Into Darker Water

Ши Цинсюань глубоко вздохнул и понял, что может, наконец, говорить. Тепло в глазах Хэ Сюаня не задержалось надолго, быстро сменившись привычной бесстрастностью. Но он по-прежнему держал руку на голове Ши Цинсюаня, что казалось одновременно и успокаивающим, и очень непривычным. — У меня есть все основания бояться, — проворчал он, хотя сейчас уже скорее нервничал, чем был по-настоящему испуган. — Вся эта ситуация внушает ужас! — Я знаю, — ответил Хэ Сюань и убрал руку к огорчению Ши Цинсюаня. — Конечно, ты ведь можешь почувствовать, как я нервничаю. Даже не знаю, зачем я пытался это скрыть… — Да, я чувствую твой страх. Но также я чувствую и свой собственный. — Ты боишься? — Ши Цинсюань с сомнением посмотрел на его лицо, сейчас уже совершенно спокойное и хладнокровное. — По тебе этого не скажешь. — Я лучше умею лгать. Ши Цинсюань продолжал вглядываться в его лицо, и Хэ Сюань, нахмурившись, отвел взгляд. — С этим я вряд ли могу поспорить… — сказал Ши Цинсюань. На первый взгляд, Хэ Сюань выглядел таким же спокойным, как обычно. Но, присмотревшись внимательнее, Ши Цинсюань разглядел какую-то беспокойную энергию под маской невозмутимой внешности. Мышцы вокруг рта были напряжены, а руки сжаты в кулаки. — А, теперь я вижу. Похоже, я был слишком занят своими чувствами, чтобы заметить твои. — И вряд ли это впервые. — Значит, ты тоже нервничаешь... — улыбнулся он. — Ужасающий смертоносный Князь Демонов напуган маленьким стариной Ши Цинсюанем, хм-м? Хэ Сюань нахмурился сильнее. Бедняга. Он ведь так ненавидел быть уязвимым. Не то чтобы Ши Цинсюаню это нравилось, но бояться всегда легче в компании. Ши Цинсюань все еще не вполне понимал, чего Хэ Сюань хочет от него или что пытается выразить. Но он чувствовал, что сейчас они ближе, чем когда-либо за все те годы, что знали друг друга. И похоже, что Хэ Сюань пытался как умел сблизить их еще больше. Зная, что Хэ Сюань тоже боится, Ши Цинсюань чувствовал, что он не один. Он мог быть храбрым, если Хэ Сюань рядом. Обычно Хэ Сюань только раздражался, когда до него дотрагивались, но сегодняшний вечер был далек от обычного. Ши Цинсюань потянулся к его руке, и Хэ Сюань безропотно позволил притянуть ее к себе. А когда Ши Цинсюань сжал его ладонь, тот ответил тем же. — И ты боишься… по той же причине, что и я, — сказал Ши Цинсюань, поглаживая большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Как знать. — Потому что… потому что тебе небезразлично, что я о тебе думаю. — Хоть это и не поддается объяснению, — рука Хэ Сюаня сжалась крепче, и в груди Ши Цинсюаня разлилось тепло. Независимо от того, какие чувства испытывал Хэ Сюань, он все равно ценил их дружбу и беспокоился о том, как перемены могут сказаться на ней. — Но ты же знаешь. Ты знаешь, что я чувствую к тебе! — Да. Ты как открытая книга. Ши Цинсюань молча поднял голову и смотрел на него, не понимая. — Я знаю, что больше столетия ты не чувствовал ко мне ничего, — с горечью сказал Хэ Сюань. — Я знаю, что ты все еще потрясен близостью смерти и благодарен мне за поддержку. Я знаю, что, какими бы ни были твои чувства, ты сам назвал их временными, — его рука сжалась так, что почти причиняла боль. — Я знаю, что всякий раз, когда я пытаюсь стать тебе ближе, ты отстраняешься в страхе. — Н-нет, это не… — Какая часть из сказанного мной неверна? — Все… — Хэ Сюань приподнял бровь. — Н-ну… строго говоря… ни одну из них нельзя назвать полностью неверной. Но все равно… — слова застряли в его горле. Неужели Хэ Сюань действительно воспринимает все именно так? — Ты должен знать, что я не боюсь тебя, по крайней мере, по-настоящему. Сейчас уже нет. Я боюсь того, как ты