Золотой мальчик.

В Оренбурге оказалось не так сладко, как хотелось бы беззащитным Юре и Лере. Не успели они провести и двух дней без надзора, как их остановили милиционеры, патрулирующие город. Работники забрали детей в участок.

***

— Имя, фамилия, отчество? — спрашивал сотрудник, смотря в голубые глаза мальчика, почти замёрзшего от холода. Руки и ноги его тряслись, но он не говорил ни слова, — Хорошо, спросим по-другому! — Как тебя зовут спрашиваю, — сказал второй милиционер, стоящий рядом. — Шатун, — промолвил Юрка, а после вновь замолчал. — Шатун? — переспросили сотрудники, одновременно переглянувшись, — А тебя, девочка? — обратились к Лере, сидящей недалеко. — Хиплая, — ответила она, тяжело вздохнувши. — Хиплая? — вновь переспросили сотрудники и переглянулись. — Вот имена пошли, — сказал милиционер, похлопав по затылку. Лера тихо рассмеялась, а после быстро протараторила. — Дядя патрульщик, а вы нас в детский дом не заберёте? — А надо? — спросил сотрудник. — Нет, не надо, мы сами знаем, как нам надо, — вмешался Шатунов. Так и действительно, бродить около года по улицам и дорогам было крайне невыносимо. Иногда ребята заглядывали в «Савельевку», чтобы посмотреть, как живут новые хозяева в их доме, ведь место, где жила Лера — а именно старый разрушенный дом — так никто и не отреставрировал. — Да ты, сопляк, хоть жизнь-то поведал, чтобы знать как тебе надо? — присоединился второй. — Поведал, поведал, — произнес Юра, натянул свою огромную шапку на глаза и спрятался под куртку. — Не обижайте его, он очень ранимый, — сказала Лера, подойдя к брату. — Так, хиплая, на место, — возмутился милиционер, — До тебя очередь дойдет. — Значит так, отправляйтесь в наш местный детский дом, в двухста миль отсюда, мы будем вас навещать, — вновь начал сотрудник. — И не вздумайте сбежать, — продолжил его напарник. Ничего не оставалось делать, как согласиться и послушать милиционеров. Дети обнялись и укрылись огромной курткой Юры. Стало относительно тепло, хотя и без этого в участке было более-менее комфортно. Пробыв в отделе сутки, Шатунова и Вассенцову усадили в милиционерскую машину и отправились в детский дом. Юре и Лере не понравилось в этом месте. Воспитатели злые, дети озверевшие. Было ужасно холодно, голодно. Их били, наказывали. Словно концлагерь, а не детский дом. К счастью, время летело незаметно и, вот, уже тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Июнь. Тепло. Свежий, приятный, необычный запах лета. На улице стояла жара. Приятно пели птицы, появлялись первые ягоды. Дети не особо-то спешили на очередной завтрак в детском доме. Лера сонно терла глаза, стоя возле раковины. Юра же наоборот был бодрячком и поторапливал сестру на то, чтобы она скорее заканчивала все свои утренние дела. Выйдя из уборной, Вассенцова осматривалась. Вдруг кто-то схватил её и развернул к себе, чтобы что-то сказать на ушко. — Нам нужно сегодня сбежать, — шепотом сказал Юрка. — Что, ну как? — спросила девочка. — Я всё продумал, идем за мной. Валерии ничего не оставалось, как следовать за братом. Шатунов завел её в небольшое помещение — похожую на комнату для персонала — в ней был черный выход. Юра оглянулся и дернул за ручку, дверь оказалась открыта. — Идем, — сказал он и распахнул дверь. Ничего не спрашивая, он взял руку Валерии и они выбежали на улицу. Подбежав к забору, он поднял Леру вверх, аккуратно перекинул, а после сам перелез. Девочка стояла в сонном шоке, она не сумела что-либо сказать или как-то реагировать. Всё казалось для нее слишком быстрым. Привели в полное сознание её только крики воспитательниц, которые кричали, чтобы они вернулись. Детям же, однако, было не до этого. За руки они вновь побежали куда глаза глядят, точнее это была Лера, а у Юры же был четкий план всего. Спустя пять минут бега, ребята добежали до шалаша. — Это я сделал его, — сказал Шатунов, смотря на небольшой домик, который соорудил сам. — Когда ты успел? — спросила Лера, оглядывая всё вокруг. — Каждую ночь, начиная с марта, — начал он, — Я просто