***
Вечером Чуя приехал к Осаму с бутылкой коллекционного вина, чтобы отметить развод Дазая и не только для этого. Теперь Чуя каждый день приезжал к Дазаю и оставался у него на ночь. Разлив вино по бокалам, эсперы расположились в гостиной и сделали по несколько глотков из них. Перед этим Чуя произнёс тост, подняв свой бокал: — За твою свободу. — За неё, — Осаму тоже поднял свой и сделал несколько глотков. — Теперь твоя фамилия снова Дазай? — Именно, — ответил Осаму, отпивая несколько глотков вина. — Дазай тебе подходит больше, чем Огай. — Ну ещё бы! — Дазай улыбнулся. — Так когда босса вальнём? — Сегодня отметим мою свободу, а через несколько дней и вальнём. Насколько я знаю, Огай не покидает сейчас порт. Живёт в служебной квартире. Убивать его в порту не стоит. Через четыре дня он поедет на встречу, перехватим его по дороге. Придётся избавиться и от его охраны. — Как скажешь. — Чуя, ты правда принял свои чувства ко мне? — Когда думал, что потеряю тебя, понял, что ты мне дорог, и я не хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Осаму отпил несколько глотков из бокала, а Чуя из своего. Они переместились в гостиную и продолжили пить там, включив огромную плазму на стене. Допив бутылку вина, парни отправились в спальню... На следующее утро оба поехали на работу, день до обеда прошёл спокойно, а потом у Осаму разболелся низ живота. — Чёрт! — выругался Дазай. — Совсем забыл, меня врач предупреждал, что течка может начаться. Он взял телефон и позвонил Чуе. — Можешь зайти ко мне? Это срочно. — Что-то случилось? — Можно сказать и так. — Ладно, сейчас буду. Минут через пять в дверь постучали, Дазай открыл и тут же отошёл в сторону. Накахара шумно втянул воздух ноздрями, ощутив запах, от которого у него голова пошла кругом. — Блядь, Осаму, — Накахара встряхнул Дазая за плечи. — О таком предупреждать надо заранее. У тебя ослабители есть? — спросил Чуя, с трудом себя сдерживая, чтобы не наброситься на омегу. — Я брал их с собой, но, кажется, они выпали где-то, может, у тебя в машине? — Похуй. Чуя закрыл дверь и впился в губы любовника поцелуем, оглаживая его спину и плечи, подталкивая к столу. Посадив эспера на край и не отрываясь от его губ, Чуя срывал с Осаму одежду, руки которого справлялись с пуговицами на жилете Накахары. Вскоре он улетел на пол, а за ним и рубашка Чуи, к тому времени Дазай был уже полностью раздет. Губы альфы переместились к шее Осаму и оставили на ней несколько засосов и укусов, отчего тот застонал, откинув голову назад. Не в силах более сдерживаться, Чуя расстегнул ширинку на своих брюках и спустил их вниз вместе с боксёрами, приставляя к колечку мышц парня свой возбуждённый орган. Толкнувшись бёдрами вперёд, Чуя со стоном резко вошёл в податливое тело, истекающее естественной смазкой. Дазай тихо вскрикнул, обвивая альфу за шею руками, подаваясь ему навстречу, насаживаясь на член партнёра полностью. А тот, удерживая омегу за бёдра, почти вышел из него и снова резко толкнулся вперёд, сжимая ягодицы Дазая руками, проникая на всю длину своего члена и накрывая губы своими, жадно впиваясь в них, вновь толкаясь в его тело. Прикусив нижнюю губу Осаму до крови, почувствовав при этом на языке металлический привкус, который пробудил в альфе ещё более дикую и животную страсть, Чуя принялся более резко и грубо вбиваться в омегу, всё сильнее сжимая его ягодицы пальцами, чувствуя, как ногти любовника раздирают его спину. Оторвавшись от манящих уст, альфа оставил укус на шее Осаму, последний застонал, резко двигаясь ему навстречу, откидывая голову назад и прогибаясь в спине, всё более впиваясь ногтями в плечи любовника. Часто и тяжело дыша, парни двигались навстречу друг другу, будто в каком-то безумном танце. Их губы снова слились в поцелуе, а затем Чуя разорвал его и вышел из Дазая, услышав разочарованный стон. Стянув омегу со стола, Накахара повернул его к себе задом и надавил ему на поясницу, заставляя