Я сбиваюсь со счёта. Первое время дни считались легко, но уголь в руках закончился и я больше не могла вычерчивать короткие мазки под матрасом, чтобы отслеживать световые дни. Всё спуталось между собой, солнце нет, ветра нет, ничего нет. Ощущение, что я растворяюсь, с каждым новым вздохом становлюсь меньше. Становлюсь прозрачнее. Страшно.
Мне разрешили присутствовать на собраниях тенью. В углу, чтобы без голоса, не подавая вида. Я поняла, что важные дела в свою очередь завязаны на торговле ресурсами и местным наркотиком, который распространяли по радиусу выше и выводили наверх. На свободу. Дегэйр впервые поставил меня в следующую вылазку в Подземный город, с отрядом его правой руки, Грегом, и Аароном.
Знала, что мне нужно продержаться дольше, нельзя рисковать и действовать в свою первую возможность. Мне нужно больше доверия со стороны отца. Нужно, чтобы он перестал следить за мной чужими глазами. Тогда всё получится, ведь Аарон согласился быть участником этого побега, значит, шансов стало больше. В этот раз я должна увидеть карту шахт и путей по острову.
В своей маленькой камере я начинала сходить с ума. Медленно, будто стекающая капля на морозе, превращаюсь в ледышку. В темноте я видела очертания Леви. В проходящих мужчинах пыталась уловить его силуэт, услышать голос, почувствовать тепло, но становилось сложнее. Образ мылился, только цвет глаз, подобно яркому лучу на рассвете, освещал мысли.
— Адалин, вставай. Дегэйр ждёт тебя, — поворачиваю голову, не услышала звуки шагов, не увидела света от факела. Наёмники теперь звали меня по имени, не девчонкой, не грязным рабом. Дослужилась? — Шевелись.
Встаю, отряхивая штаны и следую за мужчиной, ничего не говоря. Привыкла молчать, так было безопаснее. Так мне не приходилось участвовать голосом во всём происходящем. Мнимая надежда собственного невмешательства в ужасных деяниях.
Мы быстро добираемся до здания, наёмник передаёт кулон, и я в тот же миг завязываю его на шее, а затем открываю дверь, и в одиночестве перешагиваю порог, вперяясь глазами в отца. Расслабляю лицо, тихо выдыхаю, вновь надеваю маску учтивой и послушной дочери.
— Ты звал меня? — голос не дрогнул. Ровными шагами прохожу по комнате и останавливаюсь у кувшина с водой. Наливаю себе стакан и опускаюсь на стул. — Есть новости?
— Сразу с дел. Вижу, моя дочь, — мужчина несколько раз смеётся и следует к столу, за которым сидела я. — Завтра на рассвете ваша группа выдвигается в основной ярус города. Нужно будет навестить моего должника и взять с него необходимое. Как только он всё отдаст – убейте. Жену с двумя детьми тоже.
Рука, что была спрятана под столом, сжалась, собирая под пальцами ткань штанов. Всё, на что у меня хватило сил – это кивок. Позже подумаю над тем, чтобы минимизировать потери, не сейчас. Отец внимательно изучал меня глазами, барабанил указательным пальцем по столу, а затем забрал мой стакан и сделал несколько шумных глотков.
— Будет выполнено. У него есть охрана? — о рисках позаботиться необходимо. Хотелось бы знать, в чём именно провинился человек и его семья, только ли в долге дело.
— Вам она будет по плечу. Я оставил указания Грегу, повторюсь и тебе: никого не оставлять в живых, иначе эти шавки продолжат плодиться и накапливать желание отмщения, — Дегэйр склонил голову в бок, и о чём-то задумался. Потом перевёл взгляд в мою сторону, словно оценивал. — Ты смогла соединиться со второй координатой?
— Нет.
— Ты выполняешь все мои наставления?
— Да.
