Неверная

       Вилланель не говорит, что ей нужно уехать к Хелен, Ева понимает это по ранним звонкам, и напряжённости в квартире. Чтобы ей было легче, Ева придумывает себе дела, и обе срываются с места после завтрака.       — У нас ведь всё в силе на вечер? — интересуется Вилланель на улице, всё ещё удерживая Еву в крепких объятиях перед расставанием.       — Не можешь поверить? Я уже оплатила наш визит.       — Это из-за того, что тебе не понравилось, как грубо я тебя связала шарфом?       — Нет, Вилланель, не из-за этого.       — Из-за того, что Хелен легко это делала со мной? Водила туда, чтобы подчинять и воспитывать?       — Нет. Это для нас, чтобы мы учились доверять друг другу, чтобы ты знала, насколько это возможно.       — Так это из-за того, что я что-то скрываю от тебя?       — Я просто верю, что нам это понравится, и с чем-то поможет.       — Ева, ты можешь спрашивать, о чём угодно, кроме мёртвого имени и моей работы.       — Да, возможно, дело в наследии травм, с которыми нам приходится считаться, я хочу взять их под контроль. Себя и тебя.        Вилланель долго смотрит в карие глаза Евы, и переводит взгляд на полные губы, целуя их, она немного раздражена тем, что новые отношения это та же клетка, обязательный контроль. Она ещё не разобралась, как выйти из-под прошлого контроля. Поцелуй заводит, и это следует прекратить.       — Будешь дома, чтобы я приехала на поздний ланч?       — Я буду там, где все мои вещи, не знаю, как теперь называть это место?       — Бывший дом?       — Но у меня нет нового.       — Есть, со мной.       — Давай подождём с этим? Я буду там, приезжай, заодно отвезёшь меня на работу.        В машине Вилланель включает свою музыку и наслаждается одиночеством, его так не хватает, что она даже стала думать о поездке в Италию в более позитивном ключе. Кафедральный собор Палермо, великолепная панорама на равнину Катании в Таормине, фуникулер с прекрасным видом, рыба с белым вином Corvo Glicine, освежающее, некрепкое, несладкое, свет и сумрак острова, воздух и кровь. Это даже волнительно, разбавлять великолепие мест чем-то столь греховным, грязным и аморальным. Смерть, когда вокруг всё кричит о жизни.        Хелен провела всё утро в офисе, избавляясь от всех наработок по делам, которые были резко остановлены. Стоит признать, что ей не хватает адреналина от общения с опасными людьми, не хватает этих отчётов и вербования, вкуса власти и сладости управления. Она может управлять лишь своей секретаршей, посылая её сперва за соевым молоком, теперь за шоколадом. Но это всё ерунда по сравнению с потерей контроля над Вилланель. Узнав о том, что Вилланель летит на дело в Италию, она разбила пару ваз в гневе, и сейчас подбирала на сайте новые, когда дверь распахнулась.       — Вызывали? — усмехнулась девушка, хлопнув дверью, её шаг был быстрым, поцелуй таким же, но Хелен ухватилась за воротник и поцеловала ещё раз, сильнее наклоняя Вилланель к столу.       — А ты сама уже совсем не хочешь меня посещать?       — Хочешь вернуться в седло? Что тут делаешь, а?        Хелен смешит то, как Вилланель играет роль заботливой жены, на самом деле ей наплевать, и когда она делила напополам с Ганн, никто не думал о боли и дискомфорте.       — Мне стало лучше, — подавлено, улыбается Хелен, и Вилланель выскальзывает из её рук.        Приземляясь на диван, Вилланель ощущает эту гнетущую скуку, что здесь делать без заигрывания и секса? Что делать без желания этим заниматься? Схватив апельсин, она лишь катает его по столу, и ждёт, когда Хелен сама что-то сделает.       — Маешься от скуки? Ничего, скоро развлечёшься.       — Уже знаешь? Да, это будет Италия, мне даже вернули Константина.       — Потому что без моего контроля не доверяют тебе, а он верный пёс и, если что, обо всём доложит.       — Я не собираюсь оступаться, сделаю всё качественно.       — Будь осторожна, я не одобряла это дело для тебя.       — Займись своей безопасностью. В здание можно пройти без досмотра, а у лифта меня даже секретарша не встретила.       — О, я отправила её за шоколадом, захотелось сладкого.       — Что здесь случилось? — Вилланель кивает в сторону осколков разбросанных у стены.       — Ерунда, такое было настроение, что-то разбить.       — Ты не готова вернуться.       — Да, не готова, но я не могу сидеть дома, хотела уехать с тобой, но ты меня оттолкнула, лучше трахать Еву, чем с женой отдохнуть, не так ли?       — Давай не будем о Еве. Я тоже так могу. Ты ведь ещё не вернула Ганн на остров?       — Мне приятно, что она рядом, когда я просыпаюсь и засыпаю, мне нужен человек, мне нужна ты вообще-то, — Хелен присаживается на край дивана, касаясь тыльной стороной ладони лица Вилланель.       — Тебе нравится её член, я даже не собираюсь вам мешать, скачи на нём, сколько хочешь.        Ладонь Хелен соскальзывает вниз, пальцы обвивают горло, она ощущает, как Вилланель сглатывает, и перебирается к ней на колени.       — Дело не в том, у кого что есть, не во внешности и гендере, а в том, что ты чувствуешь с человеком, что тебя переполняет, когда ты смотришь на него, когда ты его касаешься. Дело не в красивых глазках, малыш, ты же это знаешь, — мягко, шепчет Хелен, оставляя поцелуй на самом краю левой брови Вилланель, и продолжая касаться губами уже виска, уходит поцелуем к уху.       — Пусти, — на тяжёлом выдохе, просит Вилланель, ощущая, как Хелен прижимается всё ближе, от просьбы пальцы сжимают лишь сильнее.       — Свобода, безумие и убийство, я знаю твои слабости, я первая и единственная, что тебя понимает, тебе это разонравилось?       — Нет.       — Дело во мне? Во мне что-то изменилось? Тебе больше нравился мой холод? Моя строгость? Ссадины от плети и капли вина между лопаток? Заелозила? Я знаю, что тебя заводит, Вилланель, когда тебя пользуют, ты устанешь ждать этого от Евы.        Хелен задевает верхнюю губу Вилланель своей, дышит в её приоткрытые губы и, наконец, целует, но поверхностно, и тут же прикусывает плотную подушечку нижней губы Вилланель. Конечно, Вилланель могла убрать руку от своей шеи, и скинуть Хелен, могла остановить это, но почему-то её руки выправляют рубашку Хелен из штанов и забираются под неё, следуют по бинтам, достигнув застёжки лифа.       — Я очень терпелива в ожидании, когда ты наиграешься с ней, но всё затянулось, и это уже раздражает. Что она делает с тобой?       — Любит.       — И ты её? Раны от любви, в отличие ран от пуль, никого не убивают, но и не заживают никогда. Слышала такое? Я не хочу, чтобы в тебе были эти раны, поэтому в первый и последний раз тебя прошу, оставь её. Избавься, как избавилась от Анны.       — Ева не Анна, и никогда ей не станет, как и тобой. Мне плевать, что вы чувствуете, я буду, где захочу и с кем захочу.       — Это история о том, как одна девушка считала себя монстром, который ничего не чувствует, а на самом деле, она чувствовала слишком много и была человечней многих.       — Тебе лучше заткнуться.        Вилланель освобождается от хватки Хелен, чтобы повалить её на диван и нависнуть сверху. Руки так грубо расправились со штанами, небрежно сдёрнув их с бёдер Хелен, та только пискнула, цепляясь ногтями в затылок Вилланель. От первого, грубого вторжения, на уголках глаз Хелен защипало от слёз, пусть она и намокла от прикосновений к своему прекрасному чудовищу, его грубость и нелюбовь причиняют боль.       — Правда всегда тебя злила, — Хелен шепчет это прямо на ухо Вилланель, которая уткнулась в шею, вдыхая запах духов, цепляясь губами за чувствительные участки.        Огненный прилив, сносит все мысли, Вилланель хороша даже в грубости, её пальцы выверенно проникают и доставляют удовольствие, большим пальцем руки она натирает клитор, и это вызывает стоны, это, действительно, хорошо. Хелен всегда любила вспыльчивость, агрессию, страсть, она поощряет это короткими согласными фразами и всё неожиданно останавливается, а Вилланель всхлипывает в её шею и боится придавить своим телом, зная о повреждённых рёбрах.       — Эй? Ты чего? — Хелен в недоумении пытается приподнять голову Вилланель, чтобы взглянуть в глаза, чтобы увидеть нечто новое, неизученное.       — Ты провоцируешь меня, ты хочешь, чтобы я была такой!       — Нет, ну что ты, вовсе нет, — перебирает отрицания Хелен, разглаживая светлые волосы, поражаясь чистым, слёзным взглядом на себя.       — Я и тебя люблю, — едва различимо, произносит Вилланель, и, пугаясь этих слов, нападет на губы Хелен.        Теперь всё иначе, страсть без боли, Вилланель поняла, как это, плакать по-настоящему, от чувств, от происходящего, она могла бы выпускать это из себя чаще, но только перед тем, кому доверяет. Перед собой в зеркале, и, получается, перед Хелен? Пальцы ещё не высохли, и плавно раздвигают, проникая внутрь, Хелен выгибается, в этот момент Вилланель облизывает её шею и следует вниз, к груди, а стук в дверь слышится, будто из тоннеля. Обе поворачивают голову в сторону и видят секретаршу, девочка в растерянности сжимает пакет и прикрывает глаза ладонью.       — Простите меня, ваш шоколад, простите, — запинается она и выбегает.       — Теперь мы будем её ночным кошмаром, — усмехается Хелен.       — Или горячей фантазией, — приподнимает бровь Вилланель и, пользуясь перерывом, расстёгивает все пуговицы на рубашке Хелен.       — На земле слишком много тех, кто использует тебя в таком качестве.       — Я не против, — соглашается Вилланель, представляя почему-то Ганн, жадно онанирующую на своём острове в мечтах о ней.

