***
Валя вышла в коридор с ноутбуком под мышкой, поочередно подергала все двери в коридоре — закрыто. Постояла, соображая, где добыть работающий принтер, чтобы не возвращаться за ключами. Сбежала по лестнице в шоурум, метнулась в офис менеджеров по продажам, где всегда царил бедлам. Держа открытый ноутбук, связалась с принтером. В полутьме кабинета вспыхнул голубой мониторчик с надписью «Вставьте бумагу в приемник». — Да что ж такое сегодня творится! Хорошо, ладно. Валя пристроила ноутбук на угрожающе кривую стопку папок, порылась в шкафу, вытащила новую пачку бумаги, сунула в лоток. В принтере скрипнуло, закрутилось, зашумело. Вылетел первый лист, за ним второй, третий, и все стихло. — Вот блин! — Валентина грохнула по нему кулаком. Погасший мониторчик моргнул, выдал надпись «Операция завершена, выберите следующую операцию». Она задумчиво оглядела принтер, вынула напечатанные страницы, изучила их так и эдак, отложила в сторону и снова запросила печать. Тот послушно заработал, выплевывая листы один за другим. — Молодец, — похвалила его Валя, взяла со стола первую распечатку. — Что это у нас тут? Увиденное ей не понравилось. Она аккуратно сложила листы вчетверо и, сунув их в карман пиджака, побежала наверх. Ей срочно понадобилось написать несколько писем и кое-что уточнить, но она уже чувствовала, что дела плохи. Принтер за ее спиной печатал без остановки.2
8 августа 2022 г. в 00:50
— Помоги, пожалуйста. — Ефремова подошла, держа руки как оперирующий хирург.
Оксана Калинина, с домашним прозвищем Калина, вице-мисс городского конкурса красоты десятилетней давности, привычным движением застегнула и расправила ей манжеты рубашки. Ее влажные черные кудри вздрагивали от молчаливого негодования.
Закончив, она ушла на кухню. Зашумела кофемашина, перемалывая зерна.
— Если ты хотела спросить меня, буду ли я кофе, и не спросила, потому что не хочешь со мной разговаривать, то я буду! — крикнула Анька из прихожей, но ответа не дождалась. Она раздраженно потерла лоб, тихо выругалась и пошла за ней. — Калина, перестань. У меня будет отвратительный день на работе, пожалуйста, не делай его еще хуже.
— Мм? — Оксана воздела свои яростные брови. — Я не стану с тобой разговаривать ни на какую другую тему, кроме той, о которой ты не собираешься разговаривать. И кофе свой вари себе сама.
— Хорошо, хорошо. Я поняла. Я приеду, и мы поговорим. Ну?
Ефремова попыталась ее обнять, но Калина вырвалась и отошла на шаг.
— И это я тоже слышу от тебя постоянно. Давай я предскажу, как все будет. Ты явишься в половине первого, я буду делать вид, что сплю, ты будешь делать вид, что веришь в это. Потом ты прокрадешься в ванную и ляжешь на диване, а утром этот проклятый день сурка начнется опять. В выходные у тебя будут еще какие-то встречи, и хорошо, если ты вообще вернешься домой. Ты бегаешь от меня, и овладела этим искусством в совершенстве. И если уж быть честной, меня тошнит от твоей трусости.
Анька ошалело уставилась на нее.
Оксана поплотнее запахнула струящийся малиновый халатик, отвернулась, достала с полки чашку, грохнула ею о столешницу.
— Так, — Ефремова пришла в себя, хотя в ушах еще звенела последняя фраза. — Слушай, давай без истерики, ладно? Я приеду рано, обещаю. Мы с тобой во всем разберемся. Хорошо?
Она все-таки решилась еще раз приблизиться к Оксане и обнять ее, зарылась носом в густую гриву, пахнущую шампунем. Та примирительно похлопала ее по запястью.
— Иди, иди, все нормально.
— До того, как я вернусь, пожалуйста, подумай еще раз, вдруг это что-то типа… культурного искажения. Вдруг это вообще не твоя идея. Ее могли навязать.
