Конец февраля 2021 года, где-то в Санкт-Петербурге.
Ледяной порыв Питерского ветра пробирал до самых костей, развевая спутанные волосы и заставляя сильнее вжимать звенящую голову в плечи. Тщетно пытаясь спрятаться от отрезвляющего холода в воротник недлинной, распахнутой куртки, я зябко повела плечами. Чувствуя неприятную дрожь в теле, не понимая, от чего же больше: то ли от расшатанных напрочь нервов, то ли от сильного февральского холода, я стояла, как вкопанная, будто бы боясь сейчас даже пошевелиться. Тяжело вздыхая, чувствуя, как на миг расправляются сведенные плечи и ощущая дополнительно исходящий холод от ладоней, сложенных поверх моих на уровне груди, вновь отчаянно вздыхая, прикрывая уже опухшие от слез, болящие глаза и шмыгая носом, в голове вспышками пробегали воспоминания прошедших суток…Одним днём ранее, уютная квартира в жк Фили-парк.
Медленно сползая вниз по стене, хватаясь непослушными пальцами за поверхность позади себя, не обращая внимание на то, как на спине задирается футболка, обжигая спину поверхностью обоев, я опустилась на пол, зажимая ладонями рот, чтобы не издать ни звука. Отчаянные рыдания вовсю рвались из грудной клетки, больно раздирая горло в клочья. Слёзы полотном застилали глаза, скрывая картину перед собой. Весь пол прихожей был усыпан мозаикой из зеркальной крошки, лишь в моей памяти ещё оставаясь бывшим когда-то, любимым зеркалом на туалетном столике. На языке мерзкой горечью крутилось отчаянное, такое страшное, но почему-то невысказанное «давай расстанемся», которое я так хотела отчаянно прокричать в этот раз, но просто не набралась сил и смелости, а в сведенных, дрожащих от новой истерики плечах, сосредоточено невероятное желание просто напросто раствориться на этом месте. Сбежать от него и от себя, хоть куда-нибудь, лишь бы прекратить эту проклятую череду бесконечных скандалов. Не в силах сдержать судорожный всхлип, вырвавшийся из зажатого рта, я коснулась стены позади себя затылком, несколько раз сильно ударяясь головой, пытаясь отрезвить себя хотя бы физической болью. Ощущая некогда сильный холод стены, мурашками пробежавший вниз по позвоночнику, как разрядом тока, ещё слыша в ушах тот жуткий звон, от удара остервенело сжатого кулака об стену, совсем рядом с моей головой. Продолжая зажимать рот ладонями, прикусывая внутреннюю сторону кожи руки зубами, чувствуя, как перед глазами всё вновь плывет, а липкая, неприятная тошнота вовсю подкатывала к горлу. Сотая по счету паническая атака уже даже не пыталась атаковать, поскольку, была постоянным спутником этих скандалов. Из последних сил я вжималась в пол и стену, не в силах подняться на ноги, чувствуя разрастающуюся всё сильнее и сильнее в грудной клетке истерику.Так пахнет страх.
Я винила себя в миллионный раз, что не смогла закончить это всё тогда, раньше, винила, что не могу это сделать и сейчас, и совершенно не знаю, смогу ли хотя бы в будущем всё это закончить и отпустить. Б-е-з-ы-с-х-о-д-н-о-с-т-ь. Только она была рядом со мной в эту секунду. Только она обнимала меня огромными лапам со спины, шепча в уши, что она рядом, тут, прямо передо мной. В голове то и дело пролетали мысли о том, что я погрязла в этом омуте навсегда, что нет никакого выхода. Что другой дороги просто не существует и всё это — бесконечный замкнутый круг из ссор и примирений, пока я не уеду в психбольницу или не покончу с собой. Оглушительный хлопок дверью, навсегда отрезающий Егора от меня, будто ставил невидимую, но решающую точку в нашей истории. Самое страшное, что могла вообразить моя фантазия — уже случилось. И когда мне казалось, что хуже быть уже не может, жизнь умудрялась каждый раз удивить всё новыми и новыми изощренными способами доказать, что хуже есть куда. Я не могла собраться с мыслями, слёзы лились рекой и я никак не могла успокоить себя и свою многострадальную голову. Перед глазами всё настолько сильно плыло, что встать и куда-то уйти не представляло возможным, ко всему этому, тело буквально не слушалось, не позволяя даже просто поднять себя с пола. До боли сжимая руки в кулаках, до дрожи в мышцах впиваясь острыми ногтями в кожу, я пыталась заглушить хотя бы малую часть той душевной боли, что обрушилась на меня в последние недели.О Т П У С Т И Т Ь.
Такое простое слово и такое невероятно сложное действие.
