Лиса Бездны

      Ниан делает изящный, безупречно отточенный поклон стоящей перед ней королеве. Она с уважением, но коротко целует протянутую руку, подмечая, что пальцы королевы пахнут не так, как должны пахнуть пальцы столь важной особы: нет ни приятного цветочного аромата, ни отголосков духов иль кремов, лишь холодная, щекочущая нос сталь в перемешку с потом — владычица Мендева слишком часто держит в своих руках меч, а не королевское писчее перо. И Ниан этого не понимала. Голфри Мендевскую обожает вся страна, она — икона этого похода. Простые смертные глядят ей в рот и внемлют каждому слову, в числе её соратников есть сами ангелы, и, кроме всего этого, — избранность, дарованная Иомедай. Эта женщина, что смотрит сейчас на Ниан с такой вежливой улыбкой и плохо скрываемой заинтересованностью, могла бы без труда безвылазно сидеть в Нерисиане, пока её верные подданные в её честь одерживали бы победы, попутно воздвигая статуи и создавая портреты с её величественным ликом. Но она здесь. Зачем марать руки, когда за тебя это готовы сделать другие? Ниан, к примеру, вопреки ложному мнению её отряда, владела не только бардовскими навыками. После долгих лет обучения в гильдии, она освоила специализацию дуэлянта и ведение боя разными типами оружия, в основном, конечно же, отдавая предпочтение чему-то небольшому и легкому, как стилет, кинжал, или кукри. И говоря откровенно, она могла бы сражаться бок о бок с Камелией или Вольжифом, но… Зачем? Её спутники, кажется, совсем не против показать себя, вылезти впереди всех, возомнив себя безбашенными мини-таранами. А Ниан совершенно не против стоять как можно дальше от линии огня, в относительной безопасности читая простенькие заклинания или распевая очередную вдохновляющую песнь.       Ниан выпрямляется и смотрит на Голфри в ответ не менее заинтересованно. В полумраке командорского шатра, королева выглядит старше своих лет — хотя в случае Голфри рассуждать о возрасте будет странно. — Благодарю за оказанное Вами доверие, — мягко молвит Ниан. — Я не подведу Вас. — Я надеюсь на это, — Голфри улыбается, её от природы несколько высокий голос сейчас подобен песне флейты. — И я верю в это. Ведь не зря же моя божественная покровительница одарила Вас силой.       Ниан с трудом подавляет торжествующую улыбку. Точно. Теперь не только Голфри ходила под покровительством богини. Конечно же, на саму богиню Ниан было плевать, но эти силы… Теперь она была влиятельной фигурой. Новое звание командора щекотало сердце и тщеславие, а восхищенное ликование крестоносцев, когда королева представила им своего лидера, ласкало лисье эго. Получается, теперь она была главной. Не такой, как королева, конечно, но наверное где-то близко. У неё же есть армия, есть силы — ещё чуть-чуть и можно в крайнем случае забить на поход и отправиться основывать собственное королевство, стать кем-то наподобие короля Размира, возомнившего себя божеством. Голфри что-то говорит о большой ответственности и предстоящих перед Ниан задачах, но командор её уже не слушает, последовав за своими мыслями по тропе мечт, в которых Ниан, как минимум, становится не менее популярной и могущественной, чем Иомедай. Вдруг думы заводят её в прошлые, но по правде говоря не такие далёкие переживания о ране в груди, дающей непонятную силу. Сейчас те тревоги кажутся Ниан смешными. Сила эта всё ещё была странной и загадочной, но во имя всех богов и лордов, Ниан даже не против оставить рану. Может, она даже станет чем-то символическим? У Иомедай вот, символ — клинок, а у Ниан будет… Раненная грудь?.. Нет, это звучит слишком тупо и отнюдь не величаво. Надо подумать ещё. К счастью, времени у неё будет полно — она же теперь целый командор, а командоры, обычно, безвылазно сидят в своих шатрах да делают вид, что строят планы, на самом деле перекладывая такие тяжкие работы на плечи своих подчиненных. Вот у Ниан такой подчиненной будет Ирабет. Ниан от волнения делает судорожный вдох. Ирабет. Подчиненная. А ведь не так давно кицунэ всеми силами старалась сохранить лояльность полуорчихи: то башню Эстрод исследовать пойдет, то убеждать фанатика Халрана помочь в обороне трактира, то в сам Гарнизон поползет спасать этот сраный божественный булыжник. Пусть теперь другие ходят, убеждают и ползут, ведь теперь она будет самой влиятельной фигурой в округе. Хотя… Ниан вдруг вздрагивает, от внезапно появившейся мысли. Она фокусирует свой взгляд на королеве, дожидается, когда та перестанет затирать нудный бред, и осторожным тоном уточняет: — Могу я спросить, что Вы планируете делать дальше? Вы вернетесь в Неросиан?       