Музыка: L'Orchestra Cinematique — Prologue (From "Beauty and the Beast")
Резкий порыв ветра заставил девушку поторопиться. Она плотнее укуталась в пальто, которое уже давно не спасало от колючего мороза. Коричневая шерсть заметно исхудала, и вещицу хорошо было бы обновить. Вот только послевоенные месяцы выдались тяжёлыми не только для маглов. Да и времени прошло всего ничего. А тех жалких крох, что платили ей в «Одиноком страннике», еле-еле хватало на пищу и жильё. Завернув в Лютный переулок, Ли сбавила шаг и на всякий случай обернулась, дабы убедиться, что за ней не следят. Хотя вряд ли бы кто-то обратил внимание на такую оборванку, как она. Вот только приевшиеся привычки просто так не исчезают, даже несмотря на то, что ты уже в безопасности. В относительной безопасности. Голубые глаза забегали по тёмным вывескам в поисках нужного названия лавки, а пальцы с силой сжали кулон матери — единственное ценное, что оставалось у девушки по сей день. Пройдя чуть вперёд, она остановилась перед стеклянной витриной, за которой, словно спасительный огонёк маяка, сверкала лампа «Горбина и Бэркеса». — Не погуби удачу, Лисса. Горе тому, кто погубит её, — эхом пронеслись в памяти слова матери. Ли тяжело втянула ртом воздух и опустила руки, уже не заботясь о холоде, что властвовал вокруг. На душе в один миг стало так тяжело и неуютно, что она невольно шагнула назад. Словно даже тело не хотело слушать разум и мечтало вернуться домой, отговаривая совершать глупость. Дверь распахнулась, и до девушки долетели тёплый порыв воздуха из помещения с лёгким запахом книг и звон колокольчиков. Сердце на мгновение замерло, пропуская удар. По коже пробежала россыпь мурашек, пока Ли зачарованно глядела внутрь лавки, так и не решаясь зайти. Было в этом месте что-то волшебное. Но не в том прямом смысле, в каком принято считать, а что-то привлекающее, еле уловимо необыкновенное. Но при этом и пугающее. Дверь захлопнулась, отрезая её от лавки и отрезвляя сознание. Сердце учащённо забилось в груди, и Ли сильнее стиснула волшебный кулон. Не давая себе времени передумать, она развернулась и торопливо зашагала прочь от «Горбина и Бэркеса».***
Крупные хлопья снега кружили за стеклом, неторопливо оседая на белоснежную землю. Том растянул на губах очаровательную улыбку и поприветствовал вошедшего посетителя, рукой подзывая того ближе. В послевоенное время многие желали избавиться от ненужных вещиц и подзаработать на том, что когда-то имело ценность. — Прошу, примите эту шкатулку. Это очень редкий артефакт, — заговорщически пробормотал пожилой мужчина сиплым голосом и начал аккуратно распаковывать свёрток, желая показать «драгоценность». Морозный воздух проник в тёплое помещение из приоткрытой двери, отчего колокольчики на входе вновь зазвенели, привлекая внимание. Одним взмахом палочки Том захлопнул дверь, но прежде успел заметить девушку, которая таким жадным взглядом смотрела на прилавок. Реддл хорошо помнил её. Он вообще отлично запоминал лица людей, из раза в раз наведывающихся в лавку. Правда, чаще всего это были воришки, желающие поскорее избавиться от добычи. Или «счастливчики», которым по воле случая попадал в руки неплохой артефакт и которые так и не находили для него достойного применения. Но бывали и другие, такие, как эта девушка. Те, кто мялся на пороге, не решаясь распахнуть дверь и войти внутрь. Обычно именно у них и оказывались самые ценные экземпляры. Правда, не так уж легко оторвать от сердца то, чем дорожишь. Даже если это поможет тебе выжить. Вот они и замирали на месте, прижатые к обрыву жизни костлявой рукой, но всё ещё не решались воспользоваться единственным шансом на спасение. Ведь стоило им только пройти в лавку, и назад дороги уже не было. Им приходилось отдавать самое ценное, что оставалось. «Что же она может предложить? — уже второй день размышлял Том, замечая девушку около порога. — Может быть, какое-то