Лиса Бездны

      Ланн внимательно, даже немного вызывающе смотрит на сидящую перед ним девушку, со своим отношением к которой он так и не разобрался. На её бледном, утонченном лице играются яркие световые пятна от недавно разведённого костра; в чёрных узковатых глазах мелькают языки пламени, в которое она, словно завороженная, уставилась. Кажется, женщину, что развела костёр, звали Сиилой. Кажется. Ланн ещё не совсем привык к новой группе и время от времени в своих мыслях он путал Сиилу и… Камелию, вроде? Да, да, так вторую девушку и зовут. Но вот чье имя он запомнил точно, так это имя той, что всего за несколько дней успела побывать для него лучём надежды, предательницей, и, в конце концов, тёмной лошадкой. Эту неоднозначную в его жизни фигуру звали Ниан. И Ланну не совсем нравилась такая неопределённость. Вернее — вообще не нравилась, но что Ланн мог с этим поделать? Стоило ему там, у могилы Лариэля, увидеть наземниц, одна из которых отыскала и впитала в себя силу ангельского клинка, как Ланн тут же поверил не только в то, что малышня вот-вот будет спасена и окажется в безопасности, но и в то, что и он сам совсем скоро вновь увидит солнце. Небо. Животных, посытнее местных крыс. И Ланн грелся этой мыслью, питался ею, пока Ниан в одно мгновение всё не разрушила. Пока всё не разрушила Вендуаг, вернее. Ведь это она тут главная обманщица, не так ли? Но Венду сейчас нет рядом, а Ниан вот, сидит.       Она сказала, что выведет его на поверхность, но что дальше? Должен ли он защищать её? Сражаться на её стороне? Для всего этого нужно доверие, а пока оно у Ланна было подорвано, пусть в глубине души он и понимал, что Ниан просто стала жертвой сладких обещаний Венду. А значит, доверие надо снова восстановить, ну или хотя бы попытаться это сделать, дабы совесть была спокойна. И именно по этой причине, Ланн так пристально смотрел на Ниан. Он хотел поговорить, но почему-то… Не мог. Просто не мог придумать, как начать. Несмотря на то, что обстановка для разговора, была более чем располагающая, — ведь Сиила и Камелия в нескольких метрах от них были заняты подготовкой лагеря, — Ланн просто сидел, ждал, тянул время, надеясь, что в конце концов Ниан не выдержит его взгляда и заговорит сама. Ведь кому понравится, когда на него пялится такое чудовище? А пялился он уже долго. Очень долго       Но Ниан тоже хранила тишину, сохраняя при этом полностью лишённое каких-либо эмоций лицо. Поджав под себя колени, она держала палку с нанизанным на неё хлебом над огнём, терпеливо ожидая, когда тот поджарится. — Ниан, — Ланн не выдержал первым.       Ниан, не поднимая головы, переводит взгляд с огня на Ланна, и тот, едва заметно вздрагивает, сам не понимая почему. — Да? — её голос спокоен и мягок, но монгрелу он кажется немного чуждым. — Я хотел, — Ланн вздыхает. — Поговорить с тобой по поводу Света Небес. — Вернее, ты хотел обсудить, почему я не явила его твоему вождю? Почему подставила тебя? — без капли стыда или наоборот, осуждения, Ниан продолжила вопрос Ланна так, что тот, не желая как-либо дополнять его, лишь кивнул. Ниан же вновь перевела взгляд на огонь. — Ты хочешь, что бы я говорила прямо? — Ланн вновь кивает, а Ниан заговаривает кажущимся механическим голосом: — Хорошо. Изначально я действительно хотела явить Свет Небес, но доводы Вендуаг показались мне благоразумными. А её предложение нашло во мне отклик. Но дело не только в этом, — она медлит, и Ланн видит, как Ниан едва заметно закусывает нижнюю губу, будто она сдерживала в себе груз бури эмоций. — Во время немногочисленных боёв до вашей деревни, я, наблюдая за вами, сделала для себя вывод, что Вендуаг — очень умелая охотница и воительница. Что её помощь и её навыки были бы более ценными, чем твои. Кроме того… — теперь пришло время вздыхать Ниан. — Дело в самой Вендуаг. Когда я увидела её, когда я услышала её, я подумала, что я понимаю её. Что она похожа на меня. Я не хотела разочаровывать её, поэтому выполнила её просьбу и утаила Свет Небес, — Ниан косится в сторону Ланна, и, заметив отчужденное выражение его лица, добавляет: — Ты просил быть честной. — Кхм, что ж… Я ожидал немного другого ответа, — Ланн отводит взгляд, признавая, что где-то в глубине души ощутил укол обиды. — Если ты хотела заручиться её помощью, тогда почему сейчас ты выбрала меня? — Просто она разочаровала меня. Я не могу похвастаться честью, верностью или доблестью, Ланн. Я в своей жизни очень много раз обманывала, но, какая ирония, я не люблю, когда обманывают меня, — на губах Ниан появляется едва заметная, немного грустная улыбка. — А Вендуаг обманула. Ты же — нет. Пока нет, — Ниан убирает палочку с хлебом от костра, и, придирчиво осматривая его, вращает в своей руке. — Кроме того, я не люблю демонов. — Ну, в этом мы с тобой сходимся! — Ланн усмехается, проводит рукой по волосам и, наконец, возвращает взгляд на Ниан, резко становясь серьёзным. — Я не разочарую тебя на поверхности, поверь. — Я знаю. Ты очень помог в битве с этим… Саломехом, — в её глазах пробегают дьявольские огоньки, и Ланн невольно улыбается этому. — Спасибо. Если бы не ты, та культистка точно бы отправила меня на свидание с Фаразмой. А я пока не готова к нему.       