текила бум

у сережи есть правило, которое гласит: «жизнь одна, пей шоты, пока есть, чем заплатить», и сегодня он собирается воспользоваться им полностью, напиваясь текилой бум, да тут же следом кровью и песком. первый коктейль сережа пьет и смакует — газированная пряная отрава с добавлением сока препятствует ощущению градуса, а потому начинать с него приятно — напиваться до состояния, когда легкий вкус металла и того самого режущего спирта, что тяжестью ощущается на дне бутылки с обоссанной эссой. тут, в текила бум, только приятная нежная сказка, смешанная из свежевыжатого сока, на языке барменов — фреш, газированный спрайт и мерзотная на вкус для сережи текила. но руки мастера боятся, а потому коктейль отдает сладкой газировочкой и первым просто тонизирует — сам по себе расправляет парню плечи, расслабляет уставшие от долгой недели с сессией мышцы, а также заставляет язык просить добавки. вторая текила бум идёт еще быстрее и слаще — пешков поправляет ворот рубашки, которая начинает ему перекрывать кислород, отчего сережа спешит расстегнуть две первые пуговички на ней — выталкивает их кончиками ногтей из дырочек, в полутьме делая это чисто по наитию, не опуская на грудь головы, чтобы рассмотреть. парень уже даже жалеет, что надел поверх светлой фланелевой рубашки бежевый вязаный жилет. желание сережи всегда выглядеть на все сто и отданное предпочтение полуклассическому стилю сейчас заставляют его несколько потеть и переживать об этом, но третий коктейль летит незаметно быстро, мужчина-бармен подливает будто чуть больше текилы, потому что после третьего — после третьей текила бум у сережи в голове действительно лёгкий взрыв происходит и он решает пойти на танцпол, совершенно забив или откинув в голове мысль о том, что ему жарко. пробираясь сквозь толпу, а точнее стараясь, как атомы, сталкиваться чуть реже, пешков оказывается где-то в эпицентре безумия, не иначе. тут жарко, тут душно, а люди вокруг настолько близко, насколько сережа никогда со своими родными-то не был. они успевают путать руки с кольцами в его волосах, обтираться бедрами в танце, и только сейчас до парня доходит, как же громко музыка бьет — отбивает ритм вместе с его сердцем. играет что-то до ужаса знакомое, но слов от наваленных битов, за которые хочется открутить руки диджею, не слышно совершенно. сережа уже вроде хочет даже уйти отсюда, потому что танцпол разочаровывает его, как ему в грудь начинает упираться чужая, сместившая какую-то девушку перед ним. пешков удивлённо поднимает взгляд под тоненький голосок аникв из новенького трека бушидо жо: «хотя бы раз давай будем честны: нам тесно быть вместе» — звучит в голове у сережи, как и у всей толпы, пока он разглядывает грязно-зеленые глаза, смотрящие на него удивленно. парень, что стоит грудь-грудь к нему, выше ненамного, но этого достаточно, чтобы пешкову приходилось несколько закидывать голову, чтобы рассмотреть лицо, обрамленное русыми волосами. у парня, у которого до сих пор нет имени, но гулко бьющееся сердце напротив сережиного, глаза блюдечками смотрят в ответ на пешкова. это подкупает, но недостаточно для того, чтобы кто-то что-то сказал, только толпа решает все за них — ускоряет движение, снова толкая атомы по кругу — теперь они трутся друг о друга активнее оттого, что кто-то за их спинами двигается резче. у сережи правда очень узкие штаны, и только поэтому строчки «нам тесно быть вместе» так отзываются ему, а не потому, что парень, стараясь удержаться на месте, кладет свою ладонь ему на поясницу — пешков не отстает и зеркалит движение. для других, которые за чужими телами их рук и не видят, они обнимаются теперь под прыгающими цветными пятнами, пока у сережи в голове пытается сойтись дебет с кредитом оттого, что у парня, который в омерзительно классном по мнению пешкова топе, встают соски от этого самого трения. и как бы ни было сереже стыдно это признавать — у него тоже встает. не соски, которые почему-то именно сейчас чувствительностью не обладают, а член, спрятанный за тканью плотных черных джинсов, что тисками сковывают орган вместе с мошонкой. но возвращаясь к до ужаса красному и сексуальному парню, сережа не может не отметить, как этот топ-сеточка идёт ему, и как белые хлопковые штаны органично вписываются в весь образ — делают дьяволенка невинным и желанным, будто праздничный торт с карамельными капсулами с алкоголем. сережа, быть честным, с этого мальчика слизывал бы даже мерзкую ему текилу, но пока просто смотрит и даже не раздевает глазами, лишь гладит липким взглядом, награждая теплом и вниманием. не то чтобы внимание пешкова стоило особо дорого, чтобы быть наградой, но конкретно этот парень выглядит как тот, который сереже был бы не по зубам и не по карману. вот три текила бум — по нему. эти три коктейля, вероятно, и стали достаточным ударом