Еве приснился сон, не кошмар, но что-то вязко обволакивающее разум, выталкивая в реальность. Ещё темно, Нико давно отвернулся на своей половине, натянув большую часть одеяла на себя. Ева вспоминает вечер, прогулку с Вилланель до дома, как та поцеловала её прямо под окнами, не думая о том, как может перечеркнуть брак Евы одной секундой. Ева разозлилась, толкнула в плечо, бросила сухое «пока» на прощание и зашла в дом, Нико, к счастью, смотрел фильм. Пока Ева думает, как минимизировать урон, как выбраться из сильного течения и привести в порядок свою жизнь, Вилланель буквально подтверждает успешность своего брака будущим банкетом и баламутит воду. Ева помнит о том, что путь лжеца краток, а роль любовницы деструктивна. Но эти знания стираются, как только она видит её, даже в мыслях.
Доза кофеина, такси, Ева экономит силы, с ней китель для работы и отдельный на выход. Команда уже начала собираться, молодые и вялые, Ева подбирает музыку и начинает дирижировать, вставляя каждого, как деталь, в цепь производственной машины. К полудню большинство позиций готово уехать в театр, Ева не успевает трястись от страха и ответственности.
Гости уже начали собираться, когда Ева прибыла в театр. Переодевшись в парадный китель, она познакомилась со всеми официантами и увидела знакомое лицо.
— О, ты ведь заменяешь Кенни в «Ален Дюкассе»? Мы знакомы! — непонятно, почему, но Еве стало сразу же чуть легче.
— Ева Поластри, маэстро кулинарии! Я восхищена вами, и рада быть сегодня здесь! — расплылась в благодарностях девушка.
Они недолго поговорили, девушке пора было приступать к своим обязанностям, разносить напитки по залу и улыбаться весь вечер, Ева вышла в зал вместе с ней. Увидев финальное оформление, этот свет, музыку и атмосферу, Ева ощутила не только зависть, но и ревность. Как всё это может быть для её любимого человека и кого-то ещё? Схватив фужер шампанского с подноса мимо проходящего официанта, Ева хотела крутануться и осушить его, как увидела огромный экран, фото Хелен и Вилланель со дня свадьбы на нём. Кадры плавно перетекали, ненавязчиво напоминая всем, чей это праздник, и как счастливы эти двое в браке. Зал заполняется гостями, все обращают внимание на фото, обсуждают эту пышную свадьбу в Испании, многие были на ней лично. Появляется ведущий, развлекает гостей, организатор подхватывает Еву и начинает со всеми знакомить. Череда незнакомцев быстро наскучила, хоть Ева и понимала, что должна вложиться в рекламу себя этим вечером. Её голова занята вовсе не этим. За едой следует следить, сообщать о том, что нужно обновить, что убрать, Ева помогает, но здесь всё и без неё под контролем. Спрятавшись на временной кухне, где распаковывают новые порции, оформляют и отправляют в зал, Ева слышит оглушительные аплодисменты. Виновницы торжества прибыли, и у Евы перехватывает дыхание от возможности увидеть Вилланель.
Никто в этом зале не знает, что между Евой и Вилланель. Сколько между ними притяжения, касаний, кайфа, одержимости, чистой зависимости, похоти и принятия, всё это приписывают супругам вечера, окружив их, как стая волков. Хелен выглядит грациозно. На ней довольно узкое и облегающее красное платье, линия подола на этом цвете, идеально гармоничного губам Вилланель, подчёркивает её формы, а открытая спина и мягкие плечи придают силуэту лёгкости. Вилланель выглядит строго, в стильном фраке, с бабочкой и красной помадой на губах, её волосы забраны назад, тогда как у Хелен завиты и свободны. Рука Вилланель неизменно лежит на талии жены. Если пройти мимо них, можно услышать французский и идеально сочетающиеся два аромата духов: фужерный от Вилланель и чуть древесный от Хелен, а вместе это соблазн нот. Ева и не думала крутиться вокруг них, у неё есть свои дела, но она поблизости, чтобы можно было взглянуть хоть мимолётно на острые скулы Вилланель, на скучающий взгляд, на пальцы, что играют с платьем Хелен. Вилланель ищет Еву глазами, когда касается губами плеча жены, наклонившись, чтобы что-то прошептать ей, когда делает вид, что ей нужно взять фужер или поставить его, она же обещала, что будет искать, будет находить.
Пока Ева объясняет, что Фьюжн — это кухня, сочетающая элементы различных кулинарных традиций, Вилланель буквально за её спиной, слушает её голос и совершенно не участвует в своей беседе. Они так близко, что начинает искрить, обе сдаются и расходятся. В следующий раз Вилланель видит Еву в компании молодой официантки, они смеются, девушка опасно близко, смотрит на её губы, когда та ей что-то говорит. Ева не заметила, как Вилланель появилась прямо перед ними.
— Ты должна не развлекать гостей языком, а спаивать, — грубо, произносит Вилланель, пронзая взглядом девушку.
— Извините, — стушевалась официантка и тут же удалилась.
— Грубишь?
— Изменяешь?
— Где Хелен?
— Пошла освежиться. Кто эта девушка?
— Она официант из ресторана.
— Работает с тобой?
— Неважно, как ты?
— Купаюсь во внимании. Так что, она тебе нравится?
— Прекрати, уместно ли ревновать меня к официантке, когда ты отмечаешь здесь годовщину со своей женой!
— Больше чтоб не подходила к тебе, я серьёзно.
— Мы просто общались.
— Да, я видела.
— Ты на нервах? В этом вечере виновата только ты, что с ней, а не со мной. Я здесь одна, смотрю на твоё счастье. Ты даже в чёрном ярче всех сияешь. Ты не представляешь, как трудно быть в стороне!
— Ты тоже неотразима. Я намерена отгонять от тебя всех.
— Расслабься, — Ева запускает пальцы под воротник Вилланель, словно, нужно поправить его или бабочку, неважно, им так необходимо это соприкосновение, Вилланель напряжённо сглатывает.
Под предлогом, Ева касается не только шеи, но и плеч, затем разглаживает лацканы фрака, и ощущает, как вот-вот всё начнёт стираться вокруг них. Делая шаг назад, она возвращается в реальность, где музыка, гул бесед, люди вокруг, им нельзя теряться в моменте.
— Ты нужна мне, во мне всё горит, — тихо, но убедительно, заявляет Вилланель.
— Сегодня явно не мой день.
— Я нужна тебе так же, как ты нужна мне?
— Все эти метания твой конёк? Ты не можешь любить нас одновременно.
Вилланель готова была с этим поспорить, но Хелен нашла их. Вблизи она вызывала волнение, Ева тут же потерялась в её зелёных глазах и акценте, что стал заметнее после французских бесед.
— Я уже слышала, как все с восхищением говорят о кулинарных изысках, которыми ты нас порадовала, Ева. Готова сделать ставку на то, что тебя ждёт лавина заказов?
