last Christmas I gave you my heart but the very next day you gave it away this year, to save me from tears I'll give it to someone special
♫ Cascada — Last Christmas
Рождество — особенное время. Время чудес и сказок. Время, когда черную, грязную после множества осенних дождей землю накрывает белое покрывало снега, словно пряча все недостатки за своим сиянием. Рождество — время, когда близкие люди дарят друг другу не только подарки, но и любовь. Семьи собираются вместе за одним праздничным столом, веселятся, едят вкусные блюда, поют колядки, отдыхают… Алиса любила Рождество в кругу семьи, в детстве она уже с сентября начинала ждать Сочельника, теперь же… Впервые Алисе не хотелось уезжать из Хогвартса на Рождество. Ей не хотелось ни подарков, ни рождественского бала, ни праздничного ужина, ни той магии, что витала в самом воздухе ее дома вместе с ароматом елочной хвои и яблочного штруделя. Она не знала, как будет смотреть в глаза родным, зная, что преступила черту, и уже не та хорошая девочка, какой ее все считают. Алиса знала — ей будет казаться, что всем вокруг известно, что она сделала, и что все осуждают ее, молча, но осуждают. Ей все равно придется ехать домой, чтобы не ссориться с матерью и дедушкой. Они не поверят в то, что умнице-Алисе необходимо остаться, чтобы подтянуться в учебе, а других причин Алиса не видела, и не хотела привлекать к себе излишнее внимание родни. Ей никогда не уделяли много внимания. Младший ребенок, девочка, что с нее взять. Алису любили, но замечали лишь по особому поводу. Раньше ее это обижало, но сейчас Алисе совсем не было нужно, чтобы родители и дедушка вспоминали о ней. Сейчас в жизни Алисы появились… отношения. Впервые за шестнадцать лет. Причем не с парнем. Все произошло так спонтанно. Лили поссорилась с Северусом, потом, когда они сдали экзамены, Марлин принесла огневиски и предложила поиграть в бутылочку, а потом… Эту ночь Алиса не забудет никогда. Ночь, когда она расцвела, из ребенка превратившись в женщину. И с тех пор они с Лили… встречались? Алисе было немного неловко проявлять чувства к Эванс. Публично они оставались лишь подругами, но и наедине поначалу Алиса стеснялась. А потом, когда никто не видел — нежно отвечала на поцелуи, обнимала, перебирала рыжие волосы, заплетая в косы, и они вроде бы действительно встречались — Лили и Алиса. Как влюбленные. И это Рождество решили провести вместе — конечно, не само Рождество. Двадцать четвертого декабря Алиса уезжала в поместье Гампов. Но двадцать третье декабря было в полном расположении девушек — двадцать третье декабря, преддверие Рождества и Хогсмид. Обычно, если Алиса и Лили шли куда-то, они собирались вместе, но сейчас Алиса выбирала одежду сама. Ей впервые в жизни хотелось выглядеть красиво не для того, чтобы одобрили родственники, а для себя — и для Лили тоже. Чтобы в глазах Эванс выглядеть привлекательно, а не как обычно — серой мышкой-тихоней, что не выделяется ничем. Алиса, не обладала красотой Марлин и яркостью Лили, и перед зеркалом вертелась долго, хотя выбирать было толком нечего, свитер, шапку и шарф. В итоге Алиса решила завить волосы на кончиках, а одежду оставила обычную. Красно-черный шарф подчеркивал ее темные волосы, и Алиса подвела губы красной помадой — совершенно неожиданно для нее самой это оказалось ей к лицу. Когда она вышла из девичьей спальни в гостиную, на пути попался Фрэнк Лонгботтом, у которого при виде Алисы отвисла челюсть. Он даже заикаться начал, устремляясь следом за ней и пытаясь пригласить в Хогсмид. Алиса виновато улыбнулась и ответила, что уже договорилась с подругами. Фрэнк остался удивленно моргать — в таком виде она встречается с подругами? Но Фрэнк был слишком хорошо воспитан, чтобы намекать на что-то. Он лишь проводил Алису взглядом.***
