Дурацкое лицо Хинаты Шоё

На следующее утро, когда Кагеяма идет к школе, достаточно прохладно. Но это та приятная прохлада, которая предшествует приятному дню с комфортной температурой: достаточной, чтобы накинуть школьный пиджак, пусть и придется закатать рукава выше локтей. Небо все еще розовое, хотя и начинает немного окрашиваться в голубой. Кагеяма подходит к воротам и издалека видит знакомую невысокую фигуру, которая приближается и катит рядом с собой велосипед. Засунув руки в карманы, он ждет, когда Хината подойдет поближе. — Опоздал, — говорит Кагеяма, отвешивая ему легкий подзатыльник. — Ты сказал в 6:30, — напоминает Хината. — А сейчас 6:32. Все лицо Хинаты морщится в выражении, которое Кагеяма про себя переводит как “да ты издеваешься”. Ага, он в курсе. — Мне нужно с тобой поговорить на одну тему, — говорит Кагеяма, и Хината еще сильнее морщит нос и брови типа “господи”, — Хорош корчить такое лицо, придурок. — По-твоему это я тут придурок? — спрашивает Хината. Кагеяма фыркает, потирает заднюю часть шеи, но в итоге отворачивается, бормоча: — Нет… От неожиданности Хината чуть не роняет свой велосипед: — Окей, ладно, что происходит? Все в порядке? — Нормально все, — огрызается Кагеяма. Все должно было быть легче, но сейчас он почему-то даже взглянуть на Хинату не может. — Кагеяма… — Дай мне минутку. Хината прислоняет велосипед к воротам: — Я тебе уже столько минуток дал. Кагеяма смотрит на него. Хината стоит, скрестив руки на груди, приподняв одну бровь, и он не улыбается, но что-то в его лице намекает на улыбку. Кагеяма сглатывает. — Эй, — мягко начинает Хината. — Кагеяма, я тебе нра… — Ты мне нравишься, — выпаливает Кагеяма до того, как Хината успевает закончить. Не-не-не, ни в жизни он не позволит Хинате первым это сказать. Хината задумчиво склоняет голову набок и стучит себе по подбородку. Затем он смотрит на Кагеяму, и пусть он и начинает краснеть, он говорит: — Ага, ты мне тоже нравишься. Кагеяма чувствует, что сам краснеет, пусть он и пытается убедить себя не глупить, а затем он скрещивает руки на груди и кивает: — Ну это очевидно. Хината снова берется за велосипед и резко толкает его в сторону Кагеямы, попав куда-то в область таза, из-за чего Кагеяма сгибается пополам со стоном. — Ты говнюк, — хрипит он. — Я тебя щас по паху врежу, — угрожает Хината и реально пытается его ударить (пусть и не по паху), но Кагеяма хватает его за руки, чтобы остановить. — Хината, эй, хорош, ну хватит, — говорит он, и Хината прекращает попытки бороться дальше. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы это понять, окей? — Глупый, — Хината хихикает, и почему-то это выглядит мило. — Я уже давно все понял. — Заткнись, — говорит Кагеяма, — я знаю. — Да не, — мотает головой Хината. — Я про то, что ты мне тоже нравишься. Типа, я уже сто лет как это понял, — и он гордо улыбается, будто победил Кагеяму во всех их соревнованиях. Но Кагеяму это не злит, а заставляет еще сильнее хотеть сделать то, что он пообещал себе сделать. Вот только сейчас его неожиданно охватывает нервозность. — Эй, — говорит Кагеяма, чувствуя, как пересохло в горле. Черт. — Слушай, можно я… — Что? — переспрашивает Хината, довольный, и милый, и сияющий. — Можно тебя поцеловать? — спрашивает Кагеяма, хотя слова выходят хрипло. Он прочищает горло, ожидая ответа Хинаты. Все самодовольство исчезает с лица Хинаты. Его рот немного приоткрывается, а глаза становятся чуть шире. Очень медленно, он кивает: — Можно. Кагеяма отпускает его запястья, но понимает, что не знает, куда еще можно деть