— Адалин, ты должна знать мои настоящие цели, пришло время, — мужчина прочищает горло и допивает остатки жидкости, кривясь в лице, будто мочу пил. — За стенами огромный мир, настроенный против нас. Рано или поздно, враги совершат нападение. Мы должны успеть разрушить Марли до их шага.
— Почему они настроены против нас? — аккуратно задаю вопрос, боюсь, что отец отмахнётся и закроет тему. Спустя столько времени, дней, месяцев, он наконец-то начал этот разговор. Нельзя облажаться.
— Мы, потомки прародительницы Имир, навечно заклеймены считаться дьявольским отродьем в глазах остального человечества. Когда в наших руках была полная сила девяти титанов – мы правили миром. Естественно, это не нравилось остальным, но мы как-то держались практически две тысячи лет. Всё разрушилось при трусливом короле. В Марли всех детей с рождения учат по одному учебнику, где мы представлены настоящими дьяволами и отпрысками, не заслуживаем жизни, только вечно преклоняться перед этими ублюдками.
— Ты хочешь им отомстить?
— Конечно, но не только я. Думаешь, мне единственному удалось сбежать к стенам? Как считаешь у нас появился такой шанс? Перед уходом на остров король предостерёг Марли – если они нападут на наш род, то миллионы спящих в стенах титанов опустошат все известные земли. Большинство считает это легендой, страшной выдумкой, но я знаю! — он вцепился в мою руку. — Видел, что в стенах действительно стоят титаны. Ты тоже это видела, как и другие элдийцы. Ты должна объединиться с Эреном, открыть ему доступ к воспоминаниям. Мы должны растоптать всех врагов.
— Если человечество действительно живо, то я уверена, что не все они желают нам зла, — осекаюсь, замечая выражение лица Дегэйра, но молчать не выходит.
— Всем, кто унаследовал силу одного из девяти титанов отпущено тринадцать лет. Если обладатель силы одного из титанов умрёт раньше, чем успеет её передать, то она перейдёт случайному младенцу народа Имир, а не пропадёт вместе с ним. Все представители её племени связаны чем-то, что глазами не увидишь, кто-то из титанов назвал это путями. Кровь и кости из которых вырастает титан, а порой память и воля, всё это следует по невидимым путям, и все наши пути сходятся в единственной координате, которая состоит из двух частей, её и называют титаном прародителем. Твой Эрен унаследовал такую, и как нам повезло, что вы родились в одно время и сможете окончить мучения нашего народа.
Становится до невозможности страшно за развитие таких событий. Я знаю Эрена, он ведь не станет идти по такому пути. Или…? Слишком много вопросов, слишком мало ответов, мне нужно больше информации. Неужто Эрен умрёт, по истечению тринадцати лет? А если мы свяжемся, то я уйду вместе с ним?
— Я не смогу показать ему эти видения.
— Сможешь, ты уже знаешь необходимую информацию. В скором времени, по моим надёжным источникам, Йегер коснётся представителя королевской крови, всё произойдёт само собой. У них запланирован приём для отдачи дани почившим, — отец давит жуткую улыбку и у меня кровь стынет в жилах. — Адалин, настанет момент и враг двинется на нас, чтобы завладеть лежащими в недрах ресурсами острова. Мы должны уничтожить тех, кто решил истребить нас.
— Это геноцид! — выдёргиваю руку из мужской хватки и резко поднимаюсь, стул за мной с грохотом падает на деревянный пол. — Ты и твои люди задумали совершить зверский поступок, только подумай о других, кто окажется под гнётом происходящего!
— Ты и твои люди? — тихо, по слогам, повторяет Дегэйр и я понимаю собственную ошибку. — Есть только мы, Адалин. Только мы, — он поднимается и доходит до двери, выглядывает на улицу и окрикивает Грега. Тот немедля входит в здание. — Десять ударов хлыстом, кулон не снимай, в процессе он не избавит её от боли. К завтрашнему дню пусть стоит на ногах, от миссии её это не освобождает.