Королева замолкает, и смотрит на Ниан со сдержанной усмешкой. Пока Голфри подбирает слова для ответа, Ниан уже успевает подумать о том, что в принципе, если Голфри изъявит желание остаться, для кицунэ это тоже неплохой вариант. Они лично знакомы недолгое время, но Ниан уже успела понять, что Голфри были приятны оказанные ей знаки внимания, пусть она и скрывала это за холодной маской вежливого безразличия. Королева, по меркам Ниан, была старовата, но благодаря эликсирам солнечной орхидеи этого не было видно, отчего выглядела женщина очень даже неплохо. А заручиться поддержкой столь важной персоны лишним не будет, вдруг она даже даст Ниан повышение… Хотя куда уж выше?       Но вдруг королева заявляет о своём скором отбытии в столицу, и Ниан, задумавшись, замолкает. Можно попросить её остаться и попробовать наладить контакт, но с другой стороны — хочет ли Ниан, что бы за ней так пристально наблюдали? Опыт с королевой из Украденных земель говорит, что порой, излишняя внимательность со стороны высших мира сего может пойти далеко не на пользу. Ещё раз быстро всё обдумав, Ниан лишь согласно кивает.       Через несколько часов Ниан уже стоит на окраине своего лагеря и, сложив руки за спиной, как можно более гордо провожает королеву. Теперь она точно была самой влиятельной фигурой в этом лагере. Кицунэ, не сдержавшись, улыбается.

***

      Этим же вечером Ниан распоряжается доставить к себе в шатер ванну, пока что деревянную и округлую, отнюдь не мраморную — откуда ж такой взяться в походе? —, но когда-нибудь обязательно будет и такая. Оруженосцы, которым был отдан сей приказ, не спешили с его выполнением, всё говорили, что они не слуги, а потомственные дворяне, которые просто пока не доросли до более звонкого титула, но Ниан было плевать. У себя дома они, может, и дворяне, но тут-то они третьесортные новички, а Ниан командор! А командор всяко выше оруженосца. Так что где-то спустя час, вернувшись после разговора с взбешенным Дейраном о его новом назначении, Ниан имела радость узреть наполненную до краев ванну, стоящую за ширмочкой рядом с кроватью. К черту дождевые бочки из Кенабреса, пришло время настоящего мытья!       Кицунэ стягивает с себя одежду, достаёт из сумки заранее подготовленное мыло — то, которое раньше было в особняке Дейрана — и залезает в воду, блаженно вздыхая. Горячая вода приятно обжигала кожу, жар кружил голову, мыло выскользнуло из рук куда-то на дно, делая воду мыльной и ароматной. Ниан спиной откинулась на стенку ванны и позволила воде смыть с неё усталость прошедшего дня. Завтра она обязательно прикажет наполнить ещё одну ванну. И послезавтра. И после-послезавтра. Каждый день будет банным, ведь, в конце концов, надо же заботиться о своём теле, красоте и здоровье, а не воспользоваться представившейся возможностью — грех. Ниан поджимает губы и прикрывает глаза. В детстве, в Даггермарке, матушка имела возможность нанять в дом слуг, и несколько из них регулярно помогали юной лисичке принимать ванну. Они терли ей спинку и шею, вымывали шерсть, наносили на кожу масла, а порой, если Ниан того желала, они развлекали её — плескались, кидали ей в воду игрушки, подыгрывали ей в её игре в русалочку. Может, сейчас у неё тоже будут такие слуги? Или чуть позже? Развлекаться в ванне, конечно, Ниан сейчас бы предпочла чуточку иначе.       Вдруг со стороны входа в шатер раздаются шаги. Ниан не предпринимает попыток вылезти из ванны, лишь нащупывает на дне корыта мыло и намыливает руки, думая, что будет лучше вымыть первым, и не важно, кому и что там от неё надо. Жаль, что мочалки нет. — Командор? Ниан? Ты тут? — в голосе незваного гостя сквозит неловкость, будто он действительно не уверен, что не говорит с пустотой. — Тут, тут, — глухо отзывается бардесса, намыливая себе шею и краешком глаза косясь на высокую однорогую фигуру за ширмой. — Тебе что-то нужно? — Я хотел поговорить с тобой по поводу произошедшего в Сером гарнизоне, но будет немного неудобно говорить с ширмой, — усмехается Ланн. — Можешь выйти? — Не могу, — Ниан хитро улыбается