Зловещая ухмылка Семененко

Слушай беззвучие, слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной.

Аня не разбирала, о чем говорит Влад. Да и не хотела. Рот у него ни на миг не закрывался. Все о чем-то он говорил и говорил, говорил и говорил, говорил и говорил. Балабол! Она одернула себя. Нельзя так. Он волновался за нее, беспокоился, заботился о ней, а она не может даже послушать его рассказы час-другой. Она постаралась вслушаться и вникнуть в разговор. - И, наверное, я в ближайшее время заберу документы из ВУЗа и начну снимать лучше свой собственный фильм с ребятами, раз там меня настолько недооценили, да и... Она снова покинула реальность и постаралась отключить слух. Не может, не хочет Аня слушать эти самодовольные, самовлюблённые россказни. Она должна быть ему благодарна. Но не может же она заставить себя влюбиться в него, когда этот зловеще ухмыляющийся Семененко никак не уходит из ее головы? «Тот вечер был холодным и пасмурным. Аня зашла в квартиру и с облегчением откинула в сторону шарф. Прислонилась к стене. Сделала глубокий вдох наслаждения и улыбнулась. Позади - удачная тренировка. Ни одного падения. Ни одного неудачного приземления. Идеально откатанная произвольная программа. А впереди? Впереди вечер в обществе Саши и... Жени. Она с удивлением поняла, что куда больше не радует тот факт, что этот вечер будет проведен бок о бок с Семененко. Она застала его в ужасном расположении духа в тот холодный вечер. Он сидел в позе лотоса в кресле, не отрываясь от телефона и с каждым мигом хмурясь все больше и больше - Мне кажется, у тебя был плохой день - подметила тогда Щербакова, присаживаясь в кресло напротив него. - Когда кажется, Аня, креститься надо - буркнул он в ответ ей, не отрываясь от экрана смартфона. Фигуристка постаралась как можно незаметнее заглянуть, на что с таким интересом смотрит парень? Фотографии. Знакомые очертания, позы. Знакомый задний фон на одном из снимков... Мамочки, да это ведь её фото! Женя листает одну фотографию за другой. Останавливается, рассматривая их с предельным вниманием и, кажется, наслаждением. Может, даже нежностью. Уголки его губ слегка дёргаются, но он сдерживает вырывающуюся улыбку. Аня последовала его примеру. Пусть думает, что она ничего не увидела. - Нет, ну так не пойдет - девушка нагло выхватила из его рук телефон, внутри усмехаясь ужасу, который отразился на его лице. Пощадив гордость Семененко, Щербакова вновь сделала вид, что ничего не заметила, и демонстративно выключила телефон. - Знаешь, что мне помогает избавиться от грусти? - спросила она тогда, включая незатейливую, трехдольную мелодию на собственном смартфоне. - Что же? - чувствуя, как начинает улыбаться, спросил блондин. - Танцы! - Танцы? - Танцы. Вокруг - полумрак. Комнату освещает лишь слабый огонек лампы на столе. Аня уверенно вложила его ладони в свои, потянула на себя - он поднялся. Одной рукой бережно подхватил за тонкую талию, пальцы другой переплел с ее. Сердцебиение участилось. Они чувствовали, как соприкасаются их тела. Они чувствовали, что они близко. Слишком близко. Женя вел танец. Они двигались в такт медленной, знакомой обоим с детства музыке. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три... Шаг за шагом, шаг за шагом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дыхание отчётливо слышалось в тишине ночи, как и быстрый стук сердец. Они стучали в унисон - Женино в один миг с Аниным. Они двигались в танце, сливаясь в одно целое. Непроизвольно оказывались с каждым шагом все ближе друг к другу, пока Щербакова не почувствовала, как его дыхание коснулось ее уха, пока Семененко не понял, что ее голова почти лежит на его плече, а он прижимает ее к себе. Всю. Полностью. Он рядом. Около неё. Так близко... Дыхание стало прерывистым. Аня чувствовала, как кровь приливает к щекам, как мурашки покрывают сплошь все тело, как