ко мне относишься. Или будешь относиться. Даже если сейчас я тебе нравлюсь, позже могу тебе надоесть или расстроить тебя, или… э-э…да я и не уверен, что точно нравлюсь тебе сейчас! Аха-ха-ха… Он, наконец, сумел замолчать, пока не сказал ничего хуже, и стал ждать реакции Хэ Сюаня. Но ее, конечно, не последовало, тьфу! — Это т-так? Я, э-э… тебе нравлюсь? Это… то, о чем мы говорим? Или я ужасно ошибся и теперь ты меня ненавидишь, ха-ха-ха… Хэ Сюань молчал намного дольше, чем хотелось бы Ши Цинсюаню, прежде чем ответил: — Не больше, чем обычно. — Ха, это облегчение… Погоди, ты ненавидишь меня не больше, чем обычно, или я тебе нравлюсь не больше, чем обычно? Хэ Сюань просто смотрел на него так, будто это из-за Ши Цинсюаня все так сложно. Но это точно было из-за Хэ Сюаня! Это с ним всегда было ужасно тяжело, и ему очень-очень повезло, что Ши Цинсюань был влюблен в него достаточно, чтобы смириться с этим! — Я, э-э… — Ши Цинсюань ощущал каждое слово как больной зуб, который надо вырвать. — На случай, если это не вполне ясно, ты… э-э… — он прищурился, боясь увидеть его реакцию, но в то же время отчаянно желая узнать ее. — Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься, Хэ Сюань. И не только как друг. На этот раз Хэ Сюань молчал еще дольше. Он молчал так долго, что Ши Цинсюань наконец понял, что он вообще не собирается отвечать. — Да ладно, — повысил он голос. — Неужели это не заслуживает хоть какой-то реакции? — Какую реакцию ты бы хотел? — Да хоть какую-нибудь! Любу… ну, нет, не любую, ха-ха. Просто… скажи мне, что ты чувствуешь. Тебя это радует? Или огорчает? Что ты думаешь обо мне?? — Ты хочешь знать, что я о тебе думаю, — сказал Хэ Сюань, явно не тронутый даже тем, что Ши Цинсюань кричал ему в лицо. — Да! — сказал Ши Цинсюань. — Э-э. Думаю, да. Если только это не что-то плохое. Погоди, нет, даже если это что-то плохое! Просто скажи мне. — Ладно. Я… — на его лице промелькнул намек на нервозность, и он перевел взгляд на точку где-то на потолке. Но его голос был ровным и ясным. — Я принимаю тебя. Что бы ни случилось. Что бы ты ни сказал или ни сделал, — он снова посмотрел вниз и встретился с ними взглядом. — Ши Цинсюань, я принимаю тебя таким, какой ты есть, и каким был, и каким будешь. Сердце Ши Цинсюаня замерло. Какой-то момент они будто общались без слов, и Ши Цинсюань почувствовал, что его действительно понимают. Понимают и принимают, несмотря на все его недостатки и слабости, несмотря на столетия, которые он провел в невежестве, причиняя боль. Спросить в такой момент: «Но нравлюсь ли я тебе?» было бы ребячеством. Да и тот факт, что Хэ Сюань не ответил прямо, сам по себе можно было считать ответом. — Что бы ни случилось? — сказал он с неуверенной улыбкой, теплой и немного грустной. — Думаю, мы уже видели худшие стороны друг друга, ха-ха. — Мою худшую сторону ты не видел, — грустно покачал головой Хэ Сюань. — Э-э, — он мог быть еще хуже? — И я постараюсь, чтобы ты никогда ее не увидел. — О! Что ж, хорошо! Потому что я не хотел бы этого видеть. Не то чтобы я не принимал тебя тоже, — он переплел свои пальцы с его, погладив длинный и твердый край его ногтя. — Даже самые страшные и жуткие твои стороны. Я принимаю их, как часть тебя. Но мне нравится больше, когда ты хороший, — улыбнулся он. — Правда? — Хэ Сюань поднял другую руку и провел ногтем по горлу Ши Цинсюаня, а его глаза горели такой напряженной сосредоточенностью, будто кроме Ши Цинсюаня в мире больше ничего нет. Ши Цинсюань отстранился, прижав свою руку к шее. — Я… ты! Как ты можешь быть таким застенчивым и таким напористым одновременно? — Я мог бы задать тот же вопрос. — Я… У меня есть свои