***
Они подъехали на такси к зданию компании, заплатили водителю и вбежали по лестнице к центральному входу. Сатору, распахивая для Сугуру дверь, сразу заметил Сёко, ожидавшую их внутри. Она уже сдала верхнюю одежду в гардероб и разговаривала с коллегой из другого отдела. На ней был бордовый брючный костюм, а в ушах сияли серьги с массивными камнями. Она всегда умела производить впечатление. — Иди к Сёко, а я сдам вещи, — в спешке шепнул Сугуру, подошёл сзади и стянул с Сатору пальто. Годжо улыбнулся: такой простой жест показался ему преисполненным нежности. Он отпустил Сугуру, рассказав тому, где находится гардероб. Заметив знакомую белую макушку, возвышавшуюся среди прочих сотрудников фирмы, Иери попрощалась с коллегой и сама направилась навстречу. — Сёко! — воскликнул Сатору, обнимая подругу. — Прости, опоздали. Сёко отмахнулась, мол, сама только приехала, и оглянулась по сторонам. — А где твой ненаглядный? Сёко проследила за взглядом Годжо, направленным куда-то в толпу, и заметила высокого мужчину в костюме и с аккуратным пучком на голове. Сугуру спокойно оглядел присутствующих и улыбнулся, заметив Иери. — Я уже хочу перенести вечеринку в более уединённое место, — вздохнул Сатору, не сводя взгляда с приближавшегося к ним Сугуру.***
Они поднялись по лестнице в большой, просторный зал. Свет в помещении был приятно приглушён, всюду стояли столики с закусками и шампанским, некоторые коллеги Сатору и Сёко уже танцевали, будучи немного подшофе. Все трое очень скоро вошли в кураж, решив воспользоваться всеми прелестями сегодняшнего вечера: попробовали закуски, посмеялись над пьяными сотрудниками, потанцевали под весёлую рождественскую музыку. Сугуру впервые провожал Новый год в таком шумном месте, но вполне готов был признать, что и такой формат пришёлся ему по душе. Всю жизнь он считал, что на корпоративах отмечают такой, как принято говорить, семейный праздник только карьеристы, у которых кроме работы и коллег ничего нет. Однако на деле всё оказалось совсем по-другому: вокруг были десятки сотрудников с возлюбленными, друзьями и родственниками. У каждого был свой «плюс один». Сёко встретила ту же знакомую, с которой разговаривала в начале вечера, и они разделились, договорившись встретиться перед началом отсчёта. — Так много людей, — произнёс Сугуру, перекричав весёлую новогоднюю музыку. — Тебе дискомфортно? — Всё хорошо. Просто наши места работы немного отличаются, — улыбнулся Сугуру, отрицательно покачав головой. Он положил руку Сатору на плечо и приблизился к нему, почти соприкасаясь своей щекой с его. — Я говорил тебе, что ты выглядишь потрясающе? Сатору отстранился и посмотрел на него долгим, красноречивым взглядом: волосы, забранные в идеальный пучок, изящные серьги-кольца, еле заметно подведённые глаза, небрежно расстёгнутый воротник рубашки. Сугуру — вот кто выглядел потрясающе и, кажется, даже не осознавал насколько. — Давай потанцуем? Вопрос Сатору прозвучал так, словно в этот самый миг стёрлось всё: место, где они находились, дурацкая громкая музыка, десятки людей вокруг. Будто Сугуру мог ответить «Нет», будто они снова почти незнакомы, стесняются касаться друг друга, хотя безумно мечтают об этом. — Мы же танцевали весь вечер, — эта улыбка Сугуру сопровождала их первую встречу, первое свидание, поцелуй. Её увидел Сатору и теперь. — Так мы сегодня не танцевали, — Сатору взял его за руку и вывел из многолюдного зала. Они подошли к лифту, Сатору нажал кнопку последнего этажа. Они ехали, молча глядя друг на друга, не решаясь ни приблизиться, ни