— Ставки это не моё, у меня другие пороки, — многозначительно, отвечает Ева, мельком взглянув на ухмылку Вилланель.
— Ты не похожа на человека с пороками, но я плохо тебя знаю, чего не скажешь о Вилланель. Ты ведь знаешь о пороках Евы всё? Любимая…
— Если сравнивать с нами, она святая.
— А тебя в последнее время тянет к свету?
— Таким как мы это чуждо, Хел.
— Ты не против, если я познакомлю Еву с парочкой своих друзей?
Тревожная улыбка Евы не помогла, Вилланель согласилась, и они вместе проследовали по залу, принимая комплименты. Теперь Ева почувствовала, что, действительно, познакомилась с правильными людьми, они попросили её визитку и были заинтересованы в беседе. Разговор прервал прокатившийся по залу звук умиления, все прям так и вздохнули одним разом, выразив мягкий звук. Проследив за взглядами большинства, Ева увидела на экране детские фотографии Вилланель, они были подписаны, да и ошибиться было невозможно, эти глаза, этот выразительный лоб.
— Хелен, какого хрена, где ты их взяла?
— Что такого? Это сюрприз, мои фото будут следующими, твоё фото с горшком я убрала.
— Это личное! Этого не было даже у меня!
— Я попросила Константина.
— Я прибью его! Где он? Видела где-то здесь!
Вилланель была на себя не похожа, тут же обозлившись, сменив строгость и шарм на свирепость. Хелен пыталась её остановить, но она вырвалась, оставив и Хелен и Еву, чтобы найти Константина. Ева помнит разговор, как Вилланель сказала, что у неё нет детских фотографий, вероятно, Хелен, действительно, не права, разыскав их, и выставив на всеобщее обозрение.
— Она остынет, — нервно улыбнувшись, сказала Хелен окружающим, и всё зажужжало вновь как улей, только Ева была уже не в нём.
Она рассеянно следила краем глаза за метаниями Вилланель, как она нашла того самого Константина, схватила его, грубо и при всех, но тот успокоил её и потащил к барной стойке, которую отсюда было не видно.
— Не переживай, Константин разберётся с ней.
— Он кто?
— Её друг.
Ева точно знает, что у Вилланель нет друзей, ей почему-то немедленно хочется найти Вилланель и спасти, но Хелен не отпускает от себя.
— Лучше не поощрять её плохое поведение вниманием. Успокоится и вернётся.
Вилланель опрокинула в себя шот с текилой, и бросила взгляд в зал, где Хелен и Ева всё ещё оставались в компании друг друга, что не могло не раздражать. Настроение и не обещало присутствовать на этом мероприятии, и всё же, Вилланель поначалу нравилось внимание и размах праздника.
— Хорошо она тебе заплатила?
— Да, сумма отличная, за несколько сопливых фоток с тобой.
— Выходит, был там?
— Был. Они по-прежнему думают, что ты мертва, как память ты им тоже не нужна, они отдали оригиналы.
— Они у тебя или Хелен?
— У меня, я оцифровал для неё. Заберёшь? Отдать? Они в машине.
— Потом. А сколько она заплатила, чтобы ты больше не приближался ко мне? Ну, исключая твою поганую слежку в России.
— Вилланель, мы хорошо поработали вместе, — Константин добродушно натянул улыбку, а затем осушил бокал крепкого напитка, — У всего есть конец, ты выросла.
— С тобой я меньше ошибалась.
— В чём?
— Во всём.
— У тебя, действительно, есть привычка попадать в самые нелепые ситуации.
— У меня талант себя в них помещать.
— Как ожог?
— Да нормально уже всё, зажило. Хелен держала меня в Лондоне после этого, чтобы я ещё что с собой не сделала, боялась, что я вообще могу не вернуться.
— Ну, ты не воздушные шары в парке продаёшь, риск колоссальный.
— Я не могу без него жить, меня колотит, я хочу выпустить пар, следовало проехаться по твоей физиономии за такой поступок. Серьёзно, ты кретин.
— Что тебя так злит? Это просто твои фото.
— Того ребёнка нет, он не вырос, я что-то другое.
— Могу устроить тебе встречу с психологом.
— Нет! Я в порядке, я в рабочем состоянии, не нужно ковыряться в моих мозгах. Просто вам всем пора уяснить, никому не позволено трогать моё прошлое, удерживать меня в настоящем и указывать, что я должна делать в будущем.
— Я думал, Хелен выбила из тебя всё это.
— Я не поддаюсь воспитанию.
— Признай, ты немного привязалась, за что-то уцепилась, эта женщина – что-то стабильное и надёжное.
— Ты же ненавидишь её.
— Хочу лучшего для тебя. Поэтому я здесь, и фото, я думал, это сюрприз, и что ты оценишь его.
— Ты ведь знаешь, куда я попала в детстве вместо Диснейленда? С чего ты взял, что воспоминания об этом мне нужны?
— Прости, позабыл уже думать как ты.
— Всё понятно, занят другими.
— Кажется, я уже стар, меня не слушают, эта новенька Пэм убила своего брата, а теперь так косится на меня, будто я следующий.
— Если что, отомщу за тебя.
— Ага, спасибо. Будешь благородный напиток со мной? Что за дрянь ты пьёшь?
— Буду, напьюсь и покончу с этим днём.
Ева освободилась от Хелен и помогала на кухне, знакомств было предостаточно, и она решила окунуться в работу, так время шло быстрее. Сменялись композиции, настроение, гости. Те, что задержались, развлекались танцами, объявляли тосты со сцены, поздравляли, ожидали кульминацию, в виде огромного торта. Ева старалась не думать о том, насколько Вилланель пьяна, что у неё на уме, как проходит её вечер. Она видела её и в объятиях Хелен, и когда все танцевали медленный танец, видела у бара, и с гостями, стоило Хелен отойти от неё, как находились те, кто жадно желал урвать внимание. Ева видела, как они обе вышли из зала после того, как был разрезан торт. Она не могла объяснить себе, зачем пошла за ними. Что она рассчитывала увидеть? Хотела ли она покончить со всем, увидев, как они счастливы быть друг с другом? Ощущать себя третьей лишней невыносимо, у Евы мало терпения, и возможно, пора заполнить шкалу, не выдержать и перечеркнуть эту связь.
Она находит их, это несложно, она шла на стоны. Дверь была приоткрыта, свет в подсобном помещении включён, Ева могла оставаться незамеченной в тёмном коридоре. Они обе пьяны, но ещё способны на страсть. Хелен елозит бёдрами на краю стола, Вилланель между её ног, слушает, как та бормочет с задыхающейся мольбой о том, чтобы всё происходило жёстче. Ева смотрит на эти резкие движения бёдер, точно зная, как это ощущается, и её кости плавятся, превращая всё нутро в магму. Ева готова заплакать от жара, прилившего к лицу и от того, что это происходит не с ней. Теперь она знает, что Вилланель такая же жадная, страстная и влюблённая, с другой… Движения ускоряются, и Хелен лезет под её рубашку, отчаянно желая впиться в кожу, передавать свои ощущения Вилланель. Она замечает, что уже почти кричит и сбавляет тон, в попытке поймать губы Вилланель.
