Стрекозёл

POV Никиты. После того, как мы выслушали все откровения Святого брата, я отчётливо ощутил, что мне мерзко до тошноты. Хотелось пойти и вымыться, остальные, похоже, испытывали подобные же чувства. Мне было понятно одно: нам как можно быстрее нужно оказаться в крепости Алуйне и увидеть Господина Неназываемого. А потом сделать так, чтобы его не стало. Не только в этом мире – вообще. Если бы незадачливый Демиург знал, какую тварь он впустил по недомыслию в свой вполне благополучный мир… Но сейчас нечего думать – нужно действовать. Если устройство Господина уже готово – война может разразиться в любой момент. А если оно сработает… тогда жуткое предсказание Малакки сбудется – без магии четыре расы не выстоят. Так что нам нужно спешить. Очнулся я от того, что Енох осторожно тряс меня за плечо: - Никтай, ты в порядке? Я улыбнулся в ответ: - В полном. Прости, задумался. - Нам нужно быть в Цырике как можно быстрее, - сказал Енох, - ты ведь об этом думал, правда? - Да, - отозвался я. - Вы оба правы, - вздохнула Амрита, - времени у нас в обрез. Думаю, некоторое время Господин Неназываемый подождет возвращения братьев, но потом начнёт убивать пленников. И у него в распоряжении много паганусов, он может использовать кого угодно. - Он будет приносить в жертву детей? – тихо спросил Енох. - Думаю, да, - сказала Амрита, - его не остановит ничто. - Вы не знаете ещё кое-чего, - мрачно сказал я, - господину попал в руки такой мощный артефакт, как зеркало Демиурга. Правда, оно пока не подчиняется ему…. Но надеяться на то, что он не придумает какую-нибудь пакость не стоит – как я понял, фантазия Господина безгранична. - Откуда ты знаешь про зеркало? – поинтересовалась Наннион. - Смерть сказала, - вздохнул я. Никого из окружающих это моё заявление не удивило ничуть. Похоже, наличие у меня такой знакомой воспринималось вполне спокойно, и даже с некоторым одобрением. - Значит, это правда. Теперь вам ещё и зеркало добывать, - абсолютно спокойно констатировала Наннион. – И теперь мне понятно, почему Творец Миров не вмешивается до сих пор. Лишённый своего главного артефакта, он просто не может помешать Господину. Да уж, утешила по полной программе! Если так дальше пойдёт, я даже о коктейле «Слеза комсомолки» буду мечтать, как о манне небесной. А что – штука забористая и мозги отключает… Хотя бы на время. А то я скоро совсем свихнусь от этих местных дел: Господина, гальмсора, Всадника, машины, отнимающей магию, придурошного Демиурга, трахающихся кусти… Стоп! Я покосился на продолжавшего пребывать в отключке брата Иова и сладко храпящего брата Самуила и поинтересовался: - А с этими что? Гады же, каких мало, да и Господин от них отчёта ждёт. Малакка на редкость злобно улыбнулась и спросила Йо-Ни: - Ты думаешь о том же, о чём и я? - Похоже, да, - не менее злобно улыбнулась киндэра в ответ. Да уж, Йо-Ни имеет полное право злиться – к ней подсадили Всадника, её использовали втёмную, её собирались похитить и принести в жертву, чтобы оживить устройство, служащее для погибели её родных и близких… Даже не знаю, что я бы чувствовал на её месте. Между тем шмуля заявила: - Думаю, что сейчас необходимо перенести их в амбар, пусть посидят там немного. Точнее поспят – наложим ещё более сильное заклятье. Потом их обоих нужно ещё раз допросить – вдруг получим ещё какие-нибудь важные детали. А потом… Кустики нам в помощь, только нужно им немножко шипов нарастить. - Где? – с удивлением спросил Енох. Шмуля кровожадно ухмыльнулась и не ответила, а я быстро сказал: - Да неважно. Малакка просто шутит. И вообще, давайте уже в дом, а? А то наш обедоужин совмещённый с допросом как-то подзатянулся. Лично мне помыться хочется, а завтра с утра будем в дорогу собираться. - Ага, - заметил Рарай, - и клетку сделать – тоже время требуется. Вот мы завтра с Кемехом этим и займёмся. - Ка..