Я совершенно потеряла счёт времени и не знала, сколько я просидела на этом полу в таком состоянии. Кажется, даже истерика немного отошла на второй план, оставляя за собой только страшный звон в голове, жуткую боль в охрипшем горле и поток слёз, который, по моему, даже и не думал останавливаться сегодняшним вечером. Облизывая пересохшие, искусанные губы, подтягивая ноги повыше к себе, обнимая себя за колени и уткнувшись в них лбом, я чего-то ждала, сама не зная, чего. Чувствуя себя каким-то загнанным в угол зверьком, сидящим на полу коридора, на душе было ещё более гадко и отвратительно. В голове пробежали сотни судорожных мыслей, но ни одну я так и не смогла толком поймать. Я просто ждала, что же будет дальше, продолжая съедать себя саму бесконечным потоком пожирающих голову мыслей. Каждая наша ссора оставалась болючим, кровоточащим шрамом на моём сердце, вопрос только в том, сколько ещё места там осталось? Ведь за последние месяцы мы ссорились какое-то сверх галактическое количество раз и мои силы были уже давно на нуле.Ты будешь себя проклинать,
когда ты поймёшь, чё наделал Теперь любовь, что когда-то согрела тебя,
греет себя в холодной постели Ведь она осталась одна,
пока ты кричал на неё за истерику В её глазах было то,
что тебе не покажут по телеку…*
Услышав шорох за дверью, я мгновенно напряглась всем телом, готовясь и ожидая продолжения чего-то страшного. Не в силах поднять тяжелую голову с колен, я лишь изо всех сил зажмурилась, ощущая, как жгучие слёзы продолжали струиться по щекам, а всхлипы вновь рвались из груди, заставляя ловить воздух сухими губами. Спустя несколько мгновений, почувствовав тёплую руку на своём плече, не в силах даже дернуться от касания, я не смогла даже понять голову, лишь сильнее напряглась, прижимая ноги покрепче. Внутри было стойкое ощущение, что сейчас меня снова накроет с новой силой и порыв этой истерики не сможет остановить уже ни один существующий человек на этой планете. В этот момент я ненавидела Егора настолько же сильно, как и любила… Он негромко вздохнул, присаживаясь рядом на корточки и едва касаясь, осторожно погладил пальцами по моему плечу, ожидаемо вызывая новый поток бесконечных рыданий. Приложив какие-то нечеловеческие усилия, я всё же смогла поднять голову и направила полные слёз глаза прямо на него, ощущая резкую боль от яркого света в прихожей. Испепеляя Егора убитым, затравленным взглядом, пытаясь найти хотя бы один, самый маленький ответ на тысячу своих вопросов в его глазах, замылено смотря сквозь пелену слёз, бесконечным потоком стекающим по щекам, я судорожно вздохнула, вновь больно кусая губы. Он виновато отводил взгляд вниз, поджимая губы и собирался с мыслями, явно желая что-то сказать, по всей видимости, вновь бесполезно извиняясь. Складывалось полное ощущение, что эта немая пауза длится уже вечность. Тишину прерывали лишь мои судорожные всхлипы. Рука Егора медленно переместилась на моё лицо, он осторожно вытер большим пальцем слёзы, которые новыми дорожками продолжали стекали по моим щекам. Его теплое касание на коже будто бы обжигало, заставляя меня одернуться, отодвигая его руку ладонью. — Я не могу так больше… Я не хочу… — сдавленно, хрипло пропищала я из последних сил, качая головой и вновь прикрывая ужасно болящие глаза, ощущая, как новый поток слёз сорвался вниз по щекам. Прижимая ноги ещё ближе к себе, обнимая их руками, я пыталась поймать какое-то мнимое чувство безопасности, всё так же оставаясь загнанной в угол. В свою очередь, Егор лишь продолжал молчать, тем самым убивая меня всё сильнее. — Что ты смотришь? Скажи что-нибудь… — сквозь слёзы прошипела я, не выдерживая это напряжение. И сейчас, почему-то мне хотелось услышать его. Хоть что-нибудь. Хоть какое-то объяснение тому, что тут происходило в последние часы. — Иди сюда. — вздохнув, почти шепотом, устало произнес Егор, потянув меня за предплечья к себе. Одергивая руки, избегая касаний, я испуганно отрицательно замотала головой, ещё сильнее вжимаясь в стену из последних сил, едва ли не карабкаясь спиной на потолок. Опираясь руками об пол, я ощутила, как мелкие осколки зеркала, разлетевшиеся по коридору, больно вонзились в ладонь. Слёзы продолжали душить, не позволяя даже полноценно вздохнуть, а дрожь внутри только усиливалась. Устало опускаясь на пол, садясь близко передо мной, Егор склонил голову, касаясь виском моего колена, спустя мгновение, по хозяйски обнимая меня за ноги, таким образом согревая своим теплом и вновь осторожно поглаживая по коже. Он прикрыл глаза, тяжело вздыхая и продолжал молчать, будто бы вновь испытывая мои нервы. Долго враждуя с испепеляющей внутри болью и желанием, рассматривая черты его лица, словно впервые, я будто бы сдалась. Неуверенно протягивая вперед дрожащую руку и невесомо касаясь его