руки. Кажется, что Хината столкнулся с той же дилеммой, пока он не тянется вперед, цепляясь маленькими руками за пиджак Кагеямы. Кагеяма неровно выдыхает, а затем подается вперед, наклоняется… …и запечатлевает легкий, нежный поцелуй на макушке Хинаты. После этого он не двигается. Волосы Хинаты пахнут шампунем и мягко щекочут его нос и щеки, а если немного повернуть голову и прищуриться, то можно рассмотреть, как утренний свет падает сквозь пряди, становясь только ярче, отражаясь от рыжих волос, намного ярче, чем он может светиться сам по себе. Кагеяма так и стоит, пока не слышит тихий голос: — …Кагеяма? Он резко выпрямляется. Хината смотрит на него широко открытыми глазами. — Мы… мы опаздываем, — говорит Кагеяма. Хината моргает, а затем прикрывает рот ладонями, хихикая: — Не опаздываем, но… ладно. Пойдем. К моменту, когда они переодеваются в одежду для тренировки и выходят на площадку, Кагеяма уже успокаивается. Знакомые звуки скрипа обуви, криков товарищей по команде и ударов мяча о корт помогают ему погрузиться в состояние сосредоточенности и уверенности. Они дошли до матч-пойнта, что само по себе не так уж и необычно, разве что Танака и Цукишима играют за другую команду. И несмотря на все громогласные вызовы, что бросает им Танака, и все ехидные насмешки Цукишимы, Кагеяма абсолютно уверен, что они победят. Они эффективно сводят на нет все попытки соперников, и Кагеяма четко знает, кому отдаст следующий пас — будто это не было очевидно. Мяч летит к нему, и Кагеяма кончиками пальцев отправляет его в полет по высокой дуге, идеальный пас — и Хината бежит слишком быстро, чтобы блок мог за ним угнаться, ведь он уже на другой стороне площадки… Хината подпрыгивает, и мяч уже прямо напротив его ладони. Кто-то мог бы назвать этот удар легким, но это не так. Кагеяма прикладывает все усилия, чтобы точно знать, куда пасовать, Хинате требуются усилия преодолеть все препятствия, им обоим требуется приложить все усилия, чтобы снова и снова проводить идеальную атаку, и они оба это знают. Это видно по блеску их глаз, по тому, как Хината практически бежит к нему, как всегда — за исключением того, что сейчас все не так, как всегда. Хината уже поднимает ладонь в воздух, чтобы в обязательном порядке дать пять Кагеяме (что они делают особенно часто, если Цукишима играет против них), но Кагеяма хватает его за руку, притягивает к себе и припечатывает поцелуем (гордым, восторженным и собственническим) его потный лоб прямо через влажную челку. Это вроде как мерзко, но на самом деле нет, по каким-то невнятным причинам, и когда он отстраняется достаточно, чтобы взглянуть на него, Хината смотрит в ответ в шоке, но и с восторгом. Еще до того, как Кагеяма успевает что-то сказать в свое оправдание, Нишиноя уже прыгает ему на спину, практически опрокинув его на колени, Танака ныряет под сетку, чтобы потрепать Хинату по волосам костяшками пальцев, ухмыляясь как их гордый родственник. Кажется, что Азумане облегченно вздыхает, и ни один из их капитанов не кажется удивленным таким поворотом событий. После того, как тренировка заканчивается, когда они вместе выходят из зала, Хината толкает плечом Кагеяму и говорит: — Смело с твоей стороны, Кагеяма. Кагеяма снова краснеет и отвечает: — Извини. Хината улыбается куда-то вниз: — Все в порядке. Я совсем не против. Они обедают в своем обычном месте, укрывшись в тени одного из школьных знаний. В общем-то на самом деле не так много и изменилось, осознает Кагеяма, сидя с вытянутыми ногами рядом с Хинатой. Хината сидит, сложив ступни вместе и вытянув колени в