кую клетку? – почувствовал, что сейчас мне кинут какую-то подлянку, я. - Как какую? А тебя как в Цырик повезут? Да ещё и в подарок Господину? – удивился Кемех. – Если не в клетке – подозрительно будет. Внимание лишнее к себе привлечёте. - А в клетке, значит, нет? – ехидно спросил я. – Да на нашу процессию народ из всех деревень сбегаться будет! - Кхм… - привлёк к себе внимание Имрех, - Никтай, не хочу тебя расстраивать, они совершенно правы. Святые братья тебя по-другому транспортировать просто не могут. И вообще, нам лучше будет по ночам передвигаться, а днём отсыпаться в лесу. Я Цырик знаю, как свои пять пальцев, подскажу, если что. - Не понял… - протянул я. – Ты что, с нами отправиться хочешь? - Именно. Где один подарочек для Господина – там и два, - усмехнулся Имрех, - Я тут мозгами пораскинул – даже с Сардаром, который будет Святым братом прикидываться, вам сложновато будет. Ну, расскажет Енох Сардару, как вёл себя брат Иезекиль, про привычки его, про поведение… Но Сардар в Цырике не бывал, местных обычаев не знает, где-нибудь да проколется. А Енох ему в этом плохой помощник – его всю жизнь в крепости Ордена, как в плену держали. Он о повседневной жизни Цырика и не знает почти ничегошеньки. Конечно, Святые братья все малохольные, но ведь может найтись какая-нибудь сволочь, чересчур наблюдательная и догадливая, стуканёт остальным и потащат Сардара с Енохом в пыточную… А что с тобой сотворить могут – поверь, лучше тебе не знать. У меня аж стадо подкованных мурашек по спине пробежалось. Сам виноват – до сих пор я нашу авантюру воспринимал, как весёленькую экскурсию, и толком не отдавал себе отчёта, что это смертельно опасная игра, напоминающая бег босиком по стеклу. Так что Имрех дело говорит. - Но ты ведь понимаешь, что всё может очень плохо закончиться? – тихо спросил я. - Никтай! – беспечально улыбнулся Имрех. – Я Видящий Суть. Я много раз в Цырике бывал. Я во всём себе отчёт отдаю. Но если мы проколемся – это не только для нас плохо закончится – для всех Запретных Долин. К тому же, за мной должок. Лично тебе. А я должником быть не люблю. Я кивнул. Ладно. Имреху виднее. Решив все вопросы, мы вместе отволокли Святых братьев в амбар, причём брата Самуила брезгливый Рарай предварительно прополоскал в маленьком прудике за домом. Когда-то в этом прудике жили зеркальные рыбы, но сейчас они все померли от старости, и он стоял пустой. Вот и пригодился. Во всяком случае, вонять от брата Самуила стало гораздо меньше, рясу ему Кемех высушил заклинанием, правда, подол малость подпалил, и макси превратилось в мини, открывающее кривые волосатые ноги, но ведь здоровье дороже, а его, насколько я понял, Святому брату понадобится ой как много. Я-то даже и не сомневался, что Малакка с Йо-Ни нисколько не шутили, и по поводу шипов тоже. Негуманно? А над детьми измываться или уничтожать шмулей, чтобы целебный порошок получить – это гуманно? Эту парочку сюда никто не звал – сами явились. И мало ли, каких бед они могли бы натворить, если бы не сержант Глюк. Вовремя я ему дал задание периметр патрулировать… А уж Енох, умница – такое чудо создал. Если бы в моём мире все полицейские такими были – не спит, не ест, не пьёт, зарплаты не требует, взяток не берёт, сутками на работе… Да у нас бы, наверное, уже рай на земле настал бы… Хотя… Люди такие создания – изгадят всё, что под руку может подвернуться. Вот и этот мир. Не надо только всё на Господина валить. Ладно, Святые братья – они, похоже с детства на одно заточены – преданы Господину, как псы, и ненавидят всё остальное. Но другие-то? Охотно топчущие друг друга, измывающиеся над женщинами и детьми, на всё готовые ради выгоды… Ведь родня матери Еноха даже не попыталась помочь ни дочери, ни внуку. Родня Пэйшенс над ней издевалась, и если бы мы с Имрехом её не забрали – не было бы