и, чтобы подкрепить свои слова, делает красноречивый всплеск водой. — Но ты можешь зайти ко мне! Поможешь намылить спинку между лопаточек, мне там довольно трудно достать. — Э, нет, спасибо, — голос Ланна звучит нервно и торопливо, и Ниан жалеет, что сейчас не может видеть выражение его лица. — Я верю в тебя и в то, что твои руки могут дотянуться куда угодно. А я пойду, пожалуй. Позже поговорим. — Ну, всегда приятно, когда в тебя верят, — Ниан хмыкает и возвращается к нанесению пены на ключицы. — И погоди, не уходи. Чую, что сейчас меня ждут очень занятые дни… — кицунэ томно вздыхает, представляя, как к её шатру едет целый караван вкусностей, бардов, девушек и парней из какого-нибудь развлекательного заведения… Но вдруг немного мыла попадает ей на язык, и Ниан, откашлявшись и брезгливо сморщившись, продолжает своим привычным спокойным, немного игривым тоном: — Для тебя у меня время всегда найдется, разумеется, но чем сейчас не подходящий момент для разговора, м? Там у стола должен стоять стул, можешь присесть, если хочешь. — Я лучше постою, — хрипло отзывается монгрел, и Ниан пожимает плечами. — Как пожелаешь. Ну, что ты хотел обсудить? — Твои силы, Ниан, — от ставшего резко серьезным Ланна Ниан досадливо поджимает губы, но ничего не говорит. — Они дарованы тебе самими небесами, я уверен в этом, но частички твоей силы передались и мне. — Тебя это беспокоит? — непонимающе уточняет Ниан, не прекращая умывание. — Немного, — слегка помявшись отвечает Ланн. Ниан слышит, как монгрел всё же пододвинул к себе стул и сел на него. — Так ты пришел поговорить не о моих силах, а о твоих? — Я надеялся, что ты поможешь мне прояснить некоторые мои… М, сомнения. Ты только что сказала, что всегда найдешь для меня время, так что я планирую воспользоваться этим! — Ланн неуверенно смеется, а Ниан вполне себе искренне хихикает.       Кицунэ бросает мыло обратно на дно ванны, и, положив подбородок на коленки, с заинтересованной улыбкой смотрит куда-то вперед себя, ожидая, когда Ланн продолжит разговор. Ждать долго не пришлось. — Я понимаю, почему Иомедай благословила тебя, — голос монгрела звучал хмуро. — Свет Небес отозвался на твою доброту. Ты сама — очень светлая, дружелюбная, сострадательная, — улыбка Ниан сменилась на ухмылку. Она не помнила, когда вела себя так, как описывает её Ланн, но если он видит её такой… Что же, так даже лучше. — В конце концов, в тебе нет скверны. Но я не понимаю, почему богиня решила дать немного твоих сил и мне. Да, конечно, другим нашим товарищам тоже перепало, но они всё же не… — Ланн замолкает и шумно втягивает носом воздух, а когда он говорит вновь, его голос звучит пасмурно и тихо: — подземные чудовища.       Ниан молчит, не зная что ответить. Размышляя, она рисует замысловатые круги из пенки на воде. Ланн считает её достойной благословения доброй богини, хотя на самом-то деле, по мнению кицунэ, из их компании она меньше всех достойна такого внимания от светлого божества. Камелия явно что-то скрывает, но вряд ли это что-то серьезнее очередной банальной тайны семьи аристократов. Дейран не так ужасен, каким пытается показаться, Нэнио через чур любопытная, но намеренно причинить зло она не способна, безобиднее Уголёк Ниан ещё никого встречала — даже жрец Сарэнрей на службе у Речной королевы и то был не без греха — а Сиила паладин, и этим всё сказано. А Ланн… Ланн был честным. Добрым. Самоотверженным. И наивным. Последнее, пожалуй, преобладает, ведь он во второй наступает на одни и те же грабли: первый раз был, когда он согласился стать парнем Вендуаг, а второй — когда он обольстился Ниан. Ниан вновь усмехается — таких простачков его воинственная и добрая богиня наверняка и любит.       И вдруг приходит озарение. А ведь и правда, Ниан не подходила на роль избранницы богини. Да и вопреки слухам всяких дурачков, кицунэ не встречалась непосредственно с самой Иомедай, эта сила, эта рана, они просто взялись сами по себе. Из неоткуда. Впрочем, если подумать… Рана разве не появилась после того, как Дескари напал на Кенабрес?.. — Я думаю, Иомедай увидела в тебе нечто большее, чем простое чудище из пещер. В конце концов, ты покрыт чешуей лишь на половину — у тебя ещё не всё потеряно! — Ниан беззлобно смеется, но мыслями она улетела далеко-далеко.       