разные стороны. Одним коленом он упирается в ногу Кагеямы, и Кагеяма не может отвести от него взгляд. — Ты вообще слушаешь? — возмущается Хината, и Кагеяма понимает, что рыжий вот уже некоторое время пытается привлечь его внимание. — Да, — немедленно отвечает Кагеяма, несмотря на то, что он не слушал. — Ну хорошо, тогда хочешь или нет? — Хината наклоняется еще ближе к нему, немного задирая нос, так же, как когда он делает, если просит Кагеяму побросать ему. — Хочу что? — переспрашивает Кагеяма, и Хината бьет его по руке. — Ну вот, я же знал, что ты не слушаешь! — он закатывает глаза, отворачивается, но потом снова смотрит на Кагеяму. Хината облизывается, и Кагеяме кажется, что все его внимание сконцентрировано на этом. В этой игре он явно проигрывает. — Хочешь… — Хината делает глубокий вдох, — Хочешь что-нибудь поделать вместе в воскресенье? Кагеяма растерянно моргает: — Что например? — Ну например… не знаю, что-нибудь, — уточняет Хината. — Что ты обычно делаешь по воскресеньям? Хината пожимает плечами: — Помогаю маме по дому. Играю в видеоигры. Гуляю в парке с Нацу… — Ну можем поделать что-то такое, наверное, — говорит Кагеяма. — Нет, Кагеяма, это не то… — Хината вздыхает. — Надо придумать что-нибудь другое, а то настоящее типа свидание не получится. Кагеяма давится молоком: — Свидание? — А ты что подумал? — вопит Хината. — Ты же просто сказал, что хочешь поделать что-то вдвоем! — Ну да, но вместе типа как вместе! Они ненадолго отвлекаются от этого спора, потому что Кагеяма пытается не умереть из-за несчастного случая, связанного с употреблением молока, а Хинате приходится целых шесть минут спасать его, чтобы он не задохнулся. — Испортил такой момент, — сердито бурчит Хината. — Будто я специально подавился, — мрачно возражает Кагеяма. — Да как скажешь, — Хината прислоняется спиной к стене. — Ты так и не ответил. Хочешь что-нибудь поделать в воскресенье, да или нет? Он даже не смотрит на Кагеяму, и тогда Кагеяма замечает, что его уши (недавно Хината подстригся) окрасились в розовый. А еще он дуется, и по непонятным причинам Кагеяма чувствует себя виноватым (хотя он на самом деле не виноват, что подавился, это все из-за Хинаты). Протянув руку, Кагеяма проводит пальцами по маленькому красному уху Хинаты, а затем двигается поближе и наклоняет голову. Целуя его в ухо, в самую покрасневшую часть, он замечает, что кожа Хинаты очень теплая. Она приятно ощущается на его губах, так что Кагеяма не отстраняется, когда говорит — очень мягко, чтобы не оглушить своего друга (парня?): — Да, хочу. Когда он наконец отстраняется, у Хинаты закрыты глаза. Его тонкие ресницы немного трепещут, словно он не собирался закрывать глаза на самом деле. Кагеяма еще раз мягко проводит большим пальцем по уху, а затем очень, очень нежно прижимается губами к векам Хинаты, сначала к одному, а потом к другому. Руки Хинаты дергаются у него на коленях, и он начинает их поднимать, но звенит звонок, и он резко открывает глаза. Кагеяма ругает его за это: вдруг он бы случайно поцеловал Хинату прямо в глазное яблоко? Наверняка это было бы не очень для них обоих. Хината не спорит, как он обычно это сделал бы. Вместо этого он молча смотрит и кивает, так что Кагеяма не уверен, что он вообще слушает. Из-за этого он быстро смягчается и встает на ноги, протягивая руку Хинате. Хината все так же молча принимает ее, позволяя Кагеяме помочь ему подняться. Он провожает Хинату до его кабинета. Кагеяма думает, что в принципе он неплохо справляется со всей этой штукой “вместе типа как вместе”. Дневная тренировка