Неверная

       Ева изучает потолок, решает, что пора подняться и найти футболку, перемещается из одной комнаты в другую, без Вилланель всё здесь чужое, она гость, и вряд ли что-то изменит это в ближайшее время. Осторожно тронув ручку двери в ванную комнату, Ева узнаёт, что она заперта. Застелив дорогим дизайнерским покрывалом матрац на полу, Ева села в кресло, ожидая, когда Вилланель примет душ и выйдет к ней. Ладони не прекращают потеть от волнения, и она каждый раз проводит ими по своим бокам, стараясь расслабиться и убедить себя, что не сказала ничего, на что можно обозлиться. Да, она не подумала, что трогать прошлое Вилланель – плохая идея, хотя должна была отметить это ранее, например, по реакции Вилланель на детские фото, что транслировала Хелен на банкете. Ева замирает, когда Вилланель выходит, вся сырая, прикрыв нагое тело лишь маленьким полотенцем. Не обращая внимания на Еву, она прошла в другую комнату и вернулась с одеждой в руке, намереваясь вновь запереться в ванной комнате.       — Вилл? Прости, я…       — Это неважно, Ева.       — Эй, подойди ко мне. Это важно, иди сюда.        Вилланель без особого желания меняет направление и подходит, бросив свои вещи на спинку кресла позади Евы.       — Мне жаль, что твоё прошлое так тебя ранит, — осторожно, начала Ева, положив руки на бёдра, погладив их через полотенце, она перешла на талию, создав напряжение.       — Вовсе нет, просто, не хочу ни от кого слышать о нём.       — Согласись, мне неоткуда было это знать. Я забуду, что узнала, для меня ты всегда будешь Вилланель, хорошо? Мы вместе, и это просто странно, что ты не спрашиваешь и не хочешь знать ничего обо мне, и не даёшь мне узнать тебя.       — Не лезь на территорию, что ограждена колючей проволокой, поранишься, Ева.       — Я поняла. Работа, детство, твои срывы, твой брак, твои измены, всё за этой проволокой.       — Оно там не без причины.        Ева смотрит в эти настырные глаза, холодные и колкие, и ей самой не по себе, что она приблизилась, а её вновь оттолкнули. На что она вообще имеет право? Может, их отношениям место в номере отеля, в короткие рабочие перерывы, где слов не нужно, всплеск страсти, секс, и вновь никто друг другу. Ева трогает пальцами этот колючий забор, ей нужны инструменты, чтобы от него избавиться, но Вилланель всё отнимает. Рассматривая пристально влажную кожу, Ева замечает, что Вилланель неподвижна, тогда, она оттягивает вниз полотенце с груди, Вилланель придерживает его на своём теле, но не прикрывает грудь и Ева привстает с кресла, чтобы лизнуть розовый, плотный сосок. Вилланель не издала ни звука, раскрывая перед Евой полотенце, губы сомкнулись, кончик языка стал изучать бархатный слой, крохотное углубление. Ладони обхватили одно бедро, Вилланель тронула лицо Евы за скулы, прижимая к себе так, что Ева втянула сосок в свой рот и начала посасывать. Это инструмент? С помощью секса она может управлять Вилланель? Еву немного трясёт от возбуждения, и неважно, что часом ранее они обе получили мощную разрядку. Сейчас она видит перед собой влажное, бледное тело, местами кожа порозовела от воздействия на неё горячей воды, или же укусов и засосов, что были нанесены ранее. Ева выпускает сосок со звуком и, игриво лизнув его языком, целует в солнечное сплетение, затем ниже, ближе к шраму. Вилланель берёт за волосы и тянет вверх, Ева нападёт на второй сосок но уже не так нежно. Посасывая его, она даже прикусывает, от чего Вилланель шипит и сильнее вплетает пальцы в волосы.       — Отлижи мне, Ева.       — Нет, я хотела только этого.        Вилланель отступает на шаг и запахивает полотенце на своём теле. Она не хочет давить, хотя прекрасно знает, что может взять всё, что захочет от Евы. Можно схватить её и силой стащить с кресла, поставить на колени и уткнуть в истекающее место, а можно захватить её тело, в любимой манере. Ева может сопротивляться, но затем перестанет, поцелуи подействуют на неё, и как бы Вилланель не была груба, Ева откинется назад, безропотно предлагая себя, глотая слёзы. Вилланель признаёт, что одна мысль об этом её слишком заводит, нужно немедленно уйти, чтобы не навредить.       — Мы идём на ужин? — интересуется Вилланель напоследок.       — Если ты хочешь, — неуверенно, отвечает Ева, всё это странно, и не является хорошей идеей.       — Хочу увидеть на тебе что-то особенное. Ещё есть время купить, или в твоём гардеробе найдётся что-то для этого вечера?       — Ты собираешься мной хвастаться?       — Надень для меня, а не для ужина.       — Хорошо, тогда я поеду домой?       — Я поеду с тобой, вдруг он дома.       — Ничего страшного, он меня не остановит и не запрёт.       — Он заговорит с тобой, испортит настроение.       — Моё настроение уже испорчено, тобой, — осмеливается, заявить Ева.       — Взаимно. Заеду за тобой в шесть, будь готова.