— О, вот как, значит?! — Оксана отстранилась и уставилась на нее с веселым изумлением. — Сначала ты бегаешь от меня, а потом начинаешь говорить, как с бедняжкой, которая сама не знает, чего хочет? Ладно.
— Не передергивай, пожалуйста, я просто прошу подумать.
— Ну конечно.
Не осталось никакого времени выяснять, сарказм это был или нет. Анька схватила вещи, сбежала вниз, выскочила из подъезда, на ходу накидывая пальто, влетела в машину, повернула ключ, скорее чувствуя, чем слыша, как оживает двигатель. В больших автомобилях ей было особенно хорошо, будто становилось достаточно пространства, чтобы расправить плечи. Все ее проблемы оставались снаружи, а она заперлась в крепости — осаждайте на здоровье, ничего у вас не выйдет.
Включился кондиционер, заиграла музыка, она вывела машину со двора, тихонько подпевая Вольте:
…я пытаюсь понять, почему у такой красоты
не осталось причин быть хоть капельку нежной.
и тогда мне так хочется снова хоть чем-то себя обмануть —
и остаться с надеждой,
что любая другая, случайно тебе разорвавшая грудь
сквозь тугую одежду,
не сумеет
так прямо стоять,
так красиво уснуть
и принять неизбежность…
Через пять минут она полностью переключилась на мысли о работе, а через двадцать лифт вознес ее с подземной парковки в автоцентр. Какой-то амбициозный архитектор возвел на уступе обрывистого берега узкое к низу здание, как будто наискосок вонзившееся в землю. Оно всем своим стеклом и сталью наваливалось на пару десятков скрещенных бетонных опор, чтобы верхние этажи офисов ненароком не посыпались в речную воду.
Двери разошлись. Навстречу ей поворачивались и расплывались в резиновых улыбках менеджеры, уборщики начинали тщательнее оттирать полы.
Здесь совсем не то что дома, где она ни с чем не справляется, делает не то, говорит не так. Эта часть ее мира твердо стояла на месте, тут все было как надо, шло по плану и по ее велению. Власть и восторг наполняли ее, как прохладная вода опустевший сосуд. Кое-чем в своей жизни она могла управлять и делала это хорошо.
Она прошла мимо медленно вращающегося подиума с вишневым седаном, хищно припавшим на брюхо, — полторы тонны сплавов и механизмов невиданной красоты. Мимо череды отполированных автомобилей. Она едва сдерживалась, чтобы не прикоснуться к каждому, точно так же, как в детстве пересчитывала на бегу растопыренной пятерней доски поселковых заборов.
На лестнице, ведущей в офис, ее едва не сбил с ног Коля Трошин, директор по продажам, бодрый и радостный.
— Доброе утро, Ань. Ну что, ты готова? Закрываем сделку? Бухгалтерия пять минут назад рапортовала, что платеж получен.
— Что значит — «готова»? Сейчас я сама все посмотрю.
— Хорошо, хорошо, — покивал тот, — я зайду попозже.
— Подожди-ка, — она обернулась с лестницы, — пока я не забыла. Я понимаю, что у тебя дел невпроворот, но вчера посетитель полчаса слонялся по залу один, пока к нему не подошел продавец. И это не первый раз. Давай сделаем так, чтобы мне больше не пришлось с тобой об этом говорить.
— Давай, — быстро согласился тот. — А донес кто? Цербер твой ванильный?
Анька укоризненно на него посмотрела, но тот уже убежал вниз. Слышно было, как он созывает продавцов.
Она поднялась к себе, толкнула дверь в приемную. Валентина, помощница, снялась с места, сияя, будто у нее была только одна радость в жизни — встречать Ефремову каждое утро.
— Анна Витальевна!
Это ее за глаза называли Ванильным Цербером. Такая трепетная, всегда в костюмах всех оттенков зефира.