щеки, тут же чувствуя тепло кожи на пальцах и легкую небритость, больно закусив губы. Егор вздохнул, осторожно накрывая мою руку своей, согревая и отдавая своё тепло моей ледяной ладошке. Медленно вытягивая затекшие ноги в сторону, нехотя отрываясь спиной от уже ставшей мне родной стены, ощущая предательскую боль во всех конечностях, я чуть подалась вперед, пододвигаясь ближе. Оказываясь окутанной крепкими объятиями, ощущая тепло его тела на себе, часто дыша и крепко прижимая Егора к себе, хватаясь непослушными пальцами за футболку на его спине, я продолжала отчаянно плакать, едва ли сдерживая рвущиеся наружу вопли. Гладя его по мягким волосам, вдыхая аромат кожи и чувствуя кольцо из его крепких рук на своем теле, меня снова и снова относило в тот жуткий момент, как он кричит, как швыряет вещи, куда глаза глядят, как об пол летит зеркало, разлетаясь по коридору на миллион осколков… И каждый раз после этого хаоса наступает смиренная, оглушающая тишина. Это всё превратилось в какую-то страшную рутину. Было ощущение, что я уже заранее знала, что же именно будет идти дальше, знала наизусть все наши шаги наперед.В бокале крепкое, красное,
к вискам ладони прижаты
Но я опасно спокойна,
пока ты свои нервы в хлам тратишь
Сердце морозит, я знаю,
знаю эти симптомы
Перестаю быть ведомой,
вот он — момент переломный
Сильнее всех бьёт кто роднее,
знаю, ты в нас очень верил
На смену блаженству — реальность,
я рядом с тобой лишь формально
Эта горькая правда сломает надолго,
но от любви не осталось нисколько
Снова как гром, да, разлюбила,
ты больше не центр моего мира
Я не вернусь в это прошлое,
где вечно на перекрестке И, как всегда, ты хороший,
осудишь за то, что так жёстко Любимые через призму,
красота через фильтры Но я уже ясно вижу,
идут финальные титры Я перешью себя без наркоза И не ты, мне нужен воздух Тебе нужна я, никто кроме И будут фантомные боли Не держи, дальше ведь я буду как наказанье И не целуй на прощание — затянет Снова как гром, да, разлюбила Ты больше не центр моего мира…*
— Прости меня, пожалуйста. — прошептал Егор куда-то мне в плечо, крепче прижимая к себе. — Мне тоже безумно сложно, малышка. — виновато выдохнул он, говоря через паузу. — Я не хотел тебя напугать. — А смысл, Егор?.. Какой. В этом. Смысл? — с промежутками пропищала я, так же продолжая его обнимать, не в силах отпустить. — Это же всё — замкнутый круг. — отчаянно выдохнула я, слыша, как сильно дрожит мой голос в тишине квартиры. — После каждой такой ссоры, я слышу одни и те же слова, и каждый раз мне так сильно хочется в них верить… Верить, что такого больше не повториться. Никогда. — продолжала полушепотом я, шмыгая носом и смотря вдаль коридора, ощущая, как в глазах больно пульсирует, а помещение будто бы сужается. — И каждый раз я верю тебе, Егор, а потом, … потом в стену снова летит всё, что не приколочено. Я боюсь… — последнюю фразу тише прошептала я, обрываясь на середине и решая не добавлять «…что в один момент, ты ударишь не стену, а меня». — Я очень тебя люблю, Егор, но я устала. Я не могу так больше… Правда. — собирая остатки сил по резервам организма, всё же произнесла я. — Не уходи. Пожалуйста. — ещё крепче меня обнимая, успокаивающе поглаживая по спине, взволнованно шепнул он, заставляя новый поток слёз сорваться из моих глаз. — Я не хочу тебя отпускать, но я теряю себя. — призналась я, озвучивая свои мысли, сама же пугаясь тона своего голоса. Цепляясь за его плечи непослушными пальцами, я искала в его крепких руках хоть какое-то мнимое ощущение безопасности. — Мы со всем справимся, слышишь? — растерянно говорил Егор, сжимая на моей спине влажную футболку. — Не уходи, малыш, пожалуйста. — умоляюще снова и снова повторял он, будто бы вновь своими словами связывая мне руки. — Я не верю, Егор. Я не верю тебе… — единственное, что я смогла сказать перед тем, как меня накрыла новая волна слёз. Уткнувшись в его плечо, как тряпичная кукла, я продолжала плакать, не в силах больше держать себя в руках, ощущая себя каким-то огромным комком боли. — Валюш, пожалуйста. — судорожно продолжал он, сильнее обнимая меня, успокаивающе поглаживая по спине. — Я знаю, … Я чувствую, что ты хочешь расстаться… Я вижу это. — суетливо, сбивчиво продолжал говорить Егор с болью в голосе. — Я не могу отпустить тебя, кис! Не могу! Дай нам еще один шанс? Я веду себя как мудак, знаю, но я очень люблю тебя, малыш. Прости меня, прости, пожалуйста. — запуская руку в спутанные волосы, прижимая мою голову к своему плечу, шептал он, отправляя десятки невесомых поцелуев в висок и волосы. Нервно сглатывая, я обессиленно прижалась к нему всем телом, невесомо кивая и соглашаясь, вновь давая волю слезам, понимая, что этот порочный круг из боли на данный момент мне просто не разорвать.Я просто не могу его отпустить.