ноги подкашиваются. Он склонился к ее лицу. Аня отвела взгляд. Ей не хотелось, чтобы он заметил этот блеск в ее глазах. Эту глупую улыбку, в которой расплылись ее губы. Этот румянец. Ей не хотелось, чтобы он понял, как сильно она хочет, чтобы он поцеловал её. Чтобы их губы соприкоснулись, чтобы она с уверенностью обняла его. От его губ мысли плавно перешли к мыслям о его выраженных скулах, чарующих глазах, приятном голосе, с помощью которого он с такой лёгкостью заставляет ее потерять контроль над собой, и о его ухмылке. Зловещей ухмылке, которую Аня хотела бы видеть каждое утро, каждый день и каждый вечер. Может, он всё-таки понял, о чем она думала? Потому что он снова ухмылялся. Чересчур уж зловеще. - Знаешь, что мне помогает избавиться от грусти? - спросил он шепотом, так, что это могла услышать только она. - Нет. Что же? - поворачивая к нему голову, так же шепотом спросила она - Ты, Аня. - они были близко. Их губы были близко. Их отделяло друг от друга пару миллиметров. Что может помешать преодолеть их? Вспоминая, Аня была уверена, что он все же прикоснулся к уголку её губ. Все сомнения и преграды были бы разрушены в тот вечер, если бы Саша на пару минут дольше провела рядом с Марком после вечерней тренировки... - Семененко, твою мать, ты когда-нибудь прекратишь везде разбрасывать свой хлам? - в коридоре зажёгся свет и раздался вопль разъяренной Трусовой - Мечтай. Если я перестану везде разбрасывать свой хлам, ты скоро обо мне совсем забудешь! - крикнул в ответ Женя и нехотя отпустил Аню. Отстранился от нее. Убрал руку с ее талии. Как-то странно и растерянно улыбнулся. Посмотрел на нее и встретился с ней взглядом. - Спасибо, в общем. - Да, не за что.. Когда он отстранился, она разочарованно закатила глаза. Ещё никогда ей так не хотелось, что в он ее не отпускал.» - Ань, ты меня слушаешь? - видимо, Влад задал ей вопрос, а она бесцеремонно его проигнорировала. Что ж, с кем не бывает? - Прости, я задумалась. - Не о Жене ли? Она ошарашенно распахнула глаза. - Что, так заметно? - У тебя на лице написано. - сухо заметил Влад. - Вот только никак понять не могу, что ж ты так зациклилась? И правда, почему она так на нем зациклилась? « - И что, ты ни разу не влюблялась? - насмехался над ней Семененко. Они сидели на балконе, удобно расположившись рядом друг с другом на старом диване, который отслужил свой срок и был выставлен доживать век на балкончик квартиры Трусовых. - Тут зависит от того, что ты подразумеваешь под влюбленностью. Ей нравились их спокойные, дружеские разговоры. Без застенчивости, смущения и тайн. Просто говорить. Просто открывать друг другу дверь в своё сердце, в свою душу. Чувствовать, что ты не одна. Что рядом с тобой есть кто-то. Особенно приятно знать, что этот кто-то - Женя. - Ну, - он хмыкнул и сделал глоток горячего кофе. - Наверное, я подразумеваю под этим любовь. - Любовь и влюбленность - разные вещи. - Почему же, мисс Моралистка? И снова он над ней насмехается. - Потому что влюбиться и правда можно с первого взгляда. Увидеть человека и понять, что тебя влечет к нему. Из-за внешности, фигуры, не знаю, голоса, например. Влюбленность - это мимолётное чувство. Не всегда оно становится любовью. - И что же тогда ты считаешь "любовью"? - Желание знать о человеке всё. Чем он живёт, дышит, о чем мечтает, о чем думает перед сном. Что ест на завтрак, чего хочет достичь, как засыпает - с мягкой игрушкой или без, с краю кровати или посередине. Какое время года любит, за что, почему. Какую книгу готов перечитывать, какой фильм нравится больше всего, настолько, что он готов его вечно пересматривать... Любовь - это когда ты хочешь стать частью этого человека, понимать его с полуслова, проживать с ним все его печали и радости, никогда не отпускать. Любовь - это когда тебе плевать, потолстел человек, или наоборот похудел, болеет он, или абсолютно