Расследование пика Сышэн

Мо Жань несколько дней спал. Его вернули на пик Сышэн, чтобы там заняться его ранами и здоровьем. Чу Ваньнин же остался в клане Жуфен, чтобы не дать сбежать всем связанным с этим преступлением. Он очень боялся, что Мо Жань проснется без него, и решит, что учитель его бросил. Но когда он вернулся (уставший, не спавший несколько дней, потрепанный и раненный, пусть и легко) Мо Жань все еще был без сознания. В одной комнате с ним лежал и Сюэ Мэн. Он пришел в себя еще у крестьян, где его спрятали, и теперь помогал заботиться о названном брате, хотя и сам был все еще ранен и не очень уверенно стоял на ногах. Но Сюэ Мэн уже мог есть сам и кормить Мо Жаня перемолотой едой, заливать в него воду. Когда вернулся Чу Ваньнин, Сюэ Мэн так обрадовался, что в первую очередь его учитель пришел проведать его, и Чу Ваньнин сделал вид, что это действительно так. Разговаривая с учеником, он сел на кровать сбоку от Мо Жаня, вроде как потому, что в комнате больше некуда было. И как бы между прочим, слушая Сюэ Мэна, учитель проверил лоб и дыхание Мо Жаня. Затем повязки на шее, на груди. Мо Жань выглядел отлично. О нем тут хорошо заботились, он даже румяным был несмотря на ранение. Чу Ваньнин ощутил что-то вроде ревности — как же так, Мо Жань может и без него жить. Не должно быть так, они же… Они больше не были истинными. И Чу Ваньнин из-за этого вместо огорчения ощутил облегчение. «Истинные» и раньше казались ему чем-то сказочным. Он не верил в это, и сейчас не ощущал боли от потери этой особенности. К тому же считал, что слишком много особенностей на него. Как хорошо в этом мире быть просто бетой! Чу Ваньнину не нравился статус омеги, но еще сильнее свой редкий тип. Ещё третья особенность, такой как наличие истинной пары, и он бы умер от стыда. К тому же, ему важно было знать, что он чувствовал это к Мо Жаню не только по определению или велению феромонов. Он и без того очень долго жил в иллюзии, что это не любовь, а поведение породы, даже не замечая, что тяга сохраняется и помимо течки. — Учитель? — обратился Сюэ Мэн, и Чу Ваньнин спохватился, что возможно мог задуматься и что-то прослушать. — Учитель, вы же только оттуда. Что теперь будет? Чу Ваньнин принял снова важный вид, отвернулся от Мо Жаня и теперь смотрел на второго ученика. — Ситуация довольно сложная, — согласился он. — Так как это длилось многие годы, они начинали это еще в то время, когда у омег не было прав… Орден Жуфен утверждает, что это их традиции. И что дальше своих подданных и своих адептов они не заходили. А тут… они и правда могли делать с ними, что захотят. Потому что эти люди принадлежали им. Более того, они сохранили несколько важных видов… — Они убили адепта Сышэн, — напомнил Сюэ Мэн. Учитель кивнул: — А так же пытались убить меня и Мо Жаня, и за это они точно будут отвечать. Но наш адепт был убит братом главы Жуфен. Это не было по их приказу, и они сами этому не рады. Сюэ Мэн услышал об этом впервые и теперь был поражен. Он задал самый глупый вопрос в этой ситуации: — За что? Ответом на него было только то, что их адепт оказался омегой. Брат главы Жуфэн искал способы искусственного размножения. Они узнали это там же, в Жуфен, когда допросили убийцу и смогли заглянуть в его записи… это все было настолько абсурдно, что не верилось, что стоило столько загубленных жизней. Он вырезал у омег и альф репродуктивную систему, пытался сохранить их живыми и собирался создавать детей искусственно, вне организма. Так из строптивых омег, вроде Чу Ваньнина, с редким типом, можно было бы вырезать репродуктивную систему и без проблем с ней создавать новые гибриды. — Понимаешь, мы все это время думали, что преступник один. И теперь кланы решают, было ли их два. Но то, что омегам обещали там безопасность… то, что Жуфэн воспользовался новыми веяниями и стал тоже приглашать на обучение омег, но использовать их совсем не для пути заклинателя — это чудовищно. И кланы тоже это признают. — Они способны пошевелиться