Не сегодня. Не сейчас
Просидев на полу в прихожей в обнимку ещё много долгих минут, продолжая вести диалог в слезах и полушепотом, я почувствовала, как легко Егор поднял меня на руки. Сил как-то сопротивляться уже просто не было и цепляясь испачканными в крови пальцами за его плечи, я прикрыла глаза. Проходя в комнату, Егор осторожно опустил меня на кровать. Оказываясь на холодной постели, я поежилась от холода, метнув взгляд на распахнутое окно, зябко потерев себя ладонями по плечам, ойкнув, ощущая резкую боль в пальцах и на коже, совершенно забыв о порезах на ладони. Рассматривая исполосованную осколками руку с сочившейся кровью на ранках, я неприятно поморщилась. Порезы были не глубокие, но собравшиеся капельки крови скатились в одну и всё же капнули на белоснежную постель. Осторожно касаясь пореза подушечками пальцев другой руки, рассматривая, нет ли осколка в ране, я не заметила, как Егор оказался рядом, так же устремив взгляд на ранки, перехватывая мою ладонь. — Черт… — стыдливо поджав губы, нахмурившись, чертыхнулся он. — Я сейчас. — негромко добавил Егор, мягко касаясь ладони губами ниже пореза и отстраняясь. — Не уходи. — прошептала я, обиженно смотря из-под ресниц, останавливая его. Почему-то, сейчас мне не хотелось оставаться одной даже на долю секунды. — Надо обработать порез. Я принесу перекись и пластырь. — тихо произнёс Егор и исчез за дверью. Всё это время я лишь продолжала смотреть как кровь стекала вниз по моей руке, да так активно, словно её распороли ножами, а не маленьким осколком зеркала. Возвращаясь в комнату, присаживаясь на кровати и осторожно касаясь ладони, Егор попшикал на ранки перекисью, подложив вниз под руку полотенце. Наблюдая за тем, как ладонь превращается в шипящее, кровавое месиво, я втянула воздух сквозь зубы, болезненно поморщившись и дернув рукой. — Потерпи немножко. — произнес Егор, виноватым взглядом осматривая мои боевые ранения и заботливо дуя на ранки. — Зеркалу это скажи. — шикнула я, тряся рукой от жжения из-за перекиси. — Всё, хватит, больно! — добавила я, отнимая руку и прижимая ладонь к себе, дуя сильнее, пытаясь избавиться от боли. — Кис, ну я же извинился… — с укором смотря исподлобья, произнес Егор. — Я закажу тебе такое же зеркало, идет? Пойдем спать? — добавил он, не дожидаясь моего ответа, потушив свет от цветной подсветки с пульта. Послушно ложась в постель, чувствуя себя совершенно убитой и обессиленной, я мечтала лишь быстрее уснуть и проспать всю ночь без кошмаров, что было, естественно, настолько же нереально, как и полететь сейчас на луну. Егор укрыл меня теплым, тяжелым одеялом и крепко прижал к себе, по-хозяйски обнимая за плечи и талию и выдохнул, несколько раз легонько целуя в макушку. Глаза всё ещё больно жгло от литров пролитых слёз, а растертые щёки неприятно покалывало, словно они горели огнем. Устало выдыхая, пытаясь хоть как-то расслабиться в его руках, я коснулась ладонью его груди поверх футболки, наощупь скользя ладонью выше, дотрагиваясь до шеи и поглаживая по коже кончиками пальцев. Тактильные прикосновения всегда успокаивали меня сильнее, чем что либо в мире. Таким образом, сон не заставил себя долго ждать, накрывая с головой омутом сновидений, в надежде — хороших.Кровь, много крови, крики, удары…
Резко подрываясь на постели посреди ночи, чувствуя, как внутри трясется каждая клеточка моего тела, я не могла отойти от жуткого кошмара, которыми меня с завидной периодичностью накрывало в последние недели. Руки неконтролируемо дрожали, дыхание предательски сбивалось, а всё новые и новые потоки слёз катились по щекам, срывая с губ истошные рыдания. — Опять? Валя, малыш, проснись. — Егор тряс меня за плечи, устало, сонно пытаясь смотреть на меня сквозь пелену сна, но всё было тщетно. — Слышишь меня? Валюш, это сон, слышишь? Все нормально. — поглаживая по коленям, продолжал Егор, метнув на меня неоднозначный взгляд, потерев лицо ладонями. Я обнимала колени руками, сжавшись и дрожала, как осиновый лист на ветру, продолжая захлебываться горькими слезами. Голова пульсировала от боли, но успокоиться и прийти в себя просто не представляло возможности. И честно признаться, я была совсем не уверена, что всему виной был только этот жуткий кошмар… Егор предпринимал какие-то попытки меня успокоить, но все они были безрезультатными. Открывая бутылку холодной воды и буквально вливая жидкость мне в рот, придерживая рукой за подбородок, отчего я закашливалась, судорожно ловя губами воздух, не в силах побороть новый приступ истерики. Я видела, как у него уже сдают нервы, но ничего не могла с этим поделать, пребывая в каком-то