Снежинки падали с небес, танцуя в воздухе свой причудливый танец. Алисе тоже хотелось идти, пританцовывая. Она увидела Лили, ожидающую ее, и в голову Гамп пришла идея — ступая тихо-тихо, бесшумно, она подкралась к Лили сзади и закрыла ей глаза ладошками. — Угадай, кто? — весело спросила Алиса. От прикосновения Алисы Лили вздрогнула, и она удивилась этому. Насчет Пожирателей Смерти Алиса находилась в блаженном неведении — она знала, что компания слизеринцев заколдовала Мэри Макдональд, но и только. Алисе в голову не приходило думать, что это не просто школьные проказы, что это нечто большее, нечто темное и опасное, тянущееся дальше за пределы Хогвартса, носящее имя смерти и смерть же несущее. Хотя, когда чистокровные волшебники собирались на светских приемах, до нее иногда долетали обрывки слов вроде «власть… чистота крови… магглы должны подчиняться…» и имя. Имя, которое Алиса услышала один раз, и уже не помнила, от кого, но помнила, что тогда замерла, как будто у нее внутри что-то дернулось, а затем окаменело. «Волдеморт» Алиса не знала, что испугало ее тогда, и что особенного в этом слове, но забыть не смогла. Смутная тревога отпустила ее быстро, но, стоило вспомнить — и появлялась снова. Алиса гнала от себя эти мысли, Алиса не желала слушать разговоры старших волшебников, Алиса хотела продолжать жить в своем карточном домике, который выстроила сама. Не думать о реальности, забыть о жестокости настоящего мира. В ее Стране Чудес, в ее Зазеркалье все добрые, там никто никого не осуждает, там дороги из желтого кирпича петляют по маковым полям, там на шахматных досках кролики играют в крокет фламинго и ежами… Там нет зла. Там только любовь. Алисе было сложно смотреть на вещи трезво. Она была для такого слишком мечтательна. И слишком рассеяна, чтобы замечать очевидное. Эйвери, Мальсибер, Малфой… Для Лили это просто безликие фамилии, неприятные люди, вредные ученики факультета Слизерин; между Слизерином и Гриффиндором с самого основания школы чародейства и волшебства идет соперничество, еще с тех пор, как поссорились Годрик и Салазар. Львы и змеи не ладят. Львы при любом удобном случае стараются убить змей ударом когтистой лапы, змеи при любом удобном случае стараются впиться в львиную плоть ядовитыми клыками, убивая одним укусом. Но Алиса, хоть и попала на львиный факультет, слизеринцев знала лично, она выросла с ними, она танцевала с ними на светских раутах, она совершала с ними конные прогулки, она гуляла с ними на пикниках, которые устраивала летом то одна, то другая семья. Они были ей если не друзьями, то хорошими приятелями, и соперничество между факультетами ужасно ее расстраивало. Какая разница, какого цвета шарф ты носишь и под какого цвета знаменами сидишь в Большом Зале во время завтрака, обеда и ужина? Это же не война. Это школа. Почему Распределяющая Шляпа отправила Алису Гамп на Гриффиндор, она не понимала. Шляпа долго думала, выбирая между Гриффиндором и Хаффлпаффом, но в итоге склонилась к первому, скорее потому, что считала — Алисе там будет лучше. Не потому, что Алиса отвечала стандартным требованиям гриффиндорки. Шляпа сказала «там ты будешь счастливее», и, может, Шляпа что-то действительно знала и умела видеть будущее? Может, Шляпа знала, что Алиса на Гриффиндоре найдет свою любовь? — Почему ты испугалась? Кто тебя обижает? Снейп? Джеймс? Джеймс был влюблен в Лили, а Лили была влюблена в Джеймса, до сих пор влюблена, Алиса знала это, но молчала, потому что не в ее характере было устраивать сцены ревности. И воспитание тоже не позволяло. Воспитание, благодаря которому Алиса каждый раз просто сжимала кулак так, что ногти впивались в ладонь, и этого не было видно под длинным рукавом мантии. На коже оставались следы-лунки. Боль приводила в чувство. Лили имела право любить Джеймса. Нельзя требовать от человека, чтобы он любил только тебя и был только с тобой. Если ты любишь кого-то — это не означает твою власть над ним. Это означает его власть над тобой. Алиса любила Лили, потому что хотела ее любить. Ее любовь обретала власть над ней медленно, но верно — и все же Алиса могла прекратить. Но не хотела. К Снейпу Алиса ревновала меньше. Друзья детства — особенные люди, как братья и сестры, которых ты не выбираешь, которых дает тебе сама жизнь, только по крови с тобой они не связаны, а во всем остальном связь нерушимая. Алиса знала, как дороги друзья детства — потому что у нее тоже был такой