— Этого ты хочешь? — рычит Вилланель, и тут же кусает Хелен за подбородок, переступая ногами вперёд, и обхватывая за поясницу, чтобы двинуть на себя.
Хелен откидывает голову назад, и Вилланель укладывает её на стол спиной, выходит, и Ева видит, как блестит искусственный фаллос от смазки.
— Повернись, хочу тебя сзади, хочу быть внутри тебя, — грязно размазывая слова, Вилланель даёт себе несколько секунд, чтобы отдышаться.
Совершенно непристойно звучат их имена и стоны, Ева загипнотизирована происходящим, представляя под Вилланель себя. Магме недолго осталось кипеть, Ева как вулкан, на грани извержения, вот только, это будет не оргазм, а срыв.
Вилланель не думает, не сопротивляется реальному и очень низменному желанию заполучить всё и сразу. Хелен поманила, показала, что лежит в её клатче, и этого было достаточно, чтобы оказаться здесь. Они пьяны, горячи, это кульминация праздника. Ей всегда нравилось владеть, видеть, что можно сделать с человеком: довести до оргазма или убить. Оргазм – это маленькая смерть, и Хелен с ней сталкивается. Если бы не музыка, здесь была бы абсолютная тишина, они словно перестали даже дышать. Затем слышится смех, да, в него действительно можно влюбиться, чуть с хрипотцой, такой французский. Хелен оборачивается, Вилланель отступает к стене, Ева тоже делает шаги назад, чтобы не быть замеченной. Она видит, как Вилланель заправляет выбившиеся пряди волос и облизывает шрам, отстёгивая от себя страпон, она застегивает брюки и смотрит на Хелен.
— Тебе хватит? — бросает она.
— Продолжим дома?
— Я устала и пьяна.
— В такой день ты не можешь мне отказать. Поехали ко мне.
Вилланель резко перевела взгляд на распахнутую в коридор дверь, Ева напугалась, что она может видеть сквозь тьму, но ничего не произошло. Хелен хотела встать на колени, но Вилланель не дала. Ева поторопилась уйти раньше них, и наконец-то выдохнуть, вернувшись в зал. Гости всё ещё веселились, опробовав торт, все вернулись к алкоголю.
— Ева! Где ты пропадала весь вечер? — услышав голос Хелен за спиной, Ева покрылась мурашками и потеряла голос, лишь обернулась и натянула улыбку.
Видеть их разгоряченные лица, переплетённые пальцы рук, блеск их колец, почти невыносимо, Еву подташнивает от пережитого.
— Потанцуй со мной, пока Хелен прощается с гостями, — Ева не ожидала, что Вилланель сменит руку, сожмёт, притягивая к себе.
— Нет, ты пьяна, — резко, ответила Евы, пытаясь освободить руку, но Вилланель сжала сильнее.
— Идём, поговорим.
Оставив Хелен позади, они продвигались к бару, Ева едва поспевала за широким шагом Вилланель, та тащила её за руку, на фоне заиграла композиция «Tango Roxette», публика оживилась ещё сильнее, организовываясь в пары для танца страсти, где движения не важны, если ты горишь. Вилланель резко остановилась, и повернулась к Еве лицом, обхватив за талию.
— Ты смотрела «Мулен Руж»?
— Да, — кивнула Ева, она даже помнила эту музыку и сцену из фильма, — Не устраивай это здесь, идём к бару.
Тревожные нотки зазвучали, Вилланель прижалась торсом к Еве, заглянув в глаза, своим мутным взглядом. Она всё ещё была пьяна, и весьма утомлена всем этим днём и сексом с Хелен. Но эта музыка затронула всё внутри неё, это захотелось пережить, поделиться.
— Сначала, желание, — ладонь Вилланель скользит по бедру Евы, и та дрожит, приподнимая его, — Потом, страсть, — губы так близки, но шаг назад, и поворот Евы, в опытных руках, руки на талии, обжигающее дыхание, — Затем, подозрение.
Вилланель хватает оба запястья Евы и делает шаг назад. Они подстраиваются под музыку, хотя обе не сильны в этом. Ева не видит окружающих её людей, с навернувшимися на глазах слезами, она лишь не сводит их с Вилланель, взрываясь внутри от происходящего, от этих слов из фильма, что ложатся на их судьбы как клеймо.
— Ревность, гнев, предательство, — Вилланель вновь прижимает к себе Еву, её голос льётся в её ухо вместе с музыкой, — Когда любовь продаётся, не может быть доверия, не может быть любви. Ревность. Ревность! Она сведёт тебя с ума.
Музыка срывается, сердца собравшихся, вероятно, ноют от этой композиции, Вилланель оставляет Еву в недоумении, танцевать одной? Найти другого партнёра? Бежать за ней? Вилланель хочет выпить, сесть, унять себя и не натворить глупостей, не здесь, не при всех. Ева догоняет её у бара, обхватывает сзади за спину, когда та уже села.
— А финал? — спрашивает Ева, Вилланель удивлена, что она тоже помнит что-то из фильма.
— Финал будет трагичен, как иначе, так любить нельзя, — позволяя разочарованию просочится в её тон, Вилланель подзывает бармена, — Выпьешь со мной?
— Нет, мой рассудок и так пьян.
Ева присаживается рядом, всё ещё содрогается от музыки, могла бы смотреть и наслаждаться теми, кто исполняет танец, но Вилланель магнит. Она разглядывает от кончика до мочки покрасневшее ухо, вздувшуюся вену на шее, туго застёгнутый воротник.
— Можно? — с нежностью, спрашивает Ева, Вилланель поворачивается к ней, позволяет развязать бабочку и расстегнуть пуговицу.
— Так лучше, спасибо.
Бармен оставляет коктейль возле руки Вилланель и отходит к другим гостям.
— Что ты устраиваешь, Вилл? Она же видит, все видят.
Вилланель присасывается к трубочке, немного морщась от крепости алкоголя, но затем расслабляется, выталкивает трубочку языком и бросает быстрый взгляд на Еву.
— Ты не хотела идти со мной.
— Да, именно из-за этого, ты пьяна, ты не контролируешь себя.
— Это мой праздник.
— Ваш.
— Оставь это, Ева.
— Подумаем завтра?
— Именно. Мне тошно. Послушай музыку и выпей со мной.
— Хорошо, что у тебя? — Ева обхватывает губами трубочку Вилланель и делает глоток, — Фу, нет. Обойдусь без алкоголя.
— Тогда, ты присмотришь за мной, если я решу тут с кем-то подраться или потанцевать на барной стойке.
— Не допущу.
Ева поворачивается, и тут же замечает Хелен, она в красном, сразу бросается в глаза, с ней танго танцует высокий мужчина.
— Не хочешь посмотреть, как твою жену лапают мужские руки? Она ведь это для тебя делает?
— Хочет получить в задницу, выпью ещё, чтобы суметь только добраться до кровати.