украшение или…» — Так вы посмотрите на неё? — голос старика вернул Реддла к реальности, заставив быстро заморгать и собраться. Том отвлёкся всего на несколько секунд, принимая шкатулку из рук посетителя, но когда вновь взглянул на улицу через мутное окно — девушка уже исчезла. На один лишь миг Реддл ощутил прилив злости на старика, словно именно из-за него незнакомка вновь ушла и унесла с собой тайну. А ведь тайны его так привлекали. Их непременно стоило разгадать, и как можно быстрее. От этого его мимолётного порыва гнева лампы в лавке заморгали. Воздух будто впитал ярость и стал плотнее, ядовитее, темнее. Старик ошарашенно оглянулся по сторонам, явно ощутив нечто сильное и злое. И, на свою удачу, не заметил, как в глазах Тома заплясал багровый отблеск. Но стоило посетителю вновь вернуть внимание на Реддла, как он встретил лишь испытующий серый взгляд. — Прежде всего осмотрим её, — спокойно произнёс Том, взмахом палочки поворачивая шкатулку в воздухе.***
Смена Ли в «Одиноком страннике» должна была вот-вот начаться. Она торопилась, пытаясь не опоздать, ведь управляющий уже не раз предупреждал, чем чреваты такие задержки. А терять работу, чудом доставшуюся ей в столь тяжкое время, девушка точно не желала. Она спешно шагала по широкой улице Лондона, стараясь не поскользнуться на льду, прячущемся под слоем снега. Впервые за последний месяц ветер стих, и вокруг медленно парили снежинки. Казалось, остановись на миг, подними глаза к небу — и время замрёт, настолько плавно они кружились в воздухе и нерешительно оседали на землю, сливаясь с остальными в блестящее белоснежное полотно. Словно даже они старались скрыть и стереть тот ужас, что закончился совсем недавно. На город медленно опускалась ночь. Та самая волшебная ночь, в которую сбываются все заветные мечты. Во всяком случае, так говорила ей мама когда-то. Сейчас эти слова казались не более, чем тусклым огоньком надежды, грозящимся вот-вот погаснуть. Ли уже давно не ощущала ничего волшебного вокруг себя. Да, безусловно, в её крови всё ещё бурлила магия. Но «того самого чувства», приближающегося чуда, не было уже много лет. Возможно, виной всему было то, от чего она бежала. Или тот ужас, что заставил её усомниться не только в чуде, но и вообще во всех принципах доброты, которые так старательно закладывала в её сердце мама. «Мама…» Только от одной мысли о ней тело сковывали отголоски страха, а глаза начинало щипать от подбегающих слёз. Ли старательно отгоняла от себя картинки прошлого, но они словно намеренно издевались, вспыхивали в памяти при любом удобном случае. Стоило лишь заметить украшенную к Рождеству ёлку или ощутить, как кожу щекочут падающие снежинки. Ведь мама всегда так сильно любила снег и этот праздник. — Не смейте! — послышался отчаянный возглас за спиной. Возмущённый вскрик ребёнка и последовавший за этим удар снежком в плечо заставили Ли вынырнуть из размышлений и оглянуться. Трое ребятишек со смехом пробежали мимо, чуть не повалив её с ног. — Ну что вы натворили? — всё тот же голос прозвучал уже менее смело. Мальчуган опустился на колени перед разбитым снеговиком и отчаянно сгрёб ручками снег, не сдерживая подступившие слёзы. — Какой чудесный снеговик, Лисса. Какая ты умница! — эхом прозвучал в голове голос матери. Ребятишки, недалеко отбежавшие от места своего «преступления» и остановившиеся под елью, вновь заливисто засмеялись. Ли невольно нахмурилась и, следуя порыву сердца, незаметно достала палочку. Через секунду на головы маленьких шалунов свалился весь снег, что успел накопиться на ветке над ними. Вздрогнув от собственной наглости использовать магию «вот так», Ли торопливо подошла к одинокому мальчишке, который даже не заметил её «наказания» — так усердно он пытался спасти своё творение. — Давай я помогу тебе, — мягко произнесла девушка, опускаясь рядом с ним на колени. — Какой чудесный снеговик у тебя выходит. Ты молодец! Ребёнок воззрился на неё удивленно и быстро-быстро заморгал. — Правда? — пробормотал он с нескрываемой надеждой в голосе. — Правда, — улыбнулась Ли, ощущая, как по коже вновь пробежала взволнованная дрожь от его взгляда и собственных воспоминаний. Ночь всё стремительнее опускалась на город, зажигая рождественские гирлянды и огни. А смена Ли в «Одиноком страннике» только что началась.***
