средство от Нулехвостого.       Фуиндзюцу Запечатывания Зла на коже Микото вспыхнуло недобрым алым светом и потухло. Преграда на пути второй печати на теле Микото пала, и линии джуиндзюцу живыми лозами начали расти, покрывая кожу. Сила хлынула в кейракукей, вымывая из меридиан темную чакру, жадно набрасываясь на нее и поглощая. Сознания коснулось знакомое чувство. Казалось, стоит женщине обернуться, и за ее плечом окажется Орочимару. Его присутствие и воля ощущались вместе с проникшей в тело чакрой из джуиндзюцу. И они заставили отшатнуться тянущего к душе Микото руки Нулехвостого и Като.       Сплетенные из теней руки испуганно отшатнулись в стороны. Пространство вокруг очистилось вмиг, но демону это помогло слабо. На его теле показался первый быстро растущий белый корешок. А через секунду их уже был с десяток. Мокутон был жадным до чужой чакры не меньше, чем сам Нулехвостый до негативных эмоций. Мощные корни притянули червеобразное тело к земле, вбивая его в ярко сияющее фуиндзюцу Узумаки. Невидимая сила сминала демона, втягивая в печать со всеми многочисленными придатками.       Сплетенная с демоном чакра Като Дана начала отделяться. Он вновь не показался на поле боя лично. Его проекция из чакры едва не успела перекинуться на тело контролирующей запечатывание Нулехвостого Акичи, но даже созданная с помощью техники Одухотворения бесплотная проекция тела двигалась медленнее, чем перемещалась Юко с помощью Кондзин, и уж тем более намерения Дана не могли скрыться от Футодама Фугаку.       Из тыквы-горлянки в руках Сусаноо главы клана Учиха подобно воде выплеснулась чакра. Выросший из брызг этой влаги меч пронзил бестелесную фигуру, которая в тот же миг пропала в горлышке тыквы. Шаринган позволил Микото в мельчайших подробностях запечатлеть удивление на лице засасываемой в фуиндзюцу клинка Тоцука души Като Дана. Конец Верховного лидера Страны Пламени получился очень для него неожиданным.