только когда речь идет о заклинателях? — фыркнул Сюэ Мэн. — К сожалению, да. И пик Сышэн все равно очень многое сделал, приглашая омег к себе в ученики. Как и сами эти омеги. Но увы, мир меняется медленнее, чем нам того хотелось бы… к тому же это древняя традиция Жуфен, и им могут только приказать закончить эксперименты, не осудив за прошлые. — Но теперь будут судить за то, что они попытались убить нас? — понял Сюэ Мэн. И Чу Ваньнин медленно кивнул, словно бы задумался о чем-то. — Из-за того, что мы там появились, из-за того, что клан попытался убрать нас, судьи задумались, не является ли преступление более тяжким, чем оно видится им. — Но если убивал брат главы Жуфен, то чем же занимался сам клан? — Экспериментировал, — поморщился Чу Ваньнин. — Занимался селекцией. — Они не убивали? — Убивали, — уверенно ответил Чу Ваньнин. — Но все это в их же бумагах — несчастные случаи. Их было не так много, как те, которые расследовали мы. Но они были. Так как учет вел сам клан — сложно будет что-то доказать. Именно попытавшись убрать нас, и именно тем, что брат главы перешел к более радикальным методам, и заставили задуматься. Иначе им все сошло бы с рук. — Значит, мы молодцы? — спросил Сюэ Мэн, ожидая похвалы от Чу Ваньнина. Учитель снова бросил взгляд на Мо Жаня. Тот дышал ровно, но не просыпался. — Да, — ответил учитель. — Мы хорошо поработали. Нашли убийцу, отдали его суду, осветили проблему и смогли выжить сами. Для Сюэ Мэна, да и клана, Мо Жань был просто ранен. В шею и грудь. Они не знали, что клан Жуфен с ним делал, как и ничего не знали о связи между учеником и учителем. И Чу Ваньнин не спешил выгонять Сюэ Мэна — все равно Мо Жань без сознания. Все равно поговорить с ним не удалось бы. — А что с Ши Мэем? Я слышал, что он изначально принадлежал клану Жуфен, те выкупили его и отправили сюда лишь шпионить. Они имеют на него права? — Все зависит от самого Ши Мэя. Пик Сышен если что заплатит за него нужную сумму, но Ши Мэй сам может выбрать, в каком клане быть. — Вы не видели его? Сможете передать, что я не держу на него зла? — попросил Сюэ Мэн, кусая губы. Чу Ваньнин краем глаза заметил движение — Мо Жань, словно бы неосознанно, поднял руку. Неуверенно, неловко, с усилием. Он словно искал кого-то перед собой, но цеплялся за воздух. Чу Ваньнин постарался сохранить спокойствие, только холодно произнес: — Вот как? Ты проснулся, как только услышал про Ши Мэя? — Я проснулся, услышав голос учителя, — возразил Мо Жань, наконец понял направление и ухватился за подол ханьфу Чу Ваньнина. Совсем как маленький. Сюэ Мэн удивился. Ему казалось, что в другой ситуации Чу Ваньнин бы отбросил эту руку. Но Сюэ Мэн принял то, что Мо Жань недавно едва не умер, и теперь мог этим заслужить некоторые поблажки у Чу Ваньнина. — Сюэ Мэн, ты не мог бы сходить за лекарствами и едой для Мо Жаня? И скажи главе, что он очнулся. Твой отец очень переживал, — спокойно попросил Чу Ваньнин, при этом ощущая внутреннюю дрожь, будто делал что-то постыдное. Сюэ Мэн и это принял спокойно, словно день перед ранением напрочь вылетел из его головы, поднялся и похромал прочь. Чу Ваньнин снова ощутил неловкость, на этот раз за то, что выгоняет раненого, а рука Мо Жаня переместилась к нему на колено. — Учитель тоже умеет убирать свидетелей, — пошутил Мо Жань и стал приподниматься. Чу Ваньнин же наоборот попытался уложить его обратно. — Ты ранен, не вставай. Некоторое время они боролись, пока Мо Жань не сел наконец. А когда сел, поймал голову учителя за затылок и подвинул к себе. Чу Ваньнин замер и не сопротивлялся, сам не зная, от страха, что их застанут, или от предвкушения. Мо Жань целовался нежно, почти не удерживая его больше. У его губ был железистый вкус крови, а сами губы холодными, но мягкими. Свои губы всегда представлялись Чу Ваньнину как две ветки по ощущениям: холодные, шершавые и твердые. Поэтому он вместо того, чтобы наслаждаться поцелуем, думал о том, как же Мо Жань может это терпеть. Его ученик тем