проходит без особых событий, пусть все и продолжают периодически поглядывать на него словно в ожидании повторения утренних событий. Особенно грешит этим Хината, который словно не может перестать на него пялиться, пока Кагеяма не прикрикивает на него, чтобы тот был внимательнее. По какой-то причине это смешит всю команду. Хината показывает ему язык в ответ, но после этого сосредотачивается на тренировки, что вполне удовлетворяет Кагеяму. Они идут вместе домой, как и всегда, разве что Хината все еще смотрит на него, словно он думает, что Кагеяма этого не заметит. Он поглядывает в сторону Кагеямы так часто, что к моменту, когда они подходят к месту, где они обычно расходятся в разные стороны, Кагеяма уже чувствует себя как на иголках. — Прекрати, — говорит он, когда они наконец останавливаются. Хината чуть открывает рот от удивления. — Прекратить что? — Ты постоянно… пялишься на меня, — говорит Кагеяма. — Чего ты так странно себя ведешь? На самом деле он не хочет об этом говорить, потому что он не хочет, чтобы теперь между ними все становилось странно. Может быть и нормально, что все немного изменится. Но вот ничего странного между ними он не хочет, потому что из-за этого Кагеяма чувствует себя разочарованным и запутавшимся, и это ему не нравится. Наоборот, ему нравится находиться рядом с Хинатой, потому что обычно он никогда не чувствует себя так рядом с ним. — Ничего не странно, — возражает Хината. — По крайней мере, не специально. — Ну так поверь, выглядит странно, — Кагеяма треплет его по волосам, потому что это ощущается не так странно. — Успокойся, придурок. Мы друг другу нравимся, но я все равно считаю тебя придурком и все такое. Это не должно ничего менять, ладно? Хината некоторое время смотрит на него, а затем кивает: — Ладно. — До завтра, — говорит Кагеяма, разворачиваясь в другую сторону. Хината хватает его за руку: — Хотя нет, подожди! Когда Кагеяма оборачивается, Хината весь собирается и смотрит ему прямо в глаза, словно заставляет себя не отводить взгляд. Кагеяма делает то же самое, хотя и чувствует, как начинает покалывать кончики пальцев и шею под взглядом Хинаты, в котором чувствуется напористость и что-то еще, что он пока не может распознать. Прямо как в первый раз, когда Хината попросил Кагеяму побросать ему. — Ты… ты спрашивал, можно ли меня поцеловать, — говорит Хината. — И я, ну, я согласился… Кагеяма нервно сглатывает, и кажется, достаточно громко, а потом кивает: — Ага… Хината морщит нос и немного надувает щеки, словно он над чем-то очень серьезно размышляет: — Ну тогда… ладно. Просто хотел убедиться, что ты… Кагеяма наклоняется и целует его в кончик наморщенного носа, затем выше, к переносице, и затем снова в кончик, потому что теперь он весь порозовел, и Хината вскрикивает, чуть ли не отпрыгивая назад от неожиданности, но Кагеяма успевает его остановить, взяв его лицо в ладони. — Что ты делаешь? — жалобно причитает Хината, хотя он вовсе не звучит на самом деле недовольным. Кагеяма целует его и в розовые щеки. — Я… тебя… целую, — сообщает Кагеяма, сопровождая каждое слово поцелуем, в одну щеку, а потом в другую. — Нет, ты не… — Хината отталкивает его, но тянется к его лицу, так что теперь они оба стоят посреди дороги и держат лица друг друга в ладонях. Хината начинает смеяться. — Можно я… — Пойдешь ко мне, — заканчивает за него Кагеяма. — Ладно, только блин, давай не тормози. — Давай не тормози, — неверящим голосом повторяет Хината. — Да ты знаешь сколько раз я мог тебе то же самое сказать? — А ты знаешь, сколько раз я мог бы сказать