***

       Хелен выпроваживает из дома трёх поваров, щедро расплатившись с ними за приготовленный ужин. Она не намерена лгать, что приготовила ужин сама, и всё же, лучше никому не видеть посторонних, без кого Хелен бы не справилась. Ганн перебирает пластинки, уже успев пригубить бокал вина, на ней бархатные брюки и пиджак чёрного цвета в бельевом стиле Альберта Феретти, этот гость так органично смотрится в доме Хелен, что перестаёт им быть. Хелен в этот вечер отдала предпочтение белому миди-платью Тома Форда, из тонкого нежного кашемира. Роль декора в нём исполняет объемный узел и драпировка, которые акцентируют внимание на глубоком V-образном вырезе. Внимание Вилланель должно принадлежать ей, и никак иначе. Хелен знает наверняка, что этот вечер будет накалённым, ей нужно вернуть то, что по праву принадлежит ей, всё расставить по местам, напомнить Вилланель, что она загулялась. Постоять за себя она всегда могла, но никогда не сталкивалась с таким уровнем наглости, чтобы кто-то просто забирал то, что принадлежит ей!        Это абсурд, что Вилланель сейчас заходит в дом как гость, и пропускает свою любовницу вперёд. Они обе выглядят великолепно, и сразу становится понятно, что из четверых только двое борются за внимание, ведь на Еве обтягивающее, короткое чёрное платье, а это беспроигрышный вариант, к тому же, с открытой спиной. Хелен кладёт на неё ладонь, целуя в щёки, и следом переключается на Вилланель, целуя в губы и притягивая к себе.       — Я так скучала, — стонет Хелен, на что Вилланель, грустно усмехнулась, и перевела взгляд на Еву.        Хелен знакомит Еву с Ганн, и это по всем пунктам приятное знакомство, ведь Ганн умеет вести себя по-джентельменски, а Ева быть скромной и обаятельной. Но всё это до момента столкновение взгляда Ганн и Вилланель. Ева моментально понимает, что третья в их адской спальне как раз таки Ганн! Вилланель оставляет на её губах скромный поцелуй в качестве приветствия, но Ева видит в этом слишком много.       — Никого не удивлю, если скажу, что я слишком голодна? — убирает неловкость Вилланель, натягивая улыбку ярко алыми губами, помада была позаимствована у Евы, скорее для того, чтобы она ей не воспользовалась.        Вилланель считает, что это издевательство над ней, Ева надела это платье, чтобы свести её с ума, она его не видела, ведь Ева была в пальто, а теперь, пути назад уже нет! Обычно Вилланель любила удивить всех своими нарядами и их заоблачными ценами, но сегодня выбрала строгие, чёрные узкие брюки и белую рубашку боди, всё это подчёркивало её натренированное тело. Не только Хелен облюбовала две расстёгнутых пуговицы, рельеф рук и подтянутую задницу в этих брюках. Когда Вилланель решила сунуть руки в карманы, все трое решили пропустить её вперёд и следовать в гостиную за ней.        На столе горели свечи, чёрная скатерть, преобладание мяса и тёмных фруктов, сервировка золотыми столовыми приборами как намёк на роскошь в дополнение к подсвечникам.       — Крайне интересный выбор, — озвучила Ева, принимая приглашение от Хелен сесть, ведь именно она подвинула для неё стул, опередив Вилланель.       — Надеюсь, чёрный цвет не ассоциируется у тебя с печалью? — интересуется Хелен, занимая место напротив Евы, предлагая Ганн заняться алкоголем.       — Чёрный цвет в психологии означает защиту. Чёрный это таинственность и скрытость, его ты наденешь, если захочешь раствориться в толпе. Используя его в сервировке стола, это создаёт некую загадочность, спокойную атмосферу и замкнутость пространства.       — На тебе чёрное платье, ты хочешь защититься от меня?       — Ты оформила наш ужин в этом цвете, хочешь защититься от меня? — парировала Ева, обе улыбнулись, довольные таким дерзким началом.        Багровое вино наполнило бокалы, только Вилланель предпочла пить «Маккалан». Следующий раунд был за Ганн и Вилланель, и обе не стали молчать.       — Понравилась цивилизация? Горячая вода, еда, которую предварительно не надо отлавливать.       — Здесь у меня совсем другая добыча, в том числе и твоя аристократическая белая задница.       — Я ведь подтвержу твои слова, если всажу тебе золотую вилку в глаз?       — Всаживать скорее моя прерогатива.       — Не хочу быть дурой весь вечер, — неожиданно, вклинилась Ева и прочистила горло, ещё раз глотнув вина, перед тем как задать вопрос, — Вы трое переспали?       — Все за этим столом трахают, кого захотят, — неожиданно откровенно, выдала Хелен.       — Не причисляйте меня к этому, я искренне не понимаю, как можно делиться любимым человеком.       — Ты же делишься со мной Вилланель, хотя, это я с тобой делюсь, не будем забывать, чья она жена, Ева… Это на том же уровне, что ревность и вожделение, обладание и отказ. Сильно, сложно, и непременно нужно уметь это делать.       — Мы будем говорить об этом? — интересуется Вилланель, в таком случае, вечер обещает быть скучным, и лучше напиться как можно скорее.       — Это не стол переговоров, в первую очередь я хочу насладиться вашей компанией и этим ужином, — смягчается Хелен.       — Отлично, ведь эта тема кажется неуместной, лучше поговорить о подобном за спиной друг у друга, — усмехается Вилланель.       — По-отдельности тебе удобнее нами манипулировать?        Вопрос Евы был слишком смелым, но здесь никто не хочет сдавать позиции. Всё выглядит так, как будто слабого в конце этого ужина принесут в жертву. Мрачность сервиза, дрожь свеч, голодные взгляды и крепкий алкоголь, Ева не уверена в том, что вписывается.       — Я та, что не может выбрать из двух прекрасных дам, — отвечает с задержкой Вилланель, и касается кончиком языка шрама, все за столом понимают, как её раздражает беседа на серьёзные темы.       — В глубине души ты уже должна знать, кто тебе нужен!       — Души у меня нет, — произносит Вилланель и начинает смеяться, Хелен и Ганн подхватывают её, Ева вновь ощущает себя лишней.       — Нам следует приступить к ужину, не хотелось бы есть холодное, — поторопила Хелен, с чем все согласились.       — Хелен сказала мне, что ты повар, это призвание?       — Да, я довольна своей работой, а ты, одна из них?       — Ева, — шикнула Вилланель, мотнув головой.       — Она не знает? — поинтересовалась Ганн, злобно улыбаясь, допивая свой бокал вина.       — Мы решили, что эти сложности обойдут Еву стороной, к чему будоражить её воображение и подвергать жизнь опасности, — растянула Хелен, врезаясь ножом в стейк.       — Мне бы хотелось знать об этом хоть немного. Вы из одной организации?       — Ева, хватит, никто за этим столом не будет отвечать тебе на эти вопросы, и это для твоего же блага, — настояла Вилланель.       — Расскажи мы ей, выбирать тебе бы не пришлось, в чьих объятиях спать, — подметила Хелен.       — Ты замужем? У тебя кольцо на пальце, — замечает Ганн.       — Моему браку пришёл конец, кольцо это привычка, сниму, как только все бумаги будут подписаны.       — Мужчина? Должно быть, приятно освободиться, или это потеря?       — Всё давно шло к финалу, и Вилланель подсказала концовку.       — Есть в мужчинах что-то приятное, надёжное, знать, что он зависит от тебя, так же как и ты от него. На крайний случай твой мужчина может плохо трахать тебя в любой день без каких-либо вопросов. Женщинам же вечно нужно капаться в чувствах и отношениях, по итогу ты получаешь отличный секс, и кучу разговоров о нём.       — К Ганн можно прислушаться, она принадлежит и к той, и к другой стороне, — уточняет Хелен для Евы, и до той наконец-то доходит нечто пугающее её.        Воображение рисует совсем другой секс этих троих, это шокирует, и она вновь совершенно не понимает Вилланель. Бросив на неё взгляд, она отодвигает стул и просит прощение за то, что хочет выйти из-за стола. Закрывшись в ванной комнате, она начинает пытаться спокойно дышать, этот ужин невероятно давит на всё её сознание и мораль. Это так глупо, быть здесь и делать вид, что с ними на равных, а на самом деле, просто ничего не понимать, ведь никто ничего ей не рассказывает. Разве она не поняла, что Вилланель никогда не будет её, как только увидела её впервые в компании Хелен! Она потеряла её прежде, чем обрела, и это факт, а этот ужин какой-то фарс! Где все смеются над ней! Она освежилась и вышла, тут же столкнувшись с Вилланель, не церемонясь, та сразу прижала к стене и поцеловала в губы, затем, не отпуская её плеч из своих рук, тихо выдала:       — Чтобы не прозвучало за столом, я люблю тебя.       — Мне тупо больно здесь быть с тобой.       — Не сдавайся, Хелен не должна задавить тебя, я знаю, ты сильная.       — О чём ты меня просишь?       — Задавать меньше вопросов и не давать ей повода указывать на то, чья я жена.        Они возвращаются за стол, Ева наконец-то пробует еду, пока все увлечены другой беседой, но Хелен не оставляет её в покое надолго.       — Ева, ты как-то помрачнела. Присоединишься к разговору о страсти, или ты не знаешь, что это такое? Люди думают, это секс, возбуждение, но настоящее определение страсти – это страдание. Этим тебя и привлекает Вилланель, не так ли?       — Ты можешь не лезть к ней? — в первый раз встаёт на защиту Вилланель.       — Ничего, я вижу, она подготовила много подобного. Моя жизнь была весьма скучной, до появления в ней Вилланель, страдания? Это, определённо, входит в формулу любви. Страсть для меня – это чувство, которое доминирует над другими, буквально задавливая их, это влечение к объекту страсти, которое ничем не перебить.       — Его можно перебить весьма успешно, желанием жить.       — Ганн, мы здесь не угрожаем, — усмехается Хелен.       — О, простите, это не угроза, если что. Я всегда считала, что тот, кто любит искренней любовью – любит молча. Эту любовь видно в поступках, а не словах. Так что, не знаю, чем вы тут втроём заняты, но выглядит интересно.       — Считаешь, это не любовь только потому, что мы это обсуждаем?       — Это как раз и есть страсть. Чуть позже каждая из вас поймёт с абсурдной ясностью, с какой иногда понимаешь необъяснимые вещи, что всё это была страсть, вспышка, вожделение и помешательство, но не любовь. Возможно, ты, Ева, сейчас так же думаешь о своём браке. Как быстро прошла страсть?       — Достаточно быстро.       — И во что она трансформировалась?       — Вероятно, в любовь, а из неё в привычку.       — Так любовь была? — спросила Вилланель, повернувшись к Еве.       — Считаю, сложно терпеть возле себя человека, если его не любишь, да, у нас с Нико, определённо, была любовь. А у тебя, Ганн, была любовь?       — Таких как мы не любят, а владеют, как трофейным оружием, а мы позволяем, но если нам наскучит, звучит выстрел. Поэтому, лучше мимолётные связи, ничего серьёзного. Я не знаю, зачем эти двое вплелись в брак.       — У Вилланель есть прекрасный остаток души, которым мне хотелось завладеть не меньше, чем остальным. Вы не знаете, какая Вилланель, когда секс ей не нужен.       — Боже, Хелен, давай без этого, — протянула Вилланель, допивая третий бокал, в голове уже начинало шуметь.       — Почему бы нам не поговорить о бывших? — предлагает Ева, и все поддерживают её, ведь давно остывшие чувства, это опыт.        Ужин при свечах наконец-то убрал шипы, всем стало комфортно и легко, алкоголь подействовал, еда была отменной, но Ева могла бы лучше, это признали все кроме Ганн, не имевшей возможности попробовать. Вилланель думала о том, как бы ей хотелось сейчас просто лечь на Еву, придавить собой и не двигаться. Каждый раз, как Ева говорила с Хелен, у неё пощипывало кожу, зудели шрамы, руки комкали салфетки, сжимали бокал или прибор. Они все были чертовски милыми и сексуальными, Вилланель ощущала ко всем разное влечение, и это было странно. Ей хотелось придаться знакомой страсти с Хелен, понежничать с Евой или дико потрахаться к Ганн. В какой-то момент она захотела соединить все три стихии, представив себя в их окружении, но она вовремя себя отдёрнула, списав всё на алкоголь. Когда официальная часть ужина подошла к концу и все получили свободу, Ганн не специально увлекла Еву пластинками, а Хелен и Вилланель оказались на кухне.       — Хочешь по-быстрому?       — Что? — удивилась Вилланель, делая большой глоток алкоголя.        Хелен подошла близко, слишком близко, потрогав ширинку длинными пальцами.       — Ты совсем отбилась от рук, малыш, да, я была не в лучшем состоянии, но тебе пора вернуться.       — Я не уходила.       — Уходила, — шепчет Хелен, в приоткрытые губы, — Уходишь. Ты пришла с ней, словно любовница я. Ты останешься дома, а ей закажешь такси?       — Это не мой дом. Я пьяна, заканчивай давить.       — Я хочу тебя полизать.       — Хелен, чёрт, ну не надо сейчас!       — Не надо сейчас, а когда? Ты не хочешь приезжать, ты не хочешь сбежать, ты даже на Антигуа не согласна!       — Ты своим желанием сбежать повесишь мишень на наши спины.       — Кто сказал, что она уже не там?       — Всё, прекращай, не трогай меня.       — Я буду лучше Евы, ей на такое смелости не хватит, я покажу.       — Прекращай думать обо мне, и займись собой, своими решениями. Тебя чуть не убили, потому что работа для тебя уже не на первом плане!       — Меня чуть не убили, потому что тебя нет рядом!       — Всё, стоп, я не буду сейчас ничего выяснять, ты и так постоянно портишь этот вечер.       — Чем же? Что задаю вопросы твоей Еве?       — Не дави на неё!       — Вилланель, разве так мы просим о чём-то? Окажи мне услугу, и я сделаю что угодно, чтобы тебе угодить. Вот что я хочу слышать.       — Не хочу играть в твои игры, прекращай. И не делай меня виноватой в том, что на тебя напала Пэм, у меня был вариант не спасать тебя.       — Но ты спасла, потому что любишь, так ведь?       — Давай вернёмся, они включили отличную музыку.       — Поцелуй меня.        Вилланель касается губ Хелен, винный, ароматный вкус мешается с крепким, терпким алкоголем. Если закрыть глаза, всё плывёт, и Вилланель это не нравится, поэтому глубокий, страстный и быстрый поцелуй – это выход.       — Я пойду, — освобождается она, оставив жену с пылающими губами, Хелен ощутила колкость на языке, которую хотела сказать, но прикусила его, и яд остался во рту.        Когда Хелен вернулась в гостиную, то увидела, как Вилланель танцует. Всё пространство принадлежало ей, и никто не думал ей мешать. Вилланель ощущала, как эйфория расползается по кровотоку, как сила алкоголя отключает мозги, а музыка качает на своих волнах. Трое стояли в стороне, и, не стесняясь, разглядывали совершенство в танце, что был похож на транс. Она просто перебирала воздух пальцами и двигала медленно бёдрами, каждая хотела бы пристроиться к ним сзади и подстроиться под этот ритм. Вилланель знала, что её раздевают глазами и тонула в этом тягучем триумфе, что по сути, больше похож на проклятье. Это становится невыносимо, когда тянут в разные стороны.        Голова закружилась, песня закончилась, что-то заставило Вилланель открыть глаза и увидеть голодные взгляды, шатаясь, она подошла к дивану и села на пол. Следующая композиция понравилась Еве, она забыла свой бокал вина на столе и пошла к нему, пританцовывая. Наклоняясь над столом, чтобы дотянуться до бокала на другой стороне, она приковала взгляды.       — Я не равнодушна к таким гостям, что приносят своё настроение, что умны, красивы, и так чертовски соблазнительны, — протянула Хелен, рассматривая Еву, — Она как вишенка на торте.       — Ева и есть весь торт, — заметила Вилланель, улыбаясь.       — Может, нам стоит его попробовать? — спросила Ганн, и Хелен с Вилланель резко повернулись в сторону этого вопроса.       — Нет! — отрезала Вилланель.       — Мы все пьяны, она не откажет.       — Заткнись.       — Тебе жалко? Женой ты охотно поделилась, даже оставила её мне, не думала, как нам хорошо без тебя?        Вилланель тут же загорелась яростью и набросилась на Ганн, успев врезать один раз, но тут же ощутив невероятно сильную боль, что разошлась по всей кисти руки. Хелен обхватила сзади, пытаясь предотвратить следующий удар. Вилланель впервые отдала себе отчёт в том, что сорвалась, что ярость её слепит и это нужно остановить. Разрешив Хелен повалить себя назад, она смотрела в потолок и глубоко дышала, всё плыло вокруг. И вот, напротив глаза Хелен, она опускается и мягко целует.       — Спокойно, хорошо?        Вилланель кивает, рядом Ева, она обеспокоенно присаживается, и эти оголившиеся коленки вызывают сладкий спазм. Хелен больше не на ней, и Ганн протягивает руку.       — Прости, ты ударила меня и это заслуженно. Мир?        Вилланель хватает её руку и встаёт на ноги, ощущая, как позади Ева тоже выпрямляется и проводит рукой по плечу.       — Такие предложения явно должны идти не от меня, извини, — с раскаянием, произносит Ганн, и обнимает Вилланель, под музыку они даже покачиваются, а затем Вилланель чувствует нечто твёрдое в штанах Ганн, что-то заставляет её уделить этому внимание, прижавшись плотнее, а Ганн целует в ухо и шепчет:       — У меня вновь на тебя стоит, зверёк.        Вилланель смеётся и отталкивает, видит, как Ева убегает.       — Куда она?       — Ей это явно не понравилось, — отмечает Хелен.        Идти сложно, и музыка, кажется, вырывается прямо из груди, Вилланель находит Еву в тёмном коридоре, она просто не знает, куда бежать, свернув не в ту сторону, выход за спиной Вилланель.       — Я тебя напугала?       — Поехали домой? — этот вопрос показался Вилланель дрожащим, она вгляделась в лицо Евы.       — Ты что, плачешь?       — Мы можем уехать? Сейчас. Ты сильно пьяна.       — За меня не волнуйся, мне надо попить водички.       — Я не оставлю тебя с ними, поехали вместе, сейчас.       — Ева… Ева…        Вилланель пьяно навалилась и прижала собой к стене, Ева странно дёрнулась, и её руки оказались прижаты по обе стороны от тела.       — Ты дрожишь? Чего ты боишься, они тебя не тронут, никто не тронет, понятно?       — Я просто не люблю, когда ты пьяна.       — Врёшь, не в этом дело, ты поняла, чего они хотят, верно? Тебя.       — Они ждут, что ты сейчас меня приведёшь им?       — Возможно.       — А ты приведёшь?       — А ты хочешь? Это не страшно, я буду рядом, и ты всегда можешь выбрать только меня.        Ева заплакала, и уткнулась в плечо, вероятно, испачкав белое боди не только помадой, но и тушью.       — Эй, Ева, ты чего? Серьезно, плачешь? Никто тебя не заставляет, слышишь? Если ты не хочешь, никто не тронет, всё, тема закрыта.       — Они как коршуны над тобой, они обе, обе… Поцеловали тебя.       — Одна из них моя жена и имеет право, представь.       — Поехали домой, пожалуйста, согласись уехать.        Ева ощущала всю тьму, и искренне надеялась посвятить в неё фонариком. Слёзы вряд ли могли тронуть Вилланель, но слова, просьба. Ева неожиданно получает одобрение, Вилланель соглашается.       — Хорошо, попью воды и закажем такси. Прекрати дрожать, иначе я трахну тебя прямо здесь, заводишь.       — Прости.       — Прости? Чёрт, произнеси ещё раз.       — Пойдём, я налью тебе воды.       — Нет уж теперь постой. Давай займёмся здесь сексом, пусть Хелен увидит нас, увидит нашу страсть!       — Заниматься с тобой пьяной сексом здесь – это унизительно.       — С чего бы? Они хотели меня и не получили, я твоя, разве это не триумф?       — Триумф будет, когда я уложу тебя на матрац и лягу рядом, поехали.        Вилланель отпускает руки, но всё же оставляет поцелуй на губах и шее в надежде, что Ева набросится, но она терпит, запястьям больно от такой хватки, но она не признается. Растирая их, она следует за Вилланель, они выходят на свет, где больше музыки, проходят на кухню. Ева наливает стакан воды и протягивает, тут же появляется Хелен.       — Вилланель? Всё в порядке?       — Не трогай её, она пьёт воду, и мы вызываем такси.       — Мы? Такси куда? Тебе?       — Вилланель поедет к себе.       — С тобой?       — Я не оставлю её с вами в таком состоянии.       — Что ты думаешь, мы с ней сделаем? А с тобой? Куда вы вообще собрались, мы даже не пробовали десерт.       — Всем уже достался десерт, — напоминает Ева, имея в виду, как каждый имел возможность сблизиться с Вилланель.       — Такой десерт ты ещё не пробовала, Ева.       — Хел, прекрати, я правда хочу к себе, увидимся завтра и спасибо за ужин, — бубнит Вилланель, вызывая такси через приложение, всё плывёт перед глазами, но она помнит расположение кнопок наизусть.        Хелен не понимает, с чего всё решается без неё, она подходит к Вилланель и на время убирает её телефон, опустив её руку.       — Давай гости уйдут, я налью тебе ванную, помою и уложу в нашу постель.       — Я не хочу, Хел.       — Сразу в постель?       — Не хочу быть здесь.       — Хорошо, я отвезу тебя.       — Меня Ева отвезёт.       — Вызывай такси.        Хелен отошла от Вилланель, столкнувшись взглядом с Евой.       — Я поеду с ней, и если ты хочешь, можешь с нами, — предложила Хелен.       — Это не обязательно.       — Да. Твоё присутствие не обязательно.       — Нет, твоё.       — Брось, Ева, мы не будем сейчас разбираться чья она, в таком состоянии, она просто ляжет и уснёт.       — Вот и отлично, я отвезу.       — Я её жена, а ты, кажется, забылась!       — Пусть он скажет, с кем поедет.       — Будет через девять минут, поехали вместе, — сказала Вилланель, прекрасно услышав весь их спор.        Ева злится, но ничего не может поделать, она не оставит Вилланель здесь и не отпустит с Хелен. Она готова быть хоть третьей лишней, но с ней. И подальше от Ганн, эта девушка пугает её.        Они быстро забираются в такси, Вилланель садится вперёд, город растворяется в дожде, о котором они даже не знали. Светофоры, витрины, фары, мокрый асфальт, всё расплывается и убаюкивает, Вилланель пытается думать, но мысли от неё ускользают. Она хотела доехать до своего дома, сказать, чтобы они обе проваливали, и хлопнуть дверью, отследить по приложению как такси вернёт Хелен домой, набрать Еву и попросить вернуться на адрес, отличный план! Прикрыв глаза, Вилланель каким-то образом очнулась уже в движении, её долго вели под руки, затем раздевали, мягкая подушка, свой запах, так приятно принять вертикальное положение.        Хелен подходит к Еве и просит ту помочь с платьем, Ева дрожащей рукой помогает его снять, а со своим обещает разобраться сама. На Хелен белый комплект, такое красивое тело, даже для пьяных глаз. Ева стеснительно демонстрирует своё бельё, она подбирала его для Вилланель, но, выходит, зря. Они вместе ложатся на матрац по обе стороны от Вилланель. Повернувшись друг к другу, они долго смотрят, изучая, а затем рука Евы через Вилланель тянется к лицу Хелен. Нежно трогая скулы и губы, она хочет доказать себе, что совсем её не боится. Хелен тянет руку через Вилланель к Еве и гладит её волосы, она хочет убедить себя, что она ей не враг, вовсе необязательно уничтожать её.       — Я выключу свет, — говорит тихо Ева, и поворачивается к прикроватной тумбочке.        Когда она вернулась на своё место, то увидела, как Вилланель легла на бок и прижалась к Хелен. Освободив себя от лифа, она щёлкнула замком и на спине Вилланель.       — Сними с неё, ей будет неудобно, — предложила Ева.       — Хорошо, — ответила Хелен, освобождая Вилланель от лифа.        Ева просто хотела поцеловать в плечо и, прижавшись к спине Вилланель заснуть, но услышала тяжёлое сопение и звуки поцелуев, тут же понимая, что Хелен не остановилась, когда раздела, Ева приподнимается на одном локте. В полумраке она различает, как Хелен присосалась к груди Вилланель.       — Ты что делаешь?       — Она любит такую ласку.       — Она спит! Боже, она не даёт своё согласие в таком состоянии.       — Мне не нужно согласие, мы в браке.       — Даже в браке есть насильственные действия. Прекрати, только не в общей постели.       — Могу её разбудить, и она даст согласие.       — Не будь такой сукой.       — Тебе просто завидно, что она обняла меня.        Ева действительно ощущает себя обделённой, погладив Вилланель по плечу. Она склоняется к её лицу и целует.       — Малыш, эй, прости, что я тебя бужу, иди ко мне, обними меня покрепче.        Вилланель поворачивается и обнимает Еву, они удобно устраиваются, и в темноте Ева слышит:       — Это ты сука, Поластри.

***

       Ева просыпается и находит записку о том, что Вилланель уехала в зал, удивляется тому, как с похмелья вообще можно встать и что-то делать. Вчерашний вечер сохранился в голове поминутно, к сожалению.        Хелен успевает доехать до матери, забрать ребёнка и увести в школу, это всегда было её обязанностью, день может быть загружен работой, вечером, её может не быть, но утро всегда принадлежало ребёнку. Сегодня же Хелен планирует вернуться в офис и возобновить работу.        Вилланель довольна высвобождению энергии, её мышцы горят изнутри, и кожа зудит, пока она не принимает контрастный душ. В зале собирается народ, много кто любит позаниматься с утра, но Вилланель всегда раньше них. Константин звонил всё утро, Вилланель сбрасывала, а затем, в гневе, сказала, где она и попросила не отвлекать. Поэтому она не удивлена, что он ждёт на улице, и сигналит из своего автомобиля. Игнорируя его, Вилланель идёт в магазин через дорогу.       — Эй! Ну ты что, не рада меня видеть? — возмущается мужчина, обнаружив Вилланель в отделе сухих завтраков.       — Я занята, я не хочу. Когда ты появляешься, это означает, что нужно куда-то лететь, кого-то убивать, мне не до этого, ясно?       — Хелен отстранили, и меня вернули, я вновь буду с тобой, и нас ждёт жаркая Италия! Твоей бледной коже не помешает загар, и итальянский явно просрочен в твоём лексиконе.       — Когда?       — В эти выходные, у тебя ещё есть время настроиться.       — Ты бы какие выбрал?        Вилланель показывает шарики в тёмном и белом шоколаде. Константин указывает на тёмный.       — Правильный ответ – никакие! Это дешёвая хрень, ты смерти моей хочешь?       — Мне откуда знать! Ты поедешь или нет? — возмущается мужчина, его свирепые брови уже насупились.       — Ты кое-что забыл.       — Нет, при мне, — Константин лезет в карман и протягивает открытку с островом Сицилия.       — Нас когда-нибудь грохнут, ты ведь знаешь об этом? — спрашивает Вилланель, рассматривая пёструю открытку.       — Ты этого не допустишь.       — «Ты знаешь, что это обычное дело; всё, что живет, должно умереть, проходя через природу в вечность». Гамлет.       — Тебе не хватает трагедии в жизни?       — Вся моя жизнь трагедия. Я за йогуртами.       — Составлю тебе компанию. Может, расскажешь, что происходит в твоей жизни?       — Тебе Хелен за каждый вопрос платит?       — Нет! Так трудно поверить, что мне самому интересно? Я столько тебя не видел! А когда видел, разве мы разговаривали?       — Я люблю другую. И она светлая. Знаешь, из тех, что работают на обычной работе, платят налоги, экономят на всём, ждут лучшего от мира. Она заморачивается над тем, что ты чувствуешь и как ты это чувствуешь, не способна сильно обидеть или причинить боль. Я её не заслуживаю, и всё же, она сейчас в моей квартире, ждёт меня, и я хочу быстрее к ней.       — А что Хелен?       — Я не знаю, что у неё на уме, пока ничего не предпринимала, она словно чего-то ждёт или в чём-то уверена, что я сама не смогу жить со светом, понимаешь?       — Это опасно со всех сторон.       — То, что мы делаем, тоже опасно. Я привыкла.       — Куда тебе столько йогурта?       — Я не знаю, какой вкус Ева любит. Мы ещё так мало друг о друге знаем, я чувствую, что должна это изменить, открыться ей немного, но каждый раз меня что-то тянет назад.       — Может, это к лучшему, подумай.        Вилланель возвращается домой, открыв дверь, она слышит быстрые шаги, и когда Ева появляется на пороге, в длинном кимоно, и с тёмным макияжем, из рук падают оба пакета на пол. Вилланель делает уверенные шаги и встаёт на колени, всё, что ей нужно, это немедленно оказаться между ног Евы.       — О, Боги! — вскрикнула Ева, закинув голову назад, — Ты холодная! Твои щеки холодные! И губы, — сладко, пищит она.        Вилланель ставит одну босую ногу Евы себе на колено, и глубже припадает к половым губам. Она целует и жаждет момента, когда Ева потечёт, язык делает круговые движения и щёлкает по клитору, Ева вздрагивает и цепляется в светлые волосы.       — Пожалуйста, не так быстро, Вилл.       — Мне плевать на мольбу.        Вилланель оттягивает губами складочки и тут же толкает язык, ощущая влагу, так быстро, Еве нравятся внезапные нападения. Они в коридоре, Вилланель полностью одета, но её ничто не останавливает, она мечтала об этом моменте. Ей необходимо владеть этим телом, испытывать его ласками, давлением, желанием! Язык так быстро скользит по уже влажным складкам, очерчивая то один лепесток, то другой, не трогая сердцевину, этот жёсткий комок нервов, что уже готов предать всё тело. Ева задыхалась на первых секундах, потом ей стало стыдно, что всё это так внезапно происходит, а затем она подумала об игре. Она не могла на неё решиться, было так сладко ощущать тёплое дыхание, губы и язык Вилланель, но когда она прижала язык к клитору и стала по нему водить, Ева решилась и сделала шаг назад, убирая ногу с колена Вилланель. Она оставила её ни с чем, на щеках румянец, на подбородке сок, её глаза бритвенно-опасны, она смотрит ими и будто режет. Остановить процесс кажется безумием, Ева ощущает, как всё внизу набухло, и ноги с трудом слушаются.       — Я хочу тебя, Ева! — Вилланель двигается на коленях вслед за потерей.       — Знаю. И теперь об этом, вероятно, знают соседи.       — Пошли они!       — Не злись, раздевайся.       — Чего ты хочешь, Ева?       — Чтобы ты меня поймала.        Вилланель улыбается скользкой улыбкой, в глазах зарождается блеск энтузиазма, скинув ботинки, она бежит вслед за Евой и настигает её в гостиной, повалив на диван.       — Попалась!       — Я лёгкая добыча?       — Нет, мне вовсе нелегко с тобой, но сейчас, ты попалась.        Вилланель совершает толчки, от которых у Евы немеет копчик. Но им двоим не нужен притворный трах, они могут по-настоящему, в своей квартире. Вилланель распахивает кимоно и лижет соски на маленькой груди, для неё она очаровательна и удобно помещается в ладонях, а ещё, она чувствительна, чем не все женщины могут похвастаться. Её соски как две сильнейших эрогенных зоны, и они подвергаются потягиванию.       — Боже, сегодня они ещё слаще, — приговаривает Вилланель, — Мне кажется, или твои груди набухли не из-за меня?        Ева краснеет, смутно помня свой цикл, вероятно, это будет для них трагедией, отсутствие секса в эти дни.       — Возможно.       — Нужно торопиться, нужно растянуть твою тугую киску членом.       — Полегче, Вилл.       — Что такое, детка, не отдашься мне? Я унесу тебя в спальню.       — Что? — возмущается Ева, она знает, что Вилланель это под силу, она закидывает её на плечо и шлёпает по заднице, передвигаясь по квартире будто хищник, сцапавший добычу.       — Уже можно снять с тебя пальто? — смеётся Ева, оказавшись на лопатках, на довольно жёстком матраце.        Вилланель скидывает пальто, освобождает себя от шарфа и просит Еву вытянуть руки.       — Нет, ты какая-то дикая, не связывай меня.       — Ты боишься за свою тугую киску?       — Вилл, ну что с твоим языком сегодня!       — Он жаждет всю тебя облизать. Вчера, на этом грёбаном ужине так сложно было терпеть вас всех, столько напряжения, что мне пришлось его скинуть на тренажёрах, но во мне ещё много этого.        Ева вытягивает руки, ошибочно доверяя себя Вилланель, а она действует грубо, и шарф слишком туго сдавливает запястья. Не спрашивая о комфорте, Вилланель нападет. Она не только целует, но и кусает, заставляя Еву возиться и уклоняться от этой пытки.       — Ты мне мешаешь, — выпаливает Вилланель, прижимая связанные руки над её головой.       — Мне больно, прекрати.       — Что вы делали со мной вчера тут?       — Ничего.       — Я проснулась голой.       — Мы раздели, чтобы тебе было удобно.       — А говоришь, ничего не делали.       — Я не позволила Хелен, она хотела, но я запретила.       — И она послушалась?       — Это её задело. Боже, Вилл, правда, мне больно, развяжи.        Вилланель меняется в лице, развязывает руки и поднимается с матраца.       — Неженка, — кидает она через плечо и уходит из спальни.        Ева в недоумении изучает тот же потолок, восстанавливает дыхание, растирает запястья и запахивает кимоно. Ей хочется свернуться в позу эмбриона и расплакаться, но Вилланель возвращается в спальню.       — Я рассчитывала, что ты наоборот разденешься, я только за водой сходила.        Ева смотрит на то, как Вилланель жадно пьёт воду из бутылки и идёт в её сторону, подняв ногу, она упирается ступнёй в пах Вилланель, останавливая её. Вилланель проводит рукой по своду стопы, движется к напряжённым икрам, кимоно соскальзывает с ноги, открыв её до бедра.       — Прости за грубость. Хочу поклоняться тебе, если бы я знала молитвы, то все посвящала бы тебе.       — Я тебе не верю.        Вилланель опускается на колени, и стопа Евы скользит вверх, теперь упираясь в плечо, толкнув его, она ощутила хватку сильной руки на щиколотке.       — Ты можешь пользоваться моим желанием поклоняться тебе, Ева.        Ева знает, что всё это ведёт их к одному. Очередная игра, вариация фантазии. Она смотрит в бесстыжие глаза и не понимает, как она ещё не сгорела от всего, что натворила. Почему ей сходит с рук так много!       — Ты всё верно сделала, когда вошла в квартиру. Отлично отвлекла меня от разговора по поводу вчерашнего вечера.       — Я хорошо себя вела, я послушалась тебя, и мы уехали.       — Да, с твоей женой. Тебе напомнить о том, что они обе тебя поцеловали? А может, ты забыла, что за столом стало всё понятно насчёт вашего секса?       — Ревность, опять этот яд.       — Я не буду всё это прощать тебе, Вилланель.        Ева поднимается, и обходит коленопреклонённую фигуру, внутри медленным грузом падает истома. Обе руки тяжело опускаются на плечи.       — Чего ты хочешь, Вилланель?       — Наказания.        Ева толкает её вперед, и она падает лицом в матрац, не успев выставить перед собой руки. Еве стоит только сказать, чтобы Вилланель сняла с себя одежду, и она тут же это сделает, можно выбрать любую игрушку и наказать, как она это любит, но Ева не даёт собой манипулировать.       — Трахни себя сама, — кидает Ева и думает найти свою одежду, чтобы не провоцировать Вилланель этим кимоно.        Вилланель удивлена такому ходу событий, медленно поднявшись, она наблюдает за метанием Евы по комнате. Она явно провоцирует хищника всё это время, и он уже на ногах. Словив Еву, она сжимает в своих объятиях, из которых та хочет вырваться.       — Спокойно. Больно же будет.       — Пусти меня!       — Не уходи.       — Мне сегодня ещё на работу нужно. Оставь меня.        Вилланель смотрит на свои наручные часы, затем, слегка ослабляет хватку.       — У нас ещё три часа. Не уходи, займёмся всем, чем захочешь.       — У тебя один секс на уме!       — Эй, нет же, нет! Я купила йогурты, и классные хлопья. Бросила всё в коридоре, давай разберём покупки, а?        В двухкамерном холодильнике полно места, Ева помогает Вилланель всё разложить, искренне не понимая, куда им столько йогурта. Ева, как оказалось, любит все вкусы, но сейчас выбирает с манго и открывает его в уголке кухни, вооружившись маленькой ложкой. Вилланель села за стойку, выбрав йогурт с шоколадными шариками.       — Умм, какой вкусный, а у тебя?       — Не начинай, Вилл, обычный йогурт.       — Ты обижена на меня?       — Да, а ты что чувствуешь?       — Ну, мне грустно, что ты обижена.       — И это всё? Грустно тебе?       — Извини, я не словарь синонимов! Просто грустно.       — Я не хочу разбираться с тобой в этом, меня это достало, ты прекрасно понимаешь, что творишь. Да тебе просто удобно, тебя все хотят, бегают вокруг тебя, с одной не получается, пойду к другой!       — Я не могу так быстро расстаться с Хелен, как ты с Нико. У меня есть к ней определённые чувства, мы нужны друг другу на другом уровне понимания.       — Мне что, начать привыкать к подобному? Что ты и со мной, и с ней, а если скучно, будет ещё кто-то?       — Ты всегда знаешь, как сильно я одержима именно тобой, тебе следует расслабиться и не думать о конкуренции.       — Прямо успокоила, — съязвила Ева.       — Можно мне сегодня забрать тебя после работы?       — Можно, приезжай.       — А если приеду пораньше, побалуешь меня каким-нибудь блюдом?       — Есть на ночь вредно.       — У меня отличный обмен веществ. Ты же сама видишь, я в прекрасной форме.        Вилланель задирает на себе кофту, Ева смущённо отводит глаза. Но Вилланель уже захотела внимания и добьётся его, передвигаясь по кухне.       — Попробуй мой, — предлагает она ложечку, Ева соглашается, и делится своим, — Отличный вкус, а что на губах?        Ева улыбается, попав в ловушку соблазнителя. Поцелуй сладкий и долгий, после которого Вилланель смотрит другими глазами.       — Я привезу тебя после работы домой и уложу спать, мне так понравилось, просто спать с тобой.       — А с нами? Понравилась эта ночь? Почти сбылись твои мечты, мы обе были в твоей постели.       — Жаль, я была настолько пьяна, что не воспользовалась этим.       — Знаешь, с момента моего знакомства с Хелен, я испытываю некую очарованность ею. Она красива, умна, сдержана, в ней много сексуальной энергии, много силы. У нас есть взаимное уважение, я находила в ней поддержку и давала её взамен. Я напугалась её лишь раз, после банкета, но в остальные разы она вела себя достойно. Вчера за ужином мы задевали друг друга словами, но не ранили, это была как игра. Она достойный соперник и никогда не отступит. Оказавшись в одной постели, я хотела, чтобы ты была между нами как разделяющая полоса, потому что, если бы не ты…       — Ты хочешь мне признаться?       — Да, я поняла, что она делает.       — Хочет тебя?       — Она меня изучает. Изучает, чтобы понять, чего в ней нет такого, что ты нашла во мне. Я так же поняла, что занимаюсь этим же.       — Но человека не заменить, чтобы она не нашла, как бы не переняла это, тобой она не станет.       — Когда она поймёт это, то будет играть грязно.       — Она вполне может. Вам лучше не пересекаться. Поэтому, пока я буду в Италии, никаких встреч.       — В Италии?       — Да, я узнала буквально час назад, полечу в эти выходные, с Константином. У нас там крупное дело.       — И насколько?       — Два-три дня. Соскучиться успеешь, но не смертельно.       — Это опасно?       — Ууу не надо, убери это волнение со своего очаровательного лица, Ева.       — Лучше бы ты не улетела, я не знаю, чем ты там занимаешься, какой ты вернёшься, вернёшься ли вообще?       — Я вернусь, а если нет, будь счастливая с моей женой, — смеётся Вилланель, поигрывая бровями, за что получает толчок в плечо.        Остаток времени дома они проводят за просмотром фильма, Ева разрешает отвезти её на работу, и они долго целуются у входа в отель.        Сегодня мало заказов, Ева завершила оформление «Ланкаширского рагу», и отдала его в зал. Спрятавшись за холодильником, она выбрала любимое имя в контактах.       — Привет, — почти проурчал голос.       — Привет, я звоню узнать, как ты.       — За пару часов со мной ничего не случилось.       — Чем занимаешься?       — Выбираю для нас лубрикант, мы должны как следует попрощаться на эти выходные.       — Ты шутишь?       — Нет, пробовала охлаждающий лубрикант? Например, смазка с мятным вкусом? Или тот, что добавляет огня, усилив приток крови к гениталиям, он относится к согревающим.       — Я в надёжных руках, похоже.       — Силиконовый лубрикант если ты захочешь в душе, и с анестетиком, если захочешь в…       — Боже, Вилл, прекрати, я же на работе!       — Ты сама позвонила.       — Ты помнишь, что мы договорились о сне сегодня?       — Да, это моё наказание.       — Этого явно мало, чтобы тебя наказать.       — Мне интересно узнать, куда может завести тебя фантазия в этой теме.       — Хорошо, я пообщаюсь со своей фантазией, а ты… Продолжай то, что делаешь, отличного тебе вечера.       — До встречи.        Ева серьёзно задумалась над этим, и пока всё, что она могла придумать, это лишить Вилланель чего-либо, ведь, она слишком много получает. Будет ли это верно? Когда всё горит в огне, и отношения на таком пике! Ева находит в интернете сайт клуба «Комната» тёмное оформление, вкладки с огоньком. Что если, она наоборот, даст что-то? Не хотелось бы уподобиться Хелен, воспитывать такими же методами, но Ева с ними и не знакома. У клуба есть расписание, на которое натыкается Ева, тематические вечеринки, встречи, уроки. Еву заинтересовала вкладка с уроками, чтобы что-то сделать, следует этому научиться. Сегодня Флагеляция, Ева ищет определение термину в другой вкладке.       — Ева, там заказ, — голос Кенни по близости пугает, она чуть не выронила телефон.       — Да-да, минуту.

Флагеляция это — нанесение ударов по разным частям тела, например босым ступням.

       Это… Слишком? — думает Ева, закрыв вкладку, к тому же, сегодня они уже не успеют. Ева смотрит расписание на завтра, и находит в нём Шибари.

Шибари — это инструмент для изучения тела вашего партнера, для укрепления доверия между вами и вашим партнером и для открытия новых и захватывающих интимных отношений.

       Ева узнаёт, что это японская практика верёвочного бондажа, и возвращается к работе, только все её мысли теперь заняты этим.        Вилланель подъезжает за час до окончания смены Евы и заказывает «Цыпленка Тикка Масала». За столиком она не чувствует себя в одиночестве, слишком многое произошло с ней в этом помещении, её окружают воспоминания, а ещё, она чувствует её. Она словно смотрит сквозь стену, будто видит, как Ева с особым трепетом готовит для неё, видит её улыбку, идеальный китель, заправленные волосы. Кенни выносит блюдо с запиской, Вилланель кивает, отпуская его, и разворачивает листок.

Это нестандартная порция, потому что я люблю тебя *)

       Ева выглянула из кухни, чтобы увидеть реакцию Вилланель, это была лёгкая ухмылка, и жадные глаза, вероятно, она справится со всей порцией.        Вилланель ждала на улице, когда вышли официанты, Кенни, явно тушуясь, подошёл к ней, потирая затылок.       — Эмм, спасибо за чаевые, очень щедрые, покрывают аренду комнаты на неделю.       — Да, пожалуйста, Ева там долго ещё?       — Переодевается, сейчас выйдет.       — Насколько вы хорошие друзья с Евой? Просто хочу знать её круг общения.       — Ева приглядывает за мной, мы отлично ладим.       — Она тебе нравится не как друг?       — Странный вопрос, — зарделся Кенни, но Вилланель приподняла брови, ожидая ответа, — Ну, она красивая женщина. Мы друзья, — повторил он.       — А та официантка, что крутится возле неё, ещё тут?       — Да, её взяли на постоянную работу.       — С ней она тоже дружит?       — Не знаю.       — Давай так, мои чаевые будут всё щедрее, а ты разговорчивее. Если заметишь, что к Еве кто-то подкатывает, сообщишь мне?       — Скользкий поступок.       — Ева об этом не узнает, обещаю, просто, пойми, я очень люблю её, и хочу контролировать подобное.        Ева вышла из отеля, и Кенни коротко кивнул, вроде как соглашаясь.       — О чём вы тут болтаете?       — Да так, как смена прошла… Кенни, тебя подвезти? — такое предложение от Вилланель было чем-то новым, Кенни посмотрел за плечо Вилланель, явно сгорая от любопытства прокатиться на такой машине.       — Ну, если вам не помешаю.       — Нет, запрыгивай на переднее, — предлагает Вилланель и целует Еву, открыв для неё заднюю дверь.        Высадив Кенни, Вилланель обернулась, и получила ещё один поцелуй.       — Мне это нравится, — делится своим ощущением Ева.       — Что именно? Пересядешь вперёд?       — Нет, поехали, мне нравится, когда ты так добра к окружающим. Подвезти Кенни это так мило с твоей стороны.       — Он твой друг, может, и мой, в будущем. У меня нет друзей.       — Да, если ты будешь хорошо себя вести, мои друзья могут стать и твоими.       — Когда ты планируешь перевести ко мне вещи?       — Я ещё не думала об этом.       — Но, ты ведь живёшь у меня.       — Меньше недели…       — Хочу видеть твои вещи.       — Я поняла, подумаю. У меня к тебе есть предложение на завтрашний вечер, ты ведь свободна?       — Я да, но у тебя же работа.       — Отработаю только половину смены, и мы с тобой поедем в «Комнату»        Вилланель заметно стиснула руль и немного притормозила, её взгляд метнулся в зеркало заднего вида, чтобы найти Еву.       — Я верно расслышала?       — Да, там будет урок по Шибари, и я хочу, чтобы мы на нём присутствовали.        Остаток пути Вилланель взволнованно рассказывала об этом клубе, затем они долго целовались на парковке, ведь дома их ждал сон, а Вилланель так хотела отблагодарить Еву за цыплёнка, что внутри всё трепетало.