***
И тут нас ждала неудача. Все номера были в плохом состоянии. Складывалось впечатление, будто там кого-то убили. Моя спина ужасно болела из-за привычки сидеть крючком за рабочим столом. Более или менее опрятный номер мы всё-таки нашли. В нём были коричневые стены, двуспальная кровать посередине, небольшая кухня и старый телевизор Sony, который стоял напротив спального места. И вишенка на торте — тусклые светильники. Я сел на кровать и тут же упал на неё спиной вниз. Кажется, это уже вошло в привычку. Не хватало только красного свечения будильника — 23:00. Чон закрыл дверь на ключ, поставил свою сумку и мой чемодан где-то в углу, а затем сел рядом, тихо произнося: — Прости. Я повернул голову, смотря на его сгорбившуюся спину. — Оу, здесь нет твоей вины, Чонгук. — Если бы ты не поехал со мной, то не лежал бы сейчас на этой кровати. И тут я задумался. Всю жизнь я придерживался чёткого графика. Из дома в школу, из школы домой, потом уроки и сон. По выходным репетиторы. Летом, когда я приезжал к тётушке Джа Ин, постоянно пристраивался к какой-нибудь компании ребят, но они не обращали на меня внимания. Был, правда, один мальчишка, но наша разница в возрасте не позволяла найти общие темы, поэтому я сам не стал с ним сближаться. В юношестве я был ботаником-зубрилой, которого постоянно били, но несмотря на это один друг всё-таки имелся. Родители, правда, считали его плохим примером, потому что тот постоянно небрежно выглядел и плохо учился. Потом мне удалось его подтянуть. Тот схватывал всё налету, поэтому выпускные экзамены были сданы на отлично. Думаю, вы догадываетесь, что речь идёт о Ха Джуне. Так вот, в свои двадцать восемь, я впервые зашёл за контур. И... это даже издалека не было похоже на скучную жизнь. — Знаешь, мне это нравится. Ты когда-нибудь ночевал в мотеле? Чон, усмехнулся, а затем покачал головой. — Нет, не ночевал, — он лёг рядом. — Вот и я нет. Мы молча смотрели в белый потолок так, будто там раскинулось звёздное небо. — Расскажи о себе, — повернувшись ко мне лицом, произнёс Чонгук. — Нуууууу, меня зовут Пак Чимин, мне двадцать восемь лет, и я самый скучный человек на свете. Мы начали смеяться. — А если серьёзно? — Я пять лет работаю в компании, которая занимается строительством. — Кем? — Бухгалтером. Цифры — моё всё. — Я родом из Пусана, окончив университет, перебрался в Нью-Йорк к дяде. Он приютил меня на время. Эту работу я нашёл почти сразу. Компания тогда только начинала свою деятельность, сотрудников категорически не хватало. Чон повернулся набок, подперев подбородок ладонью. — Она быстро раскрутилась. Соответственно, работы стало больше, а мои дни стали однообразны. — Поэтому ты решил приехать к тётушке? — Вообще, у меня есть друг, который долгое время уговаривал взять отпуск, ссылаясь на то, что я выгляжу, как зомби. Вот только я не соглашался, потому что совершенно не знал, что делать в большом городе одному. А когда он упомянул тётушку, во мне что-то щёлкнуло. Я сразу вспомнил детство. Тихие вечера, зелёную траву, речку с тарзанкой. И... как-то сразу согласился... мне кажется, что даже он был в шоке, просто не подал виду. Я снова повернул голову в сторону Чонгука, который слегка поднял уголки губ, показывая тем самым, что это тоже было для него смешно, вот только его взгляд был прожигающим и каким-то вдумчивым. — Получается, ты никогда не делал ничего из ряда вон выходящего? Я безмолвно на него смотрел, пытаясь понять, к чему он ведёт. — Получается. Чон резко встал и направился к тумбе, на которой стоял телевизор, чтобы взять пульт. — Ну а девушки были? — спросил он, нажимая на кнопку включения. — Да. Одна и недолго. Экран телевизора начал с помехами транслировать запись с концерта Arctic Monkeys. Кажется, это была песня «505», я уже не помню, потому что был их фанатом ещё в эпоху Тамблера. Это год две тысячи тринадцатый, может даже двенадцатый. «Середина приключения — это такое прекрасное место, чтобы начать с самого начала» — пропел Алекс Тёнер. Вы случайно не знаете, откуда у песен способность угадывать тот самый момент? Вот и я не знаю. — Почему недолго? — Чонгук сел обратно на кровать, пустым