С появлением Валентины стало достаточно кофе и печенья, перестали трагически заканчиваться чернила в картриджах, рекламные проспекты в клиентской зоне и мыло в туалетах. Оцифровано оказалось буквально все, до чего она дотягивалась, а что не могла оцифровать, то распределила по категориям, цветам, размерам и еще тысяче признаков, известных лишь ей одной. Пришедших в офис посетителей сносило ударной волной перфекционизма. В Валином присутствии даже листья на комнатных растениях старались расти симметрично.
Она всегда все помнила и никогда ничего не теряла.
— Привет. Быстрее кофе и все документы по последней продаже. — Анька стряхнула пальто на диван, вошла к себе, упала в кресло.
Привычно моргнул ноутбук, вываливая приложение со списком задач. Валентина постучалась, принесла вожделенный кофе, включила кондиционер, прикрутила жалюзи на больших, в пол, окнах.
— Такое солнце, вы тут сгорите через час.
— Как вампир? — уточнила Анька, глядя в свой список. — Попробуй, пожалуйста, разгрузить мне вечер, чтобы я к семи уже убралась отсюда.
«У меня дома скандал», — чуть было не добавила она, но сдержалась.
— Да, конечно. Москва прислала новые стандарты, я вам сейчас же перешлю.
— Горим на работе, коллеги? — вошла Кристина, главная бухгалтерша, запоздало постучала по косяку костяшками пальцев: — Разрешите войти, шеф?
— Конечно, посиди здесь. Коля скоро подтянется, как только закончит с казнями египетскими у себя в отделе.
— Валечка, зайчик, и мне кофе, пожалуйста. — Кристина подтащила кресло на колесиках, пристроилась за столом напротив Ефремовой, достала зеркальце и принялась разглядывать свое лицо со всех сторон. — Свет у тебя тут хороший. На выходных гиалуронку делала в клинике на Ленина, у них там скидки сейчас. Ну-ка, посмотри, как тебе?
— М? — Ноутбук звякнул, оповещая о том, что Валентина прислала документы. Анька мельком подняла глаза на Кристину и погрузилась в их изучение. — Кристина, зачем? Это же ужасно больно.
— Ты смотри, эта дура криворукая синяк мне поставила. — Кристина остервенело потерла пальцем между бровями. — А, нет, просто грязь попала… Затем, что у меня четвертый десяток на носу. И на лбу, и вокруг рта. Зеркало по утрам видит меня и плачет вот такими большими слезами. Оплакивает ушедшую юность.
— Брось, мне скоро придется выпустить приказ, чтобы тебя в шоурум не пускали. Каждый раз, как ты приходишь, работе конец — у мальчиков защемление шейных нервов и брюки колом.
— Вот спасибо тебе, Анна Витальевна, за комплимент. Мужиков наших научила бы, что ли? Вместо тренингов этих московских. — Кристина закрыла зеркальце, повертела запястьем, с удовольствием разглядывая свои ногти.
Анька выругалась про себя. Вот уж чего она не собиралась делать, так это производить на Кристину впечатление. На работе, может, о чем-то и догадывались, но подтверждать слухи она не спешила. Проблем ей хватало и без этого.
В дверь деликатно поскреблись, вошла Валя с очередной чашкой кофе, за ней Коля.
— Ну что, можно всех поздравлять? Валентина, а мне вот чай, который так плавает. — Он пошевелил пальцами, показывая, как плавает чай.
— Связанный, — подсказала Валя.
— Главное, чтобы не узами брака. — Коля засмеялся, довольный своей шуткой.
Кристина возвела очи к потолку, директора по продажам она терпеть не могла.
— Два полных автовоза сбыли, третий пришел — сейчас отмывают. И на носу еще одна сделка, — объявил Коля, усаживаясь рядом с Кристиной, отчего та скособочилась, чтобы не оказаться слишком близко. — Почти как предыдущая. Ну, может, немного поменьше. По сумме аванса мы уже договорились, но тс-с, не спугнем удачу. Нипочем нам проклятые мировые кризисы, пока мы тут работаем все вместе дружной командой, да, девочки?
— Почему я ничего об этом не знаю? — Ефремова постаралась пропустить «девочек» мимо ушей. В продажах Коле не было равных, в пещерной развязности тоже.