Ниан замолкает, и, принюхиваясь, чуть-чуть дует на хлеб. Подносит поближе ко рту — кусает. Жмурится. И больше ни слова не говорит. А Ланн и не настаивает. О чëм ещё говорить?       Спустя какое-то время, трое из их небольшой, и пока ещё не очень сплоченной команды, готовятся отойти ко сну, пока Ланн, вызвавшийся в дозор, будет охранять их первые несколько часов.       Камелия прищуренными глазами осмотрела найденную Сиилой подстилку. Смотря на её лицо, Ланн уж было решил, что она вот-вот разразится ворчанием на тему неудобных «кроватей», но Камелия молчит, укутывается найденным плащом и довольно быстро засыпает. Сиила не может уснуть дольше полуэльфийки, но в итоге это удаётся и ей. Ниан же, перед тем как ложиться, вдруг с едва видимым беспокойством заозиралась. Её почему-то подозрительный взгляд, пробежался по соратницам и задержался на монгреле. Ни единый мускул на её лице не дёрнулся, сохраняя лик спокойным, но Ланн, ухватившись за её странный взгляд, решил заговорить. Тихо, разумеется, чтоб не разбудить других. — У меня что-то на лице? Не считая прекрасной чешуи, конечно, — криво ухмыляется он.       Ниан продолжает смотреть на него, будто что-то обдумывая, а затем резко поддается вперед, стремительно сокращая расстояние между ними. Ланн от неожиданности дергается, готовится слушать охотничий инстинкт и уклоняться от атаки, но её не следует. Просто теперь Ниан была близко. Возможно, даже слишком. Она слишком быстрая для барда! — Ланн, скажи мне. Там, на поверхности, ты планируешь дальше идти со мной? — голос Ниан такой же тихий, как и у него, и по непонятной для Ланна причине, от её шепота, от её близости, по его коже пробежался табун мурашек. — Я… — Ланн откашливается, и чуть отодвигается. — Да. По крайней мере, если ты не выгонишь меня после того, как увидишь сползание моей чешуи. Жуткое зрелище, — монгрел тихо, почти принудительно усмехается. Ниан кивает. — Не прогоню. Тогда ты должен мне кое-что пообещать. Сиила и Камелия пообещали — теперь твоя очередь. — Ты же меня сейчас не попросишь помочь тебе прятать труп какой-нибудь важной на поверхности шишки, верно? — Ланн, я — кицунэ.       Ланн замирает, судорожно перебирая в своей памяти кто же такие кицунэ. Кицунэ, кицунэ, кицунэ… Разве это не название какого-то диковинного салата с огромным количеством цукини? Хотя, возможно, этот салат ему только приснился, последние дни были голодными…       Видя замешательство Ланна, Ниан качает головой и делает, ну, что-то. Ланн не может понять что именно, наверное, это какая-то магия, ведь облик миловидной, пусть и испачкавшейся в грязи и крови девушки, мгновенно трансформируется в кого-то более хищного и пушистого. Черная шерсть была подстать волосам Ниан, и она казалась Ланну такой мягкой, что ему пришлось сдержаться, дабы не протянуть руку, не пощупать её. — Лиса, говоря иначе. Пообещай, что на поверхности, не будешь сильно распространяться об этом. Я не стыжусь своей расы, но некоторые люди всё же сильно подвластны… — Ниан замолкает, подбирая нужное слово, — стереотипам. — А, то есть ни я один буду таким ужасным чудовищем? — Ланн добродушно усмехается, но Ниан дергается, как от пощечины, и фыркает. — Не один, — сухо отвечает кицунэ, и отползает к своей подстилке. Он что-то сказал не так? — Спокойной ночи, Ланн. — На самом деле сейчас трудно понять, ночь или день, но… Эм, в общем, да, спокойной ночи, — нервно отзывается Ланн, понимая, что табун мурашек убежал так же резко, как и появился.       Ниан повернулась к монгрелу спиной, да свернулась худо-бедным калачиком, прикрыв при этом чёрную вытянутую морду таким же чёрным хвостом.       Ланн же продолжал бдить, обдумывая всё то, что произошло за последние часы. Предательство наземницы и Вендуаг, раскрытие тайны, что в этом трижды проклятом Лабиринте все эти года жили культисты, осквернённые монгрелы да демоны, и, на закуску — разговор с Ниан. Когда мысль о Ниан вдруг промелькнула в нём, Ланн перевёл взгляд на неё — на комок чёрной шерсти, чьи ноги немного подрагивали во сне. И Ланн ничего не мог поделать с тем, что ему захотелось укрыть её чем-то тёпленьким, пусть даже и дырявым, найденным в куче мусора, плащом. Достав плащ из своих вещей, он осторожно, но не крадучись (вдруг кицунэ проснется и примет его за врага?) подходит к Ниан, и бережно накидывает на неё плащ, вдруг понимая, что у лисы шерсть явно не только для красоты. Но уже поздно. Пробормотав сонное и невнятное «спасибо», Ниан отворачивается, перекатившись на другой бок, кое-как закутывается в плащ, да спокойно продолжает спать дальше, пока один вдруг засмущавшийся монгрел не мог понять, куда же ему деть себя.       Наверное, вопрос с доверием всё же будет решен слишком быстро.