Слойка с вишней

Тяжёлая железная занавеса со скрипом отрезала от пути отступления. Тупик и лишь один выход — через Путешественника, что сам и обрезал всю возможность сбежать из этого подземелья. Блондин, кажется, даже не вспотел: стоял легко, дыхание его даже не дрогнуло, как и яркая улыбка на лице. Все действия меняли свой темп, быстрота сменялась медлительностью, словно для него это была игра, лёгкий и ненавязчивый танец, в котором он увлекал за собой Сказителя. Тот же, в свою очередь, был озадачен и определённо сбит с толку таким поведением того, кого раньше было настолько легко заманить в ловушку. Место, где они находились — лабиринт из воспоминаний последнего, его тюрьма, что воплотилась в жестокую реальность. И эта реальность не щадила никого постороннего, забирая его мысли, деформируя их до неузнаваемости. Такое случилось и с Итэром. Он направился туда за бывшим Предвестником с одной целью — забрать украденное им Сердце Бога. И, казалось, задача для Скарамуччи проста и легка в подземелье, что соорудило его же воображение, по типу Великого Царства Эвтюмии матушки Сказителя, если её, конечно, можно было так называть. Но вот тут планы обернулись полным крахом, с треском провалившись. Чем глубже они заходили в сердце этого места, сражаясь, пытаясь убить друг друга, тем слабее ощущал себя его владелец. Дыхание прерывалось, на новые заклинания сил не было, а ныне полученное сердечко неприятно отдавалось в груди тысячами иголок, пронизывая пальцы электричеством. Кажется, подобная сила слишком велика для куколки, что выкинули из-за слабости. Путешественник сделал первый уверенный шаг, а его глаза слегка заблестели яркими искрами. Как уже было упомянуто ранее, это место меняло людей, извращая их мысли. Главной целью, стоило ступить Итэру за его пределы, было заполучение столь важного артефакта, но в итоге эта цель превратилась в полное уничтожение того, кто посмел его украсть. В скором времени, незнание и неопытность воришки его же и погубит. Жестокость ради жестокости, кровь ради крови. Куникудзуси сделал шаг в сторону, увиливая от света, пытаясь слиться с тенью, занять хоть какую-то выгодную для себя позицию. Только вот сил сражаться больше не было, новообретенное сердце жгло изнутри, не давая сконцентрироваться, а голова гудела так, будто в ней поселился целый рой надоедливых пчёл. Книга заклинаний уже практически не держалась в воздухе, витая из стороны в сторону и часто слабо ударяясь о руку мага, вынуждая взять её самостоятельно. А Путешественник продолжает наступать, покрепче ухватив рукоять меча и отметив, какое же интересное это место: не даёт своему создателю сделать и вдоха, а совершенно постороннего двигает дальше. Но разве такая мелочь важна, если она играет только на руку? И новый танец смерти начался: Итэр легко парировал любые атаки, уворачиваясь от них с излишнем изяществом и грациозностью, будто все заклинания в этом мире не имели достаточной силы, чтобы одолеть его, будто он игрался со своим врагом и не более. И как бы яростно не пытался дать отпор Сказитель, его соперник подбирался всё ближе, заставляя вечно отступать, умело преграждал путь к побегу, видел, что Куникудзуси хотел удрать, чтобы чуть отдохнуть и подготовиться для новой битвы. Путешественник всё видел и не давал ни одному из планов воплотиться в жизнь. Тяжёлый справочник заклинаний с грохотом упал на пол, а сильные руки сомкнулись вокруг шеи Скарамуччи, сжимая её с такой силой, словно их хозяин хотел свернуть шею одним взмахом. А ведь прошла минута с начала их битвы, а Итэр уже успел так близко подобраться, откинув своё оружие на землю. В голове пробежали тысячи искр, а лёгкие, что итак были измучены постоянной беготней, разрывались в жалких попытках набрать хоть чуть-чуть воздуха. Из последних сил парень ухватился за запястья нападавшего, пропустив по ним разряд тока, чтобы высвободиться или хотя бы, чтобы Итэр чуть ослабил давление и дал ему лишь один маленький шанс сделать вдох, но тот даже не дрогнул, только усилив хватку, в то время как ноги Куникудзуси подкашивались всё сильнее и сильнее, а лицо Путешественника сливалось с плотным чёрным туманом перед глазами. — Ненавижу…тебя… — последнее, что сорвалось с губ Сказителя, перед тем, как мир перед ним окончательно поплыл. — Будешь ненавидеть ещë сильнее, — уже гулом пронёсся чужой голос.