взглядом глядя в экран телевизора-коробки. — Я не мог думать ни о чём другом, кроме работы. Тогда у нашей компании были тяжёлые времена. Мы с коллегой сидели у меня в квартире, разгребая завалы отчётов, а потом она начала меня соблазнять. Я решил не препятствовать её действиям, а зря. Она пыталась сделать мне... ну... —Минет? — Да. Его... но у неё ничего не вышло. У меня не... мне не понравилось. Ну а ты? Я хочу узнать и о тебе тоже, — поинтересовался я. Чон лёг обратно на кровать. — Меня зовут Чон Чонгук, мне двадцать один год, и я самый рискованный человек на свете. — Не копируй! — Я не копирую. Это же противоположные вещи! Ладно... В детстве я был очень активным и любознательным. Меня воспитывали бабушка и дедушка, так как родители постоянно пропадали на работе, не проявляя ко мне абсолютно никакого интереса. Послышался громкий лай Рэя, который всё это время лежал на кухонном полу. — Ах, да, Рэй — мой верный приятель. Мне его подарили в одиннадцать лет... Так вот. Учился я в сельской школе не плохо и не хорошо. Часто прогуливал уроки, но быстро всё навёрстывал. — Меня бы за такое хорошенько наказали. — Интересно, как? Заставили бы пойти гулять с друзьями? Я ударил его в плечо. Такие подколы не остаются безнаказанными. — Мне не больно, сильно не обольщайся, — он произнёс это как ребёнок. Высунутого языка только не хватало. — Я любил сидеть с дедом в гараже, пока он восстанавливал свою машину, которая, кстати, сейчас стоит в автомастерской. Он подарил мне её недавно. С ней связанно много воспоминаний. Я помню, как в гараже играл инди-рок, помню кассеты и то, как он рассказывал мне о каждом исполнителе. А ещё я часто представлял, что гоняю по реальным дорогам, когда пытался рулить, находясь у него на коленках. — Это и правда семейная реликвия, — восхищённо произнёс я. — Ага. — В университет я с горем пополам, но поступил. Мне интересно направление киномонтажа. Сейчас у меня там полным-полно знакомых, с которыми мы устраиваем пьянки. — Как ты получил звание самого рискованного человека на свете? — Это утрированно. Я всего лишь на спор проколол язык прямо во время тусовки. Хорошо, что я был не трезв и рядом находился опытный человек, иначе бы было больнее. — Он и сейчас проколот? Я не видел. — Нет. Я снял. Это красиво, но неудобно, да и у бабушки с дедом я бы так не смог появиться. Они с ума сойдут. — Да, старикам лучше не знать о таких вещах. — Ага... Снова наступила тишина. Мы просто лежали на кровати, уставившись в потолок. Еле слышный звук телевизора, мерцающий экран с помехами. Всё было таким... необычным. Я попытался встать с кровати, чтобы умыться, но моя спина снова дала о себе знать. Я с ойканьем повалился обратно на матрас. — В чём дело? — Чон звучал обеспокоенно. — Спина. Больно — меня всего перекосило. — Остеохондроз? Да, годы берут своё. — Я когда-нибудь тебя прибью. Эти подколы сейчас не уместны. — Давай я разомну тебе спину? Я не смог противиться этой идее. Что угодно, лишь бы поскорее избавиться от боли. — Давай, только аккуратнее, прошу, — я перевернулся на живот. — Х- хорошо. Т-только на тебе много одежды. Желательно снять хотя бы джемпер, — Чон начал поднимать низ хлопковой кофты, кое-как снимая её. В тот момент, когда руки коснулись моей спины, по всему телу пробежали мурашки, а ещё через какое-то время я постепенно начал расслабляться, чуть ли не мурлыча от удовольствия. Это длилось до того момента, пока руки Чона не коснулись поясницы. Я широко распахнул глаза, осознавая, что простонал. — Так приятно? — голос юноши звучал хрипло. — Да. Э-это расслабляет, знаешь ли, — я пытался хоть как-то это оправдать. Но Чона, видимо, такой ответ не устроил. Он просунул кончики пальцев под рубашку. — Мне можно...? — Да, — я понятия не имел, почему дал согласие, но уже было поздно. Пальцы Чонгука принялись разминать обнажённую поясницу, а затем горячие ладони поползли вверх по спине, задирая рубашку выше и снова стали опускаться вниз. Моё дыхание участилось и теперь звучало громче. И всё бы ничего, но Чон тоже дышал громче прежнего. — Ч-Чонгук, п-постой. Это какой-то странный массаж, — я в панике приподнялся на локтях, чтобы встать. — П-прости... извини я... — юноша вскочил с кровати, снова зачёсывая волосы. Он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого направился в душевую комнату, прикрывая за собой дверь.***