здоров. Любовь не проходит бесследно. После любви в сердце всегда остаётся частичка человека, которому ты посвятил всего себя из-за любви. Она говорила все это на одном дыхании, не останавливаясь. Теперь же она кашлянула и сделала глоток остывшего кофе, давая понять, что её монолог завершён, и пришло время говорить Жене. Щербакова ждала, что он начнет над ней смеяться, подкалывать её и пытаться поддеть. Но Семененко сделал, а вернее произнес то, что Аня услышать никак не ожидала. Из его голоса пропали насмешливые нотки, а с губ слетела зловещая ухмылка. - Какой фильм ты готова пересматривать вечно, Аня?» Тогда все казалось ей очевидным. В каждом его жесте, взгляде, действии виделась симпатия к ней. Она была уверена, в том, что он любит ее, хотя бы потому что... - Аня, так почему? - переспросил Влад, но Щербакова вновь промолчала. Почувствовала, как щеки вновь становятся багровыми. Она вспомнила... «Тихо барабанит по стеклу дождь. Скачки температуры стали уже привычны. В один день термометр показывает минус двадцать, а на утро следующего дня ты видишь, что за окном плюс десять. Снег начал таять, по дорожкам потекли ручьи. Вместо привычных снежинок за окном виднелись дождевые капли. Несмотря на потепление, в квартире было зябко. Аня чувствовала, что мёрзнет, но не хотела идти в комнату и рыться в вещах. Тем более она сомневалась, что найдет там что-то дельное - все теплые кофты в стирке. Поэтому вид ее оставлял желать лучшего - футболка и шорты никак не могли согреть в такой холод. Она могла бы порыться в шкафу Саши, но ей казалось это уже наглостью. Её может сгореть хороший фильм, чашка горячего кофе и.. Объятия. Ей хотелось оказаться в чьих-то крепких объятиях. Она с уверенностью могла сказать, в чьих. Скрип открывающейся дверь вырвал ее из мира мыслей. На пороге стоял Семененко, промокший до нитки. Сырая куртка, сырые джинсы, кроссовки и, уж тем более, волосы. Они прилипли ко лбу и заметно раздражали юношу. - Ты что, без зонта был? - удивилась Щербакова, выходя из кухни. - Как видишь! - буркнул он, стягивая мокрую куртку. - Почему? В прогнозе стоял дождь, а один зонтик не может помешать тебе выйти из дома и добраться до магазина в привычном темпе. - Не бубни, мисс Моралистка. Он провел в ванне больше обычного. Либо пытался согреться, либо просто не хотел выходить. Аня призадумалась. Сегодня Женя явно не в настроении, но ведь это не значит, что он должен провести так весь день, верно? Она осмотрелась в поисках того, что может помочь ей поднять настроение Семененко. Кино, печенье и... Глинтвейн. Горячий, сладкий глинтвейн. Поход в магазин занял не более получаса. В ответ на немой вопрос юноши о том, куда она идёт, Аня заговорчески улыбнулась и скрылась за дверью. Вернулась домой с пакетом: в нем лежали корица, имбирь, гвоздика, небольшая баночка меда, апельсины и два литра вишневого сока, которым она приняла решение заменить вино - в ее планы не входило употребление алкоголя во время тренировочного процесса. - Ты ограбила продуктовый? - усмехнулся Женя, опираясь на дверной косяк и глядя на неё, склонив вбок голову и зловеще ухмыляясь. Щербакова приложила немалое усилие, чтобы избавиться от мыслей об этой его ухмылке. Не сейчас. Не сегодня. - Нет, меня поймали и пришлось заплатить. Кстати, такие жертвы были для того, чтобы приготовить глинтвейн. Его ухмылка стала шире. - Послушная Анна Щербакова решила расслабиться? Но он разочарованно вздохнул, когда на столе появился двухлитровый пакет вишнёвого сока. - Обойдусь. Она по-хозяйски распахнула ящичек с приправами и поинтересовалась: - Саша же не обидится на меня за то, что я тут немного похозяйничаю, если я вечером угощу ее горячим глинтвейном? - Ну, не знаю, не знаю. Только если ты допустишь меня к плите помочь, я так уж и быть, вымолю у нее прощение для тебя. - Какой ты щедрый, дорогой мой. - усмехнулась Аннушка и