Синдром неудачного писателя

Ночь - главный враг всего человечества, который прорезает сердца до самых скрытых порогов любой души. В то время, когда лунный свет завораживает своей красотой, вынуждая горько пускать слезы на мрамор собственной жизни, хочется открыться всему миру. Человек ощущает себя свободным и уязвимым как никогда. Именно под мрачным плащом ночи и мерцанием звёзд проявляются все страхи. Появляется необузданное осознание своего одиночества. Кто мы такие? Лишь потомки былых дней. Обычные букашки, чьи проблемы не способны сравниться с угрозами мирового масштаба. Но ведь это не мешает людям продолжать болезненно переживать особенно тяжёлые дни, с криминальной опаской взирая в облачное будущие. Никогда нельзя сказать точно, что завтрашний день не обернется катастрофой. Длинные, чуть смуглые пальцы, украшенные кольцами из металла, сжимают в себе поручни одной из гостевых комнат храма воздуха. Где-то совсем рядом продолжают доноситься звонкие голоса многочисленных гостей этой шумной церемонии. Детские крики и энергичная музыка - от этого всего невероятно тошнит, а горло наполняется жёстким комом ненависти к атмосфере праздника. Что она здесь делает? Почему не погибла при попытках остановить собственную ученицу. Су не знает. Жаркий воздух, срывающийся в волнистых волосах, напоминает спасительную верёвку, которая просто обязана вытащить спутанные мысли из зыбучих песков отчаяния. Огни республиканского города слишком редки. Они просто блекнут на фоне могущественного портала, чьё свечение напоминает цвет глаз младшей Бейфонг. Зелёный, сочный и наполненный отчаянным блеском. Женщина не хочет терять себя в этой пучине рутины. Но каждое собственное действие, даже сейчас, откровенно напоминает нечто чуждое. В отражение зеркала на неё больше не смотрит Суинь, хранящая под сердцем своё нежное счастье. Драгоценного больше нет. Лишь пустота, полная извращения. - сбежала от всех, да? - тембр этого сурового, немного хриплого голоса всегда успокаивал. Он напоминал переливы морских волн, что бились об босые стопы своей ласковой пеной. Сердце сгорает в груди безумной птицей каждый раз, имея возможность слышать свою сестру рядом. После их многочисленных, пьяных от безумного гнева ссор - подобное кажется невероятной наградой. Су осторожно поворачивает голову, оставляя полную луну на небосводе без своего внимательного наблюдения. - ты не закрыла дверь, - добавляет Лин, сразу завидев во взгляде сестры явный вопрос, как шериф вошла внутрь оставшись незамеченной. Комната, которую выдали управляющей Заофу, абсолютно проста. Но в ней целых два откровенных плюса - она имеет атмосферу детства, когда Суинь сбегала от матери и Лин к тётушке Катаре, и это помещение рассчитано на одного человека. Значит, Баатару здесь не место. - я хочу сбежать от самой себя, - младшая нервно усмехается вновь отводя свой туманный взор на таинственный пейзаж перед собой. Она боится этих чувств, которые буйным потоком рождают трепетное тепло внутри себя. Этот город убивает её, как любящее облако сигаретного дыма - все здесь такое родное и манящее: каждая трещина на асфальте, поломанные фонарные столбы, грязные переулки с приторным запахом свежей выпечки. Это место - её дом. Тут она выросла, прожила самые худшие и лучшие дни свои жизни. Здесь она бегала вдоль морского побережья, собирая обнажёнными ногами бьющиеся брызги, впервые познала горький привкус влюбленности и первый раз поистине возненавидела себя. Сможет ли она теперь избавиться от навязчивого ощущения металлической боли в груди? Эта дикая тоска, напоминающая что-то неистовое, никогда не отпустит светлый ум и вольную душу Су. Это невозможно, но даже спустя тридцать лет она не может смириться. Неужели её фигура в этом потоке жизни настолько незначительна, раз никто никогда не смог поистине понять её. - это поганая идея, - Лин с каким-то виноватым пониманием подходит ближе, прижимаясь бедрами к тем же перилам, что взяли на себя ношу всего уставшего тела главы металлического города. Младшая Бейфонг в который раз за этот вечер ловит себя на мысли, что лицезреть сестру в таком прекрасном костюме, без привычной брони - невероятное удовольствие, что разрушает нечто важное внутри. Шериф полиции выглядит восхитительно в любом наряде, подобно богине, сошедшей с небес к грешной душе мага земли. Но Суинь привыкла быть честной с собой - богам нет абсолютно никакого дела до неё самой. - убегать от себя то же самое, что и биться головой об стену, в надежде вылечить больное сердце. - а вы проверяли, шериф? - женщина по-доброму