Темнота слишком рано окутала город, не давая насладиться последними мгновениями уходящего дня. Хотя наслаждаться, откровенно говоря, было нечем. Если бы не выпавший за последние недели снег, то улицы казались бы и вовсе потерянными во мраке. Война была уже окончена, но в воздухе до сих пор витал запах безысходности. Словно он въелся в здания и камни, стал их неотъемлемой частью. В магической части Лондона это ощущалось не так сильно, но даже здесь волшебники всё ещё опасливо озирались по сторонам. Отчего и в канун Рождества казалось, что город погружён в траур. Том вышел из лавки и остановился. — Четыре, — тихо пробубнил он себе под нос, неторопливо надевая перчатки. — Уже хорошо, но всё ещё недостаточно. Он был терпелив. Настолько, насколько это было для него вообще возможно. Исправно работал в лавке, день ото дня ожидая, пока нужные и желанные артефакты попадут к нему в руки сами. Ведь не каждый из них подходил под крестраж. Ему нужны были особенные предметы. Именно поэтому он устроился работать в эту чёртову лавку — чтобы значительно облегчить себе поиски. Только Реддл определённо не собирался уповать на одну лишь судьбу. Он чувствовал, что становился сильнее сам. И то, как нечто желанное становилось всё ближе. И это, признаться, пьянило. Настолько, что позволяло действовать наглее. С каждым новым крестражем, с каждым новым отколотым кусочком души Том становился всё более безумным, жадным и ненасытным. И так отчаянно желал утолить эту «жажду». Правда вот, эти сила и магия, бурлящие в его крови, настойчиво требовали выхода. Отчего порой его охватывало желание использовать Аваду уже хоть на ком-то — например, на том старике, что принёс шкатулку на днях, ведь после того случая та девушка так и не появилась. Но Том упорно контролировал себя. Ведь подобные порывы были недопустимы. Он должен быть более осмотрительным, более внимательным. Ведь даже одна ошибка способна разрушить весь план. Что же, возможно, в этой ситуации стоило набраться терпения и вновь положиться на пресловутую удачу. Возвращаться домой совершенно не хотелось. Том неспешно шёл по улице и даже не сразу заметил, как попал в её магловскую часть. Вокруг сновали люди, старающиеся скрыться от темноты под крышами домов. Что было весьма разумно, ведь послевоенные улицы Лондона таили теперь совершенно иные опасности. Впрочем, Тома такое не могло напугать. С долей презрения он окинул взглядом тех несчастных, кому некуда было идти. Возможно, их вид вызвал бы у кого-то жалость, сочувствие. Но только не у него. Он вообще редко испытывал эти чувства по отношению к кому-либо. Если испытывал вообще. Погружённый в собственные мысли, Реддл не сразу обратил внимание, как двери паба, мимо которого он проходил, отворились. Крики и смех доносились до слуха отдалённым шумом, но из размышлений его вырвал грубый возглас: — Я предупреждал! Отныне не ступай на этот порог! С негромким вскриком на него налетела невысокая хрупкая фигура. Девушка качнулась, и Том ловко удержал её за локоть, предотвращая падение. Дверь паба с грохотом захлопнулась, сваливая с навеса залежавшийся снег и оставляя незнакомцев в относительной тишине. И только Том захотел отдёрнуть руку, как девушка подняла голову и посмотрела ему в глаза. В этот миг Реддл в очередной раз усмехнулся тому, как ему благоволит сама судьба. И удача.***