трансовом состоянии. И, наверное, какой-нибудь грамотный психолог доходчиво объяснил бы что это такое, как в такой ситуации быть, как бороться и какие попытки к действию предпринимать, но мы — не психологи, мы всего лишь простые люди, которые отчаянно пытались друг друга любить. И по хорошему, сейчас нам обоим нужна квалифицированная помощь. Оставаться вместе при таком раскладе дел было опасно уже не только для психического здоровья, но уже и для физического… — Блять, я не могу больше. — прошипел Егор, сползая с кровати и вышагивая по комнате, как лев по клетке. Он судорожно провел ладонями по лицу и взбил волосы на голове, потянув их у корней. — Собирайся! — свирепо рявкнул Егор, на ходу натягивая на себя худи. — Что? — поднимая заплаканные глаза на него, не поняв толком, что он имеет в виду. — Собирайся, сказал! Жду в машине. — так же рявкнул он, сверкнув злым взглядом и вышел из комнаты. Спустя пару мгновений, отчего-то слишком громко в тишине ночи хлопнула входная дверь. С титаническими усилиями собирая остатки самообладания в кулак, не решившись как-то перечить, пальцами стирая со щек дорожки слёз, нехотя сползая с постели и шагая босыми ногами в гардеробную, я стянула с полки худи и спортивные штаны, быстро одеваясь, бросив в карман худи почти разряженный телефон, успевая краем глаза заметить пару пропущенных и время — 5:32. Оглядывая отражение в зеркале прихожей, я натурально ужаснулась. Из зеркала на меня смотрела страшно зарёванная, опухшая от слёз и потерянная девочка с каким-то чересчур убитым взглядом. Красные щеки на контрасте с сияющими серо-синими синяками под глазами, словно от векового недосыпа, добавляли ещё больше впечатлений. Картина маслом — «девочка и пиздец в её жизни».Лопнули сосуды, не выдержав истерик Слеза катись по скулам, ведь я тебе не верю Бессмысленное время, ещё одна потеря Нам столько надо было решить, но мы не сумели
Но только ты давал поводы, поводы Кричал, что у тебя на поводу, поводу Ночами спал, а я лечила все раны свои Но ведь с тобой тону, а без тебя умру Пока разбивала себя по частям,
я хотел тебя полностью…*
Выходя из подъезда, поправляя на плечах сползающую курточку, я нащупала в кармане электронку, тут же делая долгожданную, сильную затяжку и чувствуя, как наконец-то становится чуточку легче. Словно, внутри что-то расслабилось, на мгновение отпуская и даря ощущения спокойствия. Снег медленно падал на землю, за ночь уже хорошо припорошенную белым покрывалом. Бесшумно подходя ближе к заведенному автомобилю, продолжая делать затяжки, я заметила, как Егор сидит, оперевшись на капот машины и курит. Струйки серого дыма в темноте февральской ночи быстро разлетались по двору, унося все переживания вдаль.Я знала, когда он курит — он на пределе.
— Куда мы? — хрипло произнесла я, даже не узнавая в этот момент свой голос. — Егор? — Куда-нибудь. — не оборачиваясь произнес он, делая новую затяжку сигареты, сбивая пепел тлеющей сигареты на снег. Ничего не отвечая, я лишь кивнула, поджав губы и тяжело вздохнула, повторив его действия и делая затяжку электроники, пропуская дым в легкие, на секунду задерживая дыхание, позволяя ему проникнуть в каждую клеточку организма и вновь подарить минутное спокойствие и расслабление. Не успев даже опомниться, я вздрогнула от того, как резко Егор оказался рядом, буквально вырывая из моих рук электронку и бросая её в невысокий сугроб. — Хватит, блять, травить себя этой дрянью! — прошипел он, сжав кулаки и злобно сверкнув взглядом, разворачиваясь ко мне лицом. — Как же ты меня заебал! Ты сам с сигаретой, почему тебе можно, а я не могу?! — пропищала я, задыхаясь от возмущения, оглядывая то место, куда улетела так безжалостно брошенная им электронка. — Мне нужно успокоиться! — Моя девушка не будет курить. — отчеканил Егор сквозь зубы, свирепо поджимая губы и прокашлявшись. — Значит, найди себе новую девушку! — отчаянно ударяя его в плечо ладонью, ответила я, от обиды и отчаянья, ощущая, как слёзы снова застилали глаза. — И указывай ей, что ей делать, а что нет! — Ты заебала истерить! — повышая голос, прорычал Егор, делая шаг вперед, почти наступая на меня, смотря сверху вниз. — Сколько, блять, можно, Валя?! — Хватит меня воспитывать! Ты надоел уже! — срываясь на крик, возразила я, продолжая колотить его в грудь. — Я устала, я не могу так больше! Мне плохо! — Блять, не ори! — рявкнул Егор, хватая за предплечья и тряханув меня, что есть силы. — Сигареты не помогут успокоить твоих ебаных тараканов в голове, как ты не понимаешь?! — Отпусти меня! — брыкаясь и скидывая его руки с плеч, прокричала я, задыхаясь от