чертов гений, нашел доски, тряпки, связал всё это, и, смог. — Юра, ты лучший, — ответила девочка и принялась обнимать брата. — Это наше жилище, по крайней мере на сезон. *** От лица Леры. Летом мы жили в шалаше, воровали из магазина продуктов еду, поедали ягоды у соседок в Савельевке, также поочерёдно «одалживая» овощи в огороде. Никто не ловил и ладушки. Сейчас же мы болтаемся непонятно где уже третий месяц. С августа наступил холод, дожди то и дело шли без устали. Иногда нас забирала мама Ваньки, иногда новые жильцы нашего дома, один раз даже позвала тетя. Накормила блинами и выпроводила. В общем, не тужили, до того дня, пока нам вновь не приспичило обчистить продуктовый магазин. Тогда же продавщица наша — тетя Люся, позвонила в милицию. Мы принялись бежать, но участковые оказались быстрее. — Ну что, вновь попались? — спросил один из милиционеров, что встречался на нашем пути перед новым годом. — Последний раз, — сказала я, усаживая в машину. Юра молчал, я видела в его глазах задумку новой идеи, но слабо в нее верила. Вечно бегать от этих проблем мы не сможем. Видимо следует просто смириться… Приехав в участок, нас усадили на стул и начали расспрос. — Значит так, Хиплая и Шатун, ничего не хотите нам рассказать? — начал милиционер. — Не хотим, — ответил Юра. — Где вы были всё это время, начиная с июня, заканчивая сегодняшним днём? — Жили, — произнесла я. — Где жили? — На планете Земля, — дополнил Юра. — Мы выяснили, что ваша мама умерла в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом года, так ли? — Так, — опустила голову я и заплакала. — Ну-ну, не надо плакать, — сказал мне сотрудник, а Юра приобнял. Вдруг дверь отворилась и в комнату вошла женщина. На вид ей было лет так сорок. Она по-доброму посмотрела сначала на меня, а затем на Юру. — Батима Болесимовна, заходите, — произнес сотрудник. — Здравствуйте, это вот этих малышей нужно к нам в Акбулак? Услышав это, Юрка словно окаменел, его лицо побледнело, а руки затряслись. Он обратился к женщине, перестав меня обнимать. Единственное, что он произнес в мою сторону — это: Нам нужно в Акбулак. — Извините, мне пацаны в детском доме сказали проситься в Акбулак, там не бьют, — сказал Юра, выглядывая из своей огромной шапки, обращаясь к незнакомке. Глаза женщины словно наполнились слезами. Она томно посмотрела на Юру и обратилась к милиционеру. — Я их забираю… Юра заликовал и принялся обнимать женщину, а в моей душе словно расстаяли льдины. Стало радостно и тепло. Спустя время каких-то разговоров Батимы Болесимовны — так к ней обращался милиционер — мы наконец-то ехали в детский дом на небольшой машине её мужа. — Меня зовут Валентина Николаевна Тазекенова, можно я узнаю ваши имена? — просила женщина. — Я Юра, — ответил мальчик. — А я Лера, — произнесла я. — Отлично, вот и познакомились, — сказала Валентина Николаевна, — Я в курсе всей вашей сложившейся ситуации, поэтому расспрашивать об этом я не стану, а лишь спрошу одну вещь… — Какую? — поинтересовался Юрка. — Что вы любите есть на завтрак? — спросила женщина. В ее глазах была видна растерянность. Я думаю она спросила это для того, чтобы поддержать разговор. — Мы всеядные, — в один голос произнес Юра и я. — Что же, тогда это действительно очень хорошо, — Валентина Николаевна улыбнулась, — Сейчас мы приедем ко мне в дом детства, я знаю, что вас там встретят радостно. Мы с Юрой удивились. — У вас есть какие-нибудь традиции? — спросил Шатунов. — Сейчас всё увидишь, Юрочка, — ответила женщина. — Мы с вами хоть на край света, — вмешалась я, — Вы очень хорошая, правда. — Рада, Лерочка… *** Через час Валентина Николаевна и ее муж доставили детей в «Дом Детства». Встречали новеньких достаточно дружно. Пели песни, кружили хороводы. Педагоги и директор хлопали в ладоши. Позже, как ребята узнали, так встречают каждых новеньких. Учителя детям сразу приглянулись все, а особенно один кудрявый мужчина лет двадцати. Он был одет в джинсовый костюм и грустно поглядывал на детей. Шатунова и Вассенцову провели в свои комнаты, которые