Расследование пика Сышэн

Мо Жань чувствовал себя не очень хорошо, но списывал это на похмелье. Его немного шатало, так что, кроме как слугам, он старался на глаза никому больше не показываться и просителей приказал гнать подальше, даже если те прибыли издалека. Нельзя было позволить кому бы то ни было видеть его в таком состоянии. Слабым, пьяным, не в порядке. Он бродил тенью по дворцу, пытаясь лезть во все дела, которые раньше его не касались. Что на кухне готовится? Что едят слуги? Как стирают постельное, смотрел как по прозрачной воде расходятся бордовые кровавые дымки. Когда стемнело, он понял, вокруг чего ходил как привязанный. Что заглянул под каждую занавеску, но даже не остановился у той двери за весь день. И он направился прямиком к учителю, с каждым шагом ощущая, как ему становится лучше. В комнате Чу Ваньнина не было мебели. Одну из кроватей сломал Мо Жань, зеркало разбил и вышвырнул сам учитель, столик сломал кто-то из них во время ссоры. Мо Жань пошутил, что видимо омеге нравится жить как животному, оставил в комнате только подушки и одеяла. И зарешеченное окно под потолком. В стене были стальные кольца, к которым иногда крепились цепи, но не сегодня. Сегодня Мо Жань и не предупреждал о своем визите. Еще на подходе он ощутил запах. Мо Жань был уверен, что Чу Ваньнин интересует его только как игрушка, поэтому даже не связал плохое самочувствие с бывшим учителем. Открыв дверь, он ухмыльнулся. В комнате не горело свечей и было темно, в дальнем углу зашевелилось — Чу Ваньнин и не прятался. Ему было плохо. У него началась течка, а подавителей ему тут не давали. Это были и хорошие, и одновременно плохие новости для Мо Жаня. Он запер дверь и прошел сразу к учителю, сел напротив него на корточки, выудил из ткани хвост и прошелся пальцами по всей длине, прежде чем Чу Ваньнин спрятал его под себя, приподнял голову и рассерженно глянул на ученика. — Ты даже так отвергаешь меня, — произнес Мо Жань, глубоко дыша. — Отвергаешь мое семя. Разве я не сделал все, чтобы ты родил наследника? Но мое семя снова не прижилось. Он попытался коснуться плеча учителя, но Чу Ваньнин отодвинулся, накрылся покрывалом и больше не смотрел на него. Мо Жань был сегодня не в настроении для агрессии, к тому же и учитель от прошлого раза еще не отошел. Но и дальше заигрывать не собирался, только стал быстро раздеваться — наспех, словно не в постель, а в туалет спешил. Чу Ваньнин, обессиленный течкой и прошлой ночью, стал отползать к стене, и это только сильнее раззадорило Мо Жаня. Тело прошибло судорогой, затем и болью. Тем, кто был в цепях, оказался Мо Жань. Но и учителя тут не было, только какой-то незнакомый адепт, стоящий по ту сторону прутьев клетки, записывал что-то для себя. У Мо Жаня болело все тело. Настолько сильно, что он в своем сне ощущал эту боль. Руки и ноги были скованы по отдельности, цепи от них шли в стены. Гон понемногу спадал. Мо Жань вспомнил — он был агрессивен, чрезмерно силен, и этот гон снова искусственно убирали. Как до этого и искусственно вызвали… Мо Жань понял это по разговорам, но он еще не знал про Ши Мэя, и поэтому не мог понять, каким образом до него добрались, если вокруг были только свои. Про учителя никто ему не рассказывал, но Мо Жань со вчерашнего дня ощущал его присутствие. Ши Мэя вот не ощущал, а Чу Ваньнина — да. В то же время он чувствовал такие тонкости, как состояние учителя. Знал, что тому страшно, но он не в стрессе, а значит, что учителя поймали, но пока ничего не сделали. Он просто где-то тут. Не в безопасности, но и пока что не в панике. — Этот сон был очень ярким, — произнес Мо Жань. Он не очень-то надеялся на ответ, но все же — если надзиратель пойдет на контакт, то можно будет узнать у него и про Чу Ваньнина. — Это не было сном, — произнес заклинатель по ту сторону решетки. — Это мир, в котором сущность альфы взяла бы верх. Мо Жань стиснул зубы. Одно дело сон — это его