временем отпустил его и чуть отстранился, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Но в жилом крыле было тихо — все адепты были заняты другим — если кто и оставался тут, то спал. Чу Ваньнин почувствовал, как его щеки и уши покрылись краской, попытался осмыслить случившееся и из-за этого словно совсем отключился от реальности. Он не заметил бы сейчас даже если бы вернулся Сюэ Мэн. Мо Жань, убедившись, что снаружи тихо, перехватил снова учителя за голову и резко дернул на себя. На этот раз поцелуй был более глубоким и требовательным, и Чу Ваньнин уже ни о чем постороннем не думал, даже о том, что Сюэ Мэн может вернуться. Он пытался осторожно коснуться Мо Жаня, но запах крови и лекарств напоминал ему, что ученик ранен, и Чу Ваньнин не решался. Зато Мо Жань был решителен за двоих, он сразу нащупал новую рану на теле учителя, быстро оценил ее серьезность и продолжил. Он перевернулся так, чтобы Чу Ваньнин оказался спиной на кровати, а Мо Жань сверху. Прижал его, продолжая целовать, понимая, что во время поцелуя учитель как бы не здесь, и не контролирует себя. Но что его начали раздевать Чу Ваньнин заметил, попытался вырваться, прошипел: — С ума сошел?! Чу Ваньнин был здесь в полной своей силе, и если бы правда не хотел этого — Мо Жаня бы уже отбросило в потолок. Или, как минимум, тот слетел бы с кровати. — Я ничего не буду, только чуть-чуть… чуть-чуть что-то сделаю, — обещал Мо Жань, который тоже понимал, что они ничего не успеют. Но при этом так хотелось хотя бы увидеть голое тело учителя. Коснуться. Облизнуть его кожу. Чу Ваньнин, кажется, мог слышать его мысли и все еще пытался собрать в кучу свою одежду и не позволить ее снять. Даже Мо Жань в этих действиях забылся, иначе услышал бы шаги… Дверь в комнату отодвинулась, на пороге стоял Сюэ Чжэньюн, пышущий силой, здоровьем и счастьем (что было удивительно, ведь он вернулся одновременно с Чу Ваньнином на пик и выглядел тогда тоже потрепанным и уставшим). — Мо Жань, я так рад, что ты выкарабкался! Мы с твоим учителем так переживали за тебя! Он словно окаменел, глядя на картину перед ним, а кровать Мо Жаня как назло была прямо напротив двери. Замер и Чу Ваньнин, не зная, как это объяснить. Не нашел ничего лучше, чем с размаху влепить пощечину Мо Жаню. Тот смотрел на главу клана, отвлекся на этот удар и теперь печально поглядел на учителя. Чу Ваньнину стало стыдно. Сюэ Чжэньюн подошел, погладил Мо Жаня по голове, затем ощупал его задницу и констатировал: — Это не гон. Словно это что-то решало. Чу Ваньнин активнее засопротивлялся и наконец смог выбраться из-под ученика и теперь стоял спиной к присутствующим, поправляя одежду. — Мощное же у тебя либидо, Мо Вэйюй, — продолжал глава пика. — Не успел очнуться. — Почему вас ничего не удивляет? — спросил Мо Жань, ложась обратно в кровать и изображая умирающего. — Ну. Я что-то заподозрил еще на том моменте, когда твой учитель бросился к тебе, стоило его освободить. Но я тогда подумал, что может быть показалось, все же у него немного учеников, может быть все как родные. — И вы совсем не против? — спросил Мо Жань. Чу Ваньнин резко обернулся. До него только дошло, что для его ученика это удобное стечение обстоятельств, ведь Мо Жань был за то, чтобы вести отношения в открытую. Ему-то что, это только Чу Ваньнин боялся за свою репутацию. — Я счастлив. Я давно говорил Чу Ваньнину, что ему пора остепениться и продолжать свой вид. Вы оба два редких экземпляра, даже клан Жуфэн хотел насильно заставить вас размножаться! О, если бы им было известно!.. — Я не собираюсь размножаться! — единственные слова, которые нашел в данной ситуации Чу Ваньнин. Мо Жань и Сюэ Чжэньюн переглянулись и словно бы так молча о чем-то договорились. — Это что сейчас было?! — Учитель, пощадите, я ведь ранен, — тут же заныл Мо Жань и постарался выглядеть как человек при смерти. Но во-первых, Чу Ваньнин не так давно видел его при смерти и запомнил, как это выглядит, а во-вторых — вид у Мо Жаня был все еще