— Почему вы такие? — Ева никак не может понять, к чему нужно жить в неком подобии ненависти друг к другу, нарушать верность, причинять боль.
— Хелен нормальная, это всё из-за меня, я паршивка, порчу всё и всех, к кому прикасаюсь.
— Ты знаешь, что паршивка, и мучаешь всех, кто рядом с тобой, так, почему бы не измениться?
— Я же спрашивала тебя об этом, что-то ты не дала мне надежды на успех.
— Тебя портит очень многое. Секс, алкоголь, твой возраст, твоя красота, твоя тьма. Мне не под силу со всем этим справиться и удержать это, если станет моим.
— Может, уедем? На Аляску, жить в хижине. Я буду ходить вечно сонная, в поношенном свитере, без работы и денег на выпивку, деньгами будешь распоряжаться ты, покупать нам поесть, готовить всё на маленькой, неудобной кухне. Моя кожа перестанет сиять без дорогих косметических средств, волосы потускнеют, я буду не так привлекательна. Мне будет лень изменять и искать приключения. Буду только твоей. Будешь трахать меня под двумя одеялами, при свете камина, греть об меня пятки. Я буду ходить на охоту, приносить дичь и, разделывая её, удовлетворять свою жажду крови. Буду носить воду, в крови и поту, ты будешь греть её и обмывать меня, смывая грязь. Я буду всё той же тьмой, но только твоей. Как тебе?
— Тебе совершенно нельзя пить, знаешь об этом? Ты драматична, когда выпьешь.
— Жизнь это вечная драма. Так, что ты об этом думаешь? Уехать.
— Думаю, что я боюсь.
— Чего?
— Тебя, я всё сильнее и сильнее боюсь тебя, скольких ты отравила? Затем её, теперь, меня.
— Наконец-то ты сказала правду. Да, я токсична, но раз ты не сбежала от этого сразу, тебе по вкусу.
Вилланель усмехается и поворачивается к финалу танца, её глаза наливаются гневом, ведь её жена смеётся в чужих руках. Спрыгнув со стула, она разминает костяшки пальцев и краем уха слышит вопросы Евы.
— Ты что задумала? Не ходи к ним! Эй, я же отвечаю за тебя.
Вилланель лишь высвободила своё плечо из хватки Евы и направилась к танцующим. Ева всё ещё пыталась остановить, весь конфликт случился на её глазах, но с помощью Хелен они его быстро уладили. Вилланель получила по лицу за оскорбление, пошатнулась и оказалась в руках Евы.
— Ну, всё, я увожу тебя отсюда!
Втроём они вышли из театра, свежий, ночной воздух заставил их головы кружиться. Следом вышла организатор, предложив только Хелен сигарету, они что-то обсуждали в стороне, пока ждали машину. Ева придерживала Вилланель, а та повисла на её плече, рискуя заснуть. Когда машина подъехала, водитель открыл две двери, Хелен села вперёд, Ева усадила Вилланель на заднее сидение и хотела попрощаться, но та затянула её в салон и захлопнула дверь.
— Все шумные банкеты должны заканчиваться дракой. Как там лицо моего ангела?
Ева приподняла лицо Вилланель за подбородок, свет фонарей мелькал на её покрасневшей щеке.
— Уцелело, — вздохнула Ева.
— Это был идеальный вечер, всё, как я и хотела. Тебе понравилось, Ева?
— Я впервые на таком мероприятии. Были разные эмоции.
— Почему ты не взяла с собой своего мужа?
— Он бы отвлекал.
— От Вилланель?
— От работы. Я не гость, Хелен.
— Да, точно. Зайдёшь к нам, я отдам тебе деньги.
— Может, потом? Могу сказать номер счёта.
— Я люблю деньги, а не набор цифр на счету, позволь расплатиться с тобой купюрами.
— Хорошо, я зайду.
— Как думаешь, дальше наши дороги разойдутся?
— Если у вас больше не намечается никаких праздников…
— Ты и без праздника пригодилась, разве нет?
Ева решила не отвечать на этот провокационный вопрос. Они подъехали к дому, в котором жила Хелен, пришлось растолкать Вилланель и убедить выйти.
— Когда она успела так напиться?
— Перед тем, как ты начала танцевать с тем мужчиной.
— Заходите, — Хелен распахнула дверь для них двоих.
В коридоре, Хелен сама расшнуровывает ботинки Вилланель и снимает их с неё.
— Эй? Ты в порядке? Поднимайся, прими душ. Я расплачусь с Евой.
Вилланель скинула фрак, вероятно, больше никогда не рассчитывая его надевать и, направилась к лестнице.
— А нам сюда, — Ева пошла за Хелен, рассматривая её обнажённую спину.
Дверь в кабинет закрылась за Евой, что уже успело насторожить, Хелен обошла стол, присела на его край и выдвинула ящик.
— Мы с тобой так и не договорились насчёт суммы. Я лишь пообещала, что награда будет щедрой.
— Если честно, всё это не ради денег.
— Знаю, я познакомила тебя с нужными людьми, но любой труд должен быть оплачен, к тому же такой эксклюзивный. Допустим, я заплачу тебе столько, — Хелен вынула и бросила на стол пачку запакованных купюр, даже на взгляд это было слишком много.
Возможно, это был отпуск на месяц, или беззаботная жизнь на полгода, новая машина, или помощь родителям. Ева хотела взять деньги и немедленно покинуть дом, шаг к столу приблизил её к Хелен, и та, осторожно взяла её руку, что потянулась к деньгам.
— Это ещё не всё, Ева. Я заплачу столько же, — Хелен вынула ещё одну пачку и прибавила к той, что на столе, — Если мы с тобой сейчас…
Ева сглотнула, увидев всё куда яснее. Вилланель ушла наверх, а она уединилась с Хелен в её кабинете, и это весьма добровольно. Хелен рассмеялась, увидев испуг в глазах Евы.
— О чём ты подумала? Это шутка. Я отдам эти деньги за то, чтобы больше не видеть тебя рядом с Вилланель.
— Боюсь, это невозможно, Хелен. Это оскорбительно, это низко. Мне не нужны такие деньги.
— Не променяешь её на деньги? Тогда, заплатить придётся тебе, — сладко, протянула Хелен, положив руку Евы на своё бедро.
— Я не…
— Возьму натурой, не гордая, денег у тебя всё равно нет.
— Ты пьяней её! — возмутилась Ева, и её неловкое движение позволило Хелен переиграть ситуацию.
Резкие, выверенные движения прижали Еву к стене, горячее дыхание опалило щёку, и тут же губы.
— Я жажду узнать, что она в тебе нашла, Ева.
Рука сжала Еву между ног, лишив дара речи. Это настолько напугало Еву, что она не могла двинуться первые секунды, а Хелен могла расценить это как согласие, она даже прильнула к её губам, пылко и властно завладев ими. Когда адреналин ударил в мозг, Ева вывернулась и закричала.
— Вилланель! Вилланель!