Единственный раз моим глазам предстала эта страшная картина: провинившегося наёмника наказывали ударами кнута на открытой площади, чтобы все видели. От его спины в тот день не осталось ничего. К горлу подкатывает ком, крепкие руки обхватывают меня и волочат к выходу. Я бросаю взгляд на отца, но он и бровью не ведёт. Смотрит на меня разочарованно и устало вздыхает.
— Ты тоже хочешь устроить геноцид? — слёзы на глазах появляются сами собой, я накрываю руку наёмника собственной. — Хочешь сослать в одну лодку виновных и невиновных?
— Чем-то нужно жертвовать.
— Но не всем миром!
Пятками упираюсь в землю, ненавижу всё, что здесь находится, всё, что меня касается. Заламываю руку мужчине, и с наученной ловкостью освобождаюсь из хватки. Он что-то кричит о моём побеге, но я ничего не вижу перед собой кроме злости и отчаяния. Бегу в сторону, перед взором возникает два силуэта, не думаю – врезаюсь ногой в гортань одного и выхватываю кандалы из рук другого, бью ими прямо в лицо.
Сжимаю кровавый металл в руках и разворачиваюсь. Передо мной стоял Аарон, он в успокоительном жесте вытянул обе руки в мою сторону.
— Остановись, — говорит тихо, толком не шевелит губами, чтобы я одна его слышала. — Сейчас мы не сможем сбежать отсюда, не с этого радиуса. Людей много, а наше УПМ находится выше у доверенных лиц.
— Ты знал о геноциде? — голос подрагивает.
— Да. А теперь выдержи то, что для тебя уготовили и действуем по плану.
— Почему ничего не сказал? — столько недель, столько дней мы разговаривали обо всём, но он и словом не обмолвился о грядущем заговоре.
— Хватит вести себя как ребёнок. Позже обсудим то, что тебя беспокоит.
— Беспокоит? Это не просто беспокойство, Аарон, это преступление мирового масштаба! — только повышаю голос, как парень тут же срывается с места прямо на меня. Ставлю блок, но он с лёгкостью его ломает и впечатывает меня в землю. — Ты врал мне.
— Мы поговорим, как только ты переваришь всё услышанное.
К нам сбегаются несколько мужчин, мои руки заламывают и тащат к столбу на открытой местности. Удар в колени, и я оседаю, кисти сразу плотно перевязывают, чтобы я никуда не могла деться. Наёмник с кнутом обходит моё тело и останавливается за спиной. Крепкий захват и слышу рвущуюся ткань рубашки. Будут бить на голую спину.
Страшно, вновь меня опоясывает это мерзкое чувство, которое невозможно контролировать. Я стала оголённым нервом. Все перемещения по площади ощущала на себе с потоками воздуха. По коже бежали мурашки. Я не чувствовала ветер до этого момента, а сейчас его казалось слишком много. Словно буря, которая вздумала разрушить меня всю. Без остатка.
Закрываю глаза, прячусь в собственных волосах, слышу упругость хвоста кнута, шаги палача. Стараюсь не думать ни о чём. Стараюсь выдержать то, что должно произойти. И всё равно к первому удару не была готова. Издав свистящий звук, кнут извернулся в воздухе, а мой звонкий крик заполнил всю округу. Брызнула кровь, окрасила собой смоляную землю. Плоть разошлась, открылась, как совсем недавно открылась правда из уст отца о геноциде и мести врагам. Не успела одуматься, как второй удар прошёлся по спине, сковывая.
Всегда думала, что больнее не будет, но жизнь преподносила новые сюрпризы. И порой моральная боль гораздо страшнее физической, но удары, кровью отражающиеся на лопатках, доказывали обратное. Я громко кричала, не узнавала собственный голос, но бежать было некуда. Тело отчаянно пыталось спастись, улизнуть в сторону, но по итогу лишь без толку изгибалось.