отпрянуть, разнять руки. Когда лифт остановился и объявил номер этажа, оба покинули кабину и, преодолев небольшой коридор, оказались на крыше. — Вау… Сугуру впервые видел город, в котором жил уже шестой год, таким: маленьким, ярким, пёстрым. Холодный ветер обрушил на них свои порывы, но тут же успокоился, позволяя насладиться ночным видом. Они подошли к ограждению и взглянули на Токио, как на игрушечный город. Откуда-то снизу послышался еле слышный хит Аббы «Happy New year», который являлся неизменным спутником каждого Нового года. Сатору протянул ему ладонь, приглашая. Сугуру с трепетом взглянул на Годжо, накрыв её своей. Он сделал шаг вперёд, прильнув к чужой груди, положил свободную ладонь Сатору на плечо и почувствовал мягкое прикосновение его руки на талии. Они почти соприкасались губами, находясь в считанных миллиметрах друг от друга. Они медленно задвигались, ловя темп почти неслышной из-за ветра мелодии. Сатору поднял руку, и Сугуру сделал оборот, возвращаясь в прежнее положение. Гето был так близко, что Сатору перестал понимать, где заканчивается один из них, а где начинается другой. Сугуру скользнул взглядом по губам Годжо и прижался к ним долгим поцелуем. Он смотрел на эти губы целый вечер и наконец смог дотронуться, коснуться их, почувствовать такой знакомый и приятный трепет в груди. Они стояли рядом, Сугуру закрыл глаза, и Годжо положил голову на его плечо. Их танец давно закончился, превратился в объятия, сплетение рук, чувств, желания. — Осталось немного до отсчёта, — с лёгкой грустью в голосе прошептал Сатору. Оба знали, что пора возвращаться, но отчаянно не хотели отстраняться друг от друга. — Спасибо тебе за всё, что случилось в этом году. Сугуру не мог не испытывать благодарности. Конечно, он был по-своему благодарен каждому году своей жизни, но именно этот принёс ему Сатору. Или, вернее сказать, вернул? — И тебе спасибо, Сугуру. Они неохотно разняли объятия, посмотрели друг на друга. Сатору почувствовал вибрацию телефона в кармане брюк, вынул его и принял вызов. — Сёко говорит, скоро начнётся. Они поторопились вернуться в главный зал, где люди уже столпились напротив громадного экрана, наблюдая за отсчётом минут до Нового года. Сёко нашла их в толпе и встала между ними, подхватив обоих под руки. — Десять! Девять! Они услышали крики и посмотрели на экран: считанные секунды отделяли их от самой ожидаемой в году полуночи. — Восемь! Семь! Сугуру услышал крики Сатору и Сёко. Вокруг десятки счастливых людей держали кого-то за руки, стояли в обнимку и улыбались друг другу. — Шесть! Он тоже был рядом с любимыми, тоже был счастлив. Осознание этого грело душу, и Сугуру прокричал: — Пять! Четыре! Они с Сатору столкнулись взглядами. — Три! Два! Сугуру не понимал, зачем эти люди пьют. Кажется, он был пьян и счастлив и без алкоголя. — Один! Все числа на экране на секунду сменились нулями. — С Новым годом! Зал взорвался ликующими криками и смехом. — С Новым годом! — повторила Сёко, обнимая обоих. Присутствующие чокались бокалами, обнимались, улыбались друг другу, обмениваясь пожеланиями и благодарностями. Дальше ночь медленно переходила в раннее утро. Люди убывали, шампанского и танцев тоже становилось всё меньше. Они приняли решение всем вместе уехать уже ближе к четырём часам утра. Сёко многозначительно взглянула на Сатору, когда парни вываливались из автомобиля и, подмигнув обоим, тронулась вперёд. Они постояли пару секунд, проводив взглядом удаляющуюся машину Иери, и побрели домой, лениво переплетая ладони.***