упасть животом на стол, тут же оставляя очередной укус на шее и резко, со звериным рыком, входя одним толчком. — А-ах, — сорвалось с губ Осаму, когда он вновь ощутил такую желанную заполненность внутри и двинул бёдрами навстречу партнёру, желая принять его в себя без остатка. Пальцы Чуи вновь впились в ягодицы партнёра, он принялся резче долбиться в любовника, ускоряя движения, распаляясь всё более и вбиваясь в Осаму всё глубже, со стонами проникая до упора. Стол издавал жалобные скрипы от быстрых толчков альфы, Дазай, постанывая, двигался ему навстречу, вцепившись пальцами в край столешницы. Чуя толкался в Осаму всё быстрее и жёстче, истязая зубами его шею и плечи, иногда прокусывая кожу до крови, отчего оба любовника распалялись только сильнее. Чувствуя нарастающий жар внизу живота, Дазай задвигался быстрее, а когда пламя внутри стало совсем нестерпимым, он прогнулся в спине, впиваясь пальцами в край стола до белых костяшек, сжимаясь вокруг члена Чуи, и, дрожа всем телом, с криками излился на пол. Накахара, прикрыв глаза, со стоном протолкнул узел в тело любовника до конца, испытывая первый оргазм. Минут двадцать спустя в дверь постучали, Чуя всё ещё находился внутри омеги, так как узел пока не спал и, похоже, спадать не собирался в ближайшее время, хотя оба любовника уже испытали по пять оргазмов. — Кого это принесло не вовремя? — пробормотал Осаму и его накрыло новой волной оргазма, а затем и Чую. После этого узел начал спадать и через несколько минут Чуя смог выйти из омеги. Вытерев следы любовных утех со своих тел, парни смогли одеться и привести себя в порядок. — Сиди здесь и держись от двери подальше, — проговорил Чуя. — Я поищу твои ослабители. Осаму кивнул, и Чуя вышел. Дазай закрыл дверь на ключ и отошёл от неё в дальний угол. Минут через пятнадцать Чуя вернулся и передал ему таблетки. Осаму выпил две штуки, запив их водой. — Как только препарат подействует, езжай домой, ослабители полностью не заглушают запах и феромоны. Я сам отвезу тебя, на всякий случай, — произнёс Чуя. Кто-то приходил, наверняка почувствовал что-то. — Возможно. Знать бы ещё кто. Через пятнадцать минут эсперы покинули порт. Чуя довёз Осаму до дома, тот, покидая машину, спросил: — Приедешь сегодня? — Конечно, готовься.***
Вечером Чуя был у Осаму, как обещал. Действие ослабителей уже прошло и, с порога накинувшись с поцелуями на Накахару, Осаму увлёк его за собой в спальню. — Иди сюда. — Чуя расположился на кровати и потянул Дазая на себя, усаживая на колени, зарываясь пальцами в каштановые волосы. Губы парней встретились и слились в страстном поцелуе, от которого у обоих парней сердца забились быстрее, а дыхание участилось. Чуя оглаживал плечи Осаму, а тот расправлялся с пуговицами на его рубашке, торопясь освободить любовника от одежды быстрее. Чуя и сам еле сдерживался, чтобы не сорвать рубашку с Дазая и не овладеть им немедленно. Феромоны течного омеги сводили с ума, доводя до безумия. Накахара завалил Осаму на постель, расстёгивая его рубашку и стаскивая с него брюки вместе с нижним бельём. Когда он справился с этим делом, то сбросил свои штаны на пол и отправил туда же боксёры, так как рубашки на нём уже не было. Дотронувшись пальцами до колечка мышц омеги, протолкнул два из них внутрь, они вошли довольно легко и свободно в растраханный и изнывающий от желания анус, истекающий естественной смазкой. Накахара, сразу же нащупывая простату, надавил на неё, отчего Осаму выгнулся и застонал, двигая задницей навстречу руке Чуи, а его губы слились с чужими в горячем поцелуе. Руки Дазая блуждали по спине альфы, прижимая к телу разгорячённого любовника. Пальцы Накахары двигались внутри Осаму, заставляя того дрожать и выгибаться под ним, постанывая в поцелуй. А затем движения Чуи стали более грубыми, он оторвался от губ Дазая, целуя его шею и плечи, прикусывая кожу; неотрывно глядя в карие омуты, Чуя вытащил пальцы из любовника, и