тебе заткнуться? — отвечает Кагеяма. — И сколько? — нахально уточняет Хината, но в итоге половину дороги верещит, потому что Кагеяма зажимает его голову под рукой. В конце концов, все совсем не странно. Родители Кагеямы пока не вернулись домой, но мама оставила им карри в холодильнике, которое они уминают в два счета. Кагеяма пытается помыть посуду, но Хината подбегает к нему сзади и начинает мыть тарелки с такой скоростью, что Кагеяме кажется, что он вот-вот их перебьет. Водой залито почти все вокруг, и Кагеяма начинает кричать, а Хината смеется и извиняется, пытаясь привести все в порядок полотенцем. Вообще не смешно, пытается донести до него Кагеяма, но Хината говорит, что у него просто нет чувства юмора. Примерно в этот момент он поскальзывается на луже воды, и единственное, что спасает его голову от удара о край кухонного стола — это молниеносные рефлексы Кагеямы. Он успевает поймать Хинату за талию, чтобы тот не упал, и Хината в момент паники цепляется за его футболку. — Ой, — говорит Хината. Он смотрит не на Кагеяму, а вниз, на злополучную лужу воды, которая чуть не помогла ему скончаться раньше времени. Сбоку по его лицу стекают капли воды, прямо под ухом. — Ага, ой, — подтверждает Кагеяма, прижимаясь ртом к его челюсти, губы скользят по влажной коже (вода на вкус немного отдает мылом, но это неважно), и Хината резко втягивает воздух, сильнее цепляясь за его рубашку. Кагеяма собирается отстраниться, но в этот раз Хината не позволяет ему этого сделать. — Нет, — мягко говорит он, и Кагеяма замирает. А потом Хината добавляет, — глупый, — и встает на носочки, прижимаясь губами к губам Кагеямы. Кагеяма крепче обнимает Хинату за талию, но не считая этого, не двигается. Они стоят в этом положении, замерев, практически вечность, ну или так только кажется. По крайней мере, Хинате хватает этого времени, чтобы даже не отстраняясь сказать: — Ты просто отстой в этом. Кагеяма сильнее впивается ртом в рот Хинаты, прижимая его спиной к раковине. Хината издает какой-то приглушенный звук и скользит руками вверх, обнимая Кагеяму за шею. Пальцами он играет с волосами у Кагеямы на затылке, перебирая прядки, и когда они наконец немного отстраняются друг от друга, Кагеяма легко прижимается лбом к его лбу. Хината тяжело дышит. Через пару мгновений Кагеяма осознает, что он тоже немного задыхается — не потому что воздуха на самом деле не хватает, а потому что в комнате жарко, а у него в объятьях Хината, и его лицо так близко, что Кагеяма может рассмотреть каждую мельчайшую деталь. — Нет, должно, — бормочет Хината. — Что? — переспрашивает Кагеяма, хотя он тоже еле бормочет. Говорить на удивление тяжело. Все его тело ощущается ленивым, расслабленным и заторможенным. — Это должно все поменять, — говорит Хината. — Почему? — По-то-му что, — отвечает Хината. — Я уже говорил. Ты мне уже целую вечность нравишься. Ты мне нравишься сильнее всего остального, ну, я так думаю. И я хочу, чтобы это было важным… — Ты дурак? — спрашивает Кагеяма, хотя на самом деле это риторический вопрос. — Когда это я говорил, что не считаю это важным? — Ну ты же сказал, что это не должно ничего менять, — в семьдесят четвертый раз повторяет Хината, и Кагеяма трясет его за плечи, — Ай, ты мне так весь мозг растрясешь… — Вот и хорошо, — говорит Кагеяма. — Это не изменит то, кто мы, понял? Мы — это просто мы, но теперь… теперь мы можем делать всякие такие штуки. Наверное. — Но… — Ты — заткнись, блин, хотя бы на две секунды — ты важен, — говорит Кагеяма, и Хината на самом деле затыкается. — Ты важен. Для