Я сидел на краю кровати, слушая шум воды, доносящийся из душа. Почему моё тело начало так реагировать на прикосновения едва знакомого парня? Означало ли это, что я всё-таки способен что-то чувствовать к мужскому полу, или это свобода на меня так повлияла? Вопросов слишком много, но я по-прежнему не знаю где найти на них ответ... Может, мне всё-таки стоит зайти дальше? Я хочу почувствовать вкус чего-то нового, даже, может, запретного. Я устал жить той жизнью, которая не приносит абсолютно никакого удовольствия. Чонгук ещё в ванной. Я не знал, стоит ли дожидаться, или всё-таки... Несмотря на непринятое решение, мои ноги уже стояли напротив чуть приоткрытой двери. Я взялся за ручку и толкнул её вперёд, заглядывая в кафельную комнату сквозь небольшую щель. Освещение тусклое, но оно позволяло разглядеть обнажённое тело за полупрозрачной шторкой. Струящаяся вода лишь слегка приглушала вздохи и всхлипы Чона. Так... Значит, не на одного меня так повлияли события, происходившие десять минут назад? Значит, он тоже чувствовал возбуждение от прикосновений ко мне? Я прикусил губу, а затем зашёл в тесное помещение, пристально наблюдая за действиями Чонгука. Моя рука потянулась к вороту рубашки. Пальцы принялись вытаскивать пуговицы из петель, спускаясь всё ниже и ниже. Пелена застелила глаза. Вся одежда оказалась под ногами, прямо на холодном полу. Было не важно промокнет она, помнётся или испачкается. Я был на поводу у своих желаний. Я аккуратно отодвинул шторку. — Ч-Чимин? Т-ты что здесь... Я обнял юношу со спины, а затем направил его ладонь к своему паху, шёпотом произнося: — Хочу. Мы простонали в унисон. Боже, я готов часами слушать то, как он стонет, доставляя мне удовольствие. Чонгук резко развернулся, прислоняя меня спиной к холодной стене. — Хочешь сделать что-то рискованное, Чимин? — он задал этот вопрос, слегка прикусывая мочку, а затем стал спускаться ниже, прикасаясь своими губами к скулам, подбородку, шее, ключицам. Я чувствовал его мятное горячее дыхание. По всему телу посыпались мурашки. У нас был свой собственный мир, прямо здесь, в небольшой ванной мотеля. Всё, что находилось за пределами, не имело никакого значения. — Коснись меня т-там, прошу, — я изнывал от недостатка прикосновений в нужном месте. Чон поднял голову. Его губы приоткрыты, а опьянённые похотью глаза смотрели в точно такие же мои. Он ничего не сказал. Лишь опустился передо мной на колени и провёл языком по всей длине твёрдого истекающего смазкой члена. — А-ах, — я простонал, ударяясь головой об плитку. Всё моё тело пылало, и горячая вода из душа была здесь совсем ни при чём. Она впустую лилась поодаль от нас. Чон начал одержимо тереться своей щекой и носом о мой пах, чуть задевая его приоткрытыми губами. — Ох, Ч-чонгук, — я громко простонал. — Т-там... я ещё не... — я не мог адекватно строить предложения. — Ты вкуснее любого десерта, — он глубоко и всё так же шумно дыша, оторвался от нижней части моего тела. — Можно я попробую ещё? — снова этот взгляд круглых чёрных глаз. Я немного потянул с ответом, молча смотря на него сверху вниз, а затем ответил обычным кивком, закрывая глаза и пропуская свои пальцы сквозь пряди его волос. Чонгук обвёл языком блестящую головку моего члена и начал её посасывать. — А-ах, да! П-продолжай... Он резко насадился ртом до упора, утыкаясь носом в короткие лобковые волоски, почти сразу начиная интенсивно двигать головой взад-вперёд. Темп с каждым разом становился быстрее, а звуки давки и хлюпанья громче. Он сосал, лизал, спускался ниже, вбирая яйца, проводил по всей длине ствола рукой, пачкая ладонь в смазке. Теперь я не существовал даже в нашем собственном мире. Моё тело было напряжено до предела. Я понял, что больше не могу себя сдерживать, но голову Чона не оттянул, а наоборот, прижал ещё ближе, удерживая за затылок. Я захотел, чтобы Чон проглотил всё, до последней капли. Я кончил с громким стоном. Всё моё тело дрожало