обратила внимание на то, как загорелись его глаза после двух последних её слов. В тот момент в голове вдруг проскочили мысли о том, что в будущем, возможно, они будут действительно жить вместе, просыпаться вместе и готовить завтрак вместе... Качнула головой, отгоняя навязчивые фантазии. - Только если к разделочной доске. Апельсины нарежешь? - он кивнул ей в ответ и схватил стоящий в стакане нож и висящую на крючке доску. Щербакова поставила кипятится воду. Приготовление сладкого, ароматного напитка могли бы занять куда меньше времени, если бы они были сосредоточены на готовке, а не друг на друге. Аня всё время отводила взгляд от плиты и незаметно рассматривала юношу. Золотистые волосы падали на лицо, он убирал их, они снова падали. Он хмурился, сводя брови к переносице, когда задевал ножом палец, поджимал губы, когда ронял дольки на пол из-за собственной неаккуратности. Убранные волосы снова упали ему на лицо. Он чертыхнулся себе под нос, и уже было потянулся, чтобы отодвинуть их, как Аня, не сдержавшись, сама провела кончиками пальцев по его лбу, убирая в сторону волосы. - У тебя что, температура? - спросила Аня внезапно оробевшего Женю. - И ты молчишь? - Я выпил жаропонижающее, утром уже не будет. - бурчал он, когда девушка выталкивала его из кухни и вела в сторону гостиной. - И что, теперь надо на ногах болеть? Ты на меня, конечно, не обижайся, но ты дурачок какой-то, Семененко. Он был насильно уложен на диван и накрыт тёплым пледом, который Аня притащила из комнаты, временно принадлежащей ей. Ходя около него, она измеряла шагами комнату и поучала, что, когда и в каких количествах ему нужно принимать, чтобы поскорее выздороветь и не подкосить иммунитет. Она не видела, как он ухмылялся, глядя на неё, как пристально следил за каждым её движением, как запоминал каждое её слово, чтобы потом воспроизводить и прокручивать в памяти. - Мисс Моралистка, можете не утруждать себя измерением комнаты, её длина 8 метров, ширина 5, не сомневайтесь, я сам измерял. Щербакова метнула на него недобрый взгляд. Он умолк, но не стёр зловещую ухмылку с лица. - Держи градусник, Семененко, и хватит городить чушь. Глинтвейн был готов и в течение следующего часа уже стоял на столике в гостиной, как и имбирное печенье разных форм в плетёной корзинке. Аня придвинула мягкий пуф к столику на одной ножке и, поджав ноги, расположилась около Семененко. Они молча наслаждались сделанным напитком, незаметно рассматривая друг друга. Не сосчитать, сколько раз за этот день их взгляды обращались друг к другу. Аня вспомнила о мыслях, проскочивших в её голове, когда она пришла домой: Для полного счастья ей нужно печенье... Кино. - Может фильм посмотрим? - предложила она, заставляя Семененко довольно улыбнуться и кивнуть. - Только что хотел предложить. Вы читаете мои мысли, мисс Моралистка. - Когда ты прекратишь меня так называть? Он не ответил ей, лишь зловеще ухмыльнулся и поднялся с дивана, с целью дотянуться до пульта. - Что ты хочешь посмотреть? - Щербакова призадумалась, перебирая в голове все известные ей фильмы, которые сейчас она хотела бы увидеть на экране телевизора. - Ты смотрел "Дьявол носит Prada"? - спустя минуту молчания, обратилась она к Семененко, который, кажется, успел уже задремать, или сделал вид, что успел задремать, пока она думала. - Это фильм, где главная героиня такая же упрямая и вредная как ты? - усмехнулся он. - Нет, это фильм, где в конце за главной героиней увивался и переспал с ней такой же противный платиновый блондин, как ты. - в тон ему откликнулась Щербакова. - Я не закончил! - возмущённо прошипел он, не сильно обиженный на брошенную подругой реплику. - Это фильм, где главная героиня такая же вредная, упрямая, целеустремлённая и очаровательная, как ты? Сначала она промолчала. Знала, что голос ей не повинуется, выдержка даст сбой. Пару секунд понадобилось ей для