личное, это видно только ему. Но, похоже, и этот человек был в курсе, что там в его мыслях происходило. Он потерял всякое желание налаживать контакт — без разницы, Чу Ваньнина он чувствует, осталось только выбраться отсюда, и он найдет учителя по запаху. — Гон постепенно проходит, — продолжал заклинатель. — Ты употреблял подавители раньше? Мо Жань молчал. — Гормоны очень сильные. Сильно скачет уровень агрессии и привязанности. Подавители тебя спасали. Заклинатель, даже не взглянув на Мо Жаня, развернулся уходить. Словно сам с собой разговаривал. Это была небольшая комната, поделенная на две половины, в одной из которых была клетка. Но как только вышел заклинатель — Мо Жань в комнате остался абсолютно один. Ни одного окна, стены каменные, не пробить. В той половине, за клеткой, стояли небольшие столики, за которыми обычно в спальнях и на постоялых дворах пили чай. И даже подносы на столиках были деревянные, резные, красивые. Но на самих подносах были выложены странные и пугающие инструменты — тонкие маленькие ножи, иглы, нитки. В комнате кроме него никого не было, а значит и эти инструменты были тут для него. От этой мысли тело покрылось испариной, но сознание тут же снова переключилось на учителя — он ведь омега. Про альф они только слышали, а вот как поступают тут с омегами успели изучить. *** Чу Ваньнина поместили к другим омегам, в комнату с пятью небольшими клетками, в которых место было только для кровати. Даже чтобы на ноги встать не оставили ни клочка пола. Из клеток только одна была свободна, и на кровати не оставалось даже матраса и по тому, как бывшие тут раньше омеги посматривали на эту клетку, Чу Ваньнин понимал, что не хочет знать, что произошло тут раньше. Но его не трогали и не рассматривали больше. Их никто не охранял. Так как в покое его оставили уже ближе к вечеру, вскоре и темнеть стало, а свечей в комнате никто не зажигал. Чу Ваньнин сидел и пытался отстраниться от этого места, думая больше о судьбе своих учеников. И как получилось, что только вчера он дал всем задания, ушел к себе отдохнуть, и все было более-менее нормально, а теперь они с Мо Жанем в плену, Сюэ Мэн в лучшем случае ранен (о худшем Чу Ваньнин старался не думать), а Ши Мэй оказался предателем? Стоило подумать о судьбе учеников — приоткрылась дверь. Чу Ваньнин ощутил повисшее в комнате напряжение, но оно исходило не от него — он заранее учуял Ши Мэя. Хотя еще только начинало темнеть, в комнате уже был сумрак. — Ты не мог бы принести мои книги? — попросил Чу Ваньнин, когда Ши Мэй оказался у его клетки. С такого расстояния учителю было видно спокойное и безразличное лицо ученика. — Здесь совершенно нечем заняться. Не хочу тратить время впустую… — Учитель, — позвал Ши Мэй. — Да? — взглянул на него Чу Ваньнин. Он тоже сохранял спокойствие. — Разве вы все еще верите мне? — Что ты можешь сделать с книгами? — Чу Ваньнин слегка удивился. — Я не об этом. Я думал, что вы будете меня ненавидеть. Не захотите со мной разговаривать. Ши Мэй был недалек от правды. На самом деле Чу Ваньнин был на него зол. Но, во-первых, Ши Мэй был его учеником, и Чу Ваньнин до этого сокрушался, как же он проглядел в нем изъян. Он же думал, что такой переборчивый в учениках. А получилось, что взял Ши Мэя только потому, что от него отказывались другие учителя. Зря ли отказывались? А во-вторых — Чу Ваньнин для себя отметил варианты, которые могли бы помочь ему выбраться отсюда и вытащить Мо Жаня. Ши Мэй был одним из этих вариантов, и закрываться от него означало закрывать себе путь к свободе. Чу Ваньнин надеялся только, что в комнате достаточно темно, чтобы не рассмотреть в его жестах фальшь. — Я думаю, у тебя была причина, — произнес Чу Ваньнин, опустив глаза. Ши Мэй усмехнулся, заговорил громким шепотом, вплотную прислонившись к прутьям: — Вы не замечали, учитель. Что я не был свободен. Что я был в ужасе. Попытаться спасти вас было равносильно самопожертвованию. Но