— Эй. Тише! — возмутилась Хелен, накрыв рот ладонью, случайно ударив её затылком об стену.
Это было громко, Ева рассчитывала, что Вилланель уже бежит её спасать. Хелен рискнула убрать руку ото рта и начать раздевать. Ева была почти трезвой, она ещё раз крикнула и смогла вырваться. Тут же выбежав из кабинета, она в слезах, увидела на лестнице Вилланель, в расстёгнутой рубашке и с распущенными волосами, она не успела забраться в душ, как услышала крики, но явно не торопилась на помощь.
— Ты меня кричала? — сдвинув брови, буркнула Вилланель, похоже, ощущая следующую стадию опьянения.
Ева преодолела несколько ступенек и кинулась к ней, крепко обнимая. Хелен вышла из кабинета, наблюдая за этой картиной. Вилланель без одобрения посмотрела на неё, прищурив взгляд.
— Она приставала ко мне, — выдала Ева, сквозь слёзы, — Она… Она хотела…
— И зачем ты сопротивлялась? — невозмутимо, спросила Вилланель.
Ева отстранилась от её груди, всхлипывая и понимая, что её защитник, такой же охотник. Что всё это, вполне могло быть ловушкой.
— Это очередной спор?
— Нет, Ева, — покачала головой Вилланель, но та была уже на нервах, всё казалось ей грязным, мерзким и настроенным против неё.
— Вы это спланировали? — Ева осмелилась обернуться и увидеть свою обидчицу, та невозмутимо стояла и наблюдала за всем происходящим. Вилланель смолчала, — Если молчишь, значит, ты соучастница!
— Да что она такого сделала? Потрогала тебя? Дала потрогать себя? От этого ещё никто не умирал. Ты вела себя доступно, раз она это сделала. Вы отправили меня наверх, чтобы это сделать.
— Что? — Ева расплакалась с новой силой, не понимая, как всё обернулось против неё, — Я приехала помочь тебе дойти и забрать деньги.
— Она могла бы передать тебе деньги когда угодно, но ты предпочла её кабинет. Это согласие, она бы отлизала тебе, это не преступление, а я бы простила тебе твоё желание сравнить нас.
Ева не сдержалась и врезала Вилланель пощёчину. Быстро перебирая ногами, она выбежала из дома. Побежала прочь вдоль дороги, оборачиваясь, чтобы не пропустить такси.
— Зачем ты тронула её? — крикнула Вилланель, толкнув Хелен.
— Она наша, разве нет?
— Она не такая как мы. Сколько раз говорить тебе об этом!
— Побежишь за ней?
— Мне нужно извиниться, за себя и за тебя.
— Не унижайся.
Вилланель ещё раз отпихнула от себя Хелен и вышла из дома. Её тело тут же затвердело, и дело не только в холоде.
— Ева! — крикнула Вилланель на всю улицу, та вздрогнула, остановилась и обернулась.
Ева не хотела ничего слышать, и говорить, но когда Вилланель догнала её, не смогла сдержаться:
— Она хотела, чтобы я продала нас! Пачка денег за то, чтобы я держалась от тебя подальше! А когда я отказалась, она решила продать тебя мне, но не за деньги! Я не знаю, что думать! Что вы за люди? Для тебя это нормально? Я думала, что мы скрываем нашу связь от всех, что никто не знает. Но, оказывается, Хелен очень даже в курсе. Не знаю, может, ты рассказываешь ей как сказку на ночь о том, в каких позах трахаешь меня! Скажи, что мне думать!
— Для начала, не накручивать. Я ничего о нас ей не говорила. Она не знает точно, есть ли между нами что-то. У тебя муж, и я всегда говорю, что ты недоступна.
— Я не могу так жить, подвергать себя всему этому. Тебе явно наплевать, что я стала жертвой.
— Брось, она же ничего не сделала!
— Защищаешь её? Она напала, она хотела сделать это со мной. А если бы сделала? Тебе и на такой вариант было бы наплевать?
— Ева, прости. Эта ночь… Мы пьяны. Это ошибка. Я поговорю с ней, она извинится.
— Мне это не нужно.
— А чего ты хочешь?
— Чтобы вы обе больше не приближались ко мне.
— Шутишь? Ева, не надо кидаться такими словами. Я обижусь, я уйду, надолго.
— Мне страшно.
— И теперь я знаю об этом. Хорошо, мы что-то изменим. Давай разговаривать, давай меняться, скажи, что правильно, укажи мне путь, и я пойду за тобой.
— Ты всё это специально сейчас говоришь.
— Поехали ко мне, у меня ключи в кармане, а у тебя есть деньги на такси. Поехали со мной, подальше от них.
— Нет, ты пойдёшь к ней, а я вернусь к нему.
— Я здесь останусь.
Вилланель садится на бордюр, её трясёт от холода, ветер раздувает рубашку.
— Здесь, на дороге?
— Да. Замерзну, отключусь, меня найдут и доставят в больницу, полежу под капельницей, мне станет лучше.
— Ты уже не настолько пьяна, не устраивай это шоу, я не буду проявлять к тебе жалость сейчас, это выше моих сил.
— Так, уезжай, вперёд.
Волосы Евы, подставленные ветру, развиваются, она глубоко дышит холодным воздухом и ждёт, когда на дороге кто-то появится. Вилланель упряма в своём заявлении и продолжает сидеть. Наконец-то их двоих осветили фары, Ева остановила машину и подошла к двери.
— Иди домой, Вилланель. Она ждёт тебя.
Вилланель отвернулась от этих слов. Сев в машину, Ева назвала свой адрес, водитель тронулся с места, Ева смотрела какое-то время назад, она хотела, чтобы Вилланель встала и пошла в сторону дома, но она не сдвинулась с места.
— Чёрт. Извините, можете вернуться? Нужно забрать её. Я очень извиняюсь.
Водитель разворачивается на перекрёстке, они возвращаются, Ева распахивает дверь перед лицом Вилланель.
— Садись, прошу. Мы поедем к тебе. Давай же.
Вилланель поднимается на ноги, кладёт руку на дверь, слегка пошатнувшись.
— Ты едешь к нему, а я иду к ней. Ты так решила.
Захлопнув дверь, Вилланель идёт в сторону дома, Ева не выбегает из машины, не догоняет, не умоляет, она уезжает, и Вилланель ощущает позыв к слезам, но она их не допустит. Плакать из-за чувств? Пустое. Если Ева не хотела близости, то унижаться и выпрашивать её не стоит. Не хочет извинений, значит, не готова к ним.
Хелен стоит у трюмо, она сняла лишь верх платья, и оно собралось вокруг её талии, повиснув вниз, Вилланель ступает медленно, будто ей не разрешено шуметь, хотя ребёнка дома нет. Выглядывая из-за плеча, Вилланель рассматривает в отражении обнажённую грудь, такие знакомые изгибы, хрупкость её тела, кажется, будто кожа обтягивает её скелет слишком плотно. Ярко выраженная ключица, рёбра, когда-то это худощавое телосложение свело Вилланель с ума, она всегда мечтала о чём-то женственном и хрупком возле себя, чтобы доказывать миру, не всё гибнет в этих жестоких руках, что-то тонко настроенное может уцелеть. Вилланель опускает руки на острые плечи Хелен, та готова растаять от внимания. Снимая тяжёлые серьги с уставших мочек, она вздрагивает от желания Вилланель их пососать. Ладонь её жены гладит жёсткий, напряжённый торс и следует вниз, под платье.