***

И неужели, всё это было зря? Столько лет попыток, стараний, изучений… Неужели вся его жизнь была напрасна? Куникудзуси всегда пытался понять суть человеческих чувств, ощущая в себе лишь глубочайшую дыру, что пустотой разливалась по телу, заполняя его всего: от кончиков пальцев, до макушки. Зачем его создали, кто его создатель? Вопросы оставались без ответов десятилетиями и лишь недавно он сумел найти их. Только вот каков был от этого смысл, если всё равно окончание этому так близко? Он столько работал, пока не встретил подходящего кандидата — светловолосый парень с яркой, солнечной улыбкой. И правда, он был как солнышко, что закрывало собой фальшивое светило и сияло ярче него. Итэр был добр, шутлив, он понимал людей и они тянулись к нему как к магниту, как к солнцу тянутся растения. Полная противоположность Куникудзуси. Но кто мог подумать, что это было лишь лживой маской, что приросла намертво к миловидному личику? И Кукла впервые что-то почувствовала. Зависть. Яркой вспышкой, цепким крючком это впилось в тело Куклы, не давая ей покоя, поселяя в голове лишь одну чёткую мысль, одно желание — «я хочу быть таким же, я хочу себе такое же сердце. Нет, более того, я хочу себе ЕГО сердце». И тогда этот сладостный момент был так близок, Скарамучча практически реализовал то, чего так жаждал, но ему предложили вещицу поинтереснее. Кто же знал, что в итоге это приведёт его к такому исходу? Непредназначенная для подобных нагрузок оболочка трескалась и рушилась, стоило попробовать воспользоваться Сердцем Бога, а печать на его силах давила всё сильнее. Даже царство, что создал его разум действовало во вред своему создателю, отвергая его, как нечто инородное. Даже его царство нашло кого-то интереснее, сильнее и лучше. И этот кто-то показал своё настоящее сердце - то, что прятал от посторонних глаз, то что раскрылось сейчас во всей красе.

***

Мир вокруг вновь начал приобретать краски и чёткость, пускай и полумрак помещения не давал всё с точностью разглядеть. На шее яркие синяки, а каждое движение, что должно было задействовать мышцы шейного отдела, вызывало неприятную боль, переходящую на подбородок. Голова всё такая же пустая. Кажется, это тот же тупик, в котором Сказитель по своему мнению и встретил свою смерть. Только вот он был не мёртв. Пока ещё. Книги заклинаний рядом не было, как и Глаза Порчи, да хоть чего-то, что можно было использовать для самозащиты, даже руки связаны за спиной. Зато рядом был Путешественник, что молчаливо опëрся о стену и с любопытством разглядывал этот самый Электро Глаз Порчи. Лишь после яркие янтарные глаза плавно устремились к, сидящей на холодном каменном полу, фигуре. — О-о, — тихо вздохнул Итэр, убрав интересную безделушку в карман, а рукой вновь ухватившись за рукоять меча. На такой жест Скарамучча никак не отреагировал, вот же раздражающая кукла, — Если я заберу Гнозис пока ты будешь без сознания, то этот мир рухнет в самый неожиданный момент. Если я заберу его, когда ты будешь в сознании, то успею его покинуть, только вот ты умрёшь. Погибнешь ты в любом случае, я так просто это не оставлю. Слишком много ты натворил, чтобы просто так тебя отпускать, — пожалуй, это первые настолько длинные предложения, что сошли с уст Итэра за такое количество времени. И правда, это создание сделало так много плохого, так много зла и несчастий напустило на безвинных людей из-за личной обиды и жалости к своей ничего не значащей фигуре. Разве не будет самому Тейвату проще, если Итэр избавится от такого чудовища? Скарамучча дёрнулся, попытавшись отползти, но спиной врезался в холодную стену, стоило блондину подойти ближе, на что тот вновь улыбнулся. — Только попробуй, — не успел договорить свою фразу Куникудзуси, как его тут же со всей силой ударили по щеке, вынуждая заткнуться, после чего «убийца» ухватил того за подбородок, в этот раз требуя повернуть голову и дать рассмотреть свою недовольную физиономию. Как и всегда, даже перед лицом своей смерти будет огрызаться, словно дикая псина. — И сколько жизней ты успел загубить, скольким людям ты успел их испортить? В погоне за своим эгоизмом ты разрушал всё, к чему прикасался. Пора с этим заканчивать. — Да ты ничего не знаешь! — вырвалось у Сказителя, за что тот получил уже по другой щеке. Лицо горело, а ранее уложенные волосы растрепались, прилипая ко лбу, закрывая глаза, в которых, казалось, где-то в глубине можно было увидеть вселяющий страх и ужас ад, настоящее дьявольское угодье, где веселятся