вы ведь наверняка все это время думали о Мо Жане. Хотя и я оказался тут только из-за вас. — Нет, это не так, — твердо проговорил Чу Ваньнин. Уже мягче добавил: — Я думал не только о Мо Жане. Он не врал. Говорить правду получалось хорошо и даже как-то приятно. Вроде и Ши Мэю полегчало, но он едва слышно произнес: — Я не буду спасать его. — Ты ненавидишь его? — догадался Чу Ваньнин. Ему стало жаль — Мо Жань ведь так трясся за внимание Ши Мэя. — Как только он появился на горизонте и осознал свою природу, за меня уже решили, что плод двух «костяных бабочек» — отличный материал для изучения. Ведь раньше не было бабочек-альф. Чу Ваньнину очень хотелось спросить, понимал ли Ши Мэй, что до этого врал, чтобы выгородить и защитить его, но он не мог — их все еще могли подслушивать. Скажи Чу Ваньнин сейчас, что Мо Жань кончал на его бедра, а не внутрь, Нанъгун Лю тут же нашел бы желающих кончить внутрь. — Я не хотел зла Сюэ Мэну, — дополнил Ши Мэй. — Он всегда хорошо ко мне относился. Как и вы, учитель. — Почему ты продолжаешь им подчиняться? Ведь ты сбежал, как и я, — продолжал Чу Ваньнин. Сейчас нельзя было говорить: «Предай ради меня. Ты уже был готов на это, но я не уйду без Мо Жаня, значит тебе придется спасти и его». Мало ли, кто мог это услышать. Оставалось говорить намеками и ждать, что Ши Мэй все же хорошо им воспитан и примет правильное решение. — Учитель, вы ведь никогда не утруждали себя внимательным осмотром. Вы не заметили, что Мо Жань альфа. И ошейника на мне не заметили. Ши Мэй зажег на ладони огонь и подсветил свою шею. Даже сейчас она выглядела обычно, чистой. Но стоило Ши Мэю сделать движение, словно он пытался что-то с нее сорвать, как кожа натянулась. Чу Ваньнин и правда никого и никогда не касался без необходимости. А ошейник, видимо, можно было только нащупать. — Я никогда не был свободным. Понимаю, вам сложно это понять… Вы были свободны до этого клана и вырвались из него. — Но в Сышэн тебя не притесняли, — напомнил Чу Ваньнин. Ши Мэй погасил огонь. — Я не был никогда полностью из Сышэн. Я — лишь приманка. На нее клюнул Мо Жань и, к сожалению, вы. — Ты что-то использовал, чтобы приманить Мо Жаня? — Да. Чу Ваньнину стало легче. Значит, чувства Мо Жаня не были искренними, просто хозяевам Ши Мэя нужно, чтобы у двоих костяных бабочек было потомство. Но ведь у Жуфэн были все ресурсы для этого. Они могли управлять поведением как омег, так и альф. — Гон Мо Жаня был спровоцирован тобою? Чу Ваньнин уже знал, что это так. Он ведь видел, что Ши Мэй что-то подкладывает в чай, но доверял ему. К тому же Чу Ваньнину тогда и в голову не пришло, что это может быть препарат, который действует только на альф, а значит безопасен для остальных. — Ты ведь не хотел зла Сюэ Мэну… Он может быть ранен. Может умирать именно сейчас, — продолжил Чу Ваньнин. — Пожалуйста, помоги ему. Ши Мэй лишь кивнул, возможно только чтобы успокоить учителя. Но Чу Ваньнин ждал, что его ученик пойдет выполнить эту просьбу, и вместо этого Ши Мэй закончил: — Его ищут. Адепты Жуфэн. Было бы лучше, чтобы не нашли. И чтобы я им не помогал. С этим Чу Ваньнин вынужден был согласиться… Учитель не успел заметить состояние Сюэ Мэна, он в этот момент был в разгаре битвы. Но бета был еще жив. Возможно, он только ранен. Но Сюэ Мэн — сильный. У Чу Ваньнина было несколько вариантов спасения, поэтому он не отчаивался. Первый — его выпустят из клетки, допустим для эксперимента, он сбежит, спасет Мо Жаня. Они уйдут вместе и вернутся уже с другими заклинателями и чтобы в том числе забрать Ши Мэя навсегда. Когда Ши Мэй будет по-настоящему свободен — можно будет его наказать, заставив дня три простоять на коленях или мыть мост в ордене. Но после того, как Ши Мэй исполнит наказание, нужно продолжать с ним разговаривать. Возможно, Мо Жаню не стоит с ним больше общаться, чтобы не травмировать, но учителю и Сюэ Мэну Ши Мэй не хотел ничего плохого. Второй