Орден Святого Ничего

      Людей на перекрестке собралось много. Начинался рабочий день, мимо летели автомобили, а светофор не торопился переключаться на зеленый.       Верка поправила очки, задрала голову, отыскивая окна редакции на одиннадцатом этаже высотки, стоящей над крупной городской магистралью. Здание давно требовало ремонта, так что офисы побогаче вставили каждый свои новые окна, кто во что горазд. Веркина редакция хранила верность традициям. Она даже с такого расстояния видела, как сильно облупилась краска на огромных коричневых рамах.       От разглядывания ее отвлекло движение слева. Она скосила глаза и едва не выронила ноутбук в лужу.       Рядом с ней стояла женщина, длинная и белая, как больничная лампа. Рукава куртки были задраны, будто она собиралась колоть дрова. Верка успела увидеть, что она носит множество колец и татуировки — надписи от локтя до запястья, как у какого-нибудь рэпера, когда женщина достала из кармана бумажную салфетку, встряхнула ее и принялась с нажимом вытирать пальцы — указательный, средний, безымянный.       — О господи. — Верка понадеялась, что она просто пролила кофе. Или нет. Или да.       Она напрочь забыла, что страдает от похмелья.       Светофор переключился, толпа хлынула на дорогу. Женщина обогнала ее, обогнала всех.       Обнаружив, что она направляется прямиком к зданию редакции, Рейгель заторопилась, настигла ее уже в дверях, успела вскочить следом в переполненный лифт.       Толпа прижала их друг к другу, и Верка почти уткнулась носом в ее плечо. Пахло приятно — сигаретами, незнакомым парфюмом, холодным и горьким. Ей на мгновение страшно захотелось обхватить эту женщину за шею, прижаться губами к виску, запустить пальцы в волосы. Позволить ей присвоить себя.       От одной этой мысли голова кружилась.       На четвертом этаже часть толпы вылилась наружу, и продолжать прижиматься к ней стало решительно невозможно. Верка сделала шаг в угол и внезапно обнаружила, что та разглядывает ее, улыбаясь одним краем рта.       Она вылетела из лифта, едва не сбив с ног людей перед собой, пробежала по коридору, чувствуя, как горят щеки. Заскочила в редакцию, громко хлопнув дверью. И на нее, конечно, все обернулись.       — Доброе утро, — выпалила она, пробираясь на свое место, к облупившемуся столу с инвентарным номером 9345, написанным краской отчего-то прямо на переднем ящике.       Ей покивали, и каждый вернулся к своим делам. То есть Надежда Осиповна ела конфеты и шумно прихлебывала горячий чай, Володя сосредоточенно колотил по клавиатуре и смотрел в монитор с азартом охотничьей собаки, а фотограф Роман Васильевич высокопрофессионально дышал на объектив своего «Никона» и протирал его вкруговую чистым носовым платком. На Рейгель никто не обращал внимания, хоть ей казалось, что бешеный стук крови в ее ушах заглушает даже Володины пулеметные очереди.       Она аккуратно сдвинула назад пожелтевший от времени рабочий компьютер, которым уже давно не пользовалась, открыла чемоданчик, достала новенький макбук. Яблоко на крышке нежно вспыхнуло, развернулся последний документ с заголовком «Массовые жалобы на ремонт набережной». Верка стащила с носа очки, протерла кулаками глаза, чтобы стряхнуть наваждение. Ее мысли витали очень далеко от работы.       Над их головами что-то с шумом обрушилось и взвыл перфоратор, который доставал их последние две недели.       Надежда Осиповна поморщилась:       — Ну что там за бедлам у соседей? Кто-нибудь в курсе? У меня куча звонков сегодня, и как я буду звонить под этот аккомпанемент?       Открылась дверь, и в офис вплыла Магдалена, поправляя на ходу тщательно завитые локоны. В пыльном воздухе запахло роскошными духами. Магдалена в газете занималась сразу всем — покупала сладости к чаю, хранила секреты и яростно блюла душевное равновесие главного редактора.       — Вот Магдалена все знает, — бросил Володя через плечо, не прекращая тарабанить.       — И что я такое знаю? — поинтересовалась та тягучим контральто.       — Магдаленочка, могла бы ты пойти наверх и спросить, когда там закончится их проклятый евроремонт? Я эти чудные звуки слышу даже во сне, вот где они у меня. — Надежда Осиповна с горестным вздохом отправила в корзину последний конфетный фантик. — Сверлят и сверлят, скоро на головы к нам попадают.       — Я вам и так скажу, и идти никуда не надо. — Магдалена энергично размотала с шеи палантин, поднимая новые парфюмерные вихри. — Они же там весь этаж переделали, теперь такой у них офис — в духе модных журналов. Хай-тек и минимализм, хоть в космос вы на этом этаже улетайте. А въехали они сами сегодня, потому что мебель грузили и двигали в пятницу, у нас аж штукатурка на потолке потрескалась. А это значит, что сверлить скоро закончат. Если уж мы под этот свист едва работаем, то они и подавно не станут, такие там модные все, Надежда Осиповна, сплошь вейперы и хипстеры.       