не в силах больше сдерживаться, вошёл в него одним толчком, ощутимо прикусив кожу на плече партнёра. Тот застонал, впиваясь ногтями в его спину, и двинул бёдрами ему навстречу, насаживаясь на член до конца. Дыхание обоих партнёров было учащённым, а сердца чуть не выскакивали из груди. Со стонами Чуя резко проникал в любовника, толкаясь в него всё быстрее и глубже, трахая его довольно грубо, но Осаму это нравилось, и он всё резче двигался Чуе навстречу, вскрикивая и постанывая, когда орган альфы попадал по чувствительной точке, доводя до безумия. Под скрипы кровати и звуки быстрых шлепков, Накахара всё резче вбивался в Дазая, сжимая его ягодицы руками до боли, то целуя грудь и шею, то прикусывая кожу, а тот прижимал его к себе, царапая спину альфы, отдаваясь ему со всей страстью, на которую был способен, чувствуя полыхающее пламя внизу живота. Затем Осаму перевернул Чую и оказался сверху на нём; не снимаясь с члена, он принялся быстро на нём двигаться, со стонами насаживаясь всё резче, обхватив альфу руками за шею. Губы любовников в который раз слились в поцелуе, руки Накахары оказались на спине партнёра, оглаживая и сминая кожу пальцами. Чуя несколько раз вскинул бёдра вверх, проникая глубже, заставив Осаму снова вскрикнуть. Дазай ускорил движения, прыгая на органе Чуи всё быстрее, опускаясь на него резче, каждый раз вскрикивая и постанывая, ощущая приближение разрядки, насаживаясь на член сильнее. Ускорив движения до невозможного, Осаму приподнялся вверх и опустился вниз ещё несколько раз и, вскрикнув, излился на живот Чуи, тут же почувствовав узел альфы и как тот проникает в него всё глубже, даря непередаваемое ощущение заполненности и вновь доводя до оргазма. После сцепки любовники лежали в объятиях друг друга, обнимаясь и целуясь. — Мори меня не искал? — спросил Осаму. — Нет, — ответил Чуя. — Нужно придумать, что сказать: пока не закончится течка, я не выйду на работу. — Понятное дело. Выпьешь утром ослабители, вечером я приеду. Завтра пятница, так что проведём выходные вместе. — Хорошо. — В понедельник Мори отправится на встречу. — Да, я в курсе. К тому времени течка должна закончиться. — Прекрасно. Значит план в силе. Осаму кивнул, обнимая Чую и притягивая к себе, вновь чувствуя непреодолимое желание и возбуждение альфы. Любовники провели вместе безумную и бессонную ночь, и утром, после того как Дазай выпил ослабители, Чуя отправился на работу. Вечером он снова приехал к Осаму. Все два дня выходных парни провели вместе и не вылазили из кровати. А вечером в воскресенье произошло нечто странное. Когда они лежали в постели, во время сцепки, Дазай себя как-то странно почувствовал: у него будто закружилась голова и перед глазами всё поплыло, но это длилось лишь какие-то мгновения, потом всё пришло в норму. Однако Чуя заметил его странный взгляд и спросил: — Что случилось? — Я не знаю. Мне показалось... хотя нет, всё нормально.***
Час назад в квартире Огая в порту... — Ты подписал моё назначение? — спросил Фёдор, протягивая боссу страницу. — Конечно, с завтрашнего дня ты мой зам и правая рука. — Чуя знает? — Пока нет. Но это неважно. Огай положил страницу на стол и взял в правую руку ручку. — Ты сам когда-нибудь пользовался Книгой? — задал вопрос Фёдору Огай. — Однажды, но запись сработала не совсем так, как я хотел. Эта Книга полна сюрпризов. Будь осторожен в своих желаниях, как бы потом не пришлось пожалеть. — Ты можешь идти, Фёдор. Мне нужно обдумать, что именно написать. Достоевский кивнул и покинул служебную квартиру Огая, а тот присел за стол и начал писать: «Осаму Дазай не бесплоден, аборт прошёл без последствий, и он может иметь детей. Осаму всё ещё мой муж, никакого развода не было. Мы живём вместе и мы счастливы. Он не помнит о том, что пришёл сюда из другого мира; он думает, что всегда был омегой; он не помнит, что у него были отношения с Чуей, а также своих чувств к нему и всего, что с ним связано. Чуя не любит Дазая и не помнит его. Он никогда больше не свяжется с моим мужем и не станет у меня на пути, — немного подумав, Огай дописал: — Осаму Дазай любит меня». Поставив точку в конце записи, Огай улыбнулся и, сложив листок пополам, спрятал его в одну из книг, которую положил в шкаф.***