несправедливости. — Ты сам только что курил! — смотря на него сквозь слезы, я действительно не могла понять эту логику. — Почему у тебя одни двойные стандарты? Почему ты ведешь себя так, словно имеешь на это право?! — бегая растерянным взглядом и испепеляя его глазами, я пыталась найти ответы на свои вопросы и наконец-то понять, почему же так. — Сядь в машину! — прикрывая глаза и глубоко вздыхая, негромко произнес Егор. — Пожалуйста. Просто сядь, блять, в машину. — прошипел он, сильно сжимая зубы, отчего мышцы на его лице заметно напряглись. Ничего не отвечая, одарив его осуждающим взглядом, я села в машину, громко хлопнув дверью и вновь расплакалась, прикрывая лицо ледяными ладонями, сидя на переднем сиденье. Я искренне не могла понять причину всех этих вечных недопониманий, почему он вечно пытается меня как-то контролировать и воспитывать, почему мои вредные привычки — это плохо, но ровно те же поступки с его стороны — норма. По-че-му?! Почему всё моё — сразу отлетает в графу «плохое»? И если же я такая отвратительная, почему он меня не отпускает? Спустя лишь несколько долгих минут Егор так же оказался в машине, садясь на водительское сиденье. От него веяло ароматом парфюма, смешанного с запахом табака, отчего становилось ещё обиднее за все эти унизительные отчитывания посреди улицы. И плевать, что рядом не было людей. В моей избитой душе это отдавалось точно так же обидно и больно, как если бы эта сцена было прилюдной. — Почему ты такой? Почему ты стал так себя вести? — сквозь рыдания отчаянно пропищала я, даже не ожидая получить какого либо внятного ответа. — Я полюбила тебя другого. — с укором в голосе произнесла я, пытаясь его привести в чувства хотя бы громкими словами. — Я тоже очень устал, котёнок. И я тоже уже, блять, не выдерживаю и еду крышей от этих скандалов. — перехватывая мою ладонь, крепко сжимая её в своих, шумно вздыхая, ответил Егор, смотря перед собой сквозь пространство. — Я очень сильно тебя люблю, слышишь? Но я уже не знаю, что нам с тобой делать. — Я не хочу… — Я знаю. Я слышал. Я помню, Валь, я помню… — перебивая меня, продолжил он, не позволяя мне всё-таки произнести эту самую главную фразу. — Но расстаться — куда проще, чем бороться. Бороться с этим всем пиздецом, который происходит. — Егор… — Малыш, это всё пройдет, понимаешь? Я, блять, очень на это надеюсь, пока мы оба не уехали в дурку, правда. — сплетая наши пальцы вместе, выдохнул он, поглаживая большим пальцем по коже. — Нам очень сложно сейчас, я понимаю и твое состояние, но и свое я тоже не могу уже контролировать. У меня у самого уже реально едет башка. — Так зачем мучать друг друга и отравлять жизнь обоим? — произнесла я, скорее риторический вопрос, чем настоящий. Головой, где-то очень далеко, я всё же прекрасно понимала, что расстанься мы сейчас — я просто сдвинусь окончательно. И он — точно так же. — Иди сюда, кис, не плачь… — произнес Егор, притягивая меня к себе и обнимая за плечи, поглаживая по голове. — Мы справимся, слышишь? Всё наладится, обещаю тебе. Я так устал с тобой ругаться… — Угу. — шмыгая носом, я смогла лишь угукнуть, не в силах что-то произнести вслух, вдыхая запах его кожи, смешанный с вуалью сигаретного дыма, всё ещё чувствуя горькую обиду внутри себя. Пристегивая ремень безопасности и удобнее располагаясь в машине, скинув с себя кроссовки и забираясь на сиденье, подтягивая к себе колени, я облокотилась виском на прохладное стекло в тщетных попытках усмирить звенящую головную боль. От слёз уже тошнило, голова кружилась и состояние в целом было на минус миллион по десятибалльной шкале. — А куда мы? — опомнившись только через какое-то длительное время, вылезая из своих мыслей и прерывая тишину, произнесла я, смотря в окно. В ответ была лишь тишина. — Егор? — поворачиваясь, посмотрев на Егора, переспросила я, заметив, как он глубоко задумался. — Эй. — А? Прости… — переспросил он, возвращаясь в наше измерение, и обращая на меня внимание. — Куда мы? — поджав губы, я повторила вопрос в третий раз, чувствуя себя как-то неловко. — Не знаю… в Питер? — растерянно пожав плечами, словно он ещё размышляет над пунктом Б в этой поездке, ответил Егор. — Ты с ума сошел? — шокировано переспросила я, не веря в услышанное. Вот так сорваться посреди бессонной ночи и поехать в другой город, без вещей и в таком состоянии я, честно говоря, была абсолютно не готова и не особо-то и горела желанием. — Нам нужно куда-то уехать… Просто уехать. Либо мы переубиваем друг друга, либо просто выйдем в окно вместе, ты не понимаешь что ли? — каким-то не своим голосом ответил Егор, сильно прикусывая нижнюю губу и его