друг. Люциус Малфой для Алисы стал почти как старший брат, даже ближе, чем ее родной кузен. С трех лет она бегала за ним хвостиком, требовала играть с ней, а по мере взросления они начали сближаться по-настоящему, уже не только играя в куклы, потому что леди нельзя отказывать, даже если леди всего три годика, но и разговаривая, обсуждая все на свете, находя множество общих тем, гуляя то в саду поместья Гамп, то в саду Малфой-менора, вместе танцуя на светских приемах, но при этом оставаясь лишь друзьями и никем большим. Люциус видел в Алисе сестру, Алиса видела в нем брата, и ей было дико даже представить, что Малфой мог бы влюбиться в нее так, как Снейп влюбился в Лили. Интересно, как бы они оба, Поттер и Снейп, повели себя, если бы узнали о том, что случилось между Лили и Алисой? Как может чувствовать себя влюбленный парень, когда девушка вместо него выбирает другую девушку? Алисе было бы жаль их обоих, если бы она не была той самой девушкой, которую выбрали. Может, эти две тени всегда будут стоять между ними с Лили — или три тени… Джеймс Поттер, Северус Снейп, и… Фрэнк Лонгботтом? — Тебе не о чем переживать, это всего лишь я, — смеется Гамп, беря Лили за руку. У нее теплые ладони — Алиса только что вышла из замка, где было натоплено, и ее руки редко мерзли. Хорошо, что идущие за руку девушки не вызывают никаких подозрений, в отличие так ведущих себя парней. Девушкам проще любить друг друга. Девушкам чаще это прощают. Другие ученики Хогвартса тоже гуляли, держась за руки, то парочки — парень и девушка, то стайка девочек-третьекурсниц, но никто не обращал внимания на еще двух девушек в ало-золотых шарфах. Здесь они не выделялись из толпы, здесь было все равно, кто из них чистокровная, а кто нет. За это Алиса больше всего любила Хогвартс — здесь не шипели над ухом наставления и не требовали быть не той, кем она является. Достаточно хорошо учиться и не нарушать простейшие правила, чтобы быть своей. В собственной семье Алиса не была настолько своей. Алисе этого не простят. Это первый ее секрет от родни. Она словно стала взрослой, когда у нее появилась действительно серьезная тайна. Тайна с огненно-рыжими волосами, изумрудными глазами и губами со вкусом клубники. Тайна с цветочным именем и запахом летнего ветра. Ее любимая тайна. Лили смотрела на Алису так, что она чувствовала себя красивой. По-настоящему красивой, а не просто симпатичной, какой считала себя раньше. Мать говорила, что все женщины — прекрасны, что все женщины — цветы, но обычно Алиса при ассоциации с цветком думала, что она — ромашка, полевая и простая, ничем особенным не выделяющаяся, одна среди многих таких же. Под взглядом же Лили Алиса ощущала себя как минимум розой. Такой розой, как в книге Льюиса Кэрролла; там с Алисой разговаривали одновременно Лилия и Роза, и если Лили — это, конечно, Лилия, то почему бы Алисе не быть Розой? Она думала об этом, погружаясь в мир своих фантазий, но вовремя вырвалась оттуда — не время мечтать, жизнь и так похожа на ожившую мечту. Снег, украшенные к Рождеству волшебные магазины, запах сладкой выпечки, мандаринов и елочной хвои, рука Лили в ее руке и ее слова, что Алиса самая лучшая в этой школе, на что Гамп смущенно опустила глаза. Ей трудно поверить, что кто-то может считать так. Она же просто Алиса, что в ней особенного? — Идем. Снежинки сверкали в волосах Лили, как бриллианты, опускались на плечи Алисы, таяли на губах морозной свежестью, пахли обещанием чуда, елочной хвоей и мандаринами. Новый год был не менее чудесным праздником, чем Рождество, Новый год всегда завораживал Алису, течение времени казалось ей особой магией, древней, начавшейся в момент рождения мира. Вот один год, и спустя секунду, спустя двенадцать ударов часов — уже другой. Книгу перелистнули и начали с чистого листа. У всех есть шанс написать свою историю, новую, заново, как самому хочется. Алиса написала бы совсем другую историю. Историю, где они с Лили могли бы быть счастливы. Но между ними всегда оказывалось слишком много «но». Джеймс. Дедушка. Мама. Весь мир, осуждающий однополые отношения. Все были против них и