меня. Очевидно. Не могу поверить, что мне приходится это говорить вслух. Хината с отсутствующим выражением смотрит на него, а затем улыбается скромной тихой улыбкой, при виде которой у Кагеямы сердце начинает колотиться так, словно он бежит марафон. — Наверное, это и правда не обязательно, — говорит Хината. — Но я счастлив, что ты это сказал. Вот черт, думает Кагеяма, склоняясь ближе и уже не так нервничая: — Если ты хочешь, чтобы это все изменило, — шепчет он на ухо Хинате, прижимая его ближе к себе, — то я сделаю все для этого. — Хината крепче цепляется за его волосы. — Просто иди ко мне, — говорит он, притягивая Кагеяму для поцелуя, и еще одного, и еще. Хината издает тихие звуки. Прямо как Кагеяма немного (очень) надеялся. Хината пытается что-то сказать, когда их рты прижаты друг к другу, но каждый раз слова превращаются в шепот, в тихий выдох, который повторяет Кагеяма. С каждым разом он все ближе прижимается к нему, запуская руки в его волосы, чтобы прижать его крепче, а Хината бормочет что-то невнятное ему в губы. Может быть, среди этого и проскальзывает имя Кагеямы. Когда их разница в росте начинает им мешать, они плавно соскальзывают на пол кухни, не разрывая контакта, и Хината сидит, положив ноги на колени Кагеямы. Кагеяма целует каждую часть лица Хинаты, которое так раздражало его последний год, а Хината целует каждую часть лица Кагеямы, которое, как он знает, нравилось ему целую вечность, и они встречаются где-то посередине, прижавшись лбами друг к другу, касаясь друг друга носами, а их губы идеально сочетаются между собой. — Слушай, — мягко говорит Хината через какое-то время, прижимаясь губами к щеке Кагеямы. — Когда ты понял? Что я тебе нравлюсь? — Хмм, — Кагеяма поворачивает голову и чувствует, как губы Хинаты скользят по его лицу. — Прошлой ночью. — А как ты это понял? — Ну, — Кагеяма моргает, — я думал про тебя, когда дрочил. Хината отстраняется и на его лице отражается целый ряд сложных эмоций, но затем он снова прислоняется к груди Кагеямы, прикрывая глаза ладонями: — О… господи, — говорит он. — С тобой будет так неловко, жесть. Я уже это чувствую. — Ты этого хотел, — напоминает Кагеяма, убирая его руки, — Навсегда. Хината уже снова запрокидывает лицо, подставляя его для поцелуев. — Ага, — соглашается он. — И ты тоже. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Кагеяма провел масштабное исследование, в результате которого выяснилось следующее. Хината — это Слишком, во многих аспектах, если не во всех. И иногда это перебор для Кагеямы, чего он терпеть не может. Но он справляется с этим, делая глубокий вдох и выдох, и напоминая себе, что у него есть время изучить и каталогизировать все это от и до, как ему будет угодно. А еще он, вероятно, пару раз в день называет Хинату придурком. В ответ Хината улыбается слишком ярко, как и всегда. Кагеяма, как и всегда, обожает эту улыбку. Вообще, он безнадежен. Но помимо того, что Кагеяма безнадежен, он обладает бесконечным упорством и безграничным любопытством, и он с восторгом ждет Фазы Два своего исследования в попытках узнать все возможное о Хинате Шоё. Это связано с тем, что теперь он кое-что знает наверняка. Уже некоторое время Кагеяма очень, очень тщательно изучал лицо Хинаты (в принципе, его уже можно назвать экспертом). И он точно знает, что губы Хинаты — вовсе не лучшая часть его лица. Они, конечно, замечательные, но не лучшая часть. А все потому что лицо Хинаты целиком (и вообще весь Хината) — раздражающе, бесяче, невыносимо Лучшее. Только не говорите Хинате, иначе он никогда не заткнется.