Я перестала считать на седьмом ударе, боялась представить, на что была похожа моя спина в эти секунды. С острой болью поднимаю вспотевшее лицо, утыкаюсь взглядом в Аарона, который присутствовал здесь. Знаю, не увидит изуродованное тело, но слух у него оставался. Уверена, даже я буду слышать собственные крики, когда в ночи закрою глаза. Очередной удар, кнут пронзает плоть своими острыми клыками. До мяса. До зверской боли. Мечтаю потерять сознание, но мне в лицо регулярно плещут водой.
О чём бы я ни пыталась подумать, конечной точкой всех размышлений была спина, что нарушала мой внутренний голос. Рваная плоть вытесняла, не давала места мыслям. Жгла и пульсировала. Я должна это выдержать, пережить все сложности, мне нужно вернуться к ребятам. К Леви. Каждое решение – борьба за свободу. Каждое выполнение приказов – желание убраться отсюда как можно дальше. Я обещала себе, что не сдамся и вернусь к нему. Это зверское издевательство я могла терпеть лишь из-за надежды. И отчаяние было услышано кем-то свыше, а такая манящая чернота забрала мой разум.
Вскрикиваю и приподнимаюсь на трясущихся ладонях, но твёрдая рука, упавшая на плечо, опускает меня обратно.
— Не ори, иначе швы будут кривыми.
Аарон? Это его голос? Ничего не соображаю, меня лихорадит так сильно, что голоса в голове сплетаются между собой, запутывая. Чужие пальцы касаются открытой раны, и я вскрикиваю.
— Прости за прямоту, но ты слепой, как ты можешь меня зашивать? — язык заплетается, перед глазами бегают искорки факела. Очень душно, начинаю задыхаться, мне нужно на свежий воздух.
— Дыши ровно, не хватало мне твоей новой истерики, — голос парня спокойный, он продолжает копошиться в моей спине. Дёргаюсь, когда игла в очередной раз прокалывает кожу. — Твой отец наказал мне сделать это. Видимо, хотел, чтобы шрамы были более уродливыми. Не переживай, ты не первая, кого я зашиваю.
— Лучше ударь меня в висок, чтобы я снова потеряла сознание и не чувствовала это. Ай!
Вновь дрожу, против воли хочу скинуть руки Аарона, чтобы меня никто не трогал, но пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Направляю все остаточные силы на то, чтобы лишний раз не напрягать мышцы. Будто это облегчит мучения. Я больше не хочу здесь задерживаться. Мысли о том, что нельзя рисковать в первую представшую возможность вылазки растворяются. Не смогу продержаться здесь ещё дольше, скорее пущу себе пулю в лоб, чем продолжу бороться.
Осекаю собственные мысли. Нельзя. Я должна быть сильной. Я смогу вернуться к близким, смогу вновь быть с ними рядом, иного для меня не уготовано. И с болью так ярко помогает справиться лицо Леви, в голове я слышу его спокойный голос и это придаёт сил. У меня всё получится.
— Почему ты не сказал мне про геноцид? — расслабляю руки, чтобы расправить лопатки и закусываю губу, лишь бы не вскрикнуть.
— Не знаю, — слышу, как он мнётся, на Аарона это не было похоже. — Наверное, не хотел, чтобы ты во мне разочаровалась.
— Ты согласен с моим отцом? Что всех за стенами нужно уничтожить?
— Сложно ответить. Я никогда не видел тех, кому мы собирались мстить, но слышал об их деяниях, хоть и сам не отличаюсь излишней добротой. Но я бы хотел побывать в Марли, чтобы попробовать мороженое.
— Мороженое? Что это?
— Один из тех элдийцев, кто пришёл сюда вместе с твоим отцом, рассказывал мне о мороженном, которое он пробовал только один раз в жизни. Очень сладкое и вкусное, — Аарон мягко усмехается. — Думается мне, что ради такого и помереть не жалко.