они изначально были обречены, и Алиса до сих пор не знала, можно ли сказать о них «мы», применительно ли это к ней и Лили. Они переспали, но разве это к чему-то обязывает? — Я хочу перечных чертиков и сахарных перьев, а ты? Перечные чертики всегда нравились ей, нравился их пряный вкус, обжигающий язык, но обжигающий не больно, а приятно. А сахарные перья сладостью таяли во рту, нежные и мягкие, как чьи-то любящие поцелуи. Если съесть перечного чертика и сахарное перо одновременно, интересно, что получится? Сладкая горечь или горькая сладость? Говорят, что любовь — это горькое чувство, если безответная, и сладкая, если взаимная. Алиса сжала ладошку Лили крепче и подумала, что же ощущает — ей горько или сладко? Или одновременно, как если съесть перечного чертика и сахарное перо вместе? Неважно, сегодня пусть будет все хорошо. Хотя бы сегодня. Это всего лишь фантазии, но ее живое воображение тут же услужливо нарисовало картинку, где они с Лили покидают Хогвартс, свои семьи и своих друзей, где Лили бросает Джеймса, а Алиса резко отвечает дедушке, что не собирается плясать под его дудку, и они вместе уезжают на машине туда, где алым заревом пылает закат, и вся жизнь их становится сплошным путешествием, где днем они гуляют по улицам Токио, Парижа, Дели, Мехико, Нью-Йорка, а по ночам — дарят друг другу горячую любовь, сплетаясь воедино, и никто не мешает им и не осуждает… Алиса вернулась в реальность, виновато улыбаясь. Она стала слишком часто витать в облаках, хотя и раньше с ней такое случалось нередко. Марлин в таких случаях смеялась, что Алиса снова улетела в свою Страну Чудес, и была не так уж и неправа. Страна Чудес Алисы жила в ее сердце и ее разуме. — А еще можно пойти и выпить сливочного пива, — Алиса погладила большим пальцем тыльную сторону ладони подруги. Никто не увидит, все незаметно, все скрыто, все на уровне загадок и тайн, а кто, как не чистокровные волшебники-аристократы, привыкли к загадкам и к тайнам? Их учат лжи с пеленок, так же, как танцевать и держать прямую осанку. Ложь бывает во благо, и слишком часто она является именно благом. Правда — горькая и болезненная, и иногда лучше ее не знать.***
В Сладком Королевстве пахло такой причудливой смесью ароматов, что даже в носу зачесалось после свежего морозного воздуха улицы. Алиса выбрала два сахарных пера, две упаковки перечных чертиков, двух шоколадных лягушек, двух мятных жаб и двух имбирных тритонов. Всего по два. Их с Лили ведь тоже теперь двое, и даже если Эванс не захочет какую-то сладость, все равно по всем правилам, в том числе и правилам этикета, нужно купить угощение и ей. Алиса не хотела быть леди, но она — леди, и ей придется жить с этим всегда. Алисе не нравилось быть чистокровной. Лучше быть полукровкой, когда ты одинаково свой и среди магов, и среди обычных людей. Чистокровным иногда так же трудно, как и тем, чью кровь называют грязной. Чистая кровь ко многому обязывает и давит со всех сторон, и неизвестно, что лучше, когда тебя осуждают, или когда от тебя ждут слишком многого, а ты не отвечаешь стандартным требованиям. — Я обожаю перечных чертиков, — сказала Алиса, когда они с Лили вышли из лавки сладостей, нагруженные покупками. — Они такие забавные на вид, — открыв упаковку, Алиса вынула одного чертика, рассматривая его смешную в комической злости рожицу, а после со смешком отправила в рот. На языке тут же разлилась острая перечная сладость, приятно жгущая и согревающая одновременно. Мятная жаба на вкус, как имбирно-лаймовый мармелад с печеньем, но не сложенный слоями, а перемешанный воедино — странная и необычная для сладости консистенция, но на то это и волшебные десерты. — В детстве Люциус иногда дразнил меня «перечным чертиком», — вспомнила Алиса. От упоминания имени Люциуса на лице Лили отразилась брезгливость, что для Алисы всегда было неприятно. Она старалась уважать чужое мнение, каким бы то ни было, но не факультет определяет человека, и змеиная эмблема на школьной форме — не клеймо, равно как и львиная. Люциус для Алисы — очень близкий человек, и ей было грустно от того, что Лили он не нравится. — Как