Проснувшись утром, Чуя с Осаму поехали в порт, течка у Дазая к тому времени закончилась. — Встреча назначена на 14.00, — произнёс Чуя. — Выедем после обеда. Будешь ждать его здесь, — Осаму указал на карте точку. — Поедешь первым, чтобы не вызывать подозрений, я возьму служебную машину и выеду минут через тридцать после тебя. — Хорошо, хотя я могу и сам справиться с этой задачей. — Я знаю, — Осаму положил руку на колено Чуи и провёл по нему рукой. — Чуя... — Что? — спросил Накахара, посмотрев на Осаму, а затем снова перевёл взгляд на дорогу. — У меня странное чувство со вчерашнего вечера... да и сейчас тоже. — Что за чувство? — Будто должно произойти что-то плохое или уже происходит. Не знаю, как объяснить, — Осаму сделал паузу, а затем продолжил: — Я боюсь, что если мы с тобой сегодня расстанемся хоть на минуту, то я тебя больше не увижу. — Да что за глупости? Хотя меня тоже одолевает какое-то странное беспокойство, но я не знаю, с чем оно связано. — Мы не должны отходить друг от друга. — Как ты себе это представляешь? — Не знаю, будем работать в одном кабинете. И всё-таки отправимся на одной машине. Пусть это и может потом вызвать у кого-то подозрения. Ты подсунул боссу информацию о той банде, о которой я тебе говорил? — Да. — Если он не отправит нас сегодня вместе для того, чтобы её уничтожить, придётся его к этому подтолкнуть. Если мы поедем выполнять задание Мори, нас никто не заподозрит в его убийстве, тем более, что после того, как разберёмся с ним, уничтожим банду, и у нас будет алиби. — Да какая разница? Отправит, не отправит? Сами отправимся, а потом скажем, что выполняли его приказ. — Ладно, мы подъезжаем. Ты у меня или я у тебя? — Пойдём ко мне, — сказал Чуя, и мафиози вышли из автомобиля. Через два часа мобильный Дазая завибрировал: звонил босс и требовал, чтобы он явился в его кабинет. — Пойдём со мной, — сказал Дазай Чуе. — Если что, подождёшь за дверью. — Ладно, идём. Пару минут спустя Осаму уже стучал в кабинет Огая. — Войдите, — послышалось из-за двери. — Вы что-то хотели, Мори-сан? — спросил Осаму, проходя в кабинет. — Снова зовёшь меня Мори-саном? — недовольно спросил Огай, тихо буркнув себе под нос: — Чёрт, почему запись не сработала? — А как же мне вас звать, босс? — Ладно, проехали. Тебя в пятницу не было на работе. Я помню, ты говорил, что заболел. Просто хотел удостовериться, что всё в порядке. — Всё хорошо, спасибо за беспокойство. Я могу идти? — Да. Как только за Осаму закрылась дверь, Огай позвонил Фёдору. — Зайди ко мне. Через пять минут пришёл Достоевский, и Огай спросил: — Почему запись не сработала? — Покажи, что именно ты написал, — попросил Фёдор. — Страница у меня дома, но я помню текст дословно, могу пересказать. — Лучше напиши на листке. Огай кивнул и, взяв ручку, начал писать текст в блокноте, после чего передал его Достоевскому. — Я же говорил тебе, что нельзя заставить кого-то полюбить себя при помощи этой книги. Теперь могут быть последствия. — Какие? — Возможно, твой муж будет разрываться на части изнутри, потеряет себя, может впасть в депрессию и даже погибнуть. Более того, ты написал, что он забудет свои чувства к Чуе и что Чуя не любит его. Если их любовь искренняя, то запись, сделанная тобой, только усугубит состояние твоего мужа, да и у Накахары могут начаться проблемы. — На Чую мне плевать, а точнее, на его душевное состояние. Он всего лишь совершенное оружие, без которого мафия, увы, обойтись пока не может. Но вот Осаму... Ты не предупреждал об этом, Фёдор. — Я думал, что ты понял меня, и я говорил о рисках. — И что теперь делать? — Если начнёшь замечать, что с ним что-то не