усмехается, явно зная, что её собеседница способна и на такой трюк. Подобный жест не очень то умело перекрывает ту непосредственную печаль в груди. Это казалось бы более героическим, не имей дама постоянной потребности жалеть себя. Столь ужасная вещь пошло с самого детства, когда любая неудача в собственной жизни воспринималась, как нечто непосильно отвратительное. Су бесчисленное количество раз напоминала себе, что существуют проблемы большего масштаба, но никакого результата от этого самопоглощения не было. Она лишь сильнее забивалась в своих страхах. - что это у тебя? - не дожидаясь ответа на свой шуточный вопрос, младшая осторожно перехватывает бокал, который так волнительно сжимала в своих руках Лин, определённо скрывая удушающие переживания. Женщина подносит стакан к своему лицу, ощущая неестественно яркий аромат яблочного сока и текилы. Брови вопросительно взлетают к верху, пока сознание прокручивает в голове воспоминания, в которых шериф полиции клятвенно заверяла, что не собирается пить ничего крепче кофе. - это все Кая и её неугомонность, - с раздражением оправдывается старшая, не желая обсуждать то, насколько нагло ей подлили алкоголь и своими ласковыми речами уговорили выпить хотя бы в разгар праздника. "Ты ведь не на службе, капитан. " Внезапное молчание прорезает звонкий смех Су, которая прикрывает губы тыльной стороной ладони, скрывая азартный блеск в своих глазах. Печаль и дикая боль мгновенно задрожала в груди в такт счастливому переливу смеха. Лин также не выдерживает этого светлого давления со стороны своей сестры, позволяя ранее напряжённым устам раскинуться в задорной ухмылке. Су, обуздав временную слабость, одним глотком допивает напиток своей спутницы, ощущая самой кожей удивление в чужих глазах: - напомни мне, завтра утром поблагодарить Каю, - женщина ставит бокал на древние перила, не заботясь о судьбе стакана. Это ведь всего лишь глупая стекляшка, так зачем переживать о чем-то столь обычном. Вещей, подобной этим тысячи в одном только храме воздуха. Наверное, примерно это же можно сказать про людей. Зелёные глаза в одну секунду приобрели ненавистно блеклый свет, становясь похожими на что-то потерянное. И Лин фибрами своей души ощущает это нежелание сестры бороться. Они воины с самого рождения, но даже верно сделанный механизм имеет привычку ломаться перед сводом отвратительных неудач. - ты не пробовала отдохнуть от всего этого? - немного неуверенно спрашивает старшая, чуть наклоняя свою голову в бок. Этот жест всегда сопровождал стальную леди, когда дело доходило до душевных терзаний. Она, в силу своей вечной надобности надевать маску суровой неприступности, потеряла тонкую грань сочувствия. Показывать свои эмоции, а уж тем более поддерживать кого-то стало пыткой. Самой яростной, которая прожигает клеймо на теле под доспехами. Суинь отрывается от своих мучительных сомнений, слишком прямо смотря в глаза Лин. Словно именно так желая понять, сможет ли открыться. У них не было времени на нормальный разговор, убирая из главных аргументов кулаки и земляную пыль. Кажется, что каждая из сестёр вертит на языке целый град признаний, чего-то болезненного и недосказанного - но разве так легко существовать со своими обидами, не имея возможности отворить двери сознания для кого-то? Очень эгоистично со стороны женщины, имеющей пять детей и мужа, говорить про одиночество и непонимание со стороны общества. Но это сущая правда. Младшая Бейфонг давно забыла вкус сахарного счастья и свободы. - я поняла тебя, - шериф полиции всегда славилась своим нетерпением в долгих разговорах и трепетных делах, оттого не услышав ответа, решилась действовать. Она осторожно тянет свою спутницу в комнату за ткань свободной зелёной рубашки, отчаянно желая скрыть свой драгоценный алмаз от пристальных взглядов людских страстей. Су не противиться, лишь с долей безрассудной печали наблюдает, как стакан, из-под алкогольного напитка, летит вниз с безнадёжным хрустом сталкиваясь с землёй под ними. Возможно, эта картина напомнила собственные надежды. Веру той маленькой девочки, которая столь самоотверженно бежала из родного города, желая навсегда оставить свою боль в прошлом. Вот только это прошлое по-прежнему не оставило в покое опытное дарование. - Лин, я не маленькая, - с нежным издевательством в голосе произносит Суинь. Она в стороне наблюдает за тем, как сестра закрывает ставни балкона, оставляя лишь небольшое окно открытым, дабы ночью к ним проникал свежий воздух. Скрежет звонких сверчков мягко переливается в журчание людского смеха, но это все