В момент, когда мистер Ларсен вытолкнул её за дверь, Ли уже еле-еле сдерживала слёзы. «Потерять работу и шанс наладить всё из-за снеговика…» — пронеслись в голове невесёлые мысли. Но, по правде говоря, Ли нисколько не жалела, что помогла тому мальчишке. Его звали Эндрю. И можно сказать, что именно в минуты, проведённые с ним, она вновь ощутила то самое потерянное «чудо», которого ей так недоставало. Именно в те мгновения оно словно парило в воздухе. Иронично лишь, что уже во второй раз Ли потеряла что-то из-за каких-то мелочей. Из-за чего-то незначительного судьба вновь сделала крутой поворот, расстилая перед ней границы неизведанного будущего. «Но разве можно считать чем-то незначительным счастье ребёнка?» Несмотря на трезвые доводы разума, сейчас она скорее ощущала прожигающие изнутри тоску и злость. Злость на саму себя, а не на несправедливую судьбу, на которую так часто любят навешивать люди свои беды и собственные решения. Ведь Ли прекрасно осознавала, чем чревато опоздание, и сама сделала этот выбор. Она поняла, что врезалась в кого-то, не сразу. Только когда, пошатнувшись, ощутила, как чужая рука крепко сжала её локоть, не давая упасть. Ли задрала голову на высокого незнакомца, желая извиниться, и замерла, не в силах вымолвить ни слова. То ли эмоции взяли верх, то ли помутнённое от подбежавших слёз зрение сыграло злую шутку, только вот за секунду сердце её упало в пятки. Ведь Ли могла поклясться, что глаза мужчины на мгновение показались ей алыми. Это ужасало. Заставляло оцепенеть и будто прирасти к земле, не позволяя пошевелиться. Но вот незнакомец приподнял уголки губ в подобии вежливой улыбки, больше похожей на оскал хищника. Ли зажмурилась, а когда вновь распахнула веки — его глаза уже были вполне обычными. Хоть и бездонно серыми. Списав всё на собственное воображение, она улыбнулась в ответ, но нерешительно шагнула назад, тихонько пробормотав: — Прошу прощения. — Вы волшебница. Это не был вопрос. Незнакомец выпрямился, завёл руки за спину и оглядел её так нагло, что по коже тут же побежали мурашки. — Ч-что? — непонимающе выдавила она. Нечасто подобные вопросы задавали в магловской части Лондона. Да не то чтобы нечасто. Никогда! — Я достаточно чётко ощущаю вашу магию, — как ни в чём не бывало произнёс он. — Не думаю, что правильно говорить об этом здесь. — Отчего же? — на его лице промелькнула усмешка. — Вы стыдитесь своей магии? — Что?! Нет! — возмущённо воскликнула Ли. — С чего вы вообще такое взяли? — Судя по всему, вы работали в этом пабе, — незнакомец поднял взгляд, высматривая вывеску с названием. — «Одинокий странник». Почему же ещё волшебница может работать здесь? В столь… магловском месте. Последние слова он произнёс медленно, тягуче. Даже не скрывая очевидного отвращения. — Вы… — Ли аж задохнулась от нахлынувшего раздражения. — Том. Меня зовут Том. — Потому что это не ваше дело, Том, — зло бросила она. Ли резко развернулась и зашагала прочь, мечтая лишь о том, чтобы убраться подальше от этого паба и мужчины. «Том… Ха. Вот же наглец!» — Подождите, — раздался оклик за спиной. «Ну уж нет. Ждать я точно не стану». Удары сердца отзывались в ушах. Холодный ветер, так не вовремя поднявшийся вновь, нещадно хлестал по лицу. И даже снежинки начали неприятно царапать кожу. Она совершенно не знала, куда идёт. Дом был в другой стороне. Точнее, временный дом, на оплату которого у неё сейчас даже денег не будет. «Мама, что же мне делать?» Слёзы сорвались с глаз, обжигая щёки. От морозного воздуха тут же стало неприятно саднить кожу, и Ли вытерла мокрые дорожки рукавами старого пальто, раздражая лицо ещё сильнее. — Да стойте же вы, — снова выкрикнул Том за секунду до того, как нога девушки повисла в воздухе. Она резко затормозила, но тело по инерции потянулось вперёд. С губ сорвался тихий вскрик, и Ли судорожно замахала руками, словно птичка, пытающаяся улететь, лишь бы избежать падения. Том рывком оттянул её назад, отчего девушка поскользнулась и упала на землю. Но это было уж точно лучше огромной ямы, на дне которой поблёскивали металлические