причины! — Как и у меня. Ши Цинсюань потер рукой свое горло — это место стало горячим и покалывало. — Ты совершенно сбиваешь с толку, — Ши Цинсюань отодвинулся, чтобы оказаться вне досягаемости от его рук. Сердце его колотилось, а мысли совершенно перепутались. — Мои намерения не ясны? — Ха… Твои намерения… нет, думаю, что я их понял, ха-ха. Намерения Хэ Сюаня были настолько ясны, что он почти физически ощущал их. Сила его взгляда горячила кожу как фантомная ласка. — А твои? — Хэ Сюань смотрел нетерпеливо, будто Ши Цинсюань решал слишком долго, куда пойти пообедать, а не… он избегал называть это даже мысленно. Ему казалось, что они сейчас стоят на краю пропасти. Стоит оступиться, и им уже не выбраться. Хэ Сюань уже завладел его сердцем. Если Ши Цинсюань отдаст еще и тело, от него может ничего не остаться. — М-мои? Ха-ха-ха-ха. Э-э… ты правда ставишь меня в тупик, Хэ Сюань! Я еще не успел привыкнуть к тому, что ты такой… такой… — сексуальный. — Н-напористый! — Хм-м, — Хэ Сюань разочарованно скривил губы. — Хорошо. Раздался неожиданный звук, и Ши Цинсюань подпрыгнул на месте. Вошли слуги, чтобы убрать уже остывшие морепродукты и поставить вместо них тарелки с лапшой, овощами и мясом. — О, — воскликнул Ши Цинсюань. Хэ Сюань ничего не сказал, а только навалил в свою тарелку невероятное количество еды и молча стал есть. Ши Цинсюань вовсе не хотел отвергать Хэ Сюаня, ни в коем случае. Ему просто нужно было время на размышление. Но Хэ Сюань, конечно, воспринял этот момент нерешительности как однозначное «нет». И теперь он был расстроен из-за Ши Цинсюаня. Потрясающе! Что ж, теперь времени на размышления было сколько угодно. Только Ши Цинсюань не чувствовал себя хоть в какой-то степени способным мыслить, в его сердце бился миллион самых разных чувств. Ши Цинсюань не был по-настоящему голоден. Он уже съел за этот день намного больше, чем обычно, а из-за тревоги аппетит совсем исчез. Но больше делать было нечего, и он, слегка вздохнув, положил себе на тарелку немного еды. Но и этого оказалось многовато, так что после нескольких кусочков он вынужден был отложить палочки. Хэ Сюань, конечно, все еще продолжал есть. Очевидно, поддержать разговор должен был Ши Цинсюань. Что ж, отлично! Конечно, Хэ Сюань не мог не чувствовать смущения и неловкости, когда его заигрывания были отвергнуты. Это, возможно, вообще был первый раз, когда он за кем-то приударил, а в чувствах Ши Цинсюаня он наверняка был уверен. Это должно было стать довольно сильным ударом по его гордости. Теперь Ши Цинсюаню нужно было дать понять, что Хэ Сюань ему все еще нравится и они еще могут быть друзьями. И может быть, когда это все уладится, он сможет понять, хочется ли ему чего-то большего между ними. Довольно нелепым казалось так долго преследовать Хэ Сюаня, чтобы в итоге отказаться от него, потому что он нравится слишком сильно. Но об этом лучше подумать позже. Сильно позже, когда его сердце перестанет рваться на части, а Хэ Сюань перестанет выглядеть так, будто каждый съеденный им кусочек сделан из пепла. — Очень вкусное мясо, — сказал Ши Цинсюань. Хэ Сюань продолжал есть. — Я не заметил в саду никаких поросят, тебе его откуда-то привозят? — Если оно такое вкусное, почему ты не ешь? — Э-э, — Ши Цинсюань взял палочки и посмотрел в тарелку, раздумывая, сможет ли съесть еще хоть кусочек из вежливости. Его желудок решил, что нет. — Все это очень вкусно, правда! Но я уже наелся, извини. Ты сегодня обеспечил мне столько еды, и я… — Хочешь тогда вернуться домой? Ши Цинсюань со стуком выронил палочки. — Нет! — уф-ф, это уже чересчур. Возьми себя в руки, Ши Цинсюань! — Э-э. А ты х-хочешь, чтобы я вернулся