глаза стеклянно блеснули. Он не выдержал. — Егор, я… — отчего-то чувствуя себя сейчас страшно виноватой, я не знала даже что сказать, какие слова найти, видя такое его состояние. — Послушай, … — растерянно начала я, подтягивая рукава худи на ладони, разворачиваясь лицом к Егору. — Не говори ничего. Пожалуйста. — поджимая губы, нервно сглатывая, часто моргая и смотря на дорогу перед собой, почти шепотом произнес он дрожащим голосом, кашлянув. — Просто побудь рядом. — Я люблю тебя. Очень очень сильно. — прильнув к его плечу, прошептала я, склонив голову и касаясь щекой его предплечья. Наощупь сплетая наши руки, крепко сжимая его ладонь, я чувствовала в душе какую-то всепоглощающую боль. Душа болела за нас обоих, и за мои нервы, и за его переживания. Я прекрасно понимала и осознавала, что всё это — не моя беда, а наша общая, и скорее всего, ему действительно сейчас было так же сложно, как и мне. Долго смотря вперед на пустую дорогу, встречая зимний рассвет и смотря на озаренное утренними лучами солнца небо, я потихоньку ощущала, как закрываются глаза — очередная бессонная ночь всё-таки брала свое. Но глазам не суждено было закрыться, поскольку, ненароком я всё равно продолжала следить за дорогой. — Давай остановимся где-нибудь? Тошнит что-то очень… — протянула я, сглатывая неприятный комок в горле, глазами высматривая какой-нибудь знак, указывающий на кафе или заправку. — Чем хоть тебя тошнит? Воздухом? — усмехнулся Егор, колко намекая на мои сложные отношения с едой. — Не начинай. Мне правда как-то нехорошо. — добавила я, потягиваясь и на ходу вспоминая, была ли в бардачке вода. — Укачало видимо. — Хорошо, малыш, сейчас чего-нибудь найдем по пути. Егор наклонился поцеловать меня и я прикрыла глаза от удовольствия. Наконец-то, хотя бы на одну секунду получилось поймать ощущение спокойствия, а душа на мгновение затихла, даря приятное расслабление и покой. — Егор!!! — испуганно закричала я, открывая глаза и тут же видя, как на нас в лоб летит серебристая иномарка, выехавшая на встречку, обгоняя фуру. — Машина, тормози!!! Резкий маневр вправо, уходя от столкновения, какой-то чересчур сильный толчок вперед от торможения, скрежет шин об асфальт, оглушительные сигналы, поток отборного мата — всё смешалось в одну картинку, на момент будто бы отшибая мне память, словно я провалилась в какую-то бесконечную черную дыру. Перед глазами настала кромешная темнота…А дальше — ничего…
— Всё-всё, Валюш, иди сюда… — резко оказавшись рядом, зашептал Егор, вытаскивая меня из машины, десятки раз целуя в волосы. — Всё хорошо, всё в порядке, не бойся… — спешно тараторил он, крепко прижимая меня к себе и выдыхая в волосы. — Мы же чуть не убились! — протянула я, бегая глазами и испуганно качая головой, изо всех сил сжимая пальцами толстовку Егора на груди, срываясь на плач, ощущая, как дрожу всем телом. — Господи… — Всё хорошо, моя девочка, всё хорошо, слышишь? — гладя меня по голове, продолжал Егор. — Ебланов всяких на дороге полно… главное, что все живы. — Мне очень плохо… — выставляя руки вперед, отстраняясь от Егора и стирая слезы, я отошла на пару шагов, делая несколько судорожных вдохов, чувствуя бешеную тошноту, подкатившую к горлу. Перед глазами всё страшно плыло, а окутавший страх ударял по мозгам всё сильнее. — Я всё… я просто всё. — садясь на корточки, я пыталась отдышаться, ощущая бешеный стук сердца в груди от испуга. Перед глазами пробегала вся жизнь, ещё сильнее давя на осознание произошедшего. — Котёнок, пойдем, отдохнем немного, чай возьмем и покушаем? — присаживаясь рядом на корточки, протянул Егор, убирая спутанные волосы с моего лица, разглядывая меня. — Нет, не надо, я уже не хочу никуда… — отрицательно покачав головой, произнесла я, переводя взгляд на молодого человека и поморщилась. — Схожу только умыться, возьми мне просто чай. — растирая дрожащие пальцы, произнесла я, поднимаясь на ноги и находя глазами вход в помещение. Несколько раз умывая лицо ледяной водой, пытаясь освежиться и отрезвиться после этого происшествия на дороге, я слышала только как сильно пульсирует в висках закипевшая от страха кровь. Тошнота не отпускала ни на долю секунды, подкатывая к горлу неприятным нервным комком. Пластырь на ладони размок от воды и отклеился, оголяя рану с порезом, которую тут же защипало от холодной воды. Смывая остатки запекшейся крови с ладони и чуть успокоившись, приходя в себя, я прикинула, что где-то в зале, вероятно, должны продаваться пластыри. Проходя мимо стендов с энергетиками, разной едой и прочими снеками, я, как назло, никак не могла найти ничего, чем можно было бы обработать и заклеить руку. Блуждая между разными стеллажами с конфетами, я наткнулась на полку с аптечными средствами, удачно находя глазами и перекись, и пластыри. Зависнув там еще на какое-то непродолжительное время, разглядывая прилавок, отчего-то остановив свой взгляд на выложенных вперед витрины парочке электронных тестов на беременность, я вдруг задумалась. В голове тут же загуляла вереница различных мыслей, но прикинув в голове даты-числа-события, я поняла, что это точно не наша история и, всё-таки взяв с соседней полки мятную жвачку, в надежде, что хотя бы она спасет от тошноты, пошла на кассу.и если бы в тот момент хоть кто-нибудь мне сказал,