балки. Ли задержала дыхание, ошарашенно взирая вперёд потерянным взглядом. Сердце, казалось, не билось вовсе. Что, впрочем, было неудивительно с учётом количества пережитых эмоций за последние десять минут. — С… спасибо, — выдохнула она, наконец приходя в чувства. Том промолчал. Лишь подошёл ближе и протянул руку, помогая подняться на ноги. Только сейчас, схватившись за его предплечья, чтобы не упасть вновь, Ли заметила, каким высоким он был. И широкоплечим. И весьма красивым… «Мерлин, я точно не ударилась головой при падении?» — Так как вы сказали, вас зовут? — неожиданно спросил он. — А я и не говорила, — пожала плечами Ли. — Но раз вы спасли меня от падения… — Дважды, — с усмешкой уточнил Том. — Дважды, — согласно кивнула она. — То так уж и быть, я назову вам своё имя. Ли сделала паузу, внимательно изучая его лицо. Всё же, даже если она и ударилась головой, он точно был весьма красив. — Я слушаю. — Лисса. Но можно просто Ли. — Лисса, — повторил он, растягивая слова. — Безумие. — Вы знаете значение моего имени? — воодушевилась она, невольно улыбнувшись. Как рассказывала мама, это была идея отца — назвать дочь в честь древнегреческой богини бешенства и безумия. Определённо странный выбор для ребёнка, тем более если ты желаешь воспитать её по нравам общества. Вот только мотивацию отца узнать она уже не могла. И всё же факт того, что незнакомец, Том, верно интерпретировал её имя, словно протягивало между ними невидимую нить. Будто бы ты нашёл единомышленника, поддержавшего твои планы и тайну. — О, несомненно. Я бы сказал, что между нами определённо есть что-то общее. — Неужели? — усмехнулась она, нагло вздёрнув подбородок и сделав полшага ближе. — И что же? — Безумие, что блестит в ваших глазах, Лисса.***
Она определённо была необычной. Или, как любят говорить люди, «не такой, как все». Вот только вешать на неё подобные магловские описания Том не желал. Это казалось ему неуместным и даже обесценивающим. Ведь всё же перед ним была волшебница. И дело было не в огромных голубых глазах или каштановых волосах, очаровательно выбивающихся из плотно завязанного шарфа. Том даже одёрнул себя, осознавая, что девушка была весьма красивой. Не это всё наделяло её той влекущей привлекательностью, которую подметил он. Он ощущал исходящую от неё силу. Энергию, которая пронизывала воздух вокруг. — Вы всё же волшебница, — вновь повторил Реддл, приподнимая уголки губ. — Вас это удивляет? — уже более дерзким тоном произнесла Лисса в ответ. И вновь он заметил в глубине её глаз тот самый блеск, о котором говорил. Словно в самой этой девчонке была заточена частичка настоящего безумия. Даже удивительно, что первоначально он посчитал её весьма робкой и застенчивой. — В этой части Лондона, да. — Не любите маглов? — насмешливо бросила она, делая шаг назад и отворачиваясь от него в противоположную сторону. — Вас это удивляет? — повторил он тот же вопрос, что минутами ранее задавала она. — Если только немного. Том смотрел на то, как Лисса медленно удаляется в сторону того паба, откуда они ранее пришли. И снова он ощутил непонятную, неподконтрольную тягу к этой девчонке. Может, всё дело было в той тайне, которую она скрывала? Ведь мысли его так и витали вокруг неизвестного артефакта, который она не решалась отдать. «Но что, если она хотела приобрести что-то?» — рассуждал Том, но тут же откинул эти мысли, оценив внешний вид Ли. Она была похожа на оборванку, одну из тех, кого Реддл презрительно оглядывал неподалёку от того самого паба. Вот только черты лица были скорее аристократичными, совершенно не вяжущимися с остальным образом. — Вы не из Англии, верно? — продолжил он разговор, догоняя её и неспешно шагая рядом. Лисса отрицательно качнула головой, даже не глядя на него. Вытянув руку вперёд, она остановилась, внимательно рассматривая причудливые снежинки, что медленно опускались на раскрытую ладонь. Том подметил, как