Хотела ответить, расспросить больше, будто стала ребёнком, который впервые вышел на улицу, но меня затягивает неизвестное. Всё тело накаляется, голова начинает раскалываться от боли, стараюсь противиться этому, но ситуация только усугубляется. С каждым рваным вздохом пелена перед глазами приобретает краски, уносит меня в другое место, далеко отсюда. И я расслабляюсь, позволяю этому утащить меня на дно.
Хистория. Она стояла на пьедестале, за её спиной был трон. В этом зале проходила её коронация, я помню это, потому что была на ней. Много, очень много людей вокруг, а перед ней, на коленях, стоят ребята: Леви, Моблит, Ханджи, Эрен, Микаса, Армин, Конни, Жан, Саша и Мина. Где остальные разведчики? Нас было больше сотни. Что стало с остальными? Где главнокомандующий?
Ощущаю твёрдый пол под ногами и начинаю идти вперёд. Где-то в левой части стоял Флок, узнаю его сразу же, но сейчас мне хотелось посмотреть на Леви, подойти как можно ближе. Осознаю, что никто меня здесь не видит, но находиться в пропитанной кровью рубашке и брюках было совестно. Хистория подходила к каждому и награждала разведчика медальоном: толстая, кожаная верёвка, изумрудный камень, в отражении которого мелькала эмблем разведки – крылья свободы. Красивый.
Опускаюсь на колени перед Леви, но меня начинает оттягивать в сторону. Пытаюсь ухватиться за его пиджак, но рука проходит сквозь тело. Ахаю, когда вижу перед собой Эрена. Он поднимает глаза и замирает, глядя прямо на меня.
«Ты меня видишь?»
Мои губы не шевелится, но я отчётливо слышу собственный голос вокруг всего, не только в голове.
— Адалин, — Эрен произносит это шёпотом, но закусывает нижнюю губу, когда в его сторону поворачивается Микаса, удивлённо приподнимая брови.
Хистория вешает на шею Йегера медальон, но он продолжает смотреть на меня, королева вытягивает ладонь и парень аккуратно берёт его в руку, подносит к губам. Как только происходит касание кожи к коже, вокруг ладоней мелькают жёлтые молнии. И меня утягивает глубже, ниже, дальше.
Голова раскалывается, вновь вижу перед глазами обрывки воспоминаний отца Эрена в ледяной пещере Рейсов, но что-то было не так в этот раз, будто смотрю на всё под новым углом, до которого раньше не могла добраться. Вижу огромную стену, Гришу с каким-то мужчиной, который порезал руку и стал титаном. Слышу мужские голоса в голове о тайне титанов, королевской крови, путях и координатах. Всё то, что мне рассказывал Дегэйр.
На плечо опускается рука и меня оттягивают в сторону. Открываю глаза и замираю: синее небо, усыпанное звёздами, они соединялись между собой светящимися нитями и сходились в одном месте, в ярко белом дереве.
«Где я?»
«В путях.»
Оборачиваюсь и вперяюсь глазами в Эрена, вот только… Выглядел он гораздо старше: длинные волосы, собранные на затылке, высокий рост и взгляд. Такой взгляд у него я видела впервые и мне стало не по себе. Поднимаюсь, ноги проваливаются в песок, рассматриваю их, пропуская щебёнку между пальцев.
«Мы наконец-то соединились, Адалин.»
«И что ты собираешься делать?»
«Мы, Адалин. То, что должны. Умрут все, кто желает нам зла. В своё время.»
Он протягивает мне руку, я хмурюсь, но принимаю ладонь, после чего Эрен начинает идти вперёд, медленно. Продолжаю разглядывать повзрослевшего юношу, гадать, какие события в прошлом поспособствовали его изменениям.
«Ты изменила будущее. Зик должен был выжить, но в тот день, когда мы сражались за стену Мария, Леви, узнав о твоей смерти, догнал титана перевозчика и убил звероподобного. Перевозчику удалось удрать вместе с Райнером, но это не меняет факт нарушенного баланса.»
«Я против геноцида, Эрен.»