— Вилланель, — задыхается Хелен, прикрыв глаза и чуть откинув голову, чтобы она начала целовать тонкую шею.
Эти поцелуи наполнены нежностью и осторожностью, что настораживает Хелен, она ждала, что Вилланель швырнёт её на кровать и скорее надругается, чем трахнет, в отместку за Еву, или, она могла вовсе не вернуться, поехав с ней. Но она здесь, как призрак, как нечто, что существует только в фантазиях и снах Хелен. Она несмело оборачивается, смотрит в тёмные глаза Вилланель, затем на губы, на крохотный шрам, что не дёрнулся, значит, Вилланель желает происходящего. Она целует плотно, она хочет тепла, слюны, скользящей по её языку, языка Вилланель. Стянув бабочку, Хелен расстёгивает рубашку, она соскальзывает с плеч, и они меняются местами. Губы печёт от поцелуя, и Хелен хочет направить этот жар в экспедицию по всему телу любимой женщины.
— Вилланель, — шепчет она ещё раз, расстёгивая белый лиф, стягивая его с юного тела.
Поцелуи в шею заставляют Вилланель отключиться, ей не больно из-за Евы, она этого не допустит. Она пьяна, она любима, она не с каким-то случайным человеком, и не в чужой постели. Ей не нужно мириться с чужим ароматом кожи, не нужно привыкать к другим губам и рукам. Хелен смотрит в отражении на ожог, что покрывает половину лопатки Вилланель, это внимание к дефекту заставляет Вилланель свести лопатки и дотронуться до лица Хелен, повернув к своему взгляду.
— Не смотри.
— Он прекрасен. Как и всё в тебе. Твоя бледно-кремовая кожа, шрамы разных оттенков, твои родинки, — Хелен целует созвездие из них у ключицы и следует за следующими к груди.
— Ты никогда не говорила мне этого.
— Я думала, ты знаешь, как я тобой восхищаюсь.
— Мы можем лечь? И укрыться одеялом?
— Ты хочешь представлять её?
— Нет, — отрицательно, мотает головой Вилланель, это странно, но она этого не хочет.
Обнажённые, они забираются на кровать, обе пьяны и пытаются побороть сон, чтобы создать что-то интимное, поцелуи, касания, Хелен сделает всё ртом, Вилланель уже толкает её вниз.
***
Ева дома, её сердце было изранено, но сейчас, увидев Нико у телевизора, она ступает к нему и подныривает под его руку. Вспоминая все вечера на диване, как от них было тепло и спокойно сердцу, это мерцание на их лицах, то, как они растворялись в уютном быте, она ищет в этом спасение сейчас.
— Как всё прошло? Устала?
— Всего было так много, я переполнена, я разбита, я хочу молчать.
Нико сжимает её плечо, вдыхает запах волос, ощущает, как Ева льнёт к нему.
— Секс? — почти одновременно, задали они вопрос.
Ева молча раздевается, тогда как Нико только приспустил штаны, она садится на него, смотрит в глаза, такие привычные, безопасные, свои, и двигается, чтобы его член вошёл. Это неспешные движения, приятные, но Ева так мало чувствует, это разочарование, она прикрывает глаза и представляет, в какой страсти сейчас слились Хелен с Вилланель. Как они ссорились, но затем вспомнили о том, что это их день, и примерились жарким сексом. Была ли Вилланель с ней так груба, как может с Хелен? Она говорила о животном сексе, об укусах и синяках, и Ева видела этому доказательство, на молочной коже Вилланель. А разговор у бара, когда Вилланель без стыда заявила, как её жена хочет в задницу, и поэтому ведёт себя отвратно. Вероятно, она заслужила такой секс своей последней выходкой и сейчас корчится от боли и сладости, удовольствия и страсти, а Вилланель отыгрывается за всё, умело двигая своими бёдрами. Ева кончает, сжимает член Нико в себе, и он следует за ней, тепло разливается внутри, это ощущение всегда нравилось Еве. Скромный поцелуй в губы, благодарность.
— Приму душ и спать, ты?
— Я досмотрю фильм.
Ева смывает с себя всё до покрасневшей кожи, Вилланель её не касалась, а всё остальное хочется стереть.
***
Утром Ева не торопится вставать, и не хочет готовить завтрак, но на запах кофе спускается вниз. Нико убирает газету, смотрит так, будто подготовил какой-то разговор. Она давно не целует его по утрам.
— Какие планы на сегодня?
— У меня смена в ресторане.
— И когда всё это закончится?
— Что именно? Ты тоже ходишь на работу.
— Этот график создан, чтобы мы больше не виделись?
— Я подумаю, что с этим можно сделать.
— Что это было вчера?
— Нико уточняй, я не экстрасенс.
— Секс. Ты хотела, чтобы я отстал от тебя? Вроде как всё случилось и этого достаточно?
— Чего ты от меня хочешь, Нико?
— Мы начнём жить? Или ты так и будешь где-то, с кем-то?
— Ты даже не знаешь, к кому меня ревновать!
— Очевидно, к этой девчонке!
— Что, прости? Она тебе не девчонка.
— Она вела себя высокомерно на ужине с моими друзьями. Она увезла тебя из дома с утра!
— Хочешь вернуться к этому? Я не могу общаться с людьми?
— Ты не общаешься, — вспылил Нико, поднявшись из-за стола.
— Да, я хочу быть где угодно, только бы не быть привязанной к этой скуке с тобой! Перебиваться этим пресным сексом! У нас не было секса неделями, а ты даже не приложил усилий! Ты ведешь себя как импотент.
Нико не выдержал оскорбления, и пощёчина звонко прозвучала в доме, Ева схватилась за свою щёку, ощутив привкус крови во рту.
— Не смей говорить так со мной! Думаешь, у меня будет стоять, если ты всегда отказываешь, если ты приходишь домой никакая!
Ева молча поднимается наверх, ждёт, когда он хлопнет дверью. Она пишет сообщения, набирает и стирает:
Е: Утро. Как ты? Прости за всё. Ты нужна мне. (Черновик)
Е: Ты можешь приехать? (Черновик)
Е: Всё начало рушиться из-за тебя. Как ожидаемо. (Черновик)
Ева ничего не отправила, спустившись вниз, она сварила новый кофе и обжигала себе губы, пока пила и тряслась. Вилланель её не защищает. Хелен пыталась изнасиловать. Собственный муж ударил. Все вокруг делают ей больно, и она вздрагивает, когда в дверь стучатся. Это может быть кто угодно, или она. Это она. В груди всё болезненно сжимается. Вилланель в белом, худи, штаны, кроссовки, такая светлая, что режет глаза.