цветущий и довольный. *** Оставшиеся старейшины клана Жуфэн были серьезно заняты несколько дней, а уж наследник и дольше не мог покинуть свой клан. Изначально он был передан судьям как соучастник, потом за него вступился Чу Ваньнин, все объяснил, и Нанъгун Сы освободили. Но потом он снова не мог отлучиться — оставшийся без главы клан требовал его присутствия и решений. К счастью, очень многое можно было решить деньгами. Возможно, именно Нанъгун Сы в будущем должен был спасти клан от окончательного позора и показать, что не все там «злодеи», раз даже отец с сыном не пришли к общему мнению по поводу традиционных методов Жуфен. Так что, зайти на пик Сышэн он смог сильно позже основных событий, хотя это и было в приоритете: проверить, как чувствует себя учитель, принести ему личные извинения, узнать о судьбе его учеников. На тот момент Ши Мэя уже передали на пик Сышэн, но тут он оказался наказан, и Нанъгун Сы не знал, серьезное это наказание или формальное. Денег затребовал отец, наследник же готов был отпустить омегу и так, но еще не имел полной власти. Ему сказали, что Чу Ваньнин у себя в павильоне алого лотоса. Но прибавили, что сейчас к нему лучше не ходить. У Нанъгун Сы, к сожалению, не было возможности развернуться и уйти, а потом зайти попозже, так что рекомендацией он пренебрег. У павильона алых лотосов было тихо и по-осеннему прохладно. На остальной территории пика вовсю шли тренировки и обучение, здесь же было непривычно спокойно. У пруда сидел на корточках кто-то из учеников в белой одежде и нервно отстирывал белые вещи. Подойдя ближе, Нанъгун Сы узнал в нем Мо Жаня, и они оба были так же не рады видеть друг друга, как и в первую встречу несколько недель назад. — Учителю нездоровится, — Мо Жань поднялся, выжимая белую тряпку прямо на землю. — Но я передам, что вы заходили. — У меня совсем нет времени. То, что я смог вырваться и приехать сюда — уже чудо. Я не уверен, что в ближайшее время смогу повторить его снова. — Послал бы только своего омегу, — Мо Жань чуть наклонился, чтобы посмотреть на Е Ванси. Тот стоял с корзиной в руках, явно предназначенной в подарок. Выглядел Е Ванси хуже, чем в их последнюю встречу — бледный, но прямой. Похудел, синяки под глазами стали темнее, но в целом похоже, что уже шел к выздоровлению. Мо Жань догадывался, что оставлять в покое Е Ванси, раз его схватили, у клана не было причин. Возможно, чудом было не то, что Нанъгун Сы выбрал время навестить своего первого учителя, а то, что Е Ванси выжил и сейчас смог составить ему компанию. — Мой омега, — подтвердил Нанъгун Сы, заодно дав собеседнику понять, что совсем не стесняется этого, — мог бы остаться в клане, если бы я не отправился сюда. Но и оставить меня одного он не мог. — А что? Тут опасно? — усмехнулся Мо Жань. Е Ванси надоело это слушать, и он хотел выговорить что-то заклинателю за его поведение, но резко распахнулась дверь в павильон. Чу Ваньнин не был похож на больного, все такой же собранный, аккуратный, он бросил злой взгляд на Мо Жаня и совсем не ласково попросил: — Отнеси белье в дом. — Я еще не закончил, учитель, — проворчал Мо Жань. — Тогда оставь его и отправляйся на кухню, принеси гостям угощение, они наверняка проголодались с дороги. — Кухня сейчас вся в работе, я не хотел бы отвлекать их по пустякам. Вскоре будет готов обед, и я смогу просто взять порции и на них, а пока — подождать тут вместе с учителем, — снова уклонился Мо Жань. Взгляд Чу Ваньнина становился все менее добрым. Наконец, он честно сказал: — Сгинь с глаз моих. — Нет уж, учитель, вы перед главой пика клялись, что мы до самой смерти не расстанемся. — В моих силах ее приблизить, — пригрозил Чу Ваньнин, не повышая голоса. Мо Жань посмеялся, словно это была шутка, указал на берег пруда чуть подальше и предупредил: — Перейду туда стирать. Если что, я рядом. Мо Жань отошел очень недалеко, Чу Ваньнин не сомневался, что весь разговор ему слышен. Но как еще заставить альфу слушаться, он не знал. Еще когда Нанъгун