***

       Физика тела не подводит, Вилланель при необходимости могла бы сделать что-то даже по памяти, но не потребовалось, желание всё ещё горит, хоть и тускло. Вилланель не понимает, когда всё стало тухнуть, ей казалось, обладать такой женщиной как Хелен – подарок судьбы за всю хрень, что та с ней сотворила. А теперь, душа предательский стонет по другой, и шоколад не лезет. Прощаясь с Хелен, она почти обещает приехать на ночь, но знает, что этого не случится. Чтобы не обижалась, чтобы поверила, долгий поцелуй, от которого печёт губы до самой парковки. Выветривая мысли, парфюм, выгоняя стоны из своей головы, Вилланель хочет попасть в руки, что выдернут обратно.        Перед домом Евы, перед бывшим домом Евы, Вилланель смотрит в зеркало заднего вида и поправляет на себе одежду, всё равно выглядит растрёпанной и жалкой, даже цветы не купила. Пару ударов в дверь, раскачиваясь с пятки на носок, Вилланель слышит слишком много посторонних звуков, и Ева наконец-то открывает. На ней чёрная рубашка, заправленная в строгие брюки, а на руках, неожиданно, ребёнок.       — Так, это не от меня, — пытается, пошутить Вилланель, указывая пальцем явно на девочку, что уставилась большими глазами на гостью.       — Конечно, не от тебя, это чистый ангел, дочка моей подруги Елены, она наверху, проходи.        Вилланель хочет развернуться и уйти, ребёнок, подруга, этот дерьмовый дом, она смотрит на машину, и перебирает ключи в кармане.       — Проходи, ты чего? — настаивает Ева, — Боишься детей?       — Нет. Мой ребёнок не был бы ангелом?       — Конечно, был бы! Просто, мне представляется неугомонный малыш, которой не сидел бы так спокойно на руках.       — Представляешь моего ребёнка?       — Вилланель, что-то не так? Если ты приехала с одним из своих странных поведений, то сейчас, с гостем в доме, это неуместно.       — Я в порядке, — упрямо, заявив об этом, Вилланель переступила порог.        С лестницы спустилась девушка, лучезарно улыбаясь, и оценивая Вилланель так, словно всё о ней уже знает.       — Простите, я там задержалась немного, не капризничала у Евы на руках? Иди сюда.        Ева передаёт ребёнка, и торопится познакомить, хотя замечает, что Вилланель не очень это интересно, она занимается обувью, замечает полосу на лакированном каблуке и находит взглядом на полке губку.       — Эмм, это Вилланель, я тебе о ней говорила, — так проще сказать, чем дать определение, кем она является для Евы, весьма неловкое знакомство, Ева рассчитывала, что будет проще, — Вилланель, обрати, пожалуйста, внимание, это моя подруга Елена и её дочка Софи.       — Хорошо, будем знакомы, — выпрямляется Вилланель, коротко кивая в сторону смущённой Елены.       — Проголодалась? Всё готово, мы уже поели, так что, ты не против, если мы не составим компанию?       — Мне всё равно, — пожимает плечами Вилланель и идёт в сторону кухни.        Намыливая руки, она видит, как Ева встаёт по правую сторону, выжидающе сверля её взглядом.       — Что?       — Не надо так себя вести. Будто тебе плевать на всех и на меня в том числе. Что-то случилось?       — Ничего, хочу быстрее вечер.       — Если ты будешь себя так вести, я всё отменю, поняла? Мы должны прийти туда с полной гармонией в душе.       — Извини, я исправлюсь.        Вилланель нежно целует, тонет в этих ощущениях тепла и ласки, если бы не Елена, она бы получила десерт вперёд, может, даже дважды. На столе, затем на диване. Ева хлопочет, это так мило, перед Вилланель ароматный сырный суп с курицей, другой бы Ева не успела, и рыба с картофелем фри, представляет собой запечённый в кляре кусок рыбы с крупной соломкой картофеля, Вилланель всё это обожает и целует руки Евы, что подают ей приборы.       — Эй, я уже так соскучилась по тебе, может, зря мы спим ночами? — смеётся Ева.       — Спасибо, всё очень аппетитно, и, извини, твои цветы уже дважды успели завянуть, я не купила новые.       — Честно, в этом доме цветы больше не нужны.       — Поняла. Извини за это с Еленой, я исправлюсь.        Ева понимающе кивает и оставляет Вилланель одну. Управившись с супом, она берёт тарелку с картошкой с собой и выходит в гостиную.       — Чем заняты?       — Эмм, разводом. Елена помогает мне с бумагами, у неё не так давно был бракоразводный процесс, она знает, как это работает.       — Отлично, помощь не помешает, а если всё ускорит, ещё лучше, — замечает Вилланель, присаживаясь на край дивана, поедая картошку.       — Развод это трагедия, всё, что ты вкладывал в это понятие и человека, рушится, поэтому, важно расстаться с минимальным ущербом, — говорит Елена, Вилланель замечает, её осторожность в словах и смущённую улыбку, этот взгляд, она что, заигрывает?       — Нико знает, что вы тут работаете над ущербом? — Вилланель не хочет задеть, просто, интересно.       — Вероятно, он тоже уже с кем-то советуется, — вздыхает Ева.       — Ага, на тот счёт, как тебя вернуть.       — Вилл, не надо.       — Он встретить тебя с работы решил, с букетом цветов, до него весь этот развод ещё не реальность.       — Станет реальностью, — заявляет Елена, — Когда будут готовы бумаги.       — И на какой вы… — Вилланель посмотрела вниз, у её ног стоял шатающийся ребёнок и дергал за штанину, — Эмм, что твой ребёнок от меня хочет?       — Картошку, и чуточку внимания, — хихикает Елена.        Ева пощекотала Софи, и с радостью посмотрела на то, как Вилланель протянула ей картошку. Обсудить развод, вероятно, не самое лучшее времяпрепровождение, но если с едой и таким влюблённым взглядом Евы, то можно.