— Привет, Ева, — говорит она заготовленное, и хочет продолжить, но новый вопрос, что напрашивается, влезает вне очереди, — Что с твоим лицом?
Рука Вилланель дёргается, в желании прикоснуться, но Ева делает шаг назад, придерживая дверь, почти прячась за ней.
— Ты что-то хотела?
— Ты оставила деньги. Вот, возьми. И я добавила счёт за бар, ты тогда расплатилась за меня, а это большая сумма.
— Деньги и всё? — Ева забирает пачку и кидает её позади себя на комод.
— Я вчера вернулась домой и легла спать. И я ещё не говорила с Хелен о том, что она натворила, уехала раньше, чем она проснулась.
— Понятно.
— Но, я поговорю. И… Ева, это всё неправильно. Что происходит, что с твоим лицом?
— Нико разозлился на меня, я сама его довела до этого.
— Что? — Вилланель вскинула брови, она отлично понимает боль, и когда её причиняют, для чего причиняют и ей нужны уточнения, — Это в порыве страсти?
— Это от гребанной злости и ненависти! Так тоже бывает, Вилланель. Бьют не только, чтобы следом отменно потрахаться.
— Мне жаль. Жаль тебя, что ты живёшь с таким человеком.
— Не тебе меня жалеть. Ты живёшь с таким же.
— Хелен? Нет, она бы не ударила от злости. А если бы сделала это, тут же пожалела.
— Нам необязательно быть одинаковыми.
— Можно мне зайти?
— Я хочу побыть одна, и мне нужно на работу сегодня.
— Я не помешаю, ничему, побуду с тобой.
— Мне не хочется.
Ева пробует прикрыть дверь, и Вилланель ей не препятствует. Она спрыгивает с лестницы, садиться в машину и едет за фастфудом. Уплетая картошку фри, она следит за выходом из института. Ей всё равно, сколько времени это займёт, полдня, весь день, ненависть не утихает, ни на один процент не упало желание отомстить и проучить.
Нико выходит с какой-то девушкой под руку, они смеются, он провожает её до машины, целует в щеку, она краснеет как лобстер в кипятке и садиться в машину. Вилланель не успевает сделать фото, а был бы отличный компромат. Вытряхнув всё из пакета с фастфудом, Вилланель выходит из машины и следует за высоким мужчиной, она знает, что на пути будут места без дороги, без людей и камер. Они заворачивают, тут Нико сокращает путь, Вилланель об этом не знала, но место подходящее. Новые кроссовки пружинят, она легко подбегает сзади, накидывает на голову бумажный пакет, тут же ударяет под колени. Нико падает на землю. Он напуган, вынимает из куртки бумажник, Вилланель забирает его и пару раз пинает по рёбрам. Нико корчится от боли. Она хочет ударить его по голове, хочет убить его, но сдерживается. Она не хочет, чтобы Ева хоронила его, помня только хорошее, чтобы страдала от потери и отталкивала от себя ещё сильнее. Вилланель видит, как он тянется рукой к пакету, и ударяет его в пах. Так же легко скрываясь с места преступления, Вилланель думает о том, что сохранила свои руки, хотя разбить костяшки об его лицо было бы приятно. Как и посмотреть в глаза, как и сказать о том, за что он получил. Теперь это просто ограбление, словно, мгновенная карма.
Вилланель направляется к Хелен, почувствовав адреналин, она хочет улететь и совершить что-то тёмное, лишить кого-то жизни и существовать в этом триумфальном моменте.
— Ты бросила меня с утра, — первое, что говорит Хелен, увидев Вилланель в своих дверях.
Всё как обычно, ноги на стол, ещё один апельсин в расход, много сочного сока, Хелен рядом и смотрит с восхищением на своего демона.
— Ты взяла деньги из кабинета.
— Да, и отдала их Еве.
— Как она?
— Зла. На тебя, на меня, на себя.
— Я была пьяна, не понимала, что делаю.
— Мне не нужна твоя ложь. К тому же, Ева всё мне рассказала. Я стою так дёшево? Это задевает, знаешь ли.
— Мне извиниться перед ней? На самом деле, я хотела бы с ней увидеться и кое-что предложить.
— Не подходи к ней, Хелен, я предупреждаю тебя.
— Хочу выкупить этот ресторан в отеле.
— Нет.
— И Еву.
Вилланель срывается с места, схватив Хелен за шею, она прижимает её к спинке дивана и забирается на её бёдра.
— Отстань от неё, очевидно же, она тебя не хочет.
— Зато хочет тебя, я намерена держать это под контролем.
— Вы обе мне надоели, я хочу уехать, дай мне открытку.
— Для тебя нет заданий, Вилланель.
Рука сжимает крепко, но не до момента, чтобы оставить следы на нежной коже, Вилланель пугает, но не причиняет сильной боли.
— Я хочу уехать, Хел. Мне это нужно, я же тебе объясняла. Иначе кто-то пострадает. Ты же не хочешь пострадать?
— Как ты заводишь! Возьми меня, прямо сейчас.
— После вчерашнего? Нет. Никакого тебе секса за то, что ты сделала. Мои детские фото, думала, это умно? Не лезь в моё прошлое.
— Это было мило.
— Когда мой вылет?
— Ты как Пэм, только она новичок, а ты должна понимать, что заказы индивидуальны, и для вас работы нет.
— Всегда есть, ты считаешь, что я с чем-то не справлюсь? Ты не хочешь рисковать мной?
— Ты всегда должна возвращаться.
— Я свяжусь с «12» напрямую, я расскажу им, что ты делаешь.
— Ты никого из них не найдешь.
— Считаешь меня неспособной?
— Отпусти, уже больно.
Вилланель разжимает руку. И не позволяет всему этому закончиться сексом.
— Как я должна себя вести, чтобы ты дала мне задание?
— Будь сегодня дома вечером, я к тебе приеду.
— Хорошо, вино? Еда?
— Я привезу. Тебе нужен хороший сон, иногда, после него тебе лучше. Ты мало спала этой ночью.
Вилланель думает об этом. Приехать домой и лечь спать, было бы приятно. Вместо этого Вилланель приезжает в отель, занимает своё любимое место, и жаждет увидеть Еву. У неё разбита губа, там же, где у Вилланель шрам, почему она понимает это только сейчас? Она хочет сказать об этом, она хочет прикоснуться к этому. К столику подходит официантка, забавно, как судьба издевается, эта та самая девушка, к которой Вилланель приревновала Еву.
— Здравствуйте, могу я…
— Да, можешь. Позови мне Поластри.
— Её нет на работе, она отпросилась, что-то случилось с мужем.
— Тогда, мне ничего не надо. Хотя, есть кое-что. Просьба, пока без угроз. Держись подальше от Поластри, я с ней сплю, мне не понравилось, как вы вчера флиртовали.
— Я поняла.
— Вот и отлично.