ты с ним дружишь? — скривилась Эванс. — Я не просто с ним дружу, — спокойно ответила Алиса. — Он мне как брат. Я знаю его всю свою жизнь, и он тоже любит меня, как сестру. Лили не любит слизеринцев, она дружила со Снейпом, но уже — нет, она не в силах простить ему оскорбление, и Алиса была с ней согласна, ибо есть вещи, которые не прощают. Джеймс Поттер не позволил бы себе слова «грязнокровка». Другие ругательства — возможно, но не это. …Алиса пока не знает, что простит Люциуса Малфоя за гораздо худшие вещи. Алиса пока не знает, что однажды будет держать его на прицеле волшебной палочки и не произнесет Убивающего, хотя будет иметь право, возможность и даже желание. Алиса пока не знает, что скоро ее привычный мир расколется напополам, и Страна Чудес станет Страной Кошмаров. Но Люциус ей не друг, в том-то и дело. Не друг и не тот, кого можно любить, как мужчину. Он ее брат, неважно, что не по крови, и потому Алиса найдет в себе силы его простить и снова протянуть руку — после войны, что для нее длилась едва ли год, а для него — почти всю жизнь, и не одна война. Они вовремя перевели тему. Слова Лили заставили Гамп покраснеть от смущения и удовольствия. Алисе часто говорили комплименты — потому, что так принято в приличном обществе. Встречая Алису на очередном вечере танцев или рауте, все мужчины любых возрастов непременно хвалили ее внешность, ее платье, ее прическу — далеко не всегда искренне, но вежливость не обязательно должна быть искренней. Алисе целовали руки и приглашали на танцы. В последние два года Фрэнк смотрел влюбленными глазами — или ей так казалось. Алиса старалась держать дистанцию, и на вечерах часто врала Лонгботтому, что обещала танец Люциусу — и танцевала с Малфоем. С Малфоем она хотя бы могла быть уверена, что он не станет за ней ухаживать, как за девушкой, и что их не сделают мужем и женой. Малфои — слишком великая фамилия, чтобы составлять партию с девушкой из рода Гамп, потерявшего свое величие. Лили говорила то, что думала, она действительно считала Алису красивой и милой, и любила ее за то, что Алиса — это Алиса, такая, какая есть. — Спасибо, — смущенно поблагодарила Алиса. — Погоди немного, — она остановилась и запустила руку в рукав мантии, вынимая оттуда красиво упакованную вертикальную коробочку — золотую, перевязанную алой лентой. — Поздравляю с наступающим Рождеством. Извини, что заранее, но чтобы не смущать твою сестру прилетом моего филина… Держи, — Алиса вручила Лили подарок. — Это духи. Но необычные. Каждый раз, когда ты их понюхаешь, они будут пахнуть твоим любимым в данный момент ароматом. Нельзя выбрать любимый запах на всю жизнь, даже Амортенция издает сразу три аромата. Иногда человек хочет вдохнуть морозную свежесть, иногда — аромат свежезаваренного кофе, или старых книг, или табака, или мяты, или роз, или солнца. У всего на свете есть свой запах. Лили понравился ее подарок, и Алиса расцвела от счастья, радуясь, что угадала. Когда Лили в свою очередь вручила Алисе подарок, та посмотрела на книгу Кэрролла с таким восхищением, словно это был настоящий магический фолиант, в котором написаны все тайны мироздания. — Спасибо! — она просияла улыбкой, отчего на ее щеках появились ямочки, шагнула вперед и поцеловала Лили в щеку. Совершенно невинно, подруги могут целоваться в щеку, особенно, получив подарок, но Алиса все равно покраснела. — Я очень люблю эту сказку. Могу ее по сто раз перечитывать. В детстве представляла, что я и есть та Алиса, о которой писали. У нас в поместье большой сад, и я там играла, карты раскладывала, у меня были плюшевые кролик и заяц, я стащила у отца шляпу и устраивала чаепитие, а когда мы с Люциусом играли в крокет, я просила его быть Червонной Королевой… То есть Королем. А когда я играю в шахматы, то до сих пор представляю, как Алиса прыгала по клеткам. Гамп прижала книгу к груди, обнимая ее руками, и не собираясь пока прятать в сумку. — Может, пойдем в кафе мадам Паддифут? Там обстановка романтичнее, и Поттера со Снейпом там точно не будет, — мысленно Алиса добавляет «и Фрэнка». Она не хотела встречать Фрэнка. Не хотела