«Это неважно, у штурвала остаюсь я. Но теперь, когда Зик мёртв, мне нужна ты. Я знаю, что мы можем раскрыть весь потенциал координаты, если объединимся между собой.»
«Как? Ты сделаешь из меня раба?»
«Ты меня любишь, Адалин?»
Вопрос застаёт врасплох и я останавливаюсь. Эрен крепче сжимает мою ладонь в своей руке, не выпуская. Смотрю в изумрудные глаза, и парень только сейчас немного удивляется, осматривая меня с ног до головы. Получается, он не знает, что происходит со мной? Не видит прошлого, будущего, касательно меня? Иначе бы его не тронуло то, что я потеряла зрение на один глаз и стояла с голой, истерзанной спиной.
«Ты мой друг, конечно ты для меня дорог. Я не один раз рисковала собственной жизнью, чтобы помочь тебе.»
«Этого недостаточно. Мне нужен ответ, потому что во всех увиденных вариациях времени, я не вижу ни одного момента, связанного с тобой. Перед глазами всегда пелена.»
«Когда мы очнёмся, то будем помнить об этом разговоре?»
Стою на месте, не двигаюсь, как и Эрен. Мы просто смотрим друг на друга и дышим. Я не понимаю его, не принимаю его стремлений, не хочу обрекать мир на чудовищную катастрофу. Я всегда мечтала познакомиться с ним, увидеть его собственными глазами, а не уничтожать.
«Я не знаю, Адалин. Сейчас разведчики мчатся к краю острова, вырезают титанов и уже совсем скоро увидят море.»
«Но мы ведь были в тронном зале.»
«Ты видишь фрагменты: прошлое, будущее, но не настоящее, оно никогда не будет нам подвластно.»
«Давай найдём другой путь, прошу тебя. Ты не один, мы вместе, Эрен. Не нужно обрекать мир, не нужно от него отворачиваться. Я не хочу потерять тебя.»
«Любишь, значит.»
— Эрен!
Вздрагиваю, слёзы обрамляют лицо, подскакиваю с места, зарываюсь ладонями в волосах, пытаюсь понять происходящее. Разворачиваюсь, вижу изумлённого Аарона с кровавыми руками и иголкой между пальцев. Боже, как сильно болит голова. Хватаюсь за неё и оседаю на холодный пол. Мне нужно остановить его. Я уверена, что не только Эрен у штурвала, иначе бы координата не делилась на две части. Если одна из частей против, то другая не сможет реализовать то, что хочет. Как же нам прийти к идиллии?
— Твои открытые раны, — Аарон подаёт голос и меня передёргивает, будто я по-прежнему была не здесь. — Они затянулись. Только шрамы остались.
— Отлично.
— Тебя это нисколько не удивляет, — парень хмыкает. — Кто такой Эрен? Ты выкрикнула это имя.
— Мой друг, — пытаюсь повернуть голову так, чтобы посмотреть в каком состоянии была спина. Открытые раны действительно затянулись, на их месте было несколько полосок белых шрамов. — Тебе удалось добыть карту шахт на прошлой неделе?
— Лучше, — Аарон давит улыбку и опускается на пол, скрещивает ноги. — Отдал часть своих сбережений на небольшое количество пороха. Его хватит для подрыва входа в шахту, когда мы в неё зайдем, чтобы нас никто не нагнал. Ну, это, конечно, если всё пойдёт не по плану и придётся действовать открыто.
— У нас всё получится. Неважно, в открытую или не в открытую. Но лучше второй вариант, — улыбаюсь и хватаю в руки новую рубашку, которую Аарон оставил на моей кровати. — Мне нужно помыться, вся в крови. Я могу воспользоваться душем?
— Да, но только похромай для приличия, когда выйдешь на улицу.
Чтобы не произошло, как бы тяжело ни было – я выберусь из этого гнилого места, доберусь до близких и перетяну Эрена на свою сторону. Должен быть другой путь.