Сы подходил к дому, учитель по запаху понял, кто идет, и успел одеться и привести себя в порядок. Мо Жань отстирывал испорченное за ночь постельное белье, потому что Чу Ваньнину стыдно было доверить это прислуге. Мо Жань же сам сам виноват, сам и постирает. — Вы живете со своим учеником? — спросил Нанъгун Сы совсем без претензии. Просто ему не хотелось произносить имя Мо Жаня. Но Чу Ваньнин почувствовал бы в этом упрек в любом случае, вот и теперь попытался придать себе надменный вид. — Мо Жань лишь помогает мне по хозяйству, — соврал Чу Ваньнин, стараясь не смотреть на гостей и сделав вид, что контролирует, как хорошо его ученик занимается хозяйством. — И то только потому, что наказан… — В этом нет ничего страшного, в конце концов вы оба редких… а, простите, не от меня этот кошмар слышать, — Нанъгун Сы вдруг стало еще более стыдно, чем его учителю. — Я хотел сказать, что… что вы очень подходите друг для друга. Более того, ваша связь разорвана, но чувства остались. — Не понимаю о чем ты, — Чу Ваньнин снова не смотрел на гостей, а Мо Жань делал вид, что совсем не слышит разговора. — Учитель, я хотел еще кое-что обсудить с вами, — тут же сменил тему Нанъгун Сы. — Как вы знаете, моя мама была омегой в клане Жуфен. Когда вы стали моим учителем, именно она просила вас об этом. После того, как все это открылось, я стал вспоминать, что многие омеги в клане погибали. В том числе и моя мама. Оказалось, что вы скрыли то, что отец пытался с вами сделать. Возможно, вы знаете и еще что-то? Возможно, вы знали и то, что случилось с моей мамой? Чу Ваньнин наконец перевел взгляд на Нанъгун Сы. Тот стоял, поклонившись, как и Е Ванси. Учитель смутился, снова отвернулся, произнес: — Я не знаю ничего об этом. Меня не брали в ту экспедицию… Но эта экспедиция была довольно безопасной, и твой отец отправился в нее за духовным оружием. Из озера, куда они направились, обычно появлялся дракон. Он просил о чем-то, а в обмен давал оружие. Но я там же получил свое духовное оружие. И его просьбой была лишь цветущая ветка с подножья горы… Но я не могу утверждать, что все желания дракона были так безобидны. — Хотя это был несчастный случай, и мне сказали, что ее убило чудовище, мама была… как живая, — выпрямившись, продолжал Нанъгун Сы. — С ней было все в порядке. Ни одной царапины. Я тогда подумал, что отец вылечил ее после смерти специально, чтобы я успел попрощаться. Я тогда считал, что отец берег меня… Я слышал, что мама травмировалась во время родов и, возможно, больше не могла иметь детей. Может быть, для отца она была обузой? — Вряд ли ее использовали в эксперименте, — предположил Чу Ваньнин. — Но я не могу исключать и того, что за пределами клана она прожила бы дольше. Но я об этой истории не знаю даже слухов. — Все равно, спасибо, что поделились, — Нанъгун Сы выглядел так, словно пришел ради этого вопроса, а не проведать учителя. Он в задумчивости даже развернулся уходить, не попрощавшись, но вовремя наткнулся взглядом на Е Ванси, забрал у нее коробку и снова вернулся к приличиям — с поклоном передал учителю плетеную коробку. — Это вовсе не в качестве извинений за случившееся. После вынесения приговора я прилюдно встану перед учителем на колени, в память всех жертв клана. А это — просто выражение моей признательности. Просто потому, что в той ситуации мы действовали заодно. — Не стоило, ведь именно ты нас спас, — заговорил Чу Ваньнин, но он уже почуял запах из коробки и теперь не мог оторвать от нее взгляда. Судя по всему, внутри было ассорти из пирожных. Чу Ваньнин старался не покупать себе сладостей, чтобы не терять гордого вида даоса без слабостей, и откуда Нанъгун Сы узнал, что угадает с подарком — было непонятно. Хотя учитель и отказался, коробка как-то сама оказалась у него в руках, и руки как-то сами в нее вцепились, не давая забрать. *** Вечером Мо Жань ушел из павильона — у него были какие-то дела в школе. Чу Ваньнина это обидело, потому что он решил, что «дела» — это навестить