так, тогда и подумаем. Записи нельзя стереть, можно лишь что-то добавить, что сможет нейтрализовать урон. — Я понял, но почему запись не работает? — Ты написал, что они должны забыть друг друга, но если они всё время вместе, этого не произойдёт. — Ясно. Значит, нужно их разделить? — Да, — ответил Фёдор. — Что ж, прекрасно. Созови Совет в конференц-зале и скажи Чуе, что он должен присутствовать, а также передай этим двоим, что Осаму на него не приглашён. — Хорошо. Когда на пороге кабинета Накахары появился Достоевский, Чуя с Осаму удивлённо посмотрели на него, а после послания от босса, переданного Фёдором, Дазай с подозрением спросил: — И как это понимать? — Понимай как хочешь. Приказ босса, мне без разницы, — ответил Фёдор и вышел. — Плохо, — проговорил Осаму. — Конференц-зал огромен. — И что? — спросил Накахара. — Даже находясь за дверью, я буду слишком далеко. — Осаму, тебе не кажется, что всё это глупо? Да что мы ведём себя как дети? Оставайся здесь, я скоро вернусь. — У меня дурное предчувствие, я же говорил. А своей интуиции я привык доверять. — Может это просто нервы из-за того, что мы задумали? — Я убивал сотни раз и ни разу не нервничал. — А босса своей организации ты когда-нибудь устранял? — Нет. Ты же знаешь. — Вот тебе и ответ. Успокойся, всё будет нормально. Никуда я не денусь, — Чуя поцеловал Осаму и направился к выходу. — Чуя, не ходи. — Да как я могу не пойти? Ты же не хочешь, чтобы Огай заподозрил неладное? Всё будет хорошо, — Чуя вышел из кабинета, решив не придавать значения словам Осаму. Прошло минут двадцать. Осаму сидел за столом, задумчиво глядя в одну точку, потом словно очнулся ото сна и, встряхнув головой, вышел из кабинета. Он прошёл к лифту и, войдя в него, спустился на первый этаж. Взяв одну из служебных машин, Дазай сел за руль и завёл двигатель. Тронувшись с места, он покинул порт. Его нога всё сильнее вдавливала педаль газа в пол, и даже когда Дазай выехал в центр, где было оживлённое движение и ограничения до 60 км/час, скорость он не сбросил. Вместо того, чтобы ехать медленнее, Дазай лишь ускорялся, глядя прямо перед собой пустыми глазами. Его мобильный зазвонил — это вывело Осаму из ступора — и он резко ударил по тормозам, заметив мчавший ему навстречу грузовик. Но было поздно. Вывернув руль в последний момент, Дазаю удалось избежать лобового столкновения, но он всё же влетел в грузовик левой стороной. Половина машины оказалась смята, подушка безопасности сработала, но Осаму кинуло в правую сторону, грузовик тоже затормозил, однако его пронесло по инерции ещё какое-то время, в итоге авто Дазая вылетело с дороги и встало на бок.***
Пришёл в себя Дазай в больничной палате с перебинтованной головой. Рядом находился какой-то человек, он гладил его по руке и что-то говорил, только слов Осаму разобрать не смог, в голове стоял какой-то гул. Увидев, что Осаму пришёл в себя, человек быстро вышел из палаты и позвал врача. Доктор приступил к осмотру пациента, задавал ему какие-то вопросы, но Дазай по-прежнему не мог разобрать ни слова. Прикрыв глаза, он вскоре уснул.***
Через три дня в кабинете Огая... — Говоря о возможных последствиях, ты имел в виду это? — спросил босс Портовой Мафии Достоевского. — Всё же покажи мне страницу, — сказал Фёдор. — Оригинал записи. Мори извлёк из внутреннего кармана плаща сложенную вдвое страницу и передал её Достоевскому. Пробежав запись глазами, Фёдор сказал: — Вот оно что! Ты ведь сам хотел, чтобы твой муж забыл, кто он на самом деле, хотя я и сам не совсем понимаю, что означает твоя запись. Ты пишешь, что Осаму из другого мира. Как это понимать? И почему ты не упомянул об этой части в прошлый раз? — Я не хотел распространяться о таком. Он действительно из другого мира и каким-то образом вселился в тело моего мужа. — Не стоило тебе писать ничего на странице. Хотя, почему ты просто не вернул своего мужа с её помощью? Она могла это сделать. — Потому что