от полученного удовольствия. Придя в себя, я посмотрел вниз. Чонгук был прекрасен. Чёрные мокрые волосы завивались в небрежные кудри, а на лице виднелись пятна прозрачной смазки. Они перемешивались с каплями воды и пота. Он собрал остатки моей спермы со своих алых губ и затолкнул испачканный палец в рот, лакомясь, как кот сметаной. И, казалось, что более извращённой картины мне уже не увидеть, но... Чонгук кончил только из-за того, что отсасывал мой член. Я положил ладонь на его щёку, поглаживая её большим пальцем. Чонгук сразу же начал ластиться, всё так же сидя на коленях, которые, наверное, сейчас невероятно красные. — Скажи, ты меня совсем не помнишь? — произнёс Чонгук. Я сдвинул брови, не понимая, о чём он говорит. — Когда мне было семь, мы часто купались вместе на речке. У тебя тогда совсем не было друзей, и я не мог понять почему. Так выходит, что тот юнец, который ходил за мной по пятам и задавал всякие разные вопросы — Чонгук?! Теперь я понял, где видел этот олений взгляд. Он вымахал и очень... возмужал. Я действительно его не узнал. — Ох, Чонгук-ки, — я улыбнулся и зажмурив глаза помотал головой в неверии. — Ты с годами начал приезжать всё реже. Я понял, что влюблён в тебя, когда мне было семнадцать. Ты просто сидел на берегу, читая какую-то толстенную книгу. Я пытался подойти много раз, но ты выглядел не особо разговорчивым. Я боялся, что буду ранен. Думал, что моя симпатия пройдет, но нет. Не прошла, даже тогда, когда я перестал видеть тебя в нашей деревне. — Когда тебе было семнадцать… это было моё последнее лето там. — Я так скучал по тебе, Чимин, — Чон начал целовать мою ладонь. — Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя на дороге, — он поднялся с колен. Его лицо теперь находилось напротив моего. — Но подъехав ближе, я понял, что это точно ты. Тот тихий парень с книгой, — он упёрся своим лбом в мой, снова закрывая глаза. Наши губы были в трёх сантиметрах друг от друга. Моё сердце сходило с ума. — Да. Чонгук слегка отстранился. — Что да? — Ты спрашивал, смогу ли я влюбиться в парня.... да. Чон усмехнулся, опуская голову вниз, а затем снова поднимая её. — Не слишком ли быстро ты принял такое решение? — Мне понравилось рисковать, Чонгук. Поцелуй меня. Чон прижал свои губы к моим, тут же проникая языком внутрь. Я смог распробовать свой вкус, солёный и немного горький. Он был с привкусом мяты. Мы начали ускоряться, грубо исследуя рты друг друга. Его ладони блуждали по моей спине. Одна из них стала спускаться ниже, добираясь до ягодицы. Он сжал её со всей силы, оставляя белый отпечаток, а затем я почувствовал, как палец начал обводить мой анус круговыми движениями. Это было... приятно, и я оторвался от его губ. — Нам стоит остановиться. Я не готов. — Да, — Чонгук через силу со мной согласился. Мы долго стояли под душем, обнимаясь и лаская друг друга. Такая неэкономия воды меня устраивала. На часах было одиннадцать вечера, когда мы только легли в постель. Мда. Что-то в моей жизни остаётся неизменным. 23:00. Рэй, вкусно похрустев кормом, улёгся с нами. — Так... мы по-прежнему ничего не значим друг для друга? — спросил меня Чон, обнимая со спины. — Чонгук... — я повернулся к нему всем телом и продолжил, — наш филиал есть в Сеуле. Как ты смотришь на то, что я туда переведусь? — Ты... ты ничего не потеряешь? — Нет. Я давно хотел вернуться. — Я был бы очень рад этому, — он поцеловал меня в лоб. — Сходишь со мной на свидание, когда приедем в деревню? — Что? — я начал смеяться. — А что? Найдём укромное место рядом с речкой. Устроим пикник. — Да ты романтик, Чон Чонгук. — Я скучал. Очень сильно скучал, — он поцеловал меня в губы. Мы и подумать не могли, что обретём друг друга при таких странных обстоятельствах. Теперь я был благодарен Ха Джуну и, вы не поверите, даже тому таксисту. Ведь если бы не его мерзкие россказни, я бы вряд ли вышел. Каждый человек, который встречается на пути, подталкивает нас к чему-то новому своими действиями и словами. Это новое всегда интересно. Не нужно утопать в бессмысленных буднях, втаптывая дорогу от работы до дома всё глубже и глубже. Это конец моей истории и начало нашей.