Tattoo My Skin With Your Fingertips (And Leave Your Mark On Me)

– Вайнона! Быстрее! – Кричит Вейверли из своей ванной. Через несколько секунд в маленькую ванную комнату вбегает её сестра с "Миротворцем" наперевес. – Нонна! Убери пистолет! – Кричит младшая Эрп, и, убедившись, что сестре ничего не угрожает, Вайнона засовывает пистолет в карман брюк. – Господи, малышка. Я думала, на тебя напали или типо того, – старшая Эрп положила руку на сердце, её грудь слегка вздымалась. – Прости, – смущённо улыбается Вейверли. – Но смотри! – Младшая Эрп задирает рубашку и показывает на свою грудную клетку. – Татуировка моей родственной души начинает появляться. – Вайнона улыбается и проводит пальцем по букве "Н", появившейся на боку сестры. – Поздравляю, Вэйв. Осталось всего 5 дней до полного появления имени, – старшая Эрп взъерошивает волосы сестры, и Вейверли отпихивает её руки. – Ты готова? – Более чем готова, – мечтательно вздыхает Вейверли, забираясь на стойку. – Ты знаешь, что я безнадёжный романтик. Я ждала этого с тех пор, как была маленькой девочкой. – Просто будь непредвзятой, хорошо? И немного снизь свои ожидания, чтобы тебе не было больно, – Вайнона похлопала сестру по колену. – Я не думаю, что Вселенная совершает ошибки, поэтому просто знай, что кто бы это ни был, есть причина, по которой он был выбран для тебя. – Спасибо за ободряющую речь, Нонна, – искренне улыбается Вейверли своей сестре. – Честно говоря, я не очень требовательна. Я просто хочу, чтобы кто-то любил меня в ответ, понимаешь? – Любить тебя легко, малышка, – Вайнона целует сестру в лоб. – Я убью каждого, кто этого не понимает. Вейверли посмеивается над драматизмом сестры. – Полегче. Ты говоришь о моей родственной душе. – Даже Вселенная не помешает мне надрать зад тому, кто причинит тебе боль, – подмигивает сестре старшая Эрп, прежде чем выйти из ванной. Когда Вайнона уходит, Вейверли заканчивает собираться. Они с Николь договорились встретиться на месте рыжей, чтобы ещё немного поработать над проектом. Накрасившись и закрутив волосы, она выходит через парадную дверь и направляется к месту встречи. Дорога пешком занимает около 10 минут, и когда она добирается до места, Николь нигде не видно. Не задумываясь над этим, брюнетка садится на траву и достаёт из сумки поэтический сборник, который она читала. Когда проходит ещё 30 минут, а Николь так и не появилась, она вздыхает и закрывает книгу. Убрав поэтический сборник обратно в сумку, она достаёт телефон и пишет Мерседес сообщение. Может, это и переходит границы дозволенного, узнать адрес рыжей у школьного секретаря, но Вейверли искренне переживает за девушку. Засудите её. Убедившись, что Вайнона не нуждается в грузовике сегодня днём, Вейверли заводит пикап и едет по адресу, который ей только что написала Мерседес. Она закатывает глаза при виде множества подмигивающих смайликов, которые были отправлены после адреса. Брюнетке требуется всего 15 минут, чтобы добраться до дома Николь. Это изящный дом из красного кирпича, расположенный в конце грунтовой подъездной дорожки. Вейверли паркует пикап и выпрыгивает из него. Она нигде не видит мотоцикла Николь, но всё равно подходит к дому и трижды стучит в деревянную дверь. Через несколько секунд дверь распахивается, и перед ней стоит рыжеволосый мужчина. – Чем могу помочь? – Спросил он хрипловато. Вейверли чувствует запах алкоголя в его дыхании даже на расстоянии нескольких метров. – Меня зовут Вейверли. Я подруга Николь. Она дома? – Спрашивает брюнетка, и когда глаза мужчины сужаются, у неё кровь стынет в жилах. – Ты одна из тех девчонок Эрп, не так ли? – Кричит мужчина, бросая бутылку пива на землю рядом с её ногами. Вокруг неё разбивается стекло, и её тело застывает. – Какого хрена ты тут делаешь, а? – Он делает шаг ближе к брюнетке, и желчь поднимается в горле Вейверли от сильного запаха алкоголя. – Я... мне жаль, я ухожу. Я не хотела доставлять неприятности, – брюнетка запинается на полуслове, её сердце бешено колотится от дикого взгляда мужчины. – Вы можете просто передать Ник... – Я сказал, убирайся