его возвращение в мои планы не входило. Мне нужен именно этот Осаму, а не тот, прежний. — Я не могу предугадать, каким образом сработает на нём эта запись. Может произойти всё что угодно. В тот день я видел, как он шёл к лифту, его взгляд был как стеклянный, будто он находился под гипнозом. Такого не должно было произойти, Книга работает иначе. — Да, я помню, ты мне говорил, но, когда я ему позвонил, он не ответил, а вскоре мне сообщили об аварии. Врач сказал, что у него полная амнезия, Осаму не помнит ни то что Чую или меня, но даже кто он сам. — Конечно, ведь ты написал об этом на странице. Ты хотел, чтобы он забыл, кем является на самом деле, и он забыл. — А можно как-то это исправить? Ну, хотя бы написать про то, что он помнит меня? — Не советую. Всё может стать ещё хуже. Разве что ты отменишь запись, написав по каждому пункту всё с точностью до наоборот. — Нет, этого я делать не стану. Пусть остаётся всё как есть.***
Спустя две недели Огай забрал Осаму домой. Память к нему так и не вернулась, Мори он не вспомнил, как и своё имя. Огай сказал Дазаю, что он его муж, а тот лишь безразлично кивнул, не сказав при этом ни слова. Огай старался быть внимательным к Осаму, часто рассказывал ему о том, как сильно они друг друга любили, Дазай лишь кивал и даже не задавал никаких вопросов о своём прошлом, казалось, ему было на всё плевать. Мори это безразличие выводило из себя, однако он понимал, что ничего не может изменить, и с трудом сдерживался, чтобы не встряхнуть хорошенько Осаму: может, это приведёт его в чувства? Спустя ещё две недели Огай устроил праздничный ужин при свечах, пытаясь хоть как-то растормошить Осаму, однако тот оставался холоден и безразличен к ухаживаниям того, кто называл себя его мужем. Дазай по большей части молчал, отвечая на вопросы Огая односложно и будто нехотя. Мори уже не знал, что придумать и как его расшевелить. Поэтому придвинул свой стул к Дазаю, взял его руки в свои и поцеловал в губы. Осаму не ответил на поцелуй, но и не оттолкнул Мори, что уже обрадовало последнего. — Осаму, ну что мне для тебя сделать? — спросил босс Портовой Мафии, оторвавшись от губ омеги. — Может сходим куда-нибудь? — Мне ничего не хочется, — ответил Дазай и отвернулся. — Тогда пойдём спать? — Пошли. Мори, удерживая Осаму за руку, поднялся со стула и повёл его в спальню. Там он снова начал его целовать, шепча: — Как же я тебя хочу. Осаму отстранился от Огая и, молча сняв с себя одежду, улёгся в кровать. Мори с подозрением посмотрел на Дазая и начал раздеваться сам. Забравшись под одеяло к мужу, Огай оглаживал его тело, целуя лицо и шею, затем снова накрыл губы своими, но Дазай оставался холоден. — Да что ты, как мумия, в конце концов? — не выдержал Огай. — Чего тебе от меня надо? Ты хочешь меня трахнуть? Что ж, я не против, поскольку ты мой муж, и это моя обязанность — исполнять супружеский долг. Но я не помню тебя и не могу ответить взаимностью. Ты для меня чужой человек. Поэтому бери, пока даю, и довольствуйся этим. — Ладно, — Огай взял с тумбочки лубрикант и, смазав им пальцы, протолкнул один внутрь Осаму. Двигая пальцем и пытаясь возбудить партнёра, Мори сжал член мужа второй рукой и задвигал ею вдоль ствола, одновременно с этим толкаясь пальцами внутрь омеги, которых в нём было уже два. Постепенно тело Осаму начало отзываться на ласки, несмотря на то, что его тошнило от Мори, и Дазай сам не понимал почему. Когда Огай вошёл в него, закинув его ноги к себе на плечи, и начал двигаться, Осаму непроизвольно подавался ему навстречу, всеми силами пытаясь приблизить разрядку, однако с его губ ни разу не сорвалось ни единого стона. Мори постепенно ускорял движения, входя в податливое тело всё резче и глубже; его кожу покрывали прозрачные капельки пота, он со стонами вбивался в партнёра, удерживая того за талию, всё быстрее двигая к себе. Осаму старался попадать ему в такт, но по-прежнему с его губ не сорвалось ни