***

       Возможно, Вилланель слишком долго принимает ванну в одиночестве, пытаясь себя расслабить, бокал вина и вид на город тоже не особо помогают. Ева дала пару коробок своих вещей, необходимых на первое время — как она сказала, и это прогресс? Вилланель выкладывает вещи в гардеробной, потеснив свои. Ожидание томительно, и лучше приехать за Евой раньше, посидеть в машине и послушать музыку.        Ева выпорхнула из отеля, освободиться раньше конца смены – это как праздник, напоминание, что мир вокруг не стоит на месте, пока ты отдаёшь все силы на то, чтобы заработать деньги. Вилланель встречает у машины, сложив перед собой руки. На ней салатовая, вельветовая куртка-рубашка и светлые джинсы, её нос и уши немного замёрзли. Ева накрывает ладонями уши, согревая, и целует в кончик носа.       — Ждала бы в машине, зачем мёрзнуть?        Вилланель ничего не отвечает, только ловит губы Евы и сжимает своими, холодные руки касаются лица, поцелуй глубже, столкновение языков и безумная мысль — всё отменить. Они могли бы прямо сейчас поехать домой и заняться лучшим сексом.       — Волнуешься? — спрашивает Вилланель, закатывая глаза от наслаждения, ведь Ева решила потереть её уши.       — Ты как котёнок, не знала, что уши, одна из твоих слабостей.       — Я могу кончить, если ты будешь посасывать мочку.       — Как эффективно, я запомню!       — Так, что насчёт волнения?       — Я не волнуюсь. Это услуга, а раз нам предоставляют услугу, значит, там всё продумано, стоит лишь следовать указаниям, не так ли?       — Тогда, трепет? Страх?       — Боюсь взять над тобой контроль и не справиться с ним. Трепет? Его слишком много, у меня перехватывает дыхание от одной мысли о нас, вне спальни.       — Готова ехать?       — Твоя рубашка, такая мягкая, не видела тебя в ней, — Ева проводит ладонями по плечам и рукавам, наслаждаясь тем, как она подходит Вилланель.       — Люблю комфорт после экзекуции.       — Эй, я не буду причинять тебе боль! Наверное, — Ева усомнилась, ведь то, что их ждёт, некое табу.        В машине у Вилланель играет Enigma, что очень расслабляет, и напоминает о том, что этот день и без финала достаточно утомительный, хочется спать, и Ева зевает, рука Вилланель оказывается на её колене и теперь ей точно не до сна.        Клуб со стороны улицы малоприметный, Вилланель придерживает перед Евой дверь и подаёт свою руку, с этого момента, её должна вести Ева. Неоновая лестница приводит к высокой девушке в коже, она приветствует гостей в «Room» и спрашивает имена.       — Ева и Вилланель, — впервые их имена прозвучали вместе, и Ева задумалась об их сочетании, а Вилланель улыбнулась и дурашливо закатила глаза.       — Настоящие имена? Серьёзно?       — Оу, я не знала.        Девушка повела их за собой через весь клуб. Красные стены, декор из верёвок, откровенные постеры, люди в масках и без них. Зона для бара и отдыха показалась самой приятной и расслабленной. Люди в латексе, закрытые комнаты и открытые. Ева увидела обнажённую девушку и опустила глаза, Вилланель наоборот оценила фигуру, но почувствовала, как Ева сжала её руку.       — Прошу, вам сюда, ваш учитель подойдёт в течение пяти минут, можете изучить пространство.       — Спасибо, — кивнула Ева.       — Спасибо, киска, — отблагодарила Вилланель, сунув купюру в откровенный вырез девушки.       — Повеселитесь, а если будет недостаточно…       — Мне будет достаточно, — подмигнув Еве, Вилланель начинает снимать с себя рубашку, под ней лишь майка.       — Только не флиртуй с нашим учителем, иначе я возьму для нас урок БДСМ!       — Вот теперь ты волнуешься?       — Нет, — мотает головой Ева и скидывает верхнюю одежду.        Вилланель нравится строгость Евы в одежде сегодня, чёрные брюки, чёрная рубашка, закатанные рукава, в её кудрявые, свободные волосы, хочется зарыться пальцами и лицом! Её тонкие запястья, её виртуозные руки, жилистые, с венами, Вилланель испытывает слабость, представляя в них верёвку. Пространство вокруг них, это кирпичная кладка, балки на потолке и преобладание красного в каждом предмете. Здесь есть бамбуковое распятие и плети, которые рассматривает Ева. Каждый предмет для неё открытие, она никогда не была в подобных местах. У Вилланель обстановка не вызывает никакого интереса, она была в похожих комнатах здесь, и она даже пробовала некоторые предметы на себе. Воспоминания приятно тянут живот, Хелен обожает эксперименты и свою модель, которой Вилланель являлась.       — Если тебе что-нибудь понравится, я готова попробовать, — эротично, произносит Вилланель, обнимая Еву за талию.        Ева думает о том, как она устала кидаться на забор, что ранит её, и что пора сделать для себя просто отдельный вход. Она поворачивается к Вилланель и нежно убирает её волосы назад.       — Мне приятно здесь быть с тобой, и, надеюсь, это поможет нам с доверием.        В комнату заходит девушка, молодая блондинка, с ярко зелёными линзами, её руки такие мягкие, и она пожимает ими, приветствуя на своём уроке. Корсет поддерживает небольшую грудь, короткая, кожаная юбка открывает вид на стройные ноги, но Вилланель не цепляет, буквально ничто в ней не вызывает интереса и это отлично. Ева испытывает смущение первые минуты, ведь учитель и Вилланель вероятно, почти одного возраста. Девушка представилась Викторией, и предложила провести урок, как в одежде, так и без. Ева согласилась на её отсутствие и Вилланель разделась полностью. Виктория плавно нажала на её плечи, начав вступительную речь:       — Шибари — это в первую очередь обучение эстетического обвязывания тела, не без медитативного свойства. Музыка, доверие партнёру, движение рук, нам некуда торопиться, мы оставляем свою жизнь за пределами пространства, где вас двое. Бесспорно, это занятие имеет и сексуальный подтекст: может быть применено для удержания партнера в одном положении. Помимо этого, некоторые виды обвязки оказывают воздействие на точки возбуждения. Я изучила вашу анкету, и мы начнём с самого начала, с узлов. Волосы нужно заделать.        