Если рана появилась после появления Дескари… Если рана появилась после того, как Дескари взмахнул своей косой и разрубил по полам площадь, на которой была и сама Ниан… Может, тогда это вовсе не Иомедай дала ей силу? Может, это был… Дескари? Возможно, он сделал это случайно — это объясняет, почему силу почили и спутники Ниан. А ещё возможно, что он увидел её, и решил, что она могла бы быть ему полезна? Увидел, что она — нечто большее, чем простые смертные? Ниан закусывает губу и зажмуривается, понимая, что эта мысль её вовсе не пугает. Если эта рана — благословение лорда демонов, тогда он придёт за ней? Явится? Может, эта рана сделает кицунэ подобной самому Дескари? Нет, вот от этой мысли Ниан уже морщится — стать саранчой она бы не захотела. — Ты правда так думаешь? — мягкий голос Ланна звучит словно через толстую пелену. — Разумеется, — неуверенно кивает Ниан, не совсем понимая, с чем именно согласилась и как Ланн смог прочесть её мысли про Дескари. А, нет, она, наверное, согласилась с кое-чем другим. Ниан шмыгает носом и, сфокусировав внимание на разговоре с монгрелом, заговорила уже более решительным тоном: — Ты лучше, чем ты думаешь о себе, Ланн, ты лучше, чем… Чем я, — Ниан невольно смотрит куда-то вбок, только не на ширму, за которой чернеет силуэт монгрела. В конце концов, Ланн действительно был лучше неё по общепринятым меркам. — Я не думаю, что существуют люди, лучше тебя, — Ланн тут же оспаривает её, а Ниан, к своему удивлению, тушуется. — Э, в смысле, я имел ввиду, что ты слишком высокого мнения обо мне. Кхм, ладно, ты развеяла мои сомнения. Правда. Но сейчас я лучше пойду отсюда куда-нибудь подальше от лагеря. Только что вспомнил, что у меня вот-вот должна начаться моя ежедневная вечерняя пробежка. Надо тренировать ноги, всё такое, — судя по грохоту упавшего стула, Ланн встает слишком резко.       Ниан слышит, как монгрел дергает за полог шатра, явно намереваясь уйти. Она ждет шелест опускающейся обратно ткани, но не дожидается его. Неужели, он передумал уходить? — А, совсем забыл. Тут неподалеку от твоего шатра ошивается жрец Шэлин, Зосиэль. Он просил передать тебе его просьбу о сопровождении на какое-то кладбище, кажется. Ещё Сиила попросила напомнить тебе про её просьбу помочь её другу, Элану. Нэнио всё рвется в руины, а Аневия и Ирабет хотят подойти к тебе утром и обсудить тактику, пополнение войск, и прочее-прочее. — Ты теперь мой личный секретарь? — Ниан натянуто усмехается, складывая при этом руки на груди. — Да нет, они просто узнали, что я иду к тебе. — Угу, и ты пришел ко мне, во время моего купания, да? Интересно, что об этом подумают другие, — бардесса опускается под воду по самый носик, хитро щурясь.       Ланн что-то неразборчивое пробормотал ей в ответ, и, наконец, покинул шатер, резко дернув за ткань. А Ниан, больше не скрывая своего разочарования, угрюмо выпускает изо рта пузырьки. Кажется, другие не разделяли видения кицунэ о её прибывании на посту командора, раз в первый же день захотели завалить её никому ненужными вопросами и задачами. А вообще, ей же дали в услужение Дейрана. Королева сделала его каким-то там советником, так может, удастся всё скинуть на него?..

***

      Ланн не останавливался с того самого момента, когда подобно стреле вылетел из командорского шатра. Проклятье, с чего он решил, что заявиться так поздно — хорошая идея? Да, он подумал, что в такое время у неё вряд ли будут другие посетители, но видит Иомедай, он совершенно не подумал, что Ниан там может заниматься чем-то иным, кроме как разбиранием своих вещей или доеданием ужина. Ну, что за дурак!       Ланн ускоряется, и начинает бежать ещё быстрее, чем прежде. Вообще у него не была запланирована вечерняя пробежка, но после того, что ему сказала Ниан, после того, как она позвала его заглянуть за ширму, и после того, как он в очередной раз сморозил перед ней какую-то глупость, он просто не мог не выпустить пар. Да и… До того, как он успел подавить эту сладкую, но неправильную мысль о том, что, может, ему действительно можно заглянуть, он ведь правда…       Ланн закусывает губу и вновь ускоряется. Ниан — его подруга, его командор, надежда всего крестового похода. Думать о ней в таком ключе — неуважительно по отношению к ней же. Она — избранница Иомедай. А он — лишь тот, кому посчастливилось ухватиться за частички её силы. И ничего больше.