того, чтобы вернуть самообладание. Забрать свои слова назад будет глупо, а перевести в шутку - нет. - Я тоже не закончила. - фыркнула девушка. - Это фильм, где в конце за главной героиней увивался и переспал с ней такой же противный платиновый блондин, как ты. Но, так как ты не спал со мной, ты не совсем уж и похож на него. Теперь зловеще ухмыльнулась Аня, увидев смятение, отразившиеся на лице юноши. Кажется, он затратил больше минуты на то, чтобы найти в себе силы ответить: - А что, остальное сходится? - Частично. Всё ещё разочарованный своим проигрышем в словесной дуэли "Кто кого переязвит",Семененко молчал, и, как может уверенно утверждать автор, думал, стоит ли добавить "Это очень легко исправить" или рациональнее будет промолчать. Он решил, что лучше промолчать. Поэтому Аня просто вбила в поиске название фильма и нажала "пуск". Тарелка с печеньки была пуста уже к середине. Большую часть съел Женя, уплетая его за обе щеки. Щербакова смеялась над ним и говорила, что совсем скоро под ним лёд треснет. Он лишь корчил рожицы ей в ответ и советовал завидовать его умению есть и не толстеть молча. Когда чашки, наполненные глинтвейном, были опустошены, приблизился конец фильма. Женя хотел было поинтересоваться, понравилось ли девушке кино, как почувствовал, что её голова лежала на его плече. Волосы Щербаковой рассыпались по подушке, а сама она сползла со спинки кресла, которое некоторое время назад придвинула к дивану, и всем телом облокотилась на Женю, кончиками пальцев едва касаясь его ладони. Семененко задержал дыхание. И аккуратно переплёл их пальцы. Вокруг было тихо, только Анино размеренное дыхание нарушало установившийся покой. Женя не отводил от неё взгляда. Изучал каждый изгиб её лица, каждую особенность, каждую ресничку и трещинку на губах. Старался запомнить. Так сосредоточился, что не заметил, как уснул, приобняв её." Та ночь была самой спокойной в жизни Щербаковой. Ещё ни разу до этого и ни разу после этого Аня с утра не чувствовала себя такой счастливой и умиротворенной. Эти чувства подарил ей Женя. Он же и отнял. - Потому, что он мне важен. - тихо откликнулась девушка. - Я ему ни разу этого не говорила, но он правда мне... Очень нужен. - А ты ему, видимо, не очень. - холодно откликнулся Влад, стараясь незаметно придвинуться ближе к девушке. - Если бы ты была нужна ему, он бы не оставил тебя, так ведь? Был бы рядом. Когда ты так нуждалась. А он был рядом с тобой знаешь когда? - Аня молчала. - Когда ему было очень уж скучно. Он снисходил до тебя. - слезы наворачивались на глаза девушки. Каждое слово действовало на неё разрушительно - внутри трескалось, разбивалось на мелкие крупинки сердце. Одна маленькая слезинка скатилась с её щеки, когда Влад нагло, не обращая внимания ни на дрожащие губы девушки, ни на нахлынувшие на её глаза слезы, приобнял её за талию и развернул лицом к себе. - Так зачем же тебе зацикливаться на нём? Аня поджала губы. Напряглась. - Влад, отпусти меня. Убери руку. - Для чего тебе нужен тот, кто даже не заглянул к тебе в трудную минуту? - Отпусти. Он заговорил тише. Приблизился к её лицу. - Он тебе не нужен. Он даже не заходил в ту комнату с серыми стенами. Он всё время был в своей. - Но я была... Я была в комнате с бордовыми стенами... - успела сказать Аня, прежде чем он впился в её губы, прижимая к себе, одной рукой продолжая придерживать за талию, а второй спускаясь ниже. Аня пыталась вырваться. Извивалась, дёргалась, отталкивала его, но не могла перебороть. Она противилась, не отвечая на мерзкий, настойчивый поцелуй. Его потрескавшиеся губы грубо касались её губ. Руки парня нагло бродили по её телу, и никакие усилия девушки не позволяли ей избавиться от грязных прикосновений, вызывающих всё большее омерзение и отвращение. К Владу и к самой себе. Зачем только она пошла сюда? Зачем только поверила ему? Если бы в мире существовало