бесы, ожидая новой трапезы. Только это угодье за собой скрывало нечто куда более интересное. Страх. Как часто он вёл всё живое за собой? Как травоядное, убегающее от хищника, как Кукла, что видит свою кончину, но всё так же на что-то продолжает надеяться. Липкое и скользкое чувство наполняет грудь. И такое будет с каждым, кто встанет сейчас на пути извращенного разума Путешественника. — Я не люблю играть в мучителя, но думая о том, скольким людям ты сделал больно, у меня нету другого желания, как отомстить за их поломанные судьбы. Ты ведь даже имён их не помнишь, — оружие было аккуратно отложено Итэром вне зоны досягаемости для его жертвы. Он ухватил парня напротив за волосы, под его болезненный и недовольный стон оттянув их, — Я без понятия, как вытащить из тебя Гнозис. Ты бы мог посотрудничать и сказать мне, тогда возможно, всё закончится быстрее. Только знаю, что он у тебя в месте, где у обычных людей есть сердце. Что, пытался заполнить пустоту хоть чем-то? — свободная ладонь мягко легла на груди Сказителя, слегка надавливая подушечками пальцев на ткань одежды. Вспоминалось, что Сëгун Райден специально оставляла эту часть открытой для более простого использования своего оружия. Похоже, одеяния правда мешают и стоило их убрать. — Убери от меня свои руки! — Куникудзуси попытался вырваться из мёртвой хватки. Пускай запястья и накрепко связаны, его ноги ещё были свободны, чем тот воспользовался, обронив до ужаса глупую попытку хотя бы немного отстранить сидящего рядом Итэра от себя, пнув его в бок, на что тот слегка ухватился за ушибленное место. Только лицо Путешественника на такое не выразило и капельки эмоций, кроме некоторой усталости. Значит, придётся работать по-плохому. Интересно, откуда у него оставалось сострадание к этому созданию? Но капельки его потихоньку выходили вместе с выступившим на лбу потом. — Что ты?… — не договорил Скарамучча, как его волосы отпустили, но вместо них в объятия пальцев вновь легло оружие. Свободной рукой Итэр ухватился за ногу жертвы, занеся над коленной чашечкой острое лезвие. Вот же забавная штучка, кажется, этот меч был выкован ещё давным-давно кланом Каэдэхара, судя по инициалам на нём. И этот клан погиб от руки Скарамуччи так же, как тот сегодня погибнет от этого клинка. — Только попробуй и я!… — последнее, что смог членораздельно произнести Предвестник перед тем, как колено пробила острая боль, минуя кожу, мышцы, плоть, кажется, врезаясь глубоко в кости, вырываясь громким криком, что отбивался от стен. По мягкой коже стекала горячая кровь, ткань, наполненная нервными окончаниями, разрывалась, пачкая одежду и перчатки Итэра, на что тот, недовольно фыркнув, вытащил лезвие с ещё более омерзительным звуком, слегка прикрыв глаза. Меч вознёсся и над второй, ещё здоровой конечностью, оставляя первую истекать горячей алой жидкостью. Режущая боль. — Стой-стой, погоди! — переливающийся в жуткие крики голос остановил оружие в паре сантиметров от колена и заставил Путешественника поднять заинтересованный взгляд, осматривая парня перед ним, что в шоковом состоянии хватал ртом воздух, кусал губы, тихо шипел и болезненно стонал. На его глазах, кажется, даже выступили слезинки. Странно, куклы не должны были чувствовать боль и если быть честным, Итэр был уверен в том, что они её не чувствуют. Он нанёс тому рану лишь ради того, чтобы обездвижить. Может, так действовало на физическую оболочку это подземелье? Но это ведь и лучше! Сказитель прочувствует на себе всё то, что чувствовали люди, жизнь которых он погубил. Путешественник обязан убедиться в том, что он всё почувствует. — Почему я должен остановиться? Я вроде чётко сказал, что не буду церемониться, если ты не будешь мне помогать. А пока ты только мешаешь, поэтому, — клинок вновь был занесён чуть в сторону, давая своему владельцу возможность прицелиться для более чёткого удара, чтобы после с размаха врезаться в мягкие ткани, а позже и кости. Вот же, затупится потом, точить придётся. — Я буду содействовать! Хорошо, черт тебя побери, просто убери от меня эту штуку! Любишь же ты ей размахивать! — а голос Куникудзуси, кажется, уже совсем срывается на крики и незримые всхлипы. И путешественник убрал оружие, отложив его и опустив взгляд на ногу сидящего рядом. Алые струйки продолжали вытекать из раны, пока её хозяин даже не мог нормально пошевелиться так, чтобы его тело не пронизывало болью. Интересно, каков ущерб от этого повреждения? Если Сказитель выживет, то точно будет