Вилланель сняла с запястья резинку и подняла её вверх, Ева прикоснулась к светлым волосам, что от мягкости ласкали руки. То, что Вилланель знала о резинке, говорит об её опыте, но она намерена его стереть ради Евы и начать сначала. Ева не рассчитывала на то, как будет сложно находиться в комнате с обнажённой Вилланель и ещё одним посторонним человеком, её ладони потеют, и немного трясутся, а глаза пытаются запомнить движение рук учителя.       — Верёвка, это воплощение силы, инструмент проявления неуязвимости, ей нужно подчиняться. Вилланель, тебе комфортно?       — Да, вполне.       — Этот вопрос очень важен, Ева, теперь ты будешь задавать его сама, когда чувствуешь, что твой партнёр пересекает какую-то линию терпимости. Например, верёвка на шее, кому-то это причиняет дискомфорт, кого-то пугает, это вопрос к партнёру. Это самый первый узел, основа, попробуй повторить здесь же. А я пока покажу вам кое-что. Это безопасные ножницы, на любом этапе, почувствовав дискомфорт, острую необходимость освободиться, ты можешь попросить об этом Еву, и Ева обязана тебя освободить. На этом этапе не должно быть игры и наказания, просьба это приказ, стоп-слово. Поняли?       — Следует придумать стоп-слово? — спрашивает Ева, её руки пробуют повторить узел и у неё это выходит.       — Отлично, ты визуалист? Идеально повторила, продолжим, и да, можете придумать слово.        Вилланель хочет, чтобы его выбрала Ева, потому что с Хелен у неё уже есть стоп-слово и она выбирала его до тех пор, пока Хелен не одобрила.       — Может, баклажан? — она закончила сегодня работу обжаркой этого овоща, к тому же, его цвет и форма всегда вызывали какие-то неправильные мысли.       — Мне нравится, оставляем, — соглашается Вилланель и получает ласковый поцелуй в губы, просто, Ева так близка к её лицу, невозможно удержаться.        Вилланель почти не слушает урок, сосредоточив своё внимание на вздымающейся груди Евы, на её неровных выдохах, на горящих глазах, и губах, что уже покусаны. Верёвок становится больше, усиливая давление, руки Евы очень внимательны и осторожны, руки учителя закрепляют, натягивают. Ева слушает о запястьях, про нервные узлы, артерии и вены, они заводят руки Вилланель назад, и теперь её грудь бесстыдно выставлена вперёд, верёвка стягивает её низ и верх, делая визуально ещё больше.       — Не больно? — тихо, спрашивает Ева, самостоятельно делая узел на запястье.       — Нет.        Ева касается почти заживших костяшек пальцев, конечно, она замечает, как Виктория, возможно, делает неверные выводы, рассматривая шрамы Вилланель. Еве даже хочется оправдать себя, сказать, что это всё не её рук дело! Нет, небольшие синяки, потемнения на коже в особо интимных местах, это её засосы, но шрамы… Это сделал с ней кто-то другой. Это настоящее табу, каждый из них, на спине, на торсе, на плече и даже губе. Ева понимает, что любит, и ненавидит каждый из них, за загадку, за форму, и за боль, что когда-то мучала Вилланель.        Вилланель не терпится расспросить Еву об ощущениях, о том, что она испытывает, подчиняя каждым своим действием всё сильнее. Вилланель уже не в силах пошевелиться. Прямой узел вокруг голени и бедра соединяет две части одной конечности. Стоять на коленях становится тяжелее, но Вилланель способна вытерпеть всё. Ева действует уже смелее, и гладкими пальцами касается кожи, после каждого узла, так она передаёт, что всё под контролем. Виктория рассказывает о технике бондажа Сакура, известной в Японии как Матанава, — это веревка, которая проходит между половыми губами для оказания болезненного или приятного давления на вульву. Веревка закрепляется, будучи обвязанной, вокруг талии, над чем они обе уже работают. Вилланель закрывает глаза, ощущая прохладу между ног, ведь их давно уже расставили, вероятно, она уже сильно потекла.       — Меня коснётся там только Ева, — неожиданно, выпалила Вилланель, Виктория ушла за спину, уступив место Еве и инструктируя, всё подробно объяснила.       — Спроси её, если она хочет больше осязательных чувств, то глаза должны быть завязаны.        Ева с трудом держит себя в руках, рассматривая перед собой такую Вилланель, и её голос явно с хрипотцой от возбуждения, задаёт вопрос:       — Хочешь, я завяжу тебе глаза?       — Хочу, — послушно, кивает Вилланель.        Виктория приносит ленту, объясняя, сколько чувственного воздействия, принимает тело, если оно не только ограничено в движении, но и лишается зрения.       — Депривация слуха или зрения усиливает приём.        Ева сжимает свои бёдра, в желании встать напротив Вилланель на колени и просто подумать о том, как прекрасно сделать в жизни порыв, осмелиться на что-то совершенно тебе не свойственное, чтобы ощутить всю палитру чувств, узнать запах чужого мира. Теперь, когда глаза Вилланель закрыты, Ева протягивает верёвку между её половыми губками, и тянет её кверху, чтобы закрепить в районе солнечного сплетения. Тут не уместны слова учителя, теперь Вилланель в руках Евы, и ей решать, как сильно будет натянута эта верёвка. Вилланель выпускает с губ стон, слишком долгое томление, накалённый момент. Она не видит, но всё ещё слышит запах Евы, чувствует на себе её горячее, взволнованное дыхание.       — Ева, мы идём дальше? Теперь, когда она зафиксирована, мы можем выбрать дополнительные элементы удовольствия. Как эстетические, так и стимулирующие.       — Да, я хочу продолжить. Вилланель?       — Да, пожалуйста.       — Какая она у тебя послушная, — делает комплимент Виктория.       — Только сейчас, и только здесь, — с сожалением, подчёркивает Ева.        Первым элементом стали две бамбуковые палочки, перевязанные между собой резинками с двух концов, Виктория просит высунуть Вилланель язык и защемляет его между палочками. Еве нравится, как палочки упираются в уголки губ, как кончик розового языка высунут наружу, а с нижней губы капает слюна.       — Хочешь остаться с ней наедине? Я кое-что дам тебе, если захочешь, вы сможете это применить без моего контроля.       — Да, думаю, мы хотим побыть одни.        Виктория приносит из угла комнаты коробочку, в которой есть набор прищепок, и коробочка с вибропулей.       — Развлекайтесь, я буду за дверью, позовёшь, и я покажу, как правильно нужно развязывать.        Вилланель ждала этого звука, когда дверь закрылась хлопком, а это означает, они остались наедине. Здесь могла бы быть абсолютная тишина, но теперь, обе слышат фоновую музыку. Ева хочет рассмотреть очерченное верёвкой тело, быть слегка отстранённой, она притаскивает мягкий пуф и приземляется на него.       — Я посмотрю, а ты, не двигайся.        Вилланель кивнула, потому что больше ничего не могла: ни двинуться, ни сказать. Ева расстегнула пуговицу брюк и запустила руку в своё бельё. Теперь она может сосредоточить восприятие на теле, сконцентрироваться на чувствах, смакуя их. Тело представляет собой отдельные части, сердцебиение и дыхание, выше верёвки, что обнимает торс, прекрасное, обожаемое, милое личико, выше верёвки на шее. Вся сумасшедшая одержимость, ниже пояса, и выше верёвки на бёдрах. Ева чувствует, как темнеет в глазах от движения пальцев, и она не даёт себе кончить.       — Я почти кончила, Вилланель, но не буду этого делать без тебя, а вот ты, кончишь.        Ева приближается на коленях, она смотрит на налитую грудь Вилланель, затянутую в верёвки, и на твёрдые камушки сосков. Облизав губы, Ева обхватывает левый сосок и слышит стон, обхватывает губами ареолу и всасывает, тело Вилланель дёргается.       — Боже, какая ты сладкая девочка, — в ответ стонет и дразнит Ева, перемещаясь к правому соску.        Вилланель ощущает себя наполненной до треска, она мягко содрогается, нечто похожее на оргазм, лишь от манипуляций с сосками, просто, рот Евы такой горячий!       — Я хочу пососать твой язык.        Вилланель показалось, что она смогла выдвинуть его ещё чуть вперёд, он немного онемел и палочки уже не ощущались, но вот губы Евы на нём, вызвали не только стон, а рык, кажется, с верёвки внизу стало капать, как и с нижней губы Вилланель. Ева ещё раз наслаждается видом, и тянется к прищепкам.       — Если будет больно, а стоп-слово ты произнести не можешь, то просто кивни.        Вилланель понимает, что Ева готова использовать прищепки, она трогает соски, потягивая их, и закрепляет первую. Сжатие набухшей плоти это запредельно приятно, Вилланель дрожит, по её спине течёт пот, движение тела провоцирует натянутую верёвку внизу, всё становится ярким, от того, как зажмурены глаза, а голова поднята вверх, она не остановит Еву. Вторая прищепка вызывает огонь внизу живота. Ева подхватывает слюну с нижней губы и переносит её между ног, сдвинув верёвку в бок, она распределяет прохладную слюну по головке клитора и Вилланель кончает, прикусив палочки. Её тело из максимального напряжения переходит в эйфорию, ей не нужно напрягать ни одну мышцу, верёвки полностью держат её. Ева убирает палочки с языка Вилланель и жадно целует её в губы.       — Чёрт, Ева, ты — это что-то запредельное, — вырвалось из Вилланель, как только Ева оставила её губы, но после таких слов она вновь увлекла в поцелуй.       — Тебе всё ещё комфортно?       — Кончать не очень удобно, но очень круто!       — Оставим оргазмы спальне.        Ева перебирается за спину Вилланель и гладит её зафиксированные руки, убрав хвост, целует в шею, Вилланель млеет от такой ласки, руки Евы пробираются вперёд и играются прищепками на сосках. Сладкая боль кружит голову. Ева целует за ухом, а затем присасывается к мочке, ладони обхватывают, сжимают и вертят налившиеся мячики грудей.       — Потрогай меня между ног, — стонет она.        Ева следует, скользкая нежная плоть граничит с верёвкой, она трёт мякоть, и давит на верёвку, она удивлена, но Вилланель вновь кончает, на этот раз, мощнее. Она осталась без сил, Ева покрыла мелкими поцелуями всё её лицо.       — Ты такая молодец, такая послушная, хочу забрать тебя домой.        Вилланель никогда в жизни не хотела так домой, как сейчас. Она никого так не любила, она обескуражена, сбита с толку, её переполняет то, чего в ней быть не должно! Ева убирает прищепки и облизывает соски, она встаёт с колен и идёт за Викторией. Ещё несколько наставлений, Виктория учит массажу, как правильно растирать то, что затекло, как быть внимательной к болевым ощущениям. Вилланель получает максимум заботы и внимания, Ева надевает на неё мягкую рубашку.       — Вы мне очень понравились. Если хотите, мы можем много чего изучить, к примеру, подвешивание, это уже совсем другие ощущения. И ты, Ева, тоже можешь попробовать, пускай Вилланель приводит тебя, теперь ты знаешь, как здесь всё безопасно.       — Спасибо, Виктория, я удивлена тому, как быстро можно привыкнуть и довериться человеку, ты профессионал, спасибо, — Ева легко обнимает Викторию, но торопится к Вилланель.       — Может, останетесь на напитки?       — Мы очень хотим домой, — заявляет Вилланель и сладко целует Викторию в щёку.        Они ничего и никого не видят, покидая клуб, на выходе, в прохладе воздуха, обе немного трезвеют.       — Хочешь, я сяду за руль?       — Да, пожалуйста, — соглашается Вилланель, вынимая ключи от машины из грудного кармана.        В машине темно и приятно, Вилланель удобно располагается на сидение, чувствуя, как мышцы горят, но ликуют от свободы.       — Я хочу забрать свой выигрыш.       — Мы во что-то играли? Ты что-то выиграла? — невозмутимо, задала вопросы Ева, внимательно управляя дорогостоящим автомобилем.       — Да, в настолку, ты что, забыла?       — А, оу… Ты хочешь забрать выигрыш именно сегодня?       — Я доверила тебе себя, полностью, теперь твоя очередь.       — Я рассчитывала на массаж и сон. Массаж для тебя, конечно же. Знаю, сколько страсти сейчас в нас кипит, но почему бы не взять её под контроль?       — Окажемся в постели и решим.       — Нам лучше лечь спать.        Ева чувствует усталость, и уже представляет момент, как снимет с ног обувь, пока Вилланель открывает дверь, теперь уже, их общего дома? Ева не знает, она так не уверена в этом шаге, но дала днём целую коробку своих вещей, чтобы они были здесь. Как Ева и представляла, избавиться от обуви, чистое наслаждение, она идёт по квартире на цыпочках, Вилланель следует за ней, на кухню, к холодильнику, где они утоляют жажду.       — Хочу в душ и спать.       — Ты такая слабенькая, — насмехается Вилланель, скривив губы в сухой улыбке.       — Эй, день был длинным!       — Прими душ и ложись спать, а я посмотрю телик.       — Хорошо. Люблю тебя.        Ева удивилась тому, как это к месту прозвучало, кажется, даже Вилланель отреагировала спокойно, ответив:       — Я тебя больше.       — Это не соревнование, — цокает Ева.       — Так говорят те, кто не уверен, что победит!       — Хорошо, разрешаю тебе любить меня сильнее. Не скучай.        Ева оставляет один из своих самых нежных поцелуев на губах, и короткий на лбу Вилланель. Ева уходит, и Вилланель остаётся только набрать йогуртов и пойти к телику.        Ева так устала, что не хочет возиться с волосами, заделывает их, чтобы не намочить, и снимает лейку с держателя. Вода приятно смывает напряжённый день и всё же, всё случилось достаточно гладко и аккуратно, чему Ева очень удивлена. Она пережила столько волнующих моментов, столько оттенков чувств и желания, что это сравнимо с перерождением. Это способно поменять взгляд на многое, на отношения и доверие в первую очередь. Вилланель ещё не была настолько её, там негде было упасть мысли о Хелен. Они были вдвоём, и образ запечатлён в памяти как лучшая эротическая фантазия, сколько теперь ночей Ева встретит, вспоминая это перед сном? Хочется снять напряжение, и лейка соскальзывает вниз, чтобы попасть между ног, Ева даже, разводит их в стороны. Волна жара пробегает по телу и Ева чувствует предательство, она не может развлекаться сама с собой, когда Вилланель буквально ждёт любого сигнала, чтобы наброситься. Она такая требовательная, и так многого жаждет, Ева, конечно, помнит про свой проигрыш, но возврат долга её смущает. Это ведь не может случиться сегодня, ведь Вилланель только передала контроль над собой не для того, чтобы на ночь заняться таким сексом! Ева перебирает тюбики на полке и находит смазку, немного выдавливает на палец, она просто хочет проверить насколько это всё ещё не её тема. Повесив лейку на место, Ева опирается одной рукой в стену, и немного прогибается. Войти, надавив на тугой кружок, оказалось просто, и к одному пальцу Ева добавила второй, боли это не причиняло, но внутри всё начинало ныть. Выпустив из груди тяжёлый выдох, Еве показалось, что она что-то слышала, и тут же, устыдившись своих действий, закончила этим заниматься. После воды Ева стала чуть бодрее, ароматный гель впитался в кожу и смягчил до неузнаваемости, действительно, Ева не помнит, чтобы у неё была такая мягкая и чувствительная кожа. Возможно, это всё гормоны, которые взрывает Вилланель бурной сексуальной активностью. Ева покрутилась у зеркала, рассматривая свою грудь, поворачиваясь задом, взгляд упал на большое, чёрное полотенце, которое Ева сюда не приносила, или, оно уже лежало здесь? Натянув футболку, она выходит в спальню, сдергивает покрывало с матраца и падает на него. Она тщетно пыталась уснуть, но была так перевозбуждена этим днём, что пришлось подняться и пройти в гостиную. Мягкий свет от телика мерцал на стенах, Вилланель действительно его смотрела, какие-то новости, неважно, она забралась на диван и легла головой на колени.       — Не смогла уснуть? — нежно, поинтересовалась Вилланель, радуясь такому повороту событий, её пальцы тут же стали изучать каждую прядь волос Евы.       — Не смогла, так много мыслей о тебе.        Вилланель убрала звук, откинув пульт, на её лицо падал свет, оно казалось безопасным и родным.       — Я тоже думаю. Давай, заведём семью?       — Что? Семью? Без обид, заводить что-то ты умеешь, но ты не можешь в этом жить, яркий этому пример – твой брак.       — С Хелен я семью не хотела.       — А со мной значит, хочешь? Почему? Это из-за Софи?       — Того пупса? Нет, не думаю, что я хочу детей, мне нужна ты. Ты заботливая, мягкая, внимательная, привязана к дому, верная, ты страстная, в тебе столько всего положительного, ты пример для подражания.       — Ты явно перегрелась, — отмечает Ева, погладив лицо Вилланель.       — А ты?        