Осеннее равноденствие

– Эй, вы… Да хватит ёрзать! Встаньте плотнее, вон вас сколько развелось! – грозно ворчал Лучиано, которому выпала честь сделать исторический снимок семьи Мадригаль, – Мирабель, хорош уже сверяться с часами, всё успеваем! Антонио, сдвинь капибару влево… Влево! Общепринятое влево, а не куда тебе Бог на душу… Вот так, да. А теперь прекратили моргать, снимаю! Вопреки некоторым опасениям собравшихся фотография вышла действительно волшебной. – Не зря торопила, – с некоторым благоговением заметила Джульетта, разглядывая снимок, – Как ты, говоришь, это называется? – Золотой час. Мечта фотографов, – Мирабель и сама радовалась тому, что вышло. Свет упал идеально, и теперь их семья красовалась на экране фотоаппарата на фоне Каситы. – Это точно можно будет сделать, чтобы повесить в каждой комнате? – уточнила Пеппа. – Да, мы знаем самое классное ателье в Картахене, фоточки получаются просто огонь, – довольно кивнула Умбра. Она ждала похода туда сразу по возвращении из Энканто, ведь с каждым днём снимков на фотоаппарате матери становилось всё больше. – Жаль, конечно, что ты не сможешь взять это с собой, – негромко обратилась к мужу Алма. – Я обещаю запомнить этот момент как можно лучше, – подбодрил её Педро, приобнимая жену за плечи, – А пока давайте поговорим ещё немного, за столом, как большая и дружная семья. Джульетта без обиняков опустошила запасы мороженого, и Мадригали, собравшись в полном составе, принялись говорить обо всём и ни о чём, пока Педро наконец-то не встал, словно бы к чему-то прислушиваясь. Семья смотрела на него все глаза, пока их пращур, осознав, что это выглядит несколько странно, не кашлянул: – Если честно, я без понятия, куда должен идти, но если следовать логике, я определюсь, вернувшись к тому месту у реки. Проводите старика? Вопрос был лишним, и вскоре несколько нестройные ряды Мадригалей двинулись в сторону разлома в горах. Энканто продолжал жить своей жизнью, его горожане веселились и с удовольствием участвовали в менах муиска. Неизвестно, приложил к этому руку Лучиано или нет, но никто не пялился и не тыкал пальцами, пока процессия из одной семьи провожала своего предка в место, из которого нельзя было вернуться. – Каждый сам оплакивает своих мёртвых, – пробормотала Мирабель, заметив, что с ней поравнялась Ирен. Теперь они обе шли несколько в хвосте. – А? – не поняла француженка. – Это из одного мифа. Скандинавского. Сама же дарила мне книгу, или забыла? – Так я же её не читала, – непринуждённо сверкнула зубами француженка, – Так и что там было? – Это миф о смерти бога весны Бальдра и о том, как его мать, богиня Фригг, решилась на сделку с подземным миром. По условиям, Бальдра бы вернули, если бы всё живое на земле стало его оплакивать, но нашлась одна старуха, которая сказала Фригг, что каждый сам оплакивает своих мёртвых, и отказалась в этом участвовать, – охотно пояснила обладательница тёмного дара. – У-у, это мощно, конечно, – Ирен оглянулась в сторону муиска, который торговались за пару кур в тростниковой клетушке, – Это ты к тому, что происходит вокруг? – Да. Что бы ни случилось, жизнь продолжается. И это хорошо, – Мирабель неосознанно дотронулась до живота, – А ты чего тут? – Камило достал уже клянчить, и я не вижу другого выхода, поскольку убивать мне его жалко, – хмыкнула француженка, качая головой, – Пришла с тобой поделиться. – Он будет орать на всю округу как умалишённый, – хихикнула младшая дочь Джульетты. – Ну так это… – татуированная рука обвела окружающее их пространство, – Жизнь-то продолжается. Всю дорогу до разлома Педро шёл впереди, и порой к нему присоединялся кто-либо из членов семьи. Их разговоры тет-а-тет оставались секретом, но те, кто возвращался в середину процессии, казались более спокойными и будто бы… Счастливыми. Настал черёд и Бруно. – Знаешь, – губы старшего Мадригаля тронула едва заметная улыбка, – Я припоминаю момент, когда меня не стало. Было даже не то чтобы больно. Единственное, о чём я тогда думал, так это о вашей безопасности. И вы в безопасности. И не только здесь. Постепенно те из вас, кто решит жить снаружи, приспособится и ко внешнему миру. Бьюсь об заклад, что таинственная сеньорита, – его палец начертил в воздухе букву Y, – Уже не из Энканто... Сын, – подождав, пока Бруно поднимет глаза, Педро снова улыбнулся, – Мне жаль, что между нами возникло недопонимание, и очень хочу, чтобы ты продолжал жить своей жизнью и заботиться о тех, кто тебе дорог. Я не попрошу взваливать на себя всю семью, Мадригали очень сильные, особенно когда вместе, и… – Как ты можешь уходить, если не убедился, что всё хорошо? – предсказатель и сам не понял, как эти слова сорвались с языка, – Мы бунтари, взяли в семью иноземцев, меняем одежду и традиции, неужели это соответствует твоему «хорошо»? – Сынок, – рука Педро легла на