вариант — Ши Мэй поможет сбежать только ему. Этот вариант был плох потому, что и Мо Жань останется тут. Третий вариант: Сюэ Мэн сможет привести помощь. Если бы он погиб, то смогли бы найти хотя бы труп. Значит, он мог быть шансом на спасение. Но это потребует времени: уйти от погони, добраться до пика Сышэн, избежать ловушек, которые наверняка подстроит Жуфэн вокруг пика. Четвертый вариант: Мо Жань выйдет из себя, вырвется и заберёт учителя с собой. В него меньше всего верилось — при такой подготовке клан наверняка знал, что делает и как не просчитаться на таких мелочах, как слишком сильный альфа. *** Заклинатель, говоривший с Мо Жанем, появился в кабинете главы Жуфэн поздно ночью. Глава еще не спал, занимаясь хозяйственными расчетами резиденции. Ему казалось, что кто-то из слуг его обманывает, воруя из денег на содержание дома, но Нанъгун Лю пока не мог найти, кто, поэтому задержался. Заклинатель появился без стука, почти бесшумно. Он пытался оттереть с рук засохшую кровь, но делал это так спокойно, словно это была кровь свиньи на ужин. — Не знаю, обрадуетесь ли вы, — заговорил он. — Я нашел, почему альфа так резко реагирует на этого омегу. И почему так спокоен именно этот омега. Наньгун Лю некоторое время еще шуршал бумагами, словно не замечая гостя, и в моменте остановился, уставился на иероглифы, но словно не видел их. Потом отложил столь важное занятие, скривился. — Только не говори мне, что они истинные, — проворчал Нанъгун Лю. Заклинатель спокойно кивнул, хотя он и выглядел тоже раздосадованным: — Именно. Почти кристальный образец. — Мне не нужны истинные, — отмахнулся Нанъгун Лю. — Это очень много проблем в перспективе. Они в стрессе будут чувствовать друг друга как собственную часть тела… зачем вообще эти истинные появились?.. Так не пойдет. Они оба — редкие виды. Омега сможет рожать раз в девять месяцев. И только от одного. — А какая разница? — спросил заклинатель. — Почему не подавить их волю? Омега будет испытывать стресс с другими альфами, как и этот альфа с другими омегами. Так и пусть испытывают. Или у омеги в стрессе меньше шансов на здоровое потомство? — Если бы только это… Они не нужны мне «истинными». Надо начинать операцию, чтобы их связь разорвать. — Это непроверенная технология. «Истинных» не так много, в основном их стараются изучать, а не разъединять. — Да, знаю, — согласился Нанъгун Лю. — Будь они распространенными видами, я бы тоже был не против их изучить. Но это Хайтан и альфа из Костяных бабочек. Я не уверен, что найду хотя бы по второму такому же экземпляру. И я хотел бы больше таких типов, а не зависеть только от этих двоих. Как и провести эксперименты с селекцией. «Истинность» — это что-то из сказок. Долгое время ее вообще не подтверждали, просто считалось, что некоторые пары так друг другу подходят, что они, скорее всего, предназначены друг другу. Ведь и то, что «истинность» вполне научный термин, доказали тоже эксперименты… Но это вообще не то, чем хотел бы заниматься мой клан. Придется потратить время на то, чтобы разбить эту связь. Что понадобится? — Некоторые дорогие препараты и еще одна операция. Я слышал, что омега отказывается от еды, будет сложно дать ему препараты. — Ничего. Они только первый день здесь. Даже если Чу Ваньнин великий заклинатель, вечно без воды и еды он не сможет существовать. Да и всегда можно ему воду просто в глотку залить вместе с лекарством. Как ведет себя альфа из Костяных бабочек? Все еще буйствует? — Нет, он уже вернулся в норму. Связь с омегой его успокоила. Сейчас это сыграло нам на руку, но эксперименты с омегой могут привести его снова в ярость. Я рад, что вы решили разрушить эту связь, хотя это и дорогой эксперимент, но он облегчит нам работу в дальнейшем. *** Ши Мэй назло спокойно проспал ночь в отдельной комнате, и только с утра отправился проверить Мо Жаня, чтобы было, что рассказать учителю. И с порога понял, что не будет