покраснели её пальцы от холода, ведь коричневые перчатки достигали только фаланг. — Италия? Франция? Греция? — Вам необходимо разгадать загадку, верно? — улыбнулась она, хитро глядя на него. — Румыния? Испания? — Болгария, — прервала перечисление стран Ли. — Учились в Думстранге? — Лишь несколько лет. Позже пришлось покинуть его. А вы? — она выпрямилась и развернулась к нему всем телом. — Позвольте угадать. Хогвартс? И наверняка факультет Слизерин. — Слишком очевидно? — Слишком. Они улыбнулись. Одновременно. И в это мгновение их глаза идентично сверкнули. Словно та тонкая ниточка, соединившая двух людей на миг, заискрилась, рассыпая вокруг настоящую магию. — Мне кажется, что я видела вас раньше, — задумчиво пробормотала Лисса, прищуриваясь и рассматривая Тома внимательнее. — Возможно, — загадочно произнёс он, не желая выдавать всей правды. — Но я целыми днями пропадаю в «Горбине и Бэркесе» и практически не посещаю пабы. Тем более в… этой части города. — «Горбине и Бэркесе»? — её лицо слегка побледнело, а голос дрогнул. Непроизвольно девушка потянулась к груди и сжала что-то под лацканами пальто. Том следил за её движениями, словно хищник, словно грабитель, запоминающий комбинацию заветного кода. Оставалось только уповать на то, что со стороны его интерес не кажется уж слишком откровенным. Лисса слегка попятилась, не отрывая взгляда от лица Реддла. На секунду в сознании Тома даже пронеслась мысль, что девушка обо всём догадалась. Что она поняла, в чём именно кроется его к ней интерес. Но он быстро отбросил эти размышления, трезво понимая, что это невозможно. — Не припомню, чтобы вы наведывались в лавку. Я бы непременно запомнил, — наигранно улыбнулся Том, разворачиваясь и продолжая их путь как ни в чём не бывало. — Я… — замялась Ли, но, скинув с себя наваждение, последовала за ним, — я была неподалёку. Думала узнать цену одной вещицы. Но в лавку так и не зашла. — Интересует какой-то определённый артефакт? — голосом заинтересованного продавца поинтересовался Реддл. — Не совсем. Том слишком чутко ощущал её напряжение. Будто бы девчонка, словно натянутая струна, напряглась от одного лишь упоминания лавки. И если он желал выведать, что же у неё имелось, было бы глупо на его месте сейчас давить. Хоть, признаться честно, любопытство и подстёгивало ускориться, ему нравился сам процесс разгадки тайны. То, как он постепенно отрывал лепесток за лепестком, обнажал саму сердцевину, приближаясь к разгадке. Казалось, от этого предвкушения внутри всё оживало. И даже на мгновение пропадала пустота, образовавшаяся от потери частичек собственной души. — Как вы оцениваете их? Ну, артефакты? — неожиданно продолжила развивать тему Лисса. — Всё зависит от силы, способностей, — задумчиво пожал плечами Том, делая вид, что это обсуждение не доставляет ему особого удовольствия. Ли прищурилась и поджала губы, будто обдумывала очередной вопрос, задумчиво разглядывая серые здания вокруг них. Улица снова погрузилась во мрак, который рассеивался лишь тусклым светом жёлтых фонарей. — Что, если есть предмет, который приносит удачу? Во сколько бы вы оценили его? — неуверенно пробормотала она через пару минут. — Для оценки мне нужно хотя бы увидеть предмет, понять его силу. Краем глаза Том заметил, как девушка вновь сжала пальцы на груди. По всей видимости, речь шла о каком-то амулете… — Как можно выставить цену за то, что бесценно? — с наивной улыбкой проговорила она, вырывая его из размышлений. — Всё имеет цену, — с усмешкой ответил он. — Вы ошибаетесь, Том. Даже в нашем волшебном мире есть то, что нельзя оценить. Например, воспоминания. Или время, которое утекает сквозь пальцы. И только намного позже мы понимаем, насколько оно было бесценным… — Воспоминания можно продать или стереть. А время — отмотать назад. При желании. — Возможно, но в таком случае вы всё равно не отгадаете истинную цену. Ведь всё это уже потеряет прежний