Ева в который раз сменила холодный компресс на торсе мужа, он жалобно заныл, уставившись в потолок.
— Я заслужил, за то, что сделал с тобой. Я поднял руку на тебя, это непростительно.
— Я тебя вывела.
— Это низко, бить жену, я не такой, я ненавижу сам себя за это.
— Эй, не надо сейчас об этом, постарайся заснуть, обезболивающие разве не помогают?
— Вселенная меня наказала. Ты можешь вернуться на работу, я справлюсь сам.
— Какая работа! Я буду с тобой, я позабочусь о тебе.
— Ева, моя Ева, вот теперь я тебя узнаю.
Вилланель зашла в пустую квартиру, раздевшись догола, она упала на матрац и перекатилась к стене, накрывшись одеялом, в руке она сжимала телефон, и думала о том, что готова написать Еве.
В: Я хотела вкусно поесть, но тебя не оказалось в ресторане.
В: Мы увиделись сегодня, но это ничтожно мало, Ева.
В: Признайся, ты в тайне желала, чтобы я сорвала вчерашний праздник, а раз этого не случилось, ты сделала выводы.
В: Ответишь мне?
Е: Ты же поела?
В: Нет, я так голодна, как будто во мне берёт начало чёрная дыра.
Е: Я не могу приехать, я с Нико. На него напали и ограбили.
В: Как он?
Е: Паршиво. Полиция сказала, что без описания нападавшего ничего не смогут сделать, камер в том радиусе нет.
В: Нападавший знал, что делал.
Е: Ему надели пакет на голову! Господи, что не так с этим миром?
В: По мне так всё справедливо. Он ударил тебя, кто-то ударил его.
Е: Его избили и напугали, это в разы ужаснее.
В: Ты позаботишься о нём.
Е: Эта неделя перегружена, я думаю о том, чтобы уехать из страны в отпуск.
В: Со мной?
В: Знаю, что не со мной, не отвечай. Это помогает, я всегда сбегаю, и сейчас бы сбежала, но Хелен не даёт.
Е: Аляска?
В: Черт, как же я была вчера пьяна!
Е: И ты была настолько не моя, что пугала меня.
В: Одна из моих версий, тебе следует с ней подружиться.
Е: Шутишь? Это опасно, я не рискну.
В: Не хватает твоего голоса. Увидимся завтра?
Е: Если ты не умрёшь от голода.
В: Хелен обещала привезти еды и вина.
Е: Не пей, хватит уже.
В: Боишься, что я завалюсь к тебе пьяной? Это был мой план.
Е: Ещё один проступок, и я закончу все наши встречи.
В: Ты не сможешь, Ева.
В: Ты любишь меня.
Хелен пользуется ключами и заходит в квартиру, тишина её напрягает и пугает, Вилланель здесь нет? Она ставит пакет с едой на журнальный столик, рядом бутылку «Le pin» высшее качество напитка и соответствующая цена не совсем подходит заказанной на вынос карбонаре. Тишина въедается под кожу, не придётся ли ей ужинать в одиночестве? Проследовав в спальню, она вздохнула с облегчением, Вилланель была здесь, тусклый свет фонарей за окном падал на её обнажённую спину, она забилась в угол матраца, зажала одеяло между ног и уткнулась лицом в подушку. Хелен сняла туфли, разделась, аккуратно сложив одежду на полу, и подобралась ближе к обнаженному телу жены. Ожог был ярким, края суховаты, какой это должно быть дискомфорт, но Вилланель ни разу не пожаловалась. Она выросла без заботы, некому было жаловаться, поэтому, она готова терпеть, что угодно и молчать. Её детство всегда вызывает в Хелен жалость, она хотела бы быть для неё не только женой, но и любовницей, матерью, лучшим другом. Тогда, она бы знала всё об этом мифическом существе, порой так сложно понять, что у той в голове. Пальцы касаются продолговатого шрама от стрелы, это частично вина Хелен, чтобы хоть немного приручить зверя, она шла на всё. Целуя безупречную кожу вокруг шрамов, Хелен поглаживает нежное бедро, скользит по нему ладонью вверх- вниз. Ей хочется немедленно прижаться к тёплому телу своей обнажённой грудью, повторить её положение, слиться в единое целое. Приподнимая ногу Вилланель, сгибая её в колене, Хелен освобождает себе путь, от чего Вилланель впервые шевелится. Поглаживая аппетитную задницу, так маняще выставленную на обозрение, Хелен играет касаниями до скопления жара. На это она рассчитывала, но тронув, поняла, что никто её не ждал. Пришлось облизать пальцы и наведаться ещё раз.
— Ты мне даже поспать не дашь? — услышала она, бормотание в подушку.
Целуя жену в плечо, Хелен подбирается к уху и шепчет:
— Ночью выспишься.
— Я голодна, не трогай меня, я не хочу.
— Я хочу, ты так доступно лежишь, разве это не приглашение? — Хелен надавила пальцами, посылая сигнал, — А?
Вилланель зашевелилась, убирая руку Хелен и накрывая себя одеялом, повернулась.
— Ого, ты разделась.
— Почему ты не хочешь? Как это вообще возможно?
— Я тебе не секс игрушка. У меня тоже есть настроение и чувства.
— Чувства? Какие?
— Мне паршиво. Какое-то давление, будто я чего-то не сделала, о чём-то забыла, навредила тому, кто этого не заслужил.
— С тобой такое уже было?
— Нет.
— Это из-за Поластри?
— Дай мне уехать. Уверена, это из-за безделья. Мне нечем занять голову, мы готовились к банкету и трахались, но теперь всё случилось, а секс, на него нет сил.
— Ты просто голодна, — хмыкнула Хелен, поднимаясь.
Вилланель поняла, что с какими-то чувствами к Хелен лезть не стоит, она не поймёт, она думает, что Вилланель на них не способна. Проверив телефон, Вилланель не обнаружила новых сообщений, но быстро перечитала старые, открыла галерею и взглянула на фото обнажённой спины Евы, вспомнила тот день, особенный день, Ева была такой недотрогой, и Вилланель всё равно могла себе многое позволить, не как сейчас. Хелен приносит еду в постель, открывает вино, разливает по бокалам и оставляет случайно след на простыни.
— Упс.
— Ты ведь знаешь, сколько стоит это постельное бельё? Я тебя покусаю.
— Куплю тебе новое.
— Нет. Ничего не надо мне покупать. Я тебя покусаю.
— Хочешь в клуб? Или в комнату?
— Комнату? Мы давно там не были.
— В начале наших отношений было столько наказаний, тебе нравилась плеть. Тебе нравились капроновые колготки на мне. Нравились маски и верёвки.
— Мы переросли это. Ты не наигралась?
— А как же ощущения?
— Мне нравится секс в постели, просто тела, без всяких плёток. Но, если ты так хочешь, мы можем сходить.
— Ни к чему тебя не принуждаю.
— Знаю, — улыбается Вилланель, двигается ближе, и пока руки Хелен заняты поднятыми фужерами, кусает её за ягодицу.