нахуй! – Мужчина толкает её назад, и она теряет равновесие, падая на землю. Она вздрагивает от боли, которая пронзает её правую руку. Она смотрит вниз и увидит осколки стекла от пивной бутылки, торчащие из неё. Она пытается подняться на ноги, пока мужчина приближается к ней. Однако боль от нагрузки на раненую руку слишком сильна, поэтому она просто пытается отползти в сторону. Она смутно слышит звук мотора вдалеке, но сейчас всё, на чём она может сосредоточиться, уйти от очень злого мужчины, возвышающегося над ней. – Эй! – Кричит Николь, спрыгивая с мотоцикла. Она срывает с себя шлем и бросает его на землю, а затем подбегает к крыльцу. Когда она видит кровь на крыльце и плачущую на земле Вейверли Эрп, прижимающую одну руку к груди, Николь не видит ничего, кроме красного. – Не смей, блядь, и пальцем её тронуть! – Рыжая прижимает отца к стене дома, её предплечье впивается ему в горло. – Она Эрп! – Кричит мужчина на свою дочь. – Она моя подруга! – Кричит Николь ему в лицо. – Если ты ещё раз посмотришь на неё не так, я позабочусь о том, чтобы она была последним человеком, на которого ты посмотришь, понял? – Рыжая отпустила отца, и он, бормоча ругательства под нос, вернулся в дом и захлопнул дверь. Когда он исчезает из виду, она тут же опускается на колени возле брюнетки, не обращая внимания на разбитое стекло. Её сердце разрывается при виде девушки. Она выглядит такой маленькой в этот момент, и всё, что Николь хочет сделать, это защитить её от всего мира. Рыжая подхватывает Вейверли на руки и ведет её к мотоциклу. – Я помогу тебе, – бормочет рыжая, обнимая хнычущую брюнетку. Она осторожно усаживает Вейверли на заднюю часть мотоцикла, прежде чем сесть самой. Устроившись поудобнее, она осторожно обвивает руки Вейверли вокруг своей талии, стараясь не причинить ей боли. – Держись как можно крепче другой рукой, хорошо? Я поеду медленно. – Брюнетка только кивает и кладёт голову на спину Николь. Через несколько минут они добираются до города, и Николь останавливается у продуктового магазина. Она обещает, что скоро вернётся, и Вейверли снова кивает. Через несколько минут рыжая выходит из магазина с пакетом, полным медикаментов. Она повесила пакет на руль мотоцикла, после чего села и усадила брюнетку. – Ладно, ещё несколько минут. Как только они подъезжают к уединённой поляне, Николь выключает мотор и слегка поворачивается на сиденье. Вейверли ослабляет хватку на талии рыжей, но не делает никаких попыток пошевелиться, застыв в оцепенении. – Вейвс, – шепчет Николь. – Ты можешь двигаться, чтобы сесть под дерево, или ты хочешь, чтобы я тебе помогла? Вейверли кивает, глядя вниз на сиденье мотоцикла и прижимая запястье к груди. Николь воспринимает это как согласие на последний вопрос, поэтому она слезает с мотоцикла и протягивает руку Вейверли. Брюнетка берёт предложенную руку в свою неповреждённую и позволяет помочь ей слезть с мотоцикла. Николь ведёт их к месту под ивой, и Вейверли садится, прижав колени к груди и опустив голову на них. Николь возвращается к мотоциклу, чтобы взять медикаменты, которые она только что купила, и снова подходит к брюнетке. Она садится рядом с ней, раскладывая медикаменты на земле в том порядке, в котором она хочет их использовать. Как только всё было разложено, Николь повернула голову и посмотрела на Вейверли, которая всё ещё держала голову опущенной и прижимала руку к груди. – Могу я посмотреть? – Мягко спрашивает Николь. Вейверли снова кивает и наклоняется ближе к Николь, протягивая ей руку. Николь осторожно берёт запястье брюнетки и слегка выворачивает его, чтобы она могла осмотреть повреждения, не причинив при этом боли. – Будет немного больно. Я собираюсь вытащить осколки стекла, – предупреждает Николь. – Если будет слишком больно, просто скажи мне, и я остановлюсь. – Хорошо, – с трудом прохрипела Вейверли. Николь берёт пинцет, который она положила первым, и осторожно начинает удалять крошечные осколки, которые она может найти. Вейверли несколько раз вздрагивает, но в целом процесс проходит гладко. Николь слегка проводит кончиками