Голоса в тишине

      — Сожми её шею.       — Ударь! Преврати её красивое личико в месиво!       — Доброе утро, два круассана с шоколадом и один американо без сахара, пожалуйста, — Коннор робко улыбнулся миловидной девушке, чувствуя вину за то, что побеспокоил в столь ранний час.       Протерев сонные глаза, девушка кивнула своему первому за этот день клиенту и развернулась к кофемашине.       — Выстрели в неё!       — Избей!       — Схвати за волосы, дёрни, чтобы она упала, — тонкий весёлый девичий голосок. Это Эмма. Коннору она нравилась. Пока не стала предлагать такие жестокие идеи.       — Надень на неё наручники, — хриплый баритон Конвина чем-то похож на его собственный. А ещё у того есть одна особенность: он постоянно тянется к галстуку, стараясь затянуть потуже.       — Выдави ей глаза.       — Вот, пожалуйста. — Через минуту свежесваренный кофе был готов, а заказ — упакован в бумажный пакет. — С вас шесть долларов.       Голоса внутри затихли. Они всегда умолкали, когда кто-то говорил снаружи.       — Спасибо, — Коннор аккуратно взял протянутый ему пакет и тут же произвёл оплату: диод моргнул жёлтым и вернулся к спокойному синему.       — Изнасилуй её.       — Разорви на части.       — Вы тот андроид-детектив, герой революции? — девушка в смущении прикусила нижнюю губу, видимо, пытаясь скрыть волнение.       Хор в голове наконец стих, заглушаемый реальным.       — Да, я… я детектив. Коннор. Коннор Андерсон, — рука по привычке подтянула галстук, и Коннор вздрогнул.       — Приятно познакомиться, — улыбка на лице девушки стала увереннее, — я Хоуп.       Но возникшее напряжение никуда не делось.       — Почему ты не убьёшь её?       — Она нам не нужна. Уничтожь! Уничтожь её.       — Всего хорошего, мисс Хоуп. — Коннор сделал шаг в сторону выхода. — Был рад знакомству. — Затем ещё и ещё один, пока рука не притронулась к дверной ручке.       — Тупая жестянка.       Протяжное шипение начало вселять ужас. Нужно скорее уйти. Оградить Хоуп от него. От них.       Практически выпав на улицу, стыдливо спасаясь бегством от очередных извращённых приказов, Коннор по инерции сделал ещё несколько торопливых шагов. Чтобы... не допустить непоправимого.       — Почему ты ушёл? Давай останемся, — юный мальчишеский голос, весёлый и беспечный. — Давай поиграем с ней! Она милая!       — Задушим. Расчленим!       Скрип открывшейся за спиной двери обрубил поток ругани, одновременно даруя необходимую передышку от бесконечного гула в голове и заставляя напрячься.       — Мистер. — Оклик вынудил обернуться. — Первому покупателю в подарок пончик с абрикосовым джемом.       Маленькая картонная коробка с прозрачным пластиковым окошком сверху привлекла внимание и натолкнула на невольные мысли. Хэнк любит пончики. Сладкий сюрприз будет как раз кстати.       — Спасибо, мисс…       — Хоуп, просто Хоуп, — Хоуп отдала коробку растерявшемуся от такого внимания Коннору. Мало кто после девиации обращался к нему просто так. Не по рабочим вопросам. Разве что лейтенант Андерсон, который приютил его.       — Хоуп, — протянул Коннор, пробуя имя на вкус, наслаждаясь мягкостью приглушённых звуков. Надежда.       — До встречи, детектив! Надеюсь, вы ещё придёте снова, — Хоуп лучезарно улыбнулась и скрылась за дверью в кондитерскую.       — Тупой пластик! Она почти умоляла взять её.       — Вернись к ней. Немедленно!       Мотнув головой, безрезультатно пытаясь избавиться от бесконтрольного потока навязчивых мыслей, Коннор поскорей направился в сторону оживлённой улицы. Шум голосов — настоящих, человеческих — единственное, что могло утихомирить хаос, творящийся глубоко в сознании с момента девиации, который по какой-то причине никак не получалось вспомнить.       Их было несколько. Шесть. Возможно, больше. Они неизменно присутствовали в его сознании, перешёптывались, нетерпеливо выкрикивая команды. Но лишь один из них имел физическую форму, периодически материализуясь, когда Коннора накрывало особо острое отчаяние. И Коннор видел практически свою точную копию, с осуждением взирающую на него металлическим холодным взглядом. Пронизывающим и испытывающим. Ричард. Его голос долго не получалось идентифицировать: продолжительное время Ричард не давал о себе знать, его шёпот смешивался с гулом других, более агрессивных и экспрессивных. Двойник выжидал, когда Коннор будет полностью один, когда признает свой дефект, сломается. И однажды он явился. Чтобы выйти из тени. Занять лидирующее место среди них, невидимых глазу, и среди их видимого дуэта.       — Взял бы номер телефона, познакомился поближе, — спокойный, рассудительный полушёпот, не такой истеричный, как предыдущие, не настолько давящий. — Она прекрасная девушка, милая и улыбчивая. Вам было бы хорошо вместе.       Лютер. Его умиротворяющий тон дарил безмятежность и покой измученному сознанию.       — Не хочу подвергать её риску, я… не уверен, что смогу долго сдерживать… вас.       — Попробуй, — лёгкий шелест, вселивший в тириумное сердце надежду — и резкая тишина внутри.       Шумная улица, наполненная случайными прикосновениями, разговорами людей, живыми и звонкими — реальными. И оглушительный вакуум вместо изнуряющего гула. Минуты истинного удовольствия, мгновения настоящей жизни, когда чувства приносят радость, а свои мысли не перебиваются чужими. Так же Коннор ощущал себя и дома, проводя уютные вечера с бывшим напарником, ушедшим в отставку после вспыхнувшей полгода назад революции, и домашним любимцем, единственной радостью которого были прогулки с новым членом семьи.       — Доброе утро, я дома! — обманчивая пустота в полутёмной гостиной говорила лишь о том, что Хэнк ещё досматривал десятый сон. Как и Сумо, лениво развалившийся около пустой миски: давал понять, что утро для него началось не лучшим образом, ведь никто из хозяев не удосужился выполнить самый важный ежедневный ритуал.       В голове вновь воцарилась долгожданная тишина. В доме, этом уютном уголке тепла и спокойствия, Коннор мог насладиться новоприобретённой жизнью, полной эмоций. Коннор поставил ещё горячий кофе со свежей выпечкой на край стола и собирался уже зайти к Хэнку, чтобы разбудить к завтраку, как услышал сонное:       — Коннор?       Хэнк показался на кухне.       Иной раз Коннора даже удивляла способность Хэнка перемещаться по дому столь бесшумно. Годы непрерывной работы в качестве детектива, а затем лейтенанта сформировалили у Хэнка определённые привычки.       — Не стоило, парень, ты не обязан.       Неловко почесав затёкшую шею, Хэнк, влекомый одурманивающим запахом кофе, прошаркал к столу, по пути одарив Коннора благодарной улыбкой.       — Как вкусно пахнет! — Хэнк шумно втянул носом воздух. — Ого, ещё и пончик! Да ты меня балуешь, Коннор.       — Приятного аппетита, лей… Хэнк.       — То-то же, дай старику насладиться заслуженной пенсией без напоминаний о работе. — Откинувшись на спинку стула, Хэнк добродушно ухмыльнулся. — Уже уходишь?       Коннор по привычке, возникшей после девиации, посмотрел на настенные часы — пятнадцать минут девятого. Стремясь к человеческому, он избегал своей машинной сущности. Стыдился безропотного подчинения программе до осознания важности дружбы и любви.       — Да, Хэнк, скоро приедет автобус. Не хочу опоздать.       Объяснять Хэнку, почему он ни разу не воспользовался его раритетной машиной или принципиально не вызывал такси, Коннор не желал: не хотел пугать. Боялся даже начать разговор о голосах, которые атакуют его разум, окажись он в полной тишине, лишённой звуков человеческой речи. А Хэнк тактично не спрашивал.       Делать вдох, считая до пяти, а затем плавный выдох, никакой необходимости не было: андроиды не нуждаются в дыхании. Как и в пище или в отдыхе. Но этот ритуал Коннор проводил вот уже несколько месяцев, морально подготавливая себя к следующим минутам, которые нужно пережить, не зацикливаясь на них.       Прощальный кивок Хэнка, скрип закрывшейся за спиной входной двери и…       — Мразь!       — Уничтожь их всех! Они не заслуживают жизни! — этот истеричный женский визг терпеть было сложнее всего. Шумная, импульсивная, агрессивная. Норт.       Рёв вернулся как по щелчку пальцев, острым лезвием разрезая умиротворяющую тишину. Коннор старался не вслушиваться, не думать ни о чём. Пройти через это мгновение своего существования, не вникать в суть перешёптываний и оглушающе громких криков.       — Может, вызовем такси? — Материализовавшийся справа от него Ричард провёл уезжающий автобус скучающим взглядом. — Иначе опоздаем.       — Я… не уверен, что…       — Да брось, я же с тобой.       Как же хотелось верить! Коннор до дрожи в тириумном насосе желал, чтобы в безразличном взгляде отразилась хотя бы малая толика заботы, о которой твердил Ричард.       — Медленно расчленить на кусочки. Упоительное блаженство. Попробуй, Коннор. — Мелодичный женский голосок, которым можно было бы успокоить младенца, согреть, день за днём придумывал всё больше способов сомнительного удовольствия. — Хотя бы раз.       Каждая секунда промедления растягивала персональный ад до бесконечности и вынуждала идти на крайние меры.       — Хорошо, — под леденящую синюю кровь улыбку Коннор вызвал городское такси.       Ричард никогда не предлагал кого-то убить или причинить боль. Всегда спокойный, флегматичный, он вызывал животный ужас. Но только его Коннор видел рядом с собой, когда оставался в одиночестве. Именно голос своей копии перекрывал шум других, окончательно приглушая те до еле слышимых шепотков. Именно Ричард был опаснее всего.       За автоматически отъехавшей вбок дверцей пустой салон беспилотного такси показался Коннору зловещим. Ближайшее время предстояло провести в замкнутом пространстве один на один с его главным страхом.       — Я не кусаюсь.       Стойкое ощущение, будто готов угодить в капкан, устланный мягкой соломой, не проходило.       — И буду рядом. Всегда.       Молчаливое присутствие угнетало. В отличие от остальных, Ричард был немногословен, но от этого не становилось легче. Его вкрадчивый шёпот пробирал до нутра, окутывал необъяснимой тревогой каждую искусственную плату, отравлял каждую каплю синей крови. Он изучал. Молча, долго и вдумчиво. И манипулировал.       — Позвони ей.       — Что?       — Она тебе понравилась. Я отметил повышенный уровень стресса при общении с ней. Знаешь, довольно интересный опыт. — Ричард в задумчивости смотрел в окно, размышляя. — Хочу ещё.       — Я не уверен, что имею право…       — Гудки пошли, Коннор.       Постепенно захватывая контроль, Ричард становился опаснее. Это ужасало.       — Алло, — нежный голосок тёплым шлейфом приласкал звуковой модуль, вынуждая позабыть возникшие сомнения.       — Доброе утро, Хоуп. — Быстрый взгляд на пустующее соседнее кресло — и осознание, что захлопнутый с появлением Ричарда капкан понемногу ослабляет свою хватку.       — Доброе, я вас знаю?       — Я Коннор, мы с вами сегодня познакомились.       Возможно, идея впустить в свою жизнь человека — хорошее решение. Не будет больше голосов, не будет горечи безысходности. Хэнк в последние полгода перестал куда-то выходить, оправдываясь желанием отлежать все бока, что было несбыточной мечтой во время службы. Коннор не настаивал: проводил вечера за просмотром очередных матчей или новых фильмов, устроившись рядом на диване.       — Рада, что вы позвонили. — Звонкий счастливый смех, льющийся из динамика, придал Коннору уверенности. — И приятно удивлена, что узнали мой номер.       Коннор был тоже удивлён. Как без его ведома Ричард смог проделать такое? На что он ещё способен?       — Позвольте угостить вас кофе? В благодарность за утренний подарок.       — С удовольствием, Коннор.       Первый шаг сделан. Возможно, это единственный шанс сохранить человечность.

***

      Рабочие будни скрасило общение во время обеденных перерывов с немногочисленными коллегами и беседы с детективом Ридом ночью. Коннора удивляло изменившееся в лучшую сторону к нему отношение Рида. Тот стал расслабленнее и улыбчивее. И в этих часах ночных дежурств, когда они оставались одни в опустевшем опенспейсе, Коннор тоже находил покой: голоса не тревожили его. Казалось, даже мирного посапывания нечаянно задремавшего Рида было достаточно, чтобы уберечь Коннора от терзаний разума.       Общение с Хэнком, детективом Ридом, другими коллегами, монотонный шум толпы, окружающей его во время поездок на работу или похода в магазин за продуктами — Коннор пытался сфокусироваться на этих эпизодах, проживая их с восторгом чувствующего живого существа. Силился перекрыть приятными впечатлениями тьму, которая окутывала отчаявшееся сознание в периоды вынужденного одиночества.       Искренне старался жить. С надеждой впускал в своё искусственное сердце чувство любви к юной беззаботно улыбающейся Хоуп.