для него, чтобы он сейчас бесстыдно рассматривал парня, что держит в своих руках, пока тот, как ни удивительно, держит его в своих. трек в это время не меняется, и удивительно то, как в сравнении с прошлым отчетливо слышатся эти треклятые слова, только вот сережа фокусится на дыхании мальчика в его руках, потому что грудина от частых вдохов у того ходит неровно, а он от этого мышцами сжимается внизу, отмечая, что у человека напротив в штанах тоже неспокойно — ему в тазобедренную кость упирается что-то достаточно весомое, чтобы пешков перестал испытывать пусть и эфемерную, но вину. для сережи не новость ориентация или то, что кто-то может возбудиться от чужого стояка и легких поглаживаний по пояснице, но то, что это происходит в клубе с незнакомцем, заставляет ощутить себя чуть бредово. у него в руках, наверное, сокровище, достойное лувра, а он двигает пахом навстречу, проезжаясь своим членом между чужих штанин. это все, конечно, утрированно, потому что слои ткани, что разделяют их тела, делают процесс чуточку на грани с болью — шипящей текилой на языке, когда ты капнешь в нее лайм и слижешь бортик из соли. у пешкова терпения хоть куда, пока трек, что стал легкой нервозной дрожью в первые минуты у сережи, переключается на что-то еще более ритмичное. парень начинает действовать более активно, сам поддается бедрами, при этом руку с талии пешкова смещая куда ниже дозволенного изначально, только никто и не против. не то чтобы сережа мог сейчас достаточно сказать или отказать — его рот занят громким выдохом со скулежом, потому что парень, что потерял стыд раньше него самого — «интересно, как много в нем алкоголя» — сжимает ягодицу достаточно сильно, чтобы при каждом толчке, имитирующем фрикцию, у сережи яйца поджимались, а член дёргался и болезненно терся о ткань трусов. ему бы выпрыгнуть из одежды прямо тут, и право, никто бы не заметил, только пешков не успел выпить свою бомбочку-катализатор «кровь и песок», чтобы быть достаточно пьяным для этого. вот для того, чтобы стонать уже на плече незнакомого парня, — да. этот момент сережа вообще пропускает подчистую, стонет уже открыто и сам бедрами вбивает в тело рядом — тот не против, только за, запускает вторую руку в кудри сережи и закидывает ему голову под оджи буду, целуя глубоко — сережа так давно не целовался, и только это причина, почему у него почти подкашиваются ноги от чужого языка у себя во рту. от губ несет вкусом чего-то не сильно тяжелого, но тяжелый привкус спирта есть. пешков берет себя в руки неохотно, целует в ответ не менее глубоко, слюна — общая, перемешанная — остается в уголках губ, когда они отстраняются и фрикции продолжают ещё более остервенело. у сережи от боли и желания, кажется, вместо стонов — хрипы, потому что кожа на члене оттянулась до своего болезненного максимума и, если бы все же не градус у него в крови, он бы давно остановил это все, только сейчас его хватает на опустить руку ниже и попытаться подлезть через плотную ткань в штаны. но натяжение на его талии не пропускает и пальца, отчего он сдаётся и расстёгивает себе ширинку, пока парень широко лижет ему шею, нагибаясь. звякнувшая молния слышна только вибрацией по двум телам, остальное съедают биты очередного трека, что диджей решил сделать ремиксом с бас бустед, иначе это не назвать. парень поднимает глаза на сережины, бедрами снова припечатывая их друг к другу — пешков только и успевает поправить крайнюю плоть на члене, но на застегнуть штаны его не хватает — они снова трутся друг о друга, только теперь стимуляции у сережи достаточно, чтобы он стонал исключительно от наслаждения. потому что ткань белья тонкая и после долгой долбежки в джинсу ощущает как презерватив — то есть терпимо. то есть на грани с реальным сексом и гиперстимуляцией, которая делает нехватку воздуха осязаемой. парень рядом с ним двигается тоже не менее резко, только теперь сережа руку кладет ему на грудь, поглаживая все такие же твердые соски — бусинами стоящие и выпирающие из топика-сеточки. парень на это чуть ли не ломается пополам, хрипит в стоне и снова целует — горячо, до нехватки кислорода, до желания оторваться и в этом же поцелуе потерять и время, и вечность, и само понятие сингулярности. у сережи получается только потерять себя в чужих глазах, которые продолжают смотреть в его даже тогда, когда они языками оглаживают десна друг друга. у пешкова такое, чтобы кто-то не стеснялся смотреть в глаза во время поцелуя — впервые. как и вся ситуация в целом. и этого всего — контрастов, переливов и шума — достаточно, чтобы в один момент у сережи внизу живота развязался узел, сдерживающий волну возбуждения и желания. пешков позорно кончает себе в трусы, даже не скрытые джинсами, стонет от этого до безобразия громко, только вот слушатель здесь только один — парень совсем рядом, что затрясся