От лица Леры.
После того разговора с директором, мы с Юрой опешили. Стало действительно страшно перед тетей, ведь она, правда, не имела денег оплатить все наши проступки. Было стыдно, что мы с Шатуновым оказались такими плохими и не послушными. В тот вечер, когда нас отправили в комнаты, чтобы собрать вещи домой, я стояла возле свой тумбы, укладывая принадлежности в сумку. Вокруг меня собралась компания девочек, состоявшая из четырех человек, среди которых была Чернова, та самая, за чью сумку схватился Юрка. — Куда-то собралась? — спросила мне в спину Иринка, толкнув на тумбу. Все мои вещи упали на пол, а я развернулась и громко произнесла. — Вы совсем ахуели? На что одна из компании рассмеялась и вновь меня толкнула. На этот раз встать у меня просто не было сил. Я упала на пол, прижав колени к груди. Как только это произошло Иринка села на меня и принялась бить кулаками, пока другие девочки оттягивали мои волосы. Я кричала, пыталась пинаться, но все было бесполезно. — Это тебе за Юрку, тварь, он все равно будет моим, — единственное, что я могла слышать. Я чувствовала сильные удары. Мне удавалось закрываться, чтобы ничего не попало на лицо, и это, к счастью, помогло. На мгновение я крепко зажмурилась и постаралась встать, откинув от себя надоедливую Иринку и оторваться от незнакомых девчонок. Через силу встав, я как следует вмазала однокласснице по лицу, что та схватилась за нос. — Сами вы твари, Юра мой брат, и я его очень… — я не успела закончить фразу, как дверь отворилась и в комнату вошла Мария Ивановна. — Вассенцова, Чернова, что вы здесь устроили? — спросила она. А ведь и правда, на моем теле имелось достаточно синяков, а у Иринки вовсе был разбит нос. Оставшиеся девочки из компании принялись говорить, что не имеют отношения к этой драке, а вовсе были просто свидетелями, но училка не хотела ничего слышать, а всего лишь заставила меня быстрее собирать вещи и убираться из интерната. Чернова с подружками отправились к директору. Как только все вышли, я собрала растрёпанные волосы обратно в хвост и громко заплакала. Вновь сложив всё в сумку, надев куртку с теплыми штанами, я вышла в коридор к Юре. Шатунов уже ждал меня. На нем была красная шапка, которая, кажется, сползла ему на лицо. Поправив ее, Юрка осмотрел меня с ног до головы, а после увидел мои красные заплаканные глаза, которые выглядывали из-под куртки. Поставив сумку на пол, мальчик обнял меня, что и я сделала в ответ. — Лерк, ты чего, ну все же хорошо, не плачь, — говорил он. Здесь я не сдержалась, и, уткнувшись в плечо брату, еще сильнее заплакала. — Чернова и ее подруги, они побили меня, все время повторяя, что ты будешь ее. — Ну, все, успокойся, я не их, я твой, — ответил он, все еще обнимая меня. Я оторвалась на секунду, смотря в его глаза. — Что ты имеешь в виду? — А то, что я тебя очень ценю, Лера, — сказал Юра, поцеловав меня в щеку. Его глаза словно горели ярким всплеском любви. Он явно симпатизировал мне, но, кроме как сестринской любви я к нему ничего не чувствовала. Развернувшись, он улыбнулся и забрал сумку. Взявшись за руки, мы отправились к выходу. Выйдя на улицу, я заметила синий новый трактор Ваньки, который явно ожидал нас. Лицо у мужчины было крайне недовольное. — Добились своего? — зло спросил он, — Усаживайтесь в транспорт, мы едем домой. Мы с Юрой переглянулись, а после, опустив голову, отправились в трактор.***
Всю дорогу ребята молчали, смотря в окна дети представляли насколько сейчас расстроена их тетя, что делало их ещё более обессилившими. Тело Леры буквально ныло от боли, нанесённой сегодня вечером Иринкой. Конечно, Юрка мог только посочувствовать своей сестре, ведь большего он физически сделать бы не смог, а вот внутри ему хотелось просто «разорвать» бывшую одноклассницу. Через пару часов ребята, наконец, доехали до дома. На пороге их ждала злая тетя, стоя в халате, в одних лишь валенках и с накинутой, дряхлой курткой. Выйдя из трактора, Лера побежала к опекуну, чтобы ее обнять, но та даже не прикоснулась к девочке. — У меня к вам вовсе другой разговор, зайдите в дом, — разъяренно сказала она, а позже пошла в помещение, лишь поблагодарив Ваньку, — Спасибо, Иван, что довез. Вассенцова и Шатунов с опущенными головами зашли домой. Им было очень стыдно и дети всеми силами пытались это доказать своей тете, но та не велась. Сняв валенки и куртку, дети сели на диван. Тётя встала напротив них, скрестив руки на груди. — Значит так, я от вас отказываюсь, у меня больше нет денег вас кормить, одевать, воспитывать, извините, завтра вы поедете в детский дом. — Что, нет, пожалуйста, нет, я вас умоляю, — громко завопила Валерия, — Мы не хотим в детский дом. — Лерочка, у меня нет денег. Бабке вы не нужны, Ваньке тоже, и мне получается… — с горечью произносила она, скрывая слезы, — Не нужны. После этого ребят настиг тяжёлый ступор, что они сидели в нем полчаса, смотря в одну точку. Позже Юра и Лера отведали водяной манной каши и отправились, якобы, спать на печь, пока их тетя купала в бане своих детей. Как только погас свет в их доме, Шатунов встал на пол, что заметила Лера, и куда-то поспешил. — Юрка, куда ты? — спросила девочка. — Лерк, я ухожу, — ответил мальчик, — Я не хочу жить в детском доме, буду бродяжничать по городу, ты со мной? — Подожди, но так ведь нельзя, — схватив за руку, сказала Лера, — Тетя будет искать. — Мы не нужны ей, ты сама это прекрасно слышала, — чуть громче ответил Шатунов, — Если ты со мной, то идем, если нет, то прощай. — Нет, Юра, я с тобой, конечно, — резко ответила Вассенцова, — Идем, только нужно одеться, подожди. — Никакие вещи не бери, зачем они нам? — Хорошо, не буду, — сказала Лера. Одевшись в чистую футболку, теплые штаны и куртку, укутавшись в теплый шарф, надев валенки с шерстяными носками и варежками, Юра подошел к подоконнику и убрал все цветы, а после распахнул окно. Конечно, в саду было много снега, которое, к удивлению, чистила сама тетя, но только не у окна. Шатунов аккуратно перелез, а после подал руку Лерке. Спрыгнув, ребята побежали куда глаза глядят, лишь бы подальше от всего этого безумия. Всю ночь они играли в снежки, веселились и смотрели на звезды, а после выбрались в поле. К рассвету дети были уже в Оренбурге, где звенела громкая музыка и была сумасшедшая суета перед новым годом. — Я просто хочу надеяться, что это новый этап нашей жизни и здесь нам будет намного лучше, чем с теми, кому мы не нужны, — говорил Шатунов, смотря в глаза Вассенцовой, а после они вновь обнялись и пошли дальше.