что под моим сердцем уже пару недель стучит второе,
всё было бы совсем иначе…
Луч солнца золотого Тьмы скрыла пелена И между нами снова Вдруг выросла стена
И как это назвать? Какое-то попадание на миллион из десяти. Стена между нами, действительно, за последнее время выросла каких-то галактических масштабов. Раздумывая и прокручивая в голове слова песни, я не сразу почувствовала, как многострадальные глаза вновь налились слезами. Слезами усталости от ссор, слезами безысходности и отчаянья, слезами постоянного страха и боли…Ночь пройдёт, наступит утро ясное Знаю, счастье нас с тобой ждёт Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная Солнце взойдёт
Хлопая ресницами, пытаясь отогнать непрошенные слезы со стеклянных глаз, я слышала, как Егор тихонько подпевает в такт песни, обнимая меня крепче. Душа рвалась на части, метаясь из сторону в сторону, не понимая, к какой из сторон правильнее прибиться. Склонив голову ему на плечо, я шмыгнула носом, пытаясь подавить прерывистый всхлип, стирая рукавом куртки слезы со щеки.
Петь птицы перестали Свет звёзд коснулся крыш В час грусти и печали Ты голос мой услышь
«Голос» мой или «голос мой», какая-то игра слов в нашей ситуации, которая вновь давала по нервам, открывая новые и новые потоки слез. «Мы справимся, кис…всё будет хорошо, обещаю тебе» — шепнул Егор мне на ухо, следом целуя в голову.Ночь пройдёт, наступит утро ясное Знаю, счастье нас с тобой ждёт Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная
Солнце взойдёт, Солнце взойдёт, Солнце взойдёт…*
— Не плачь, милая! Я по глазам вижу, как он тебя любит! — произнес мужчина, обращаясь к нам с Егором. — Солнце между вами обязательно взойдет, верьте в себя и свою любовь. — искренне улыбаясь, продолжил он в микрофон. Ощущая, как Егор крепко обнимает меня за плечи, я кивнула, улыбаясь уголками губ, переводя взгляд на Егора. На сердце было тяжело и больно, но что-то внутри меня продолжало орать, что мы справимся… должны справиться. Еще несколько часов бродя по Санкт-Петербургу, всё так же не отпуская рук друг друга, уже предельно замерзнув и устав от долгой ходьбы, мы продолжали бесцельно идти и просто проветривать закипевшие от ссор мозги. Это было необходимо нам двоим, чтобы хоть как-то спасти себя и друг друга. — Поцелуев мост. — читая с таблички, произнес Егор, поворачивая голову ко мне. — Говорят, что на нём паре нужно загадать любовь, и желание обязательно сбудется. Пойдем попробуем? — добавил он, потянув меня за руку за собой. Останавливаясь на самой середине безлюдного моста, Егор развернулся ко мне, подходя ближе. Ледяной порыв Питерского ветра пробирал до самых костей, развевая спутанные волосы и заставляя сильнее вжимать звенящую голову в плечи. Тщетно пытаясь спрятаться от отрезвляющего холода в воротник недлинной, распахнутой куртки, я зябко повела плечами. Чувствуя неприятную дрожь в теле, не понимая, от чего же больше: то ли от расшатанных напрочь нервов, то ли от сильного февральского холода, я стояла, как вкопанная, будто бы боясь сейчас даже пошевелиться. Тяжело вздыхая, чувствуя, как на миг расправляются сведенные плечи и ощущая дополнительно исходящий холод от ладоней, сложенных поверх моих на уровне груди, вновь отчаянно вздыхая, прикрывая уже опухшие от слез, болящие глаза и шмыгая носом, в голове вспышками пробегали воспоминания прошедших суток. Мы оба прекрасно понимали, к чему мы стремимся с геометрической прогрессией и куда катимся. Если ничего не предпринять, не сегодня, так завтра, мы обязательно расстанемся. Страшно, больно и некрасиво. И представляя это, в груди продолжало щемить ещё сильнее. — Пусть, … — шумно вздыхая, начал Егор, но я быстро спохватилась и выдернув ладонь из его рук, прижала ледяные пальцы к его губам. — Не говори вслух! Не сбудется же… — нахмурившись и объясняя свое действие, добавила я с полуулыбкой. В моём сердце для нас ещё был шанс и наверное, было бы глупо не воспользоваться им…
The end.