может вогнать в полную тоску и осмысление своей потерянности. В сотый раз за сегодня, не так ли? Почему же женщина, в силу своего огромного жизненного опыта не может наконец отпустить болезненные невзгоды и жить, дыша полной грудью. Она так и не нашла ответа на этот вопрос за гребанные тридцать лет. Её всегда окружали люди, способные носить на себе звание кого-то крайне близкого, но дама никогда не могла с чистой совестью признать себя нужной и счастливой. Словно сама Су откровенно зависима от своих переживаний. Кем ей придется стать без них? Обычным жуком, глупой стекляшкой, падающей вниз с неистовым гулом. - а я так не думаю, - беспристрастно произносит шериф, словно завладев навыком открыто читать состояние сестры. И сейчас, наблюдая за волнительно сжатыми губами и дрожащими плечами, становится чрезмерно ясно одно - Суинь нужна поддержка. Нужно что-то, спасающие от болезненных печалей и тревог, которые уже который год тянутся по дороге жизни отвратительным инеем. Вечно суровый взгляд начальницы полиции сейчас выражает лишь сострадание и такое робкое понимание. Она и сама слишком часто ловит себя на мысли, что намного проще было бы потерять всё самое близкое для себя - дабы никогда больше не бояться лишиться этого. Ведь именно так можно стать по-настоящему неуязвимым, но слишком несчастным. Мы перестаем оставаться собой, как только теряем своих родных. Женщина осторожно снимает с себя пиджак, обнажая рельефы мускул, скрытых тканью темной водолазки. Она весьма беспристрастно забирается на кровать сестры, поверх свежего белья - в любой другой ситуации, подобный жест можно было приравнять к кощунству, но один туманный блеск в глазах Лин говорит за себя. Она пьяна, устала и полна желания помочь родной, маленькой Су Глава Заофу не сдерживает порыва сладко улыбнуться, наплевав на все грани приличия. Они ведь сестры, разве есть что-то странное в этой таинственной близости? Сознание самостоятельно выдвигает целый ряд воспоминаний, в которых две сестры Бейфонг укрывались одним одеялом, сладко засыпая на диване в гостиной. Тогда, Тоф слишком часто задерживалась на ночных дежурствах, а у девочек не хватало духа отдаваться сну в разных комнатах при царствие тьмы и чудовищ из шкафа. - мне кажется, мы не поместимся, - с долей осторожности Суинь забирается на постель, ощущая своей душой жар родной кожи. Её, без особых разъяснений, прижимают предательски близко к себе, позволяя опустить голову на величественную грудь и услышать размеренное сердцебиение гордого воина. Сколько преград прошла Лин на своём пути к славе и известности - как тяжело ей было собственными глазами лицезреть смерти близких товарищей и предательство друзей. Но даже тогда она не сдалась и осталась на своём посту, защищая грудью не только покой младшей сестры, но и целого города. Су понимает почему её дочь боготворит тетю, способную преподать жизненный урок всем людям на этой планете. Ведь она и сама восхищается старшей - здесь есть особое место, которое при необходимом внимание помогало усыпить тебя в юношестве, - Лин зарывается пальцами в волнистые локоны своей младшей сестры, принимаясь чрезмерно ласково поглаживать волосы. Она рисует понятные лишь себе узоры на коже головы, стараясь не отдаваться в воспоминания их безоблачного детства. Без обид, громадных злодеев, чей дурной нрав словно сошел со страниц комикса. Без предателей. - вздор, - совсем тихо бубнит Суинь, не желая признавать, что ощущает свинцовую лёгкость в своём теле. Она сквозь закрытые веки без труда может сказать, что собственный, изрядно сонный тон развеселил начальницу полиции. Дыхание замирает в груди, подобно мотыльку, что наконец-то отыскал свой личный, убийственный огонек. Тепло Лин позволяет вновь вернуться во времена, когда старшая сестра была всем миром. Тогда она была крепостью и самой главной защитой. Но с возрастом на теле Су взросла своя личная железная броня, которая спасала от трудностей, но не могла противостоять душевным мукам. Никто не в силах полноценно защитить себя от страданий этого негодного сердца. Больно будет всегда - одинок ты или в компании близких людей. - я люблю тебя, Лин, - совсем тихо признаётся глава Заофу, понимая, что её разум теряется в забвение долгожданного сна. Черт, неужели это таинственное место действительно существует? - спи давай, - слабо улыбаясь, шепчет шериф полиции, прогоняя одним своим голосом такие навязчивые мысли. Пока они вместе, сердце не сможет разорвать себя в кровь, ведь ласковые руки родного человека всегда слепят фарфоровые грани мировоззрения вновь.