смысл. Лисса вновь остановилась и взглянула на небо. А Том задумчиво уставился на неё, рассматривая черты лица. Вот девушка моргнула, когда несколько снежинок опустилось на ресницы, вот невольно нахмурилась, стоило им коснуться покрасневшего носа. И Реддл впервые не понимал, чем на самом деле вызван его интерес. Он мог поклясться Салазаром, что его тянуло к этой девушке, притягивало, словно магнитом. Вот только был ли этот секрет в кулоне, что скрывала она, или… — Что вы делаете? — одёрнул он собственные мысли и поднял взгляд на небо, как она. — Замедляю время, — усмехнулась она, и покрасневшие щёки стали ещё ярче. — Мне нравится этот момент, и я бы хотела его запомнить. — Для этого вы смотрите на небо? — Меня учила этому мама, — перевела она внимание на Тома и, уловив явное недоумение, пояснила, подойдя совсем близко: — Встаньте ровно, запрокиньте голову и смотрите на снежинки. Время остановится. Попробуйте. Реддл недоверчиво нахмурился, но последовал её совету. — Видите? Оно словно замирает, — восторженно прошептала Лисса. Том выпрямился и вновь взглянул на неё. Сейчас девушка стояла прямо перед ним, так близко, что наклонись — и можно коснуться её губ, попробовать их вкус. «Салазар. С чего такие мысли?» Лисса прикрыла веки и улыбнулась. Так очаровательно, так искренне и ненаигранно, что Том ошарашенно застыл, не в силах оторвать взгляд.***
Снежинки кружились перед глазами, и казалось, что она парит вместе с ними. Так странно, что ещё час назад она думала о том, что жизнь катится по наклонной, а сейчас даже не допускала таких мыслей. Всё словно забылось. Словно осталось где-то за спиной, давая время передохнуть и насладиться моментом. Пальцы уже окоченели, а ног Лисса и вовсе не чувствовала. Но она готова была поклясться, что не хотела бы прерывать эту неожиданную встречу. Хоть Том и казался ей слегка высокомерным и весьма загадочным. Но, возможно, это её и тянуло. От подобных мыслей голова сильнее закружилась, а кровь подбежала к щекам. Ли выпрямилась, возвращая внимание на парня, но перед глазами на миг потемнело, и тело качнулось вбок. Она вновь ощутила, как он удержал её. Сжал локоть, спасая от падения. Уже в третий раз. — Голова закружилась, — выдохнула Лисса, ощущая, как бешено колотится сердце в груди. Том не ответил. Лишь молча буравил её таким пронзительным взглядом, будто пробирался в саму душу. Хотя, возможно, так оно и было. Ведь она ничего о нём не знала. Но отныне желала узнать. Они стояли так близко, что, казалось, поднимись на носочках — и сможешь коснуться своими губами его в нежном поцелуе. «О, Мерлин. Откуда такие мысли?» Морозный ветер ударил в бок резким порывом. И до носа донёсся приглушённый мужской аромат. Нет, не духов. Это был его аромат — самого Тома, — отдалённо напоминающий ладан и тепло. Что-то святое, но при этом тёмное, как сама ночь… — Уже так поздно. Мне пора домой, — неожиданно прошептала она. — Я могу проводить. — Не стоит. Здесь совсем рядом, — её щёки обжёг румянец. — Возможно, мы скоро свидимся. Вам ведь наверняка интересно раскрыть тайну и узнать, что за предмет, который приносит удачу, у меня есть. — Не спорю, — даже не стал притворяться Том. — Я могу показать, — слова сорвались с языка быстрее, чем Ли успела их обдумать. — Не сейчас, — отчего-то покачал головой он. — Я чувствую, что вы хотите увидеть его, — вновь прошептала она. — Я хочу увидеть вас. Снова. Он говорил так уверенно. Властно. Полушёпотом. Отчего по спине девушки невольно побежали мурашки. И совершенно не от холодного ветра. — Завтра? — Здесь.***