уже начавшую сидеть макушку младшего из тройни Мадригаль, – Я, быть может, был в состоянии остановить гнавшихся за нами убийц, но вот предотвратить прогресс не в моей власти. Как бы Мадригали ни выглядели, чьими бы потомками ни являлись, какими бы дарами ни владели, главное, чтобы они не забывали, кто они и откуда. Как по мне, это можно считать за «хорошо». Ведь мы сильны именно когда держимся вместе... А теперь, пожалуйста, позови Мирабель, думаю, я обязан перед ней объясниться. Бруно не решился перечить, и вскоре его жена, пусть и слегка настороженная, подошла к предку, уже готовая начать: – Прошу прощения, что вела себя слишком резко… – Ты боец и сильная женщина, которой пришлось сражаться за то, что тебе дорого. И не в моём праве винить тебя за это, – голос Педро звучал очень мягко, – Вишнёвая тень отличается от других даров, вы с ней… – он задумался, – Всё равно что лучшие друзья. Это я принял её как должное. И это ошибка. – Она хотела быть с тобой. – Даже если так, она достойна бережного отношения. И вот почему, – Педро медленно моргнул в такт собственным мыслям, – Именно ты её хозяйка. А ещё... Мирабель на секунду задержала дыхание. Тон дедушки как-то резко поменялся. – Я вижу что-то внутри Вишнёвой тени. Что-то большое и тёмное. Больше её котят. То, чего ещё нет, и, быть может, не будет довольно долго. Оно движимо благими намерениями, но при этом доставит много хлопот тому, кто будет его хозяином. – А это… – обладательница тёмного дара шумно сглотнула, – Это... Противостояние закончится плохо или хорошо? На этот раз улыбка Педро вышла грустной: – Сокровище, я ведь не предсказатель. Могу лишь предположить, что это будет гораздо эпичнее, чем твоё сражение с Тенюшей, а уж кто победит, это мне неведомо. Зато, раз уж я научился, пусть и временно, но заглядывать в суть вещей… – он склонился над ухом внучки, шепнув всего два слова, после чего она кивнула и отошла на своё место. Вечер приближался, и птицы в джунглях подле Энканто собирались ложиться спать, а обезьяны созывали потерявшихся в кронах фруктовых деревьев сородичей. Одна речка по-прежнему текла в выбранном направлении, обманчиво неизменная и поэтому прекрасная. – Я был очень рад увидеться и познакомиться со всеми вами, – остановившись у берега, Педро поочерёдно обнялся с каждым членом семьи, не обойдя и гостей, – Если позволите, мне бы хотелось побыть наедине с моей любимой. Мадригали беспрекословно отошли чуть дальше, пока старшие члены семьи прощались, навёрстывая то, чего так и не смогли сделать в ту роковую ночь, обернувшуюся трагедией для матери, оставшейся с тремя грудными детьми на руках. Наконец, Алма развернулась и пошла навстречу семейству, а за ней, чуть поодаль, последовала и Вишнёвая тень. Вторая уселась возле ноги Мирабель и замерла. Никто бы даже не взялся утверждать, что знает, о чём она думала, но хозяйка не решилась её тревожить. Педро поднял руку, и последний лучик солнца окончательно исчез за горами, а с ним и тень того, кого звали Педро Мадригалем. Семья постояла ещё немного, а затем, притихшая, отправилась в обратный путь. Несмотря на шмыганья носом, никто не плакал. – Я просила его сказать когда мы увидимся снова, но вместо этого он повелел не есть поедом внуков и правнуков, – наконец разрядила обстановку Алма, – Будто я ещё в той форме, чтобы оттаскивать кого-то за уши. Ничуть не изменился с нашей последней встречи, добрый балбес. – На самом деле, вышло весьма трогательно, пусть в моих данных о загробной жизни ничего толком и не прибавилось, –решив, что сигнал болтать получен, заметила Элфи. Её рассуждения прервал вопль Камило: – Что, правда?! Согласна?! – Да ты мне уже весь мозг вынес, чудо колумбийское… Только не на руки, стоять!! – Теперь ещё и свадьба на носу, – подождав, пока стихнет звон в ушах от визга Ирен, обратился к жене Бруно, – Какой всё же удивительный день выдался нынче у семьи Мадригаль… А ты чего такая задумчивая? Неужели папа отругал тебя? – Нет, но я поставлена перед дилеммой, – Мирабель по-деловому скрестила руки на груди, и муж заметил, что возле её плеча из распущенных волос светятся глаза Вишнёвой тени. Разлад вышел недолгим. – Я могу помочь? – Это касается твоей дочери. – Я слушаю, – даже успел заволноваться Бруно. – Дело в том, что она хотела угадать, кто же спрятался в моём животе, но твой отец, как человек несведущий, взял и убрал всю интригу. Голоса семьи и собственные мысли мигом отошли для предсказателя на второй план:- – Да ты что, правда? – Ага. И я не знаю, обидится Умбрита или нет. – А… – он отчаянно заморгал, – Если мы ей не скажем, можно ли будет считать, что это ложь во благо? – И это образцовый отец, – Мирабель шутливо пихнула его в плечо, а затем, притянув к себе за шею, прошептала, – Бери уже себя в руки, ведь тебе предстоит воспитывать ещё и двух сыновей.