они разделили со своими одногодками и даже теми, кто младше. Подружились они со всеми практически сразу же. Каждый день не был похож друг на друга, было особенно весело. *** Утро. Валерию разбудил яркий свет, который освещал комнату, в которой находились ещё две девочки — Ксюша и Галя. Синеглазые красотки являлись родными сестрами и были очень похожи. Лера посмотрела на будильник, на котором было около пяти утра. Сестры спали, тихо посапывая у себя на койках. Вассенцова аккуратно встала, надела сланцы, поправила кровать и отправилась в столовую, чтобы выпить немного воды. На ней была длинная белая ночнушка с ромашками и махровые черные носки. По дороге ей попалась уборщица — тетя Зина, которая только что приехала на работу. — Здравствуйте, — поздоровалась девочка. — Доброе утро, — ответила женщина, — А куда ты намылилась? — Выпить воды в столовую. — Столовая закрыта, — сказала уборщица, завязывая косынку у себя на голове, — Жди восьми утра. — Так а как же, я пить хочу, — возмутилась Лера. — На такие случаи воду с собой носят, — зло произнесла женщина, — С вечера готовят, а сейчас иди отсюда. — Извините, я новенькая, не знала… Расстроившись, Лера вернулась к себе в комнату и обомлела. Галя радостно прыгала на её койке, размахивая подушкой, а Ксюша сонно терла глаза, сидя на своей кровати. — Что ты делаешь? — закричала Валерия. — А что ты орёшь? — ответила девочка, — Мы же вчера не познакомились, — продолжила вторая, сидя на кровати. — Валентина Николаевна рассказала мне о вас, если вы хотите познакомиться, то пусть Галя сначала уйдет с моей кровати. — Галка, слезь, — сказала Ксюша, а после продолжила, — Я Ксеня. — Приятно, Валерия, можно просто Лера. — Отлично, — вмешалась Галя, — Будем знакомы, меня можно Галкой называть, — и протянула руку. — Сколько лет-то тебе? — спросила Ксюша, — Мне вот пятнадцатый год пошел! — Мне девять, — сказала младшая сестра. — Двенадцать, — ответила Лера. — У тебя же брат тут? — вновь просила Ксеня, — Красивый говорят. — Сводный, — произнесла Валерия, отряхивая подушку, — Красивый, а что? — Да так, ничего, — поправила волосы Ксюша. — Ясно, — серьёзно ответила Лера и улеглась в кровать, — Думаю еще часа два нам поспать удастся. — Подъём в семь, так что удастся. — Я не хочу спать, — захныкала Галя, — Можно я не буду спать? — Нет, отбой, значит отбой, — ответила сестре Ксюша и отключила фонарь. В семь утра девчонок разбудил колокол, который бил так громко, на сколько только можно. Валерия, Ксения и Галина проснулись. Вассенцова поспешила в уборную, чтобы умыться, а сестры принялись заплетать друг другу косы. Надев школьные платья, девочки отправились на завтрак в столовую. Лера везде выглядывала Юру, но увидеть его она так и не смогла, ведь было достаточно много детей. — Кого ты все время выглядываешь? — спросила Галя, укладывая ложку манной каши себе в рот. — Брата, — ответила девочка, вновь посмотрев назад. — Думаю они вскоре придут, — вмешалась Ксюша, поправляя косы, — Он живет в комнате Игоря и Саши, они приходят ровно в семь двадцать пять… — О, вон и они, — продолжила младшая сестра. И правда, в сторону девчонок отправлялись достаточно красивые мальчики, но на вид им было столько же, сколько Гале, но Юры с ними не было. Ребята подошли к сестрам, чтобы поздороваться. — Привет, — произнесла Ксюша, помахав ладонью, — Где ваш сосед по комнате? — Ему что-то нездоровится, — сказал один из мальчиков. Услышав это, волнение взяло вверх. Лера отодвинула тарелку, и, ничего не говоря, отправилась в комнату Юрки. Быстро пробегая, она не заметила кудрявого мужчину и врезалась в него. В руках он держал стопку дисков. Потеряв равновесие, он упал назад. Все вещи рассыпались. — Кузя, ну как же так, тут же дети, — сказала тетя Зина, стоя недалеко от случившегося. — Извините, пожалуйста, — говорила Лерка, помогая мужчине собрать рассыпавшиеся диски. — Ничего-ничего, дите, — ответил педагог, — Ступай куда спешила, я сам. — Нет уж, я вам помогу, — произнесла девочка, — Как вас