хромать на одну ногу, а если Итэр постарается, то тот вовсе останется без конечности. — Ну, так, — начал Путешественник, усевшись на здоровую ногу Скарамуччи, чем вызвал у него непроизвольную попытку отодвинуться и спрятать лицо, а в особенности глаза, на которые наворачивались слезы. Нет, не от невиданной ранее боли, что впервые в его долгой жизни ударила в мозг, а от унижения, что можно было так легко попасться в своём же царстве, — похоже, твои побрякушки и одежда будут мешать. — Не смей забирать его, хватит трогать меня своими грязными руками! — с ещё большим презрением отозвался Сказитель, пока его одежду бесцеремонно разрезали ровно посередине, открывая доступ к груди и оголяя её в полной беззащитности. На вид она ни чем не отличалась от обычной человеческой, даже тоже вздымалась от вздохов?… Он правда дышал или это было муляжом? Янтарные глаза снова метнулись к ране Сказителя, внимательно осматривая кровь, Путешественник набрал её на пальцы и рассмотрел, позже чуть понюхав. И правда, настоящая кровь. Неужели. Куникудзуси создали слишком похожим на человека - в этом и была вся проблема. Возможно, во внешнем мире этого и не было, но тут Предвестник являлся вполне живым, ощущающим боль, имеющим кровь и сухожилия, существом. А всё, что истекает кровью и завывает от ранений, можно уничтожить. — Я тут ради Гнозиса, честно, без понятия, как его достать, поэтому, — Итэр тихо хихикнул, снимая с руки перчатку, прицеливаясь. Как только Сердце Бога покинет тело, то у этого мира будет ещё два полных часа, после чего нужно будет бежать, — попробую побыстрее. — Нет, черт тебя бери! Аккуратнее, мать твою! Резкая вспышка перед глазами, с которых уже маленьким ручьём потекли слезы, гул в ушах, новый громкий крик, столь сильный, что срывался голос, отходя на тихий стон. Всё тело пульсировало, а в грудь будто воткнули острый и ржавый штырь, прокручивая его и разрывая органы. Рука вошла резко, но излишне легко. На самом деле, Итэр думал, что это просто не сработает и придётся пользоваться старыми методами, разрезая Куклу под собой на части до тех пор, пока за клеткой рёбер и лёгкими, вместо образного сердца не увидишь «бьющийся» гнозис. Но всё оказалось проще: Путешественник сумел провернуть руку в чужой груди, как только та, как по маслу, сумела войти в этот живой сосуд. Глаза пришлось закрыть от вспышек энергии и развивающегося света, а плечи прижать к голове, пытаясь закрыть ещё и уши, дабы не отвлекаться на дикий ор под собой. Свободной рукой Скарамуччу вновь схватили за шею, чтобы остановить его постоянные попытки выбраться, улизнуть, остановить это тупое шоу. Куникудзуси откинул голову, одна рука, спустя тысячи неудачных попыток вылетает из паутины верёвок, а после и вторая, хватаясь за горло Путешественника в ответ, чтобы тот ослабил хватку. Парочка секунд и электричество бы пробило чужое тело, несколько сотен тысяч вольт бы не оставили его в живых, но Итэр лишь фыркает, бесцеремонно нащупывает пальцами нужный артефакт и резко выдëргивает его, даже не пытаясь быть аккуратным или нежным с тем, кого искренне хотел подвергнуть пыткам, пока это место не разрушится. Он успел. Пальцы Сказителя больше не ощущали силу, что была ранее, а заклинание не подействовало. И Путешественник получил нужное, дав Скарамучче возможность передохнуть парочку минут, отпустив его горло. Тот дрожал, извивался, как пойманный змей, глотал слезы, буквально задыхался в них, пытаясь высказать хоть что-то. Слабый, беспомощный, как и в детстве. Кукла и не более. Сказитель прикрыл грудную клетку, на которой даже и царапины не осталось, ладонями, свернувшись на земле в позу эмбриона, стараясь не задеть раненное колено. Боль — она рождает страх, а страх исходит из боли. Особенно для того, кто раньше понятия не имел, что такое — почувствовать настоящую агонию. Не душевные страдания, а именно ужасную физическую пытку. А вот Путешественник, что сейчас мирно крутил в пальцах гнозис приятного фиолетового цвета, знал всё о таком чувстве. Более того, он знал, как его показать другому. Как открыть существу познания о том, что это такое — мучения. Всё живое может в той или иной степени испытывать физические страдания, а если не может — оно мертво. Только со смертью можно избежать подобного. И её начало будет через пару минут, когда высвободившийся Предвестник хоть чуть-чуть придёт в сознание. Через пять, например. Да, время тут не шло вообще, но его ощущение оставалось. Поэтому через пять. четыре. три. два…