пальцев по ладони Вейверли, проверяя, не пропустила ли она осколок, и одновременно надеясь успокоить девушку мягким прикосновением. Вейверли дрожит, хотя она не уверена, это из-за ощущения или из-за свежего воздуха вокруг. – Так, я не собираюсь приукрашивать, сейчас будет чертовски больно, – бормочет Николь, прежде чем протянуть руку за спиртом, чтобы обработать порезы. Она открывает бутылёк и держит его над повреждённой ладонью Вейверли, в то время как свободной рукой тянется к другой руке девушки. – Сжимай так сильно, как тебе нужно. Я крепче, чем кажусь, – подмигивает рыжая, вызывая сухой смешок брюнетки. Николь выливает немного жидкости на раны, отчего Вейверли шипит и сжимает руку Николь в мёртвой хватке. – Вот и всё, – подбадривает Николь. – Ты прекрасно справляешься, Вейвс. Вейверли энергично кивает, её глаза зажмурены, а дыхание прерывистое. Резкая боль, исходящая от руки, почти невыносима. Николь закрывает бутылёк и берёт бинты, лежащие рядом с ней. – Последний штрих, и мы закончили, – успокаивает Николь. Она нежно держит руку Вейверли в своей и накладывает повязку на рану, следя за тем, чтобы она не была слишком свободной или слишком тугой. Удовлетворившись своей работой, она медленно подносит перевязанную руку к губам и оставляет слабый поцелуй. Вейверли краснеет, пристально наблюдая за процессом. Они остаются так на несколько минут, рука Вейверли всё ещё лежит на коленях Николь, а брюнетка прижимается к ней. Они по-прежнему смотрят на мир под ними. Обе слишком напуганы, чтобы заговорить и нарушить состояние покоя, в котором находятся, и обе настолько погружены в свои мысли, что даже не знают, что сказать. – Не играть мне больше на пианино, – вздыхает Вейверли, глядя на свою руку. Николь с любопытством смотрит на неё. – Ты играешь на пианино? – Нет, – надулась Вейверли, качая головой и упираясь лбом в плечо рыжей. Николь не смогла бы сдержать лёгкую улыбку, украшающую её лицо, даже если бы попыталась. Рыжая глубоко вдохнула. Она знает, что должна объяснить действия своего отца, и, хотя она уверена, что Вейверли знает, что заставило его так поступить, это не делает ситуацию менее унизительной и раздражающей. Когда Николь выдыхает, Вейверли убирает голову с плеча девушки и смотрит на неё. Николь неловко ёрзает, опираясь на руки и вытянув ноги перед собой. – Мой отец не всегда был таким плохим, – начинает Николь, её голос едва громче шепота. Вейверли приходится напрячься, чтобы расслышать, но она всё равно может разобрать слова ясно, как божий день. – После несчастного случая он впал в депрессию. Он потерял себя в выпивке и плохих решениях, практически забыв, что у него всё ещё есть дочь, о которой нужно заботиться. Я думаю, ему так было проще, понимаешь? Он всегда говорил, что я очень похожа на маму. Чёрт, похоже, я даже веду себя как она большую часть времени. – Всё изменилось, когда я перешла в старшую школу. Он перестал смотреть на меня как на ребёнка, которого нужно защищать от всего мира, и смотрел на меня больше, как на подростка, который был того же возраста, что и девушка, убившая его жену. Иногда он напивался до такой степени, что даже не пытался сдерживать свой гнев. Он... – Николь задыхается, чувствуя, что её одолевают эмоции, которые она никогда раньше не выпускала наружу. Она никогда не чувствовала необходимости рассказывать кому-то об этом, не говоря уже о том, что кому-то это будет небезразлично. Более того, она никогда не встречала человека, которому доверяла бы настолько, чтобы поделиться с ним этой частью своей жизни. До этого момента. Вейверли внимательно смотрит на неё, повторяя позу Николь и кладя свою перевязанную руку на руку Николь. Она выдаёт это за то, что просто поддерживает её, но они обе знают, что в основном для того, чтобы успокоить рыжую. Чтобы дать ей понять, что она не должна делиться тем, чем не готова. Николь мягко улыбается девушке, прежде чем прочистить горло и продолжить. – Из-за всех этих проблем дома с отцом мне пришлось проходить повторное обучение на втором курсе. Вот почему я на год старше, – объясняет