— Ну, Ань, ты же в курсе, как решаются такие дела.
— Просвети-ка меня.
— Там, короче, все пошли в сауну, стрекозлика этого, у которого продуктовые склады, ясный-красный, с собой пригласили. Набрали пивка, подружек, и за теплыми разговорами… ну, ты понимаешь — то-сё…
— Очень замечательно! — восхитилась Анька. — Только так теперь и станем работать. И о чем вы договорились?
— Заработаем мы на этом не так чтобы, но динамику покажем хорошую. Я клянусь, Москва будет тебе звонить и в трубку визжать от счастья.
— Коля, не скользи так.
— Ань…
— Анна Витальевна.
— Ну хорошо, Анна Витальевна, если тебе так приятнее.
— Мне никак не приятнее. Давай, ближе к делу.
— Короче, так вышло, что они хотят разговаривать со мной, но как бы без тебя. Но окончательная сделка пройдет с тобой. Но через меня. Ну, не смотри так, что за взгляд? Что ты как в первый раз, Анна Витальевна? Бизнес-то пацанский.
— «Пацанский»! — передразнила Кристина. — Николай, я тебя умоляю! Спустимся вниз и попробуем поискать у этих автомобилей пенисы?
— Не передергивай, все же понимаешь.
— Нет, вот я, как раз, вообще ни черта не понимаю. — Анька еле сдержалась, чтобы не хлопнуть крышкой ноутбука. Ноутбук был новенький и очень ей по сердцу. — Сделку они совершают со мной, но говорить хотят с тобой, потому что не хотят говорить со мной, потому что пацанский бизнес. И я здесь, видимо, по нелепому стечению обстоятельств, так?
Вошла Валя, и все замолчали, как будто обсуждали что-то стыдное.
Она поставила перед Колей чайничек, в котором плавала распустившаяся хризантема, тоненькую чашку, блюдце с печеньем. Бесшумно вышла — как-то она умела ходить в нужный момент, не наступая на каблуки.
— Ань, — Коля понизил голос, — ты все правильно злишься, но у нас какой выбор — или мы сейчас еще раз продадим партию автомобилей и останемся в шоколаде, или будем тащиться за другими регионами и получать морковку сзади, как в умной книге говорится. Ты же только и делаешь, что выслушиваешь дифирамбы от начальства, с тех пор как у нас появился регулярный опт. А у тебя вон, припекает с востока рынок морских перевозок прямиком из страны восходящего радиоактивного фона. Давай сейчас не будем феминисток из себя строить.
— О-о… — простонала Кристина, — Коля, ты со стыда-то не умер с нами работать?
— Коля бессмертен, как горец, — заявил тот и налил себе чаю, — я здесь работал и буду работать. Со стыдом, без стыда, птичкой и рыбкой. Оставим эмоции прекрасной половине человечества.
— Ань, если я выкину его в окно вместе с креслом, подтвердишь, что я была в аффекте?
— Так, — Анька потерла лицо, — о какой сумме мы сейчас вообще говорим?
Коля взял у нее со стола бумажку, написал и придвинул к ней.
— Ну там, плюс-минус, конечно, — добавил он.
— Черт. Ладно, давай, веди его опять в свою сауну с подружками и не выходи оттуда, пока мы не передадим им всю партию. Держи меня в курсе.
Они поговорили еще немного, коллеги оставили на столе чашки и разошлись.
Она просидела за работой, опустошая приложение шаг за шагом. О том, что день подходит к концу, она догадалась, только когда пришла Валя, подняла жалюзи. Окна вспыхнули теплым вечерним светом, кабинет затопило розовым золотом, в котором купались пылинки. Далеко внизу за окном бежала и переливалась река, миролюбиво синяя в это время года и грозно свинцовая в холода. Вдоль берега торчали белые перья новостроек.
— Я все перенесла с семи часов, как вы и просили, — напомнила она, — Динара должна позвонить. Обед у них в Москве уже, должно быть, кончился. И на сегодня больше ничего.