рассказывать Чу Ваньнину ничего. Это место выглядело как амфитеатр: много рядов вверх и в центре внизу стоял стол, к которому был привязан Мо Жань с кляпом во рту. Грудь — голая, в центре разрез, в котором было видно золотое ядро. К счастью, Мо Жань был без сознания. Ши Мэя замутило уже от этого вида. Он покачнулся и прижался к стене спиной. Странно, он столько успел за это время увидеть здесь, но Мо Жань, в таком беззащитном виде, подвергающийся такой операции… было не по себе. Хотя Ши Мэй думал, что на Мо Жаня ему плевать. Возможно, испугался, что в таком же виде вскоре тут будет и Чу Ваньнин. — Проходи. Он не видит и не слышит тебя, — позвал заклинатель, обернувшись. У него было замотано тряпкой лицо до глаз, рукава повязаны так, чтобы не спускались ниже локтей. — Зачем это? — спросил Ши Мэй. — Разве меня не просили достать его живым? — Так он по-прежнему живой. — Заклинатель отвернулся, снова наклонился над столом. — Зачем было его резать? — Точно. Тебе же не сказали еще… У них с омегой, которого ты привел, сильная связь. Это может усложнить дальнейший эксперимент. Это сделано, чтобы оборвать ее и подготовить обоих для дальнейшего использования. Когда заклинатель обернулся — Ши Мэя уже не было. Он решил, что омеге стало все же плохо от запаха крови, и вернулся к операции. Ши Мэю и правда стало плохо, но не от крови. Он понял, о какой связи говорилось, и первой мыслью было, что если это происходит сейчас, и если у Мо Жаня с учителем правда такая связь — то попытка разрушить ее отражалась и на Чу Ваньнине. Настолько сильно, что подходя к месту, где располагались клетки, Ши Мэй ожидал услышать крики. Пусть Чу Ваньнин не мог ощущать боль Мо Жаня в полной мере, как если бы резали его, но все же часть этой боли должна была передаться. В комнате с клетками было тихо. Все еще спали, или делали вид, что спят. Чу Ваньнин лежал на дне клетки, свернувшись. Он не кричал, но было слышно его прерывистое дыхание и видно, как его трясло. Дальше порога Ши Мэй не зашел — развернулся и убежал, ничего не сказав охране. Вернулся с водой и сложенным бумажным треугольником, в котором было лекарство. Охрана у дверей в комнату наблюдала внимательно, но не пыталась его остановить. — Учитель, — позвал Ши Мэй. Дрожащими руками он распаковал лекарство и высыпал его в воду. — Учитель, выпейте, и вам станет лучше. Чу Ваньнин повернул голову, не поднимая ее с одеяла. Он был бледен, волосы на висках намокли. Руками он держался за живот и грудь. И взгляд мутный, словно он был мысленно где-то не тут. Один из охранников вошел в комнату, остался стоять у порога. Скорее для него, чем для учителя, Ши Мэй произнес: — Они должны были дать вам лекарство от боли. Они знали, что вам будет плохо от этого… ну же, это я, ваш ученик. Мне вы можете верить. Выпейте, пожалуйста. Чу Ваньнин смотрел на него, но было непонятно, понимает ли он суть сказанных слов. На бледных губах проступала кровь. — Учитель? — позвал Ши Мэй, протягивая чашку. — Что с Мо Жанем? — спросил Чу Ваньнин. Ши Мэй, который до этого сидел на корточках, покачнулся и едва не выронил чашку. Чу Ваньнин догадался. Скорее всего, он ощущал не только физическую боль. Возможно, ему было и больнее, чем Мо Жаню, ведь тот уже был без сознания. А Чу Ваньнин ощущал, как рвалась эта связь. — Учитель, — произнес ласково Ши Мэй, поставив чашку с лекарством в клетку. — Сейчас вам тяжело, но потом станет намного лучше. Мо Жань — недостойный. Да и что сказали бы в заклинательском мире? Что вы спите со своим же учеником? Разве это не мерзко? Мо Жань — дерзкий и агрессивный альфа. Никогда он вас не уважал, и лишь притворялся хорошим, чтобы вы оказались в его постели. И вы поверили ему. Никогда бы не подумал, что вы так глупы. Вот увидите, когда эта связь вас покинет, он покажет свое истинное лицо. Но вам станет лучше. Незачем мучить себя. Выпейте лекарство и сможете поспать. Ши Мэй ожидал агрессии. В