домой? Хэ Сюань пожал плечами. — Ты… Хэ Сюань, прости, я задел твои чувства? Или, э-э… ты не хочешь… не хочешь, чтобы мы были д-друзьями, если я… — Разве я когда-нибудь говорил, что мы друзья? — Нет… — грустно и немного потрясенно выдохнул Ши Цинсюань. Он полагал, что переживания Хэ Сюаня из-за отказа вызовут лишь временную неловкость. Но, может, он ошибся. Может, пытаясь спасти их дружбу, он полностью разрушил ее. — Это мое упущение, — сказал Хэ Сюань, не отрывая взгляда от тарелки. Ши Цинсюаню понадобилось мгновение, чтобы понять, что тот сказал, а потом его глаза расширились, а лицо невольно стало растягиваться в широкой улыбке. Хэ Сюань по-прежнему смотрел вниз, будто был слишком смущен, чтобы поднять взгляд. Это было так мило, что Ши Цинсюань едва мог это вынести. — Хэ Сюань!!! — Ши Цинсюань поднялся и подошел к нему, протягивая руки. — Обними меня! Хэ Сюань не двинулся, а лишь нахмурился, но Ши Цинсюань сам наклонился и обнял его, сжимая так крепко, как только мог. — А-ах, я так рад! Ты сказал, что мы друзья! — он прижался лицом к его шее, а потом посмотрел на него сверху вниз. — Скажи еще раз! То, что Хэ Сюань назвал его своим другом, было прекрасно само по себе. Но он решил сказать это сейчас, когда Ши Цинсюань только что отверг его. Потому что он больше заботился о том, чтобы заверить Ши Цинсюаня в прочной дружбе, чем о своей гордости. Ничто между ними не изменилось к худшему, а только к лучшему. Как ни иронично, но то, как спокойно Хэ Сюань отреагировал на отказ, сделало его еще более привлекательным. Если их дружба выдержала, когда Ши Цинсюань сказал «нет», может, она даже выдержит, когда он скажет «да». — Не заставляй меня сожалеть об этом, — пробурчал Хэ Сюань. Даже его ворчливое бурчание было сексуальным. — Скажи! Еще! Раз! — повторил Ши Цинсюань, крепко прижимаясь к нему на каждом слове. — И обними меня в ответ! Теперь уже нет смысла притворяться, что ты на это не способен! Хэ Сюань с несчастным выражением лица обвил его своими руками и вызвал у Ши Цинсюаня приступ счастливого смеха. — Теперь скажи, что мы друзья, — повторил Ши Цинсюань, стараясь не раскачиваться из-за не совсем удобной позы. Потом он почувствовал, как руки все еще молчавшего Хэ Сюаня напряглись и взяли на себя часть его веса, и сам Ши Цинсюань крепче ухватился за него, окрыленный нежностью. — Хм-м, — отозвался Хэ Сюань. — Скажи! — Или что? — Или… ничего! Скажи, потому что это правда, и я тебе нравлюсь, и мы друзья! — Я никогда не говорил, что ты мне нравишься. — Но это правда! — перед этим Ши Цинсюань сомневался, но теперь был уверен. — Я тебе очень нравлюсь! — Какая скромность. — Ты собираешься это отрицать? Хэ Сюань не ответил, но его раздраженно надувшееся лицо было красноречивее любых слов. И его милые надутые губы так хотелось поцеловать! А есть ли какие-то причины не делать этого? Какие-то причины кроме той, что поцелуй, вероятно, заставит Ши Цинсюаня влюбиться еще сильнее. Он уткнулся носом в плечо Хэ Сюаня. — А-ах, Хэ Сюань! — простонал он. — Ты так сильно мне нравишься! — Угу. — И я тебе тоже нравлюсь, — пусть их чувства не были одинаковыми, Ши Цинсюань явно был очень дорог Хэ Сюаню. — И ты мой друг. И ты принимаешь все во мне, включая… — он глубоко вздохнул. — Включая то, как сильно ты мне нравишься. — Угу, — сказал Хэ Сюань уже мягче. — И может… ты… хочешь… Они оба замолчали. Я могу сейчас уйти. И лучше бы мне сейчас уйти. А если я сделаю то, чего так хочется, он разобьет мне сердце и винить можно будет только себя. Он скользнул рукой по спине Хэ Сюаня и положил ладонь ему на шею. Тот оставался совершенно неподвижным. — Хочешь этого. Ши Цинсюань поцеловал его.