оборотное зелье, она бы решила, что её околдовали. Но в мире его нет, поэтому виной всему была её собственная глупость. Аня это вполне осознавала. - Не нужен. Она смогла подскочить только тогда, когда он сам отстранился от нее и позволил ей это. - Зачем ты мне это говоришь? - прошипела она, отскакивая в сторону и как можно скорее удаляясь от него. - Кто позволил тебе распускать руки? Грязный, мерзкий... - когда он поднялся на ноги, девушку испуганно замахнулась тяжёлой сумкой. - Не приближайся. Я закричу. Уйди. - Анечка.. - Не смей меня так называть, извращенец! - выкрикнула она, привлекая внимание людей, сидящих за соседними столиками. Окружающие обеспокоенно посматривали на пару, перешептывались между собой и решали, стоит ли помочь Щербаковой. - А ему бы ты позволила? - ядовито поинтересовался Влад. - А это уже не твоё дело. - грубо откликнулась Аня. - Совершенно не твоё. Брехло собачье. - сплюнула она, хватая пальто и выскакивая из кофейни, натягивая верхнюю одежду на ходу. Она бежала по тротуарам, расталкивая прохожих, которые неспешно прогуливались по зимним улочкам. Солнце уже ушло за горизонт, но сумерки ещё не сменились непроглядной ночной тьмой. Смех и разговоры вокруг раздражали и седили Аннушку, которая сейчас больше всего была рассержена на саму себя. Она поверила человеку, которого практически не знала. Поддалась его обаянию и смазливому личику, повелась на ослепительную улыбку и блеск в глазах. Послушала его слащавые речи клятвы. Поверила ему, а не человеку, которому отдала своё сердце.. Она вдруг остановилась. Прямо посреди дороги. Теперь прохожие отталкивали её, но Аня, кажется, не обращала на них никакого внимания. Она влюбилась. Влюбилась и так глупо потеряла человека, обидев его, обидев сильно. Но был ли он влюблён в неё? Она была уже не уверена. «-Так я ошиблась? - Да, ты ошиблась.» - звенело к неё в голове. Заполняло всё мысли, то затихая, то вновь набирая громкость. Его уверенность и злость, с которой он откликнулся на её вопрос, разжигали в её душе отчаяние и вызывали слезы. Две солёные капли скатились по её щекам. Она сама всё испортила! Сама, собственной глупостью и предубеждением! Поверила Владу, который так умело лгал и настраивал её против Жени лишь для того, чтобы завоевать её расположение и добавить в коллекцию "Ксюш", " Сонь" и "Полин". Теперь Аня была уверена, что говорил он не про Женю, а про себя. Бессовестный юноша, который меняет девушек и использует их - это Влад, а не Семененко. Женя был с ней. Она вспомнила. Вспомнила его обеспокоенный голос и взгляд, тёплые руки, сжимающие её ледяные, успокаивающую улыбку. Может, ещё есть надежда? Может, он сказал так, потому что был обижен? Задет? Она побежит домой сейчас же! Ещё не поздно! Она извинится перед ним, всё ему объяснит, и он обязательно, обязательно ьпоймёт её и простит! Это же Женя. Её Женя! Она бежала домой. Забыв о скользком льде, которым покрылись тротуары, о сгущающейся темноте, о машинах, которые на перекрёстках могут внезапно вырулить из-за угла. Она бездумно бежала к дому Трусовых, мечтая как можно скорее встретиться с Женей и объясниться. Обнять его и извиниться. Сотни раз сказать "прости" и хоть раз услышать его "прощаю". Когда она заскочила в квартиру, электронные часы над зеркалом показывали "20:30". Что-то напрягло Аннушку. На крючке не висела синяя куртка, которая принадлежала Жене. Она не увидела его белых кроссовок и красной шапки. Никто непринуждённо не говорил Саше, что она - рыжая ведьма, который в средние века сжигали на кострах. Не пахло паленым, как было обычно, когда вечером Семененко готовил тост. Было слишком тихо. - Женя? - крикнула она, надеясь услышать в ответ "Аня!" Саша вышла из комнаты, печально улыбаясь. - Его тут нет. Он уехал час назад на вокзал. - Трусова хмыкнула. - Через сутки он будет уже в Питере. Он так сказал. Аннушка не успела.