в беззвучном оргазме спустя долгую минуту. сережа понимает это по тому, как грудь с хаотичных вдохов-выдохов начинает выравнивать свой ход, пока они теперь и правда просто обнимаются — почти так же, как было вначале. только у сережи теперь между ног влажный конфуз, который ни один текила бум не оправдает. кто-то, похоже, платит диджею, чтобы вернули на бис бушидо жо, иначе то, почему «нам тесно быть вместе» играет снова, пешков не представляет. сережа уже собирается дотянуться до чужого уха и прокричать что-то вроде «скажешь своё имя, тайный незнакомец?», да только парень поворачивается на чужой вполне громкий крик совсем рядом: — ваня, блять, я ищу тебя по всему танцполу, я уже думал, что-то случилось, — и, как оказывается, ваня отпрыгивает из объятий, насколько это позволяет положение тел за ними, и краснеет уже холкой — сережа замечает это, когда белый блик лижет шею парня своим светом. пешков не слышит разговора дальше, и второй парень, что пришел за ваней, вероятно, тоже, потому что усиленно начинает тянуть того из толпы, а сереже только и остается грустно чиркнуть собачкой на ширинке, надеясь, что он выглядит достаточно хорошо для человека, у которого был тот самый мистический петтинг с незнакомым аполлоном на танцполе. только вот грусть и тоска гонят пешкова к барной стойке — заказать себе наконец «кровь и песок». потому что напиться — это всегда план и решение. сейчас, когда он долбился с парнем друг в друга, пока лизался под оджи буду и в целом был бы согласен и на продолжение, и на что-то большее, он даже расстроен. тем, что он и им попользовались и эта неожиданная приятная встреча останется одиноким сушняком с мигренью завтра. не то чтобы сережа иллюзорно построил планы на совместную жизнь с этим парнем, он вроде как рад, что имя-то узнал, но хотелось бы попробовать и больше — может, действительно секс, а может, и просто пообщаться, как вообще до жизни такой дошел, что целуется с кудрявыми мальчиками в жилетках в клубе, в котором плюс тридцать, и возбуждается от ощущения чужого члена рядом. парень бы наверняка списал все на алкоголь, а может и без стеснения выложил все на духу — сережа теперь не знает. сережа теперь пьет свой коктейль и пьянеет достаточно, чтобы понять, что вечер пора заканчивать, но недостаточно, чтобы это было сделать тяжело. его на удивление и правда уносит быстро, будто петтинг с ваней был чем-то вроде пары крепких шотов водки, а кровь и песок всего лишь утвердили это состояние. пешков даже успевает такси вызвать. пока машина из другого конца района едет, он решает дойти до туалета и все же как-то исправить липкую неприятность — которая уже успела даже подсохнуть, но идти в уборную тут же после инцидента ему было странно и даже стыдно. за тяжелой дверью музыка затихает, и подсветка на зеркале, что накрывает всю стену над раковинами, наконец-то приятно гладит глаза, а не бьется прыгающими зайчиками в сетчатку. пешков в кабинке вздыхает тяжело, смотря на это безобразие, пытается эту самую корочку убрать сухой туалетной бумагой и плюет на это дело, решая разобраться дома. он выходит к умывальникам, мочит руки под водой и мылом намыливает будто для галочки, а не потому, что действительно думает о чистоте. сережа, до этого задумчиво рассматривающий мыльные пузыри на руках, дергается от резко распахнувшейся двери, где видит своего недавнего знакомого, с которым познакомиться и не успел. тот улыбается, смотря на сережу, но отчего-то тут же тушуется, хоть и уверенно подходит ближе. — я могу взять твой номер? — быстро лепечет, а сережа смотрит на него, как на второе пришествие. его сам аполлон спрашивает о номере телефона, честно, пешков был готов к тому, что, будь у него шанс спросить парня о номере, тот бы его послал, — прости, меня зовут ваня, а тебя? — будто посчитав, что шокированное молчание было оттого, что он был недостаточно вежлив. — сережа, да, у меня такси скоро, куда записать? — пешков правда не хочет быть грубым, но голос от шока в прежнюю дружелюбную сторону не возвращается и звучит несколько механически. будто сережа для галочки соглашается. — да сразу сюда, — и ваня протягивает телефон, на который сережа чуть подрагивающими руками пишет свои цифры, а парень в это время чуть ли не хвостом от удовольствия виляет. — вот, все, — возвращая айфон хозяину, пешков чувствует себя странно, но, наверное, довольно. — приятно было познакомиться, сережа, — говорит ваня, а после быстрым шагом покидает ванную, наверное, отходя ненадолго. пешков не успевает и слова сказать на это все, смотрит потерянно на пустое пространство перед собой и чертыхается от того, что телефон оповещает о прибывшем такси. о странном и привлекательном парне он подумает завтра утром, когда получит смс-ку с предложением пообщаться. у сережи от этого даже похмелье как рукой снимет.