— Дом, милый дом, — Сатору вздохнул с облегчением, падая на кровать. Сугуру задержал взгляд на Сатору, так гармонично смотревшемся в его постели. Он как будто всегда жил с ним, будто эта кровать уже покупалась с расчётом на двоих. Сугуру стянул пиджак и достал из волос несколько шпилек, распуская причёску. — Сатору? — серьги отправились в родную коробку, и Сугуру потёр оттянутые украшениями мочки. — Что? — Гето обернулся к Сатору, подавив лёгкое волнение. — Может, съедемся? — Годжо раскрыл глаза, приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на него. — Мы должны понимать, что это серьёзный шаг, но ты итак почти всегда у меня. Да, тут не так много места, — Сугуру обвёл взглядом небольшую комнату, пальцы его крепко обхватили край комода. — Но нам же хватит? Может, потом найдём что-нибудь побольше, если захотим, — Сугуру остановился, проследив за реакцией Сатору. — Что думаешь? Годжо сел. Он и сам понимал, какой это важный шаг не только для их отношений, но и для него. Он никогда прежде не жил с кем-то, но Сугуру был прав: они всё свободное от работы время проводили вместе. Был ли смысл спать в одной квартире, а потом ехать в другую, чтобы переодеться, полить цветы или выкинуть из холодильника пропавшие продукты? Кажется, эта пауза взволновала Сугуру. Годжо кивнул и поспешил прервать своё неоднозначное молчание. — Если только Шишка не против. — Это «Да»? — переспросил Сугуру для пущей уверенности. Сатору кивнул. — Ты найдёшь для меня немного места? — Сугуру приблизился к кровати, встав на неё одним коленом. — Оно и до этого было твоим. Он навис над Сатору, приподнял его подбородок и поцеловал в уголок губ. Годжо опирался руками сзади, ожидая прикосновений Сугуру. Ещё один поцелуй — в подбородок. Сугуру дразнился, оставляя касания где угодно, но не на губах. Годжо опустился на подушки, не сводя с Гето потемневшего взгляда. Узел внизу живота затягивался всё туже, а мысли ускользали, растворялись в привычном, родном взгляде. Сатору любил, когда Сугуру наблюдал за ним. Он потянулся к пуговицам, медленно расстегнул их, обнажая грудь и живот, и провёл ладонью по голой коже. Он вжался затылком в подушку, закрыв глаза, и волна удовольствия прошла по телу, когда Сугуру коснулся губами подставленной под поцелуи бледной шеи. Он спускался ниже, аккуратно прикусывая горошинки сосков, но Годжо снова притянул его к себе, впиваясь в приоткрытые губы. Он расправился с пуговицами на рубашке Сугуру и помог стянуть её, водя ладонями по плечам, шее и груди. С каждым прикосновением становилось жарче, одежда сковывала всё сильнее. Сатору, не в силах отстраниться от чужих губ, непослушными пальцами потянул за ремень в брюках Гето в попытках скорее его расстегнуть. Движения становились торопливее, поцелуи глубже. Сатору расправился с ремнём, пальцы наконец проскользнули под бельё и коснулись возбуждённого члена, выдавливая из Сугуру, замершего перед его губами, сдавленный стон. Сатору приподнялся, помогая Гето стянуть с него брюки вместе с бельём, и остался в одной помятой белой рубашке. Сугуру прильнул к его бёдрам своими, и Сатору зажмурился, не сдержав вырвавшегося стона. — Сатору, пожалуйста… Они поменялись местами, Сугуру упал на подушки, и теперь уже ему помогли избавиться от лишней одежды. Сатору дотянулся до тумбочки, открыл ящик, доставая презерватив и полупустой тюбик смазки. Годжо знал это лицо Сугуру. Потемневшие глаза, беззастенчиво изучающие его тело, приоткрытые покрасневшие губы, румянец на вечно бледных щеках. Он поцеловал его грудь и спустился ниже, устраиваясь между разведённых