Он стоял посреди пустынной улицы до тех пор, пока она не скрылась из виду. Стоило темноте переулка спрятать Лиссу от внимательного взгляда Тома, как в его душе — точнее, в тех ошмётках, что ещё оставались, — что-то щёлкнуло. Что-то перевернулось и будто встало на место. Но на следующий день она не пришла. И даже в последующий вечер её не было на том самом месте. Прошли ещё сутки. Том стоял за прилавком «Горбина и Бэркеса» и вглядывался в лица прохожих через мутное окно. Но Лисса так и не появлялась, не желала раскрывать свою тайну. Хотя, честности ради, Реддл уже не раз задавался вопросом, какая именно загадка притягивает его сильнее: что же это за предмет, приносящий удачу, или отчего эта девушка не выходит из головы. Пообещав себе вечером прогуляться в сторону того самого паба, где и произошла их встреча, он наконец отвлёкся на вбежавшего в лавку посетителя. — Ох, какой сегодня снегопад, — пробурчал запыхавшийся мужчина. Том даже не ответил, растянул на губах привычную полуулыбку, с которой и встречал каждого, кто придёт в это место. — Мне нужно срочно избавиться от одной вещицы, — затараторил незнакомец, вытаскивая из кармана свёрток. А точнее, газетный лист, в который и была припрятана та самая «вещица». — Это кулон. Старинный. Он приносит удачу. В эту секунду Том впервые посмотрел ему в глаза. В злые, маленькие, блестящие алчностью и жаждой наживы. Мужчина протянул ему золотой кулон на длинной цепочке. Неспешно, старательно сдерживая бурлящее внутри волнение, Реддл принял украшение и медленно провёл пальцами по шершавой поверхности. — Он принадлежал одной девчонке. Я слышал, как она рассказывала какому-то мужлану, что эта вещица волшебная и приносит несусветную удачу. Но теперь она моя. А я в удачу не верю. — А девушка? — стремительно сорвался вопрос с языка. — А что мне до неё? Ей удача уже не поможет, — он тихо хрюкнул своей неуместной шутке, которую и шуткой-то сложно было назвать. Вот только пока он нервно смеялся, не замечал, как серая радужка в глазах Тома заблестела алым. Осознание ужасающей правды остро впилось в остатки души Реддла, кроша их на мелкие частички. Он медленно, слишком медленно отложил в сторону медальон, в котором совершенно точно не было и частички какой бы то ни было магии. Медленно достал палочку и захлопнул дверь. Смех мужчины резко смолк, а лампа в лавке несколько раз мигнула и погасла. — Что с девушкой? — прозвучал тихий, мягкий вопрос. Вот только посетитель от этого попятился назад, ощущая, как заледенели пальцы от страха. — М-м-м… Мертва, — выдохнул он в ответ. — Мертва, — повторил Том, всё так же медленно разминая шею. Мертва. Как иронично. Он столько раз лишал жизни других во имя великой цели, но сейчас эта смерть казалась чем-то аморальным, неправильным, ужасным. Словно у него только что отняли надежду, отняли шанс исправиться и замолить грехи. Хотя отныне он вряд ли пожелает их замолить. — Весьма разумно, что ты не веришь в удачу. Подойди ближе, — проговорил он, останавливая алый, злой и такой колкий взгляд на мужчине. — Империо. Подойти ко мне. Глаза незнакомца словно затянулись пеленой. Как поломанная кукла, он качнулся, но прошаркал вперёд, ближе к Тому. — Это ты убил её? — Да… В том переулке. Она была одна и так громко кричала… — Покажи. Мужчина сиюминутно выполнил приказ, палочкой вытягивая из головы нужное воспоминание. Волнение, ещё недавно клубящееся внутри Тома, начало угасать. Словно пряталось за тьмой, которая расползалась под кожей, обволакивая каждую частичку. Он смотрел, смотрел, смотрел на то, как Лисса вздрогнула, как умоляла не убивать её, как пыталась сжать в пальцах кулон, что приносил удачу. Но она ей не помогла. Не уберегла её, а только погубила, так и не раскрыв главной тайны, что она сама, сама Лисса, и несла в себе ту самую «удачу». Последним, что увидел Том, прежде чем тьма полностью заволокла сознание, были её глаза. Голубые, сияющие, такие чистые глаза. В которых медленно гасло безумие… — Авада Кедавра! За окном медленно падал снег, словно пытался остановить стремительно бегущее время, которое уже нельзя было отмотать назад. Нельзя было вернуться в тот переулок и остановить то, что вновь надломило душу. Вот только в этот раз на тысячу осколков разбилось и сердце.