зовут? — Кузя. — Кузя? — переспросила Лера, — А отчество? — Дуреха, ты, дуреха — рассмеялся мужчина, — Сергей Борисович Кузнецов я, но можно просто Кузя. — Хорошо, — ответила Вассенцова. Собрав все диски, они разделили их поровну и отправились в актовый зал, чтобы отнести их. Увидев гитару, Лера решила немного побренчать, совершенно не умея играть. Получалось, кстати, неплохо. Девочка тихо пела любимую им с Юрой песню. Я чего-то и не вспомню через годы, через годы А вот это прикипело и зовёт издалека И плывут ко мне из детства пароходы, пароходы Пароходы белоснежные плывут как облака И плывут ко мне из детства пароходы, пароходы Пароходы белоснежные плывут как облака. Кузя замер. — Охренеть… — Ужасно, я знаю, — произнесла девочка. — Ужасно? — переспросил мужчина, — Слушай, я тут песню сочинил, зацени… Немного теплее за стеклом, но в злые морозы Вхожу в эти двери, словно в сад июльских цветов Я их так хочу согреть теплом, но белые розы У всех на глазах я целовать и гладить готов… — Песня отличная, но вам нужно Юрку — моего брата послушать, он лучше поет. — Зови его, — сказал мужчина, — Я послушаю. Лера вышла из зала и отправилась в комнату мальчиков. Увидев её, Зина, конечно, поворчала, но впустила девочку. Валерия прошла в комнату, где спал Юра. Шатунов сидел на кровати, читав какой-то журнал, он ел гематоген, который припасли соседние мальчики. Увидев Вассенцову, он удивился. — Что ты здесь делаешь, блять, — спросил он и рассмеялся. — В смысле? — обомлела Лера. — Ладно, шучу. В комнате возникла пауза. Вассенцова не видела глаз Юры, а лишь небольшую тень и его голос. — Юра, что тебя на завтраке не было? — прервала тишину девочка. — Я не выспался, не хочу, — ответил мальчик. — Мне сказали тебе нездоровится, — начала Лера, — Я волновалась. — Всё хорошо, Лерк, мне просто лень, — произнес Юра. — В следующий раз предупреждай, пожалуйста. Валерия присела рядом к Шатунову на кровать, чтобы хоть немного видеть его ближе. — Я познакомилась с педагогом — Кузей, он зовет тебя на занятия. — По музыке? — поинтересовался мальчик, — Я в кружок ходить не буду, один фиг свалю. — Юр, пожалуйста, ради меня… — Ради тебя я готов на всё, только не учиться, — продолжил Юрка. — Он сочинил клевую песню, нам нужно послушать, — говорила девочка, — Ну пожалуйста… — Ладно, идем, только олимпийку накину. (Вещи, кстати, дала им Валентина Николаевна, некоторыми поделились мальчики и девочки). *** Дети направились в зал. Остальные ученики всё ещё завтракали, ведь уроки начинались без двадцати восемь. Зайдя в помещение, Юра закрыл дверь. Внутри стоял один синтезатор, возле сидел кудрявый мужчина и разбирал диски, которые уронил около пятнадцати минут назад. — Кузя, я вам привела его, — резко произнесла Валерия. Сергей Борисович отвлекся от дисков и осмотрел мальчика. — Как тебя зовут? — спросил он, — Я Кузя, называй так. — Юра я, что хотел? — Я хотел бы тебя послушать, Юрка, — говорил мужчина, — Я тут песню сочинил. Шатунов прочел название и рассмеялся. — Белые дозы, это что, наркоманская что ли? — Какие дозы? — переспросил мужчина, — Это у меня почерк такой, белые розы, — засмеялся Кузнецов, — Пой давай. — Немного теплее за стеклом, но в злые морозы Вхожу в эти двери, словно в сад июльских цветов Я их так хочу согреть теплом, но белые розы У всех на глазах я целовать и гладить готов… — Я тебя нашел… Юрка, готовься стать звездой, — удивлённо говорил Кузя, — Ну-ка спой эту песню! — Ну что же ты, моим цветам совсем не рада Что же ты, не радуешься тёплым дням О сколько раз, я сам себе твердил, не надо Ей цветы дарить, а лучше Вам… — Нет слов… — произнес Сергей Борисович. Лера зааплодировала в ладоши и громко ликовала. — Нее, музыка — не мое, мне тут пацаны сказали, что в хоккей тут учат играть, — начал Шатунов, — Завтра игра. — Ну вот, приходи — запишем на кассеты тебя. Юра вздохнул, но согласился. Немного посидев, Шатунов и Вассенцова отправились на уроки… Они оба были счастливы, что в их без того грустной и несчастной жизни появился такой приятный человек — Кузя.