Словно услышав ее слова, перфоратор вдруг стих, и наступила блаженная тишина.       Рейгель развернулась на стуле, едва не упав с него.       — А… Магдалена, кто туда въехал?       — Как же их, господи боже мой? — та энергично повращала в воздухе рукой, помогая себе вспомнить. — Из интернета они, новое какое-то издание. Да, Колонка-что-то-там — точка эр эф.       Верка, которую осенила догадка, развернулась к компьютеру, застучала по клавишам, нашла сайт, пробежала глазами, отыскала ссылку «Редакция».       Она оказалась там. Самая первая в списке. Глаза у нее были едва ли не светлее волос, от этого со снимка она смотрела, будто собиралась проткнуть Верку взглядом насквозь.       — Главный редактор А. Алова, — прочитала она. — Ну ничего себе у них там редактор…       — Доброе утро, дорогие коллеги, — бухнуло у двери.       Верка вздрогнула и захлопнула компьютер, будто занималась чем-то запрещенным.       Вошел Игорь Александрович, огромный, как линкор. Прошествовал к своему кабинету, степенно кивая в знак приветствия.       — Кофеек будет через минуточку, — прощебетала Магдалена и щелкнула кнопкой чайника.       — Спасибо, спасибо, Магдалена Романовна, не торопитесь так. А вы, дорогие коллеги, пока заходите ко мне, обсудим свежий номер. Кто опоздает, пусть тоже заходят. — Он недовольно постучал по краю Веркиного стола свернутой в трубочку газетой, посмотрел на нее со значением и скрылся за дверью.       Верка вздохнула, предполагая, что у Игоря Александровича будет к ней много вопросов, на которые она из-за проклятой попойки даже не приготовилась отвечать.       В кабинет стремительной походкой влетела Елена, звезда и надежда всей газеты. Прямая и царственная, с рыжими волосами, собранными на затылке в такой тугой пучок, что лицо ее казалось натянутым на острый камень. На ее фоне Верка всегда чувствовала себя замарашкой.       Елена едва удостоила их всех кивком и первая вошла к редактору.       — Ой, ну начинается. — Надежда Осиповна встала, накинула на плечи ажурную пушистую шаль, будто ей стало холодно.       — Да когда-нибудь он бывает доволен? — Володя доколотил последнее слово, бахнул точку в конце и тоже встал, со скрипом отодвигая стул. — Магдалена, ты такое видела?       — Нехорошо так говорить, Володя, он этой газетой почти тридцать лет руководит и до сих пор не дал нас закрыть. — Магдалена бросила в чашку четыре кубика сахара и стала размешивать ложечкой с такой яростью, будто вершила кровную месть. — Все, все из этого здания уехали, закрылись! Тут же сплошь одни газеты раньше и были, на каждом этаже. Никто не удержался, а мы остались! А вот такие модные, как там наверху, сначала через нас прошли, потом уже упорхнули в эти свои холдинги. Вам бы его слушать не дыша. Игорь Саныч — настоящая школа журналистики, а не эти ваши ютуберы, которые двух слов в предложение не свяжут, без того чтобы я не заплакала от жалости.       — Вот и я говорю всегда, никакого уважения, — оживился Роман Васильевич, обожавший ругать молодежь.       — Занялась изба пожаром… — пробормотал Володя.       Магдалена грохнула чашечкой по столу и уже было набрала в грудь побольше воздуха для новой порции аргументов, но шеф приоткрыл дверь и еще раз настоятельно предложил всем входить.       Верка хотела отсесть подальше от главного, но, пока убирала компьютер в стол, к ним ввалились из других кабинетов, и все дальние от Игоря Александровича места оказались заняты.       Магдалена простучала каблуками, поставила кофейную чашечку с блюдцем на чистую салфетку почти у Рейгель под носом. Та немедленно затосковала по кофе. Ей всегда казалось ужасно обидным, что кофе никому, кроме шефа, не полагался.       По правую руку Игорь Саныча чинно уселись Надежда Осиповна, звезда Елена, пожилая корректорша Мария и фотограф Роман Васильевич, будто маленький суд присяжных. Шеф вынул из кармана пиджака очки в толстой оправе, пристроил на нос, занес над номером ручку.       — Ну, что тут у нас, посмотрим, хм… хм… сразу у меня вопрос. Почему на первой странице ссылка на гороскоп? Это у нас что, важная информация? На этой неделе Водолей возглавит региональное правительство?       С дальнего конца стола что-то забормотали в свое оправдание верстальщики, началась долгая нудная разборка, которая, Верка точно знала, закончится длинным порицанием. От Саныча никто не уходил в хорошем настроении. Скоро и до нее дойдет очередь. Она подперла кулаком подбородок и уставилась в окно. Интересно, как ее зовут? Алена? Чем это она пахнет? Что написано на ее татуировках?       — Вера Яковлевна, вы спите? — ядовито поинтересовался шеф у нее над ухом.       Верка встрепенулась, огляделась. Все, кроме присяжных, старательно отводили глаза.       — Давайте-ка посмотрим, что вы нам тут написали. А что вы написали?       — Про материнский капитал — половина третьего разворота, экспедиция Русского географического общества на острова Курильской гряды — седьмой разворот полностью, гастроли Башмета в разделе «Культура» и… открытое письмо мэру от жильцов аварийного дома на Копылова…       — Вижу, вы уже поняли, что я хочу с вами обсудить.       — Игорь Александрович, там люди три месяца, я прошу прощения, тонут в дерьме, и никто ничего не собирается делать.       — Вот! Вот это место мне нравится, — тот постучал ручкой по газете, — цитирую: «Этот вопрос был незаконно изъят мэром из повестки дня». Вера Яковлевна, вы же приносили мне статью на подпись? Почему я этого не помню?       — Потому что…       — Нет, подождите, давайте вы сначала мне скажете, почему вы пишете «незаконно», у вас что, есть постановление суда? Тогда почему вы это пишете? Вы что, забыли, на чьи деньги все это существует? — Шеф гневно обвел рукой помещение, видевшее последний ремонт задолго до Веркиного рождения.       Верка вспыхнула:       — И это, по-вашему, журналистика? Магдалена говорит, вы нас учите. Чему вы учите-то?!       Елена закатила глаза.       — Вера Яковлевна, — Игорь Саныч вздохнул, снял с носа очки и стал вдумчиво протирать их полой пиджака, — что вы как маленькая? Вот эти люди, которые сидят сейчас здесь, включая вас, хотят иметь стабильную работу и получать зарплату раз в месяц, и этот еще…       — Аванс, — подсказала Надежда Осиповна.       — Именно. Наш тираж, поймите, ну никак не покроет всех расходов. Одна аренда во что обходится! Этому вот мэру, — он постучал ручкой по статье, — вы обязаны вашим рабочим местом. Хотя вам, я вижу, совершенно до лампочки.       — Я давно говорил, что нужно выходить хотя бы в социальные сети, — подал голос Володя, — нас же, правда, скоро некому будет читать.       — А вот это, молодой человек, — шеф наставил на него палец, — я вам говорил и говорю опять, мы даже обсуждать не будем. Я не дам смешивать в одну кучу серьезные новости и эти ваши мэмы.       Он так и сказал — «мэмы», Верка едва удержалась от вздоха.       — Так что, Вера Яковлевна, у вас уже второе предупреждение. После третьего будете искать другое издание. А мне сегодня предстоит долгий неприятный телефонный разговор. И извиняться я буду за вашу глупую выходку.       — Может, хоть дом расселят, — пробормотала Верка.       Пожилая корректорша Мария услышала ее и укоризненно покачала головой, а фотограф поджал губы и отвернулся.       Саныч еще долго мучил их и выгнал работать, уставших и расстроенных. Елена, на которую гнев редактора никогда не распространялся, осталась в кабинете. По важным вопросам они совещались без посадских людишек.       — Ну ты даешь, — Володя нагнал ее по дороге в курилку, — ты когда успела это вписать? Верстальщиков подговорила?       — Одолжишь сигарету?       Она почти никогда не курила, но теперь ей больше всего на свете хотелось сигарету и отпуск, чтобы избежать нескольких дней в «дружелюбной» атмосфере, которую ей как пить дать устроит старая гвардия. По случаю выволочки она решила не отказывать себе хотя бы в одном. Володя протянул ей пачку.       — Володь, а что за ребята эти наверху, Колонка-Экстра эрэф? — Верка закрыла за собой дверь курилки. — Дай-ка зажигалку.       — Да кто их знает. Москвичи какие-то. — Он разогнал рукой дым.       — Редакторша у них — просто смерть. Видел ее? Такие бывают вообще?       Она достала телефон, зашла на сайт «Колонки», сунула Володе под нос фотографию.       — А-а, видел на прошлой неделе, когда мебель им подвозили. Отбитая она какая-то.       — В смысле?       — Да там, короче, грузчики вещи волокут мимо нее, ну и один спрашивает типа: «Девушка, а вы такая расписная только сверху или снизу тоже?» А она ему: «Дружок, ты новую работу когда хочешь начать искать, уже сегодня или до завтра потерпишь?»       — Понятно, а отбитая она почему?       — Ну, человек просто спросил.       — Ага, как в том анекдоте: «Драка началась с того, что мне дали сдачи».       — Не понял, — вздохнул Володя. — Во времена настали, а? Вообще непонятно, как с вами разговаривать.       — «С вами»?       — Ну, с женщинами, с девушками.       — Попробуй как с людьми. — Верка похлопала его по спине, сломала сигарету пополам в пепельнице. — Я пойду, поработаю, пока Саныч не отобрал у меня последнюю возможность платить за квартиру. За сигарету спасибо.       Володя обиженно буркнул что-то в ответ.