звука; лишь когда кончал, он непроизвольно застонал, изливаясь на свой живот и чувствуя ещё большую заполненность внутри от образовавшегося узла. Секс с Мори оказался вполне сносным, Дазай испытал несколько оргазмов во время сцепки, как и Огай, но всё же ему чего-то не хватало. Возможно, страсти и чувств, ведь с Мори у него не было ни того, ни другого. Этот человек его ужасно раздражал, иногда просто до дрожи, и Дазай с трудом сдерживал своё отвращение к нему. Секс ничего не изменил между супругами, и Огай это очень скоро понял. Осаму вёл себя сдержанно, никогда не отказывал ему, но Мори понимал, что запись сработала лишь частично. Дазай не то, что не любил, он будто ненавидел его с каждым днём всё сильнее, Огай это чувствовал, несмотря на то, что Осаму отлично скрывал свои эмоции. Дазай был всё так же к нему холоден и безразличен ко всему. Казалось, что он находился в глубокой депрессии и у него ко всему была апатия. — Завтра в банкетном зале главной высотки Портовой Мафии состоится приём, — как-то раз сказал Мори. — Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал. Может это поможет тебе хоть как-то развеяться. — Как скажешь, — кивнул Осаму, присаживаясь на диван и включая плазму на стене с пульта. — Осаму, отвлекись на минуту. Дазай обернулся к Мори и посмотрел в бордовые глаза. — Приём начнётся в восемь вечера. На нём будут присутствовать наши возможные иностранные партнёры. У меня будет к тебе просьба. — Какая? — Последить за ними в течение вечера. — Зачем? — Просто скажешь мне о них потом своё мнение. — Почему оно тебя интересует? — Я знаю, что ты хорошо разбираешься в людях. Просто внимательно посмотри и скажи, что думаешь о них. — Хорошо, — Осаму кивнул, и босс отправился на работу, а Дазай выключил плазму и вышел на улицу, решив прогуляться. На следующий день, после 19.00, Осаму сел за руль своей новой тойоты, которую ему подарил муж, и поехал в порт. Дазай отправился на место один, так как Мори уже был там: он не стал заезжать домой после работы. Остановившись возле высотки мафии, Осаму вышел из машины, поставив её на сигнализацию. Войдя в здание, Дазай направился к лифту и поднялся на нём на нужный этаж. Подойдя к двери банкетного зала, Осаму столкнулся в проходе с рыжеволосым, высоким альфой, который буквально налетел на него, чуть не сбив с ног. Осаму уже открыл было рот, чтобы бросить что-то гневное в адрес мафиози, так как он выронил папку с документами, которую Мори попросил его прихватить с собой, и все бумаги разлетелись в разные стороны, оказавшись в конечном итоге на полу, но, взглянув в голубые озёра, он не выдавил из себя ни слова. Сердце пропустило удар, а дыхание перехватило. В груди что-то болезненно защемило, и в этот момент Осаму ощутил вселенскую тоску: ему казалось, что он хорошо знает этого парня и упускает что-то очень важное. Все эти ощущения накрыли Дазая почти мгновенно, мысли пронеслись в голове с необычайной скоростью. Парень напротив него тоже неотрывно смотрел в карие омуты, не в силах отвести глаз. Когда их взгляды встретились, обоих словно электрическим разрядом прошило, это было как какое-то наваждение, и что у альфы, что у омеги голова пошла кругом от феромонов, которые выделяли сейчас их тела. Лица парней оказались слишком близко, а губы сами потянулись навстречу друг другу. Неожиданно кто-то окликнул альфу, это был Акутагава. — Чуя, что ты творишь? — тихо проговорил Рюноске, подойдя к Накахаре и хватая его за локоть. — А? — не понял Чуя. Он наконец отвёл взгляд от Осаму, переведя его на Акутагаву. — Это же муж босса. — И что? — Да ты же чуть не поцеловал его при всех. Осаму тоже пришёл в себя, будто очнулся ото сна, и буркнул, наклоняясь за папкой и собирая документы: — Глаза разуй, растяпа. — Чего? — возмутился Накахара. — Сам смотри, куда прёшь, придурок, — Чуя обошёл Осаму, будто невзначай зацепив его, и, более не удостоив взглядом, вышел из банкетного зала.