ног. Сатору выдавил немного смазки на пальцы и надавил на колечко мышц, медленно вводя в Сугуру фалангу среднего пальца. Дождавшись, пока Сугуру привыкнет, он ввёл второй. — Не больно? Ответом ему служило прерывистое дыхание Сугуру, зажмурившего глаза в удовольствии от движений его пальцев. — Хватит, — выдавил Сугуру. Годжо и сам находился на грани. Он разорвал упаковку презерватива, раскатал его по члену и взглянул на Гето, на его тело, на длинные волосы, хаотично разбросанные по подушке. Он склонился над Сугуру и с поцелуем медленно вошёл в него. — Сатору… — выдохнул Гето, обнимая его за шею. Годжо стал двигаться, выбивая из Сугуру протяжные стоны. Гето коснулся своего члена, проводя по длине рукой в ритм движений Сатору, и вжался в подушку. Он хватал зацелованными губами воздух, ощущая Годжо внутри себя, его пальцы, гладившие то живот, то бока, то шею и грудь. Сатору был везде и его всё-равно казалось мало. — Я мечтал о тебе весь вечер, — прошептал Сатору в нескольких миллиметрах от губ Сугуру. Гето почти пьяно улыбнулся, не в силах даже думать от приближавшегося к пределу удовольствия. — Если бы я знал, что ты так обо мне мечтал, мы бы ушли пораньше.***
Сугуру был рядом, когда Сатору раскрыл глаза. Он уже проснулся, но не будил его, только тихо наблюдал сонным взглядом. — Давно не спишь? — шепнул Сатору и прищурился от света, пробивавшегося сквозь полупрозрачные занавески. — Только проснулся. Сугуру поднёс ладонь к его лицу и почти невесомым касанием очертил бровь, спустился к носу, провёл кончиком пальца по губам. Сатору нахмурился от щекочущих прикосновений. — Мой хороший, — улыбнулся Сугуру и поцеловал его губы. — С Новым годом. Сатору прильнул ближе, обнимая его. — И тебя с Новым годом, Сугуру. Первое января прошло в постели. Они долго лежали рядом, прячась под одеялом от зимней прохлады, разговаривая. Сугуру взял на себя смелость выбраться на кухню, накинул снятую вчера рубашку и сварил кофе. К вечеру, когда обоим уже удалось дать какой-никакой отпор новогодней лени, подтянулась и Сёко. Они обменялись подарками, а после втроём сидели на кухне, поедая вкусности, приготовленные Иери. — Я хочу сказать пару слов, — Сёко торжественно подняла свой бокал с газировкой. — Давай, сестрица! — развеселился Сатору. Предвкушая праздничное слово от Сёко, Гето молча кивнул ей и с улыбкой на губах тоже поднял свой бокал. За все памятные даты, которые они справили вместе за последние полгода, Иери не упускала возможности произнести какой-нибудь тост. Сёко всегда отмахивалась от похвалы, но говорить у неё выходило действительно хорошо. — В прошедшем году многое случилось. Каждый из нас что-то приобрёл. Мы с Сатору устроились на новую работу, я наконец-то получила права! Но главное, у кого-то из нас появился новый друг, — Иери на секунду задумалась, глядя на Сугуру. — А у кого-то — муж! — Сёко улыбнулась, заметив смущение Гето, но продолжила. — В жизни всякое бывает, мы знаем об этом не понаслышке. Но я желаю, чтобы каждый из нас был счастлив несмотря ни на что! Они не знали, каким будет следующий год, но, как и у всех людей, у каждого из них было право надеяться на лучшее. Они и в самом деле многое приобрели, но знали, что впереди их ждёт что-то большее. Жизнь с её постоянными испытаниями теперь так не пугала, воспоминания о прошлом не вставали в горле тяжёлым комом. Сатору лукаво взглянул на Гето и положил свою ладонь ему на плечо. Кухня наполнилась смехом и звоном бокалов. Догадывался ли Сугуру когда-нибудь, что в его квартирке поместится столько счастья?