— Спасибо, спасибо, ты волшебная, — Анька потянулась за телефоном, и он зазвонил прямо у нее в руках. Валентина немедленно растворилась.
— Аня?
— Привет, Динара, все в порядке?
— Да, мы все получили. Вы молодцы, конечно. Про тебя сейчас много говорят. И в совете считают, что Левкоян не прогадала, когда настаивала, чтобы тебя повысили. Только тут случилось кое-что, не знаю даже, как сказать.
— Плохое?
— Да бог их знает. — На том конце провода Динара замялась. — В общем, слушай, к тебе в конце мая командируют кого-то из руководства. Несколько человек. Не знаю, зачем точно они едут. Какое-то внутреннее решение, собрали комиссию. Я вчера пыталась выспросить, в чем дело, но тут все в курсе, что мы общаемся при любом удобном случае, так что меня быстро изолировали. Никакого запроса на повторный аудит пока не поступало, но выглядит это все как-то тревожно. Я тебе сообщу, если мне удастся что-нибудь узнать.
— Динар, не переживай, у нас тут все отлично. Ты меня знаешь.
— Я тебя знаю, — откликнулась та, но голос ее все еще был напряженным. — И да, неизвестно, будет ли у меня завтра время, так что с днем рождения тебя, дорогая. Желаю сейчас одного, чтобы тучи прошли мимо. Ты умница.
— Спасибо, дорогая. И за то, что сказала.
Она положила трубку, взглянула на часы, захлопнула ноутбук и вышла в приемную.
— Валя, я уезжаю, ты на машине или тебя подкинуть?
— Анна Витальевна, у меня принтер заело, сто раз на дню заедает, техника я вызвала на утро. Последние документы сделаю и сама уеду. Не беспокойтесь. Ваше пальто.
— До завтра. — Анька махнула на прощание, сбежала вниз, на ходу всовывая руки в рукава. Разговор с Динарой никак не шел у нее из головы, и она успокаивала себя тем, что пережила много разных проверок, переживет и эту.
Пока грелась машина, она вспомнила, что Калина еще в пятницу просила ее заехать в аптеку за витаминами и какими-то хитрыми каплями для глаз — об этом в телефоне нашлось сообщение. Наверное, она сама уже все купила и ужасно на Аньку сердилась, но с витаминами и каплями разговор можно было бы начать с того, что она, Ефремова Анна Витальевна, может, и не лучшая в мире партнерша, но прилагает все усилия, чтобы быть хотя бы на восемь баллов из десяти. Ну хорошо, на шесть. Но не на четыре. Ей казалось, что Калина оценивает максимум на четыре.
Витамины нашлись быстро, а вот с каплями она намучилась и намучила уставшую фармацевтку, перебирая коробочки и читая инструкции, написанные муравьиным шрифтом. Если бы кто ей сказал, что она всеми силами тянет время, она бы ни за что не поверила.
Припарковавшись во дворе, она еще двести раз проверила, все ли в порядке в машине. Зачем-то открыла багажник, посмотрела внутрь и закрыла. Поднялась в квартиру. На звонок никто не ответил, и пришлось искать по всем карманам ключи. Они никак не находились, так что внутрь она попала уже слегка на взводе.
Света почему-то нигде не было.
— Эй, я дома. — Не разуваясь, она прошла на кухню, попутно щелкая всеми выключателями. — Я же обещала — я приехала.
Свет пробежал по потолку в кухне. Это был модный, придирчиво выбранный свет — словно в штукатурке пролегла длинная трещина, залитая светящейся смолой. Кухня оказалась пустой и чистой. В воздухе витал слабый запах кофе, который варили еще утром. На стальной стенке холодильника висела записка, пришпиленная магнитом, который Анька привезла из последней командировки — крошечный Тоторо с зонтиком из лопуха.
Анька сняла ее, не веря собственным глазам. Прочитала. Перевернула, но с другой стороны было пусто.
Она схватилась за телефон, но Оксаны не было онлайн, и на звонки она не отвечала. После третьей попытки Анька бессильно швырнула трубку на столешницу.
— Отлично, — сказала она. — Просто замечательно.