снова привлекать его внимание. Джеймс раздражал бы ее даже без ревности к Лили — слишком популярный. Он был красивым, он играл в квиддич, и нравился чересчур многим девушкам. Алиса их не понимала, она никогда ничего особенного в Поттере не находила. Ее больше привлекал другой тип парней — спокойные и добрые, надежные и внимательные. Фрэнк Лонгботтом был именно таким, но за ним не бегала толпа фанаток, в отличие от Джеймса. А ведь он был намного лучше Джеймса. Хотя для Алисы лучше всех — Лили. И Фрэнк ей не нравится. Точнее, нравится, но как человек, и все. Они могут быть друзьями. И лучше им остаться друзьями. Лучше дедушке не заключать союз с Лонгботтомами. С кем-то другим, но не с тем, кто вызывает в Алисе теплые чувства, пусть и лишь дружеские. Алиса вдохнула морозный воздух полной грудью и легонько встряхнула головой. Она не будет об этом думать, не будет-не будет-не будет. И кто знает, может, ей все-таки хватит духу отказать дедушке? Может, гриффиндорский лев в ней не мертв, а просто спит, и если его потревожить, то он оскалит клыки и издаст дикий рев? Как Аслан из сказок про Нарнию. Его не было в волшебной стране долго, а после он вернулся и загрыз злую колдунью. И вместо вечной зимы без Рождества наступило вечное лето.***
В кафе мадам Паддифут все так и дышало магией любви, и сегодняшняя обстановка здесь выглядела, как домик доброй зимней волшебницы, которая угощает усталых путников, но не пытается оставить их при себе навеки. Алиса села за столик и сняла шапку, уложив ее на колени. После мороза ее лицо раскраснелось, синие глаза блестели сапфирами, и Алиса уже не казалась тихой и застенчивой девочкой. Она похорошела с той ночи, проведенной в объятиях Лили. Она стала взрослее и красивее, она стала похожей на настоящую молодую леди, она даже двигалась изящнее и грациознее — любовь всегда делает людей лучше и прекраснее. То, что Эванс полюбила ее, для Алисы было подарком от жизни, неизвестно чем заслуженным. Ее дедушки и бабушки не любили друг друга. Ее отец и мать не любили друг друга. Ее дядя и тетя не любили друг друга. Они жили вместе потому, что так решили их родители. Это была не любовь — все это были сделки на взаимовыгодных условиях. И, хотя ни дедушка, ни отец, ни дядя не обижали своих жен и были верны им, бабушка все равно кричала на мужа, когда думала, что их никто не слышит, мама тихо плакала, тоже думая, что никто не услышит всхлипы, а тетя, приходя в гости, не решалась жаловаться на супруга его же родне, но ее глаза отражали такую печаль, что и говорить ничего не было нужно. Руку мужчины семьи Гамп на женщину не подняли бы никогда — но можно и без физического насилия, и без измен быть несчастной (или несчастным) в браке. Просто потому, что нет любви, и спишь рядом с человеком, с которым и днем-то рядом находиться не хочется. Чистокровные мужчины хотя бы могли погрузиться в работу, а женщины по всем правилам должны были вести дом, управлять домовиками и развлекаться только на светских мероприятиях. Алиса была уверена, что ее ждет то же самое, но в ее жизнь ярко-рыжим солнечным лучом ворвалась Лили, и Алиса поняла — любовь бывает не только в сказках и песнях. — У тебя красивые глаза, — сказала Алиса. — Такие зеленые. Как листья клена. Видела, какие весной у кленов листья? Они выглядят очень нежными и хрупкими, когда только вырастают, и они действительно такие. Вокруг моего дома растет много кленов. Однажды я обязательно покажу тебе Гамп-холл. И родовое бабушкино поместье, она назвала его Тара, потому, что Тара была древней столицей Ирландии… Я по бабушке ирландка. Часто езжу туда на каникулы. Алиса баюкала в ладонях чашку с горячим шоколадом, не спеша отпивать глоток, чтобы не обжечь губы, и думала, что ни разу не была так счастлива на Рождество — и вообще никогда. И как же ей хотелось действительно показать Лили бабушкину Тару, свои любимые клены, свою беседку, увитую белыми розами, как плющом, и все остальное, что так дорого ее сердцу… Рано или поздно, так или иначе, но это случится — Алиса загадает желание, поверит в него всем сердцем, и тогда оно обязательно сбудется.