сейчас ни Пэйшенс, ни маленькой Тали, а был бы очередной Всадник, по сути, несчастный ребёнок со сломанной судьбой, которого заставили творить зло. Паганусы, одно слово… Надёжно пристроив Святых братьев в амбаре, на который были наложены сильные охранные заклятья и, обновив на обоих сонные чары – а то брат Иов начал приходить в себя - мы отправились спать, решив, что утро вечера мудренее. Точнее, сначала все по очереди посетили купальню, а потом… Потом, глядя на порозовевшего после тёплой водички Еноха, я подумал, что не так уж и устал. Акакий остался сторожить амбар, хотя мы и уговаривали его поспать под крышей, но бывший Всадник отказался, заявив, что ночь тёплая, и что на улице спать ему нравится, тем более, что ящеры, которых Наннион и Алас покормили остатками от нашего обедоужина – оказалось, что эти зверюшки всеядные – решили взять над Акакием опеку и явно показывали ему своё расположение. Так что нам с Енохом ничто не помешало лишний раз доказать друг другу свою любовь. Енох… Надеюсь, что он сможет быть счастливым, когда я разорву нашу связь. Больше всего на свете я не хочу делать этого, но ещё больше я хочу, чтобы Енох жил. И был счастлив – пусть даже без меня. Я обнял счастливо улыбающегося, расслабленного Еноха и прижал к себе. Мой Иньче уютно устроился на моём плече и задышал ровно и сонно. Сразу вырубился, а мне что-то опять не спится – неспроста это. - Верно мыслишь, Никитушка, - раздался знакомый голосок, - пойдём, выпьем что ли… - Опять ты… - вздохнул я. - Я, Никитушка, я, - отозвалась Нелепая Смерть, - ох и тошно мне. Так и этак я прикидывала – нет, не выходит тебе пожить. Никак не получится. - Умеешь ты утешить, - усмехнулся я, - учитывая то, что мы завтра в Цырик собираемся, так вообще – просто замечательно. - Я же Смерть, - вздохнула Нелепая, наряженная на сей раз в элегантный брючный костюм… цвета молодого поросёнка и босоножки на шпильке, украшенные стразами. На голове прелестницы красовалась шляпка, увенчанная чучелом волнистого попугайчика, на шее – золотая цепь толщиной с палец, с которой свисал медальон с изображением Ксюши Собчак и выложенной бриллиантами надписью «Дом-2 – наше всё!» Я просто обалдел и поинтересовался, что случилось. - Халтурку мне главная наша, Трагическая, подбросила, - не особо охотно объяснила Смерть, - олигарха одного попугать. Ох и мразь же он, Никитушка… Но теперь твёрдо встал на путь исправления. Лежит себе, болезный, в реанимации, не мешает никому, наследники за денежки грызутся. Лепота! Я невольно прыснул: - Слушай, у тебя пивка не завалялось? - А то как же! – радостно отозвалась Смерть потрясла сумкой-торбой с огромным ярлыком «Луи Вуиттон», написанным почему-то русскими буквами, которые дублировались китайскими иероглифами. – Вот, «Козел»! И для меня коктейль – «Дровушки». Пошли? Я осторожно устроил голову Еноха на подушку и выбрался из постели, не заморачиваясь одеванием. Шёрстка мне приличия нарушить не позволит, а ночи здесь тёплые – это Акакий правильно сказал. Так что уже минут через пятнадцать, на крылечке, меня потянуло спеть. И я не стал себе противиться, тем более, что Нелепая Смерть клятвенно пообещала, что от наших вокализов никто не проснётся. Так что, откушав «Козела», я затянул, а Нелепая от души начала подтягивать: Губы окаянные, Думы потаенные. Ой, бестолковая любовь, Головка забубенная. Бестолковая любовь, Головка забубенная. Все вы губы помнитя, Ой, все вы думы знаетя. Ой, до чего ж вы мое сердце Этим огорчаетя. Кому в поле, кому в лес, Головушка замучила, Кто я был, и кто я есть Одно слово – чучело… Позову я голубя, Ой, позову я сизого. Ой, пошлю дролечке* письмо, И мы начнем все сызнова.** Душевно получалось, красиво. А ещё интереснее было то, что мне Смерть напоследок сказала. *Дроля, дролечка (местн., разговорн.) – любимый(ая). ** Песня Юлия Кима.