Ши Мэя. Он никак не мог понять, почему Мо Жань продолжает помогать Ши Мэю после всего того, что тот сделал. Но понимал, что за эту доброту в том числе Мо Жаня и полюбил. В конце концов Чу Ваньнин же выиграл в этом соревновании за его сердце. Но все равно злился… Тем более, что Ши Мэй после возвращения старался не попадаться на глаза учителю. Когда Чу Ваньнин приходил поблагодарить его за все сделанное для них, каждый раз Ши Мэй умудрялся прятаться или просил кого-нибудь сказать, что ему нездоровится. Чу Ваньнин не знал, возможно и для Мо Жаня Ши Мэй вдруг становился больным или избегал его — они не обсуждали это. Но Чу Ваньнин решил, что сегодня назло заснет раньше, лег на кровать, как только стемнело, завернулся в одеяло и приготовился засыпать. Но как тут заснешь, когда Мо Жань все еще шлялся где-то. Возможно даже с другим омегой… надо было идти с ним. Заодно и выяснил бы. Но Чу Ваньнин все еще стеснялся показываться в школе после того, как про их отношения узнали. Ему казалось, что все будут тыкать в него пальцем и насмехаться, и он предпочитал сидеть тут, а Мо Жань исправно носил ему приготовленную в школе еду. Чу Ваньнин почувствовал Мо Жаня еще когда он только вошел на территорию павильона. Задолго до дверей, еще внизу каменной дорожки, ведущей вверх. Почувствовал, и тут же закрыл глаза, отвернулся к стене и решил сделать вид, что крепко спит. Пусть Мо Жань и спать идет вниз, в школу. С тех пор, как у него зажили раны, не было ни одной ночи, чтобы он спал вне павильона алого лотоса. И ни одной ночи без секса с тех пор тоже не было, и Чу Ваньнин понимал, что устал от этого. Он простой омега, ему нужен перерыв. Он запер дверь перед тем, как лечь в кровать. Думал, что Мо Жань поймет намек, но его ученик пошел другим путем и даже не проверил дверь. Может быть потому, что знал, что так и будет, а может просто торопился, но Мо Жань забрался в окно, словно преступник. Сбросил сапоги с ног и сразу забрался в кровать, потянул к себе одеяло. Теперь сложно было изображать спящего, и Чу Ваньнин развернулся, чтобы приказать ему проваливать из этого дома. И ему даже не помешали никак что-то говорить, просто, натолкнувшись на сияющий взгляд Мо Жаня, он подумал, что не так уж ему и нужен отдых. Учитель моментально остыл и больше не сердился. — Где ты был? — спросил Чу Ваньнин, погладив Мо Жаня по голове. Тот наконец размотал одеяло и отложил его в сторону, в угол кровати. — Говорил с Сюэ Мэном. Он так обижен на меня, словно сам к вам в кровать метил. — А с Ши Мэем? — Почему учитель вдруг вспомнил про Ши Мэя? — Мо Жань стал говорить тише, одновременно снимая с Чу Ваньнина штаны. Учитель не сопротивлялся, но и не помогал. — Потому что я не видел его, — ответил Чу Ваньнин, прикрывая глаза. — С ним все в порядке. В Жуфен его не тронули, он был под защитой Нанъгун Сы. Но, возможно, он пришел сюда, потому что ему там будет неуютно. А учителя ему тоже больно видеть, вот он и прячется. Чу Ваньнин фыркнул. К Ши Мэю он точно ничего кроме учительских чувств не испытывал. Мо Жань действовал так умело, словно уже давно успел где-то набраться опыта. Только недавно Чу Ваньнин думал о том, как ему ничего не хочется и как бы он просто поспал, и вот уже сам готов был послать отдых до лучших времен. Удивительно, но раньше Чу Ваньнину на его кровати было тесно одному, а потом пришел Мо Жань, убрал с нее инструменты и чертежи, прибрался в самом павильоне, и вот уже оказалось, что места тут достаточно. Для двоих уж точно. Оставалось следить, чтобы Чу Ваньнин больше не оставлял в кровати пилы и шило. Особенно шило, которое как-то при активных действиях впилось Мо Жаню в лодыжку, немного подпортив настроение. Утром в пруду Мо Жань снова мыл испорченные простыни, а Чу Ваньнин наконец собрался спуститься показаться в школе. Сделать вид, что не боится насмешек. В конце концов, он же не хотел прожить всю оставшуюся жизнь в павильоне, пусть даже и с одним только Мо Жанем. Как бы заманчиво это ни звучало.