момент течек в омегах было что-то звериное, и уж тем более звериное в них просыпалось, когда пытались разорвать природную связь. Так что Ши Мэй готовился защищаться и встал так, чтобы его нельзя было достать из клетки. Но Чу Ваньнин снова повернул к нему голову, глаза были уже более осмысленными. — Не забирайте Мо Жаня. Он просил об этом так, что Ши Мэю показалось — учителя подменили. Он не видел, чтобы Чу Ваньнин был таким… ослабленным. Ученики Чу Ваньнина, кроме Мо Жаня, могли посещать его в моменты течек, когда учитель мучился слабостью и температурой. Часто у него не было даже сил одеться по всей строгости или поправить одежду, причесаться. Но он все равно сидел в кровати с видом гордого учителя, которому немного нездоровится, но это ненадолго, и вскоре он поправится и тогда всем покажет. Сейчас Чу Ваньнин был в совершенно разбитом состоянии. Было ощущение, что именно он умирает. — Все хорошо, — совершенно искренне и без издевки произнес Ши Мэй. — Учитель, вы станете свободнее. Вы же тоже терпеть не могли Мо Жаня… — Нет, — произнес Чу Ваньнин с отчаяньем. Словно не знал, как в таком состоянии он сможет кому-то что-то доказать. — В вас говорит ваша связь, — продолжал Ши Мэй. — Позвать лекаря? — наконец спросил охранник. Ши Мэй повернулся к нему и отрицательно покачал головой. — Учителю надо только перетерпеть. Охранник посмотрел на растоптанного Чу Ваньнина и поморщился — он учитель? Слабый омега, не более. Чу Ваньнин молчал. Он понял, что просить бесполезно, а сам был слаб сейчас. Ши Мэй снова вернулся к нему, наклонился и, поглаживая прутья клетки, попросил: — Выпейте лекарство. Оно поможет вам это пережить. Позже вы и не вспомните про своего беспутного ученика. А уж он — тем более. Для него подготовят столько омег, что он быстро забудет о вас. Чу Ваньнин отвернулся. Ши Мэй подумал, что зря он дразнит учителя — тот из гордости и лекарства не возьмет. Заговорил мягче: — Будете вы терпеть боль или нет — это ничем не поможет. Связь все равно прервется. А так вы легче это перенесете. Чу Ваньнин не поворачивался. Ши Мэй уже злился. Чего стоило учителю просто выпить лекарство? Кому есть тут дело до его страданий? Он думает, что его переведут в другое место, что перестанут разделять их с Мо Жанем или что клетку откроют? К сожалению, Ши Мэй знал ответ — ничего из этого. Чу Ваньнин просто не хотел принимать что-то из рук предателя. Он бы ни от кого тут не взял лекарства, воды или еду. Стоило забрать с собой Сюэ Мэна, чтобы была хоть какая-то возможность общения с учителем. Ши Мэй мысленно тяжело вздохнул — хотелось по-хорошему, но, видимо, время использовать шантаж. — Я вернусь поискать Сюэ Мэна, если вы выпьете лекарство, — пообещал Ши Мэй. Он старался не говорить это ультимативно, а доброжелательно, словно договаривался с любимым ребенком. Он правда собирался снова поискать Сюэ Мэна. И правда не хотел, чтобы Чу Ваньнин так страдал. Ши Мэя радовало, что их связь прервется, но если бы у него был выбор — он предпочел бы, чтобы Чу Ваньнин не проходил через всю эту боль. Некоторое время было тихо, остальные пленники тоже затаились и делали вид, что спят. Чу Ваньнин зашевелился и чуть приподнял голову. Стараясь даже не смотреть в сторону Ши Мэя, он взял чашку, принюхался к содержимому, после этого внимательно всмотрелся в ученика. — Только от боли, — пообещал Ши Мэй. — Только это лекарство. Ничего больше. Чу Ваньнин наконец поверил и выпил. После чего свернулся в клубок и напомнил: — Ты обещал. — Уже иду, — радостно согласился Ши Мэй. Не хотелось оставлять Чу Ваньнина без присмотра в этом месте, но он дал слово. Ши Мэя во многом можно было упрекнуть, и честность не была в списке его добродетелей, но данное учителю обещание он собирался исполнить. К тому же Сюэ Мэн был ему нужен и для того, чтобы наладить коммуникацию с Чу Ваньнином. И чтобы убедиться, что тот не сможет рассказать где-то, что Ши Мэй предатель.