Вилланель неожиданно выскользнула из-под Евы, и оказалась сверху, прижимая к дивану. Без грубости, без напора, она провела руками по груди Евы, ощущая под ладонями твёрдые соски, сложно сдерживаться, когда Ева лишь в одной футболке.       — Мы не идём спать?       — Я видела, что ты делала в душевой, Ева.       — Подглядывать не хорошо!       — Я занесла полотенце, не собиралась пялиться, но… Зачем ты это делала без меня?        Ева смущена, и хочет отвести взгляд, но Вилланель смотрит без улыбки, ожидая ответ.       — Хотелось напомнить себе, что это не моё, что мне это не нравится, и ты зря от меня этого ждёшь.       — Верно, я жду, не требую, если ты не хочешь, я не настаиваю. Просто, ты заставила меня кончать в верёвках, делала со мной разное, и я хочу. Хочу, чтобы тебе было со мной безгранично хорошо, чтобы ты наслаждалась тем, что я с тобой делаю.       — В сексе у нас всё отлично, у нас в отношениях бардак.       — Так давай закроем глаза на бардак и будем заниматься любовью больше, чаще!       — В таком случае, нам нужно было остаться в номере отеля.       — В номере отеля, — повторяет Вилланель.       — Ты не успокоишься, пока не разберёшь меня по кусочкам.       — Это не убийство.       — Смотря, с чем я останусь.       — Со мной. Ева, ты будешь со мной.       — Я хочу тебя.        Вилланель убегает в комнату и возвращается с лубрикантом и перчаткой, демонстрируя своё новое приобретение, она натягивает её. Перчатка имеет на каждом пальце неповторимый рельеф. «Универсальный инструмент» — так назвала её Вилланель, лизнув большой палец в силиконе. Ева была перегружена всем новым и непознанным в этот вечер, и теперь, её ждёт это? Вилланель втиснулась между обнажёнными бёдрами, целуя коленку.       — Думаю, твоей попке хватит мизинца, а вот для горячей вульвы, я бы использовала средний палец. Возьми его в рот, а я тебя поглажу.        Средний, это абсолютно гладкий, но широкий палец, если взять его в рот, то он почти достаёт до горла. Вилланель касается пальцами другой руки влажности между ног и мягко массирует половые губы, от чего Ева елозит и приподнимает бёдра. Её губы обхватывают палец в силиконе.       — Это красиво, Ева, ты так заводишь меня, — прокомментировала Вилланель, толкая палец грубее.        Между ног уже формируется ноющая пульсация, и она полностью подчинена ловким пальцам. Стратегически вставив колено между ног Евы, Вилланель наклоняется, убирает палец изо рта и сама его облизывает, а затем губы Евы, колено надавливает на мягкую, горячую плоть, и в поцелуе слышен стон.       — Я всё сделаю ртом, тебе нравится?        Ева кивает и сгорает в новой, жаркой игре. Её ноги закинуты на плечи Вилланель, она сжимает свою грудь, чтобы перетерпеть пылкий рот на своей вульве. Это бешеный темп, широкого языка, очень быстро Ева начинает задыхаться и тогда, получает средний палец в свою истекающую соками киску, а Вилланель лишь добавляет слюны. В неё будто входит настоящий член, горячий, большой, он двигается, как и губы Вилланель, всасывающие клитор. Это почти оргазм, через пять минут ноги Евы уже дрожат на плечах Вилланель, и тогда она останавливает эти поступательные толчки вглубь и лишает её наполненности. Вместо этого, холодный гель на чувствительную точку, Ева ощущала, как она пульсировала, чаще всего это происходит при оргазме, теперь ей отводится главная роль и мизинец. Ева видела пупырышки на нём.       — Если что, ты помнишь стоп-слово, — улыбается Вилланель, приступая к плавным движениям языка вокруг клитора и проникновению.        Вовсе не страшно, когда Вилланель так внимательна, и посвящает всю себе процессу, а не своему возбуждению. Ева получает наслаждение даже от анального секса, а когда Вилланель решает войти большим пальцем руки в вульву, тем, что похож на ложку для мёда, Ева больше не контролирует себя. Её трясёт, она в один момент может жадно подмахивать, а в другой, стараться снять с себя с терзающих её пальцев. Стоны ничем не прикрыты, жар накаляет комнату, оргазм тушит окончательно свет.        Утром Ева вспоминает, как Вилланель отнесла и положила на матрац, как ласково протёрла салфетками и ушла в душ. Ева ещё никогда так долго не отходила от секса, и это был не сон. Она смотрела в одну точку, пока тело гудело и пульсировало. Вернулась Вилланель, легла и обняла, забрав у всего мира, заменив собой даже сны. Теперь ей немного больно, мышцы или что ещё, она недовольно упирается ступнёй в спину Вилланель, та лежит почти поперёк матраца и в ответ что-то бурчит.       — Зачем ты будишь меня? — надутые губы и ещё не совсем открытые глаза.       — Что ты вчера со мной делала? Мне больно. Лечи меня, — стонет Ева, зарываясь под одеяло.       — У меня тоже болит каждая мышца в теле, — признаётся Вилланель, потягиваясь, прежде чем нырнуть под одеяло, — Я тебя полечу, я так тебя полечу!        Ева рассмеялась от щекотки, они моментально превратили свою постель в непонятный комок из себя и белья, Вилланель кусала и целовала любое место, что ей подвернётся. Они резвились так всё утро, до телефонного звонка, на который Вилланель не стала отвечать, но пришлось подниматься завтракать.        Вилланель стояла на расстоянии, и наблюдала за тем, как Ева, с серьёзным выражением лица, готовит завтрак. Эта женщина устала? Ей хочется покоя и понимания? Она не хочет считать мили? А придётся. Телефон вновь вибрирует в кармане, на дисплее её имя.       — Доброе утро, любимая? — Вилланель поставила это под вопрос не только для себя, но и для неё.       — Через час, чтобы была в моём офисе, я знаю, чем вы вчера занимались!