Николь. Вейверли кивает, принимая всю новую информацию. Она не может не чувствовать себя виноватой за всю боль Николь. Ответственной за неё. Всё из-за её фамилии. Неудивительно, что Николь так отреагировала, когда они впервые встретились. Чёрт возьми, если уж на то пошло, Вейверли вновь обрела уважение к девушке. Если бы она была на её месте, неизвестно, как бы она поступила. Николь была с ними помягче. – Николь... – Шепчет Вейверли, заставляя Николь взглянуть на неё. – Мне так жаль. За всё. Боже, неудивительно, что ты нас ненавидишь, – выдыхает Вейверли. Николь быстро садится прямо, убирает правую руку, но левую оставляет на земле под рукой Вейверли. – Воу, воу, воу, эй. Нет. – Говорит Николь мягко, но с силой, заставляя Вейверли слегка вздрогнуть. Она знает, что Николь никогда не сделает ей ничего плохого, но после сегодняшних событий это досадный рефлекс. Николь слегка отшатывается, шок и страх искажают её черты. Меньше всего ей хотелось бы, чтобы Вейверли боялась её. Николь чувствует, что её глаза начинают стекленеть, но, несмотря на это, она медленно водит свободной рукой перед ними обеими. Медленно, чтобы брюнетка увидела её и заметила нежность в её движениях. Николь поднимает руку и слегка касается щеки Вейверли, нежно наклоняя лицо девушки, чтобы заглянуть ей в глаза. Когда Вейверли смотрит в глаза Николь, её сердце замирает. Глаза рыжеволосой девушки полны непролитых слёз, сострадания, заботы и чего-то ещё, что Вейверли сейчас не может расшифровать. Николь большим пальцем поглаживает заплаканную щёку девушки. – Я бы никогда и ни за что не причинила тебе боль. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты это знала, – тихо умоляет Николь. Вейверли медленно кивает, борясь с непролитыми слезами, которые она чувствует в глазах, и смотрит вниз. – И я не ненавижу тебя. Признаю, начало у нас было не самым лучшим, – рыжая слегка усмехается, заставляя Вейверли сделать то же самое. – Но теперь, когда я тебя знаю? Боже, я никогда не смогу тебя ненавидеть. Я не думаю, что кто-то когда-нибудь сможет, – признаётся Николь, краснея, честность слов удивляет её. Вейверли поднимает голову, не ожидая, что слова, прозвучавшие из уст Николь, заставят её почувствовать себя лучше. Они остаются так на мгновение, просто позволяя словам повиснуть в воздухе. На этот раз молчание между ними нарушает Вейверли. – Папа был алкоголиком, – начинает девушка, её голос звучит тихо. – Он был шерифом маленького городка, а с этим появились демоны, с которыми он не был готов бороться. Поэтому он топил себя в алкоголе каждую ночь. Мама делала всё возможное, чтобы справиться с ним, но долго она не выдержала. Однажды она просто ушла. Никто из нас не знает куда. Мы знаем только, что она собрала чемодан и больше не оглядывалась. – Это стало последней каплей для папы. Через несколько месяцев он тоже ушёл, оставив своего заместителя, шерифа Недли, занять его должность. Когда он ушёл, остались только я, Вайнона и наша старшая сестра Уилла. Ещё был Док. Он друг семьи и оказалось, что он родственная душа Вайноны. Он не любил свою семью. Он всегда говорил, что от них одни неприятности и он "предпочитает не общаться с людьми такого сорта". У него интересный способ формулировок, – объясняет Вейверли, когда Николь бросает на неё удивлённый взгляд. – Он остался, чтобы помочь нам. Вай было 13, Уилле - 15, а мне - 9. Тогда они начали воровать продукты и необходимые вещи для дома. Мы могли бы обратиться за помощью, но мысль о том, что нас разделят, пугала нас, а поскольку нас было четверо, мы знали, что шансы на то, что кто-то возьмёт нас всех вместе, были невелики. Поэтому мы довольствовались тем, что имели. До той ночи... – Вейверли замолкает. Она считает, что Николь и так достаточно знает о той ночи. Она не чувствует необходимости объяснять. Николь кивает в знак понимания, ценя, что Вейверли на этом закончила рассказ. – Мне жаль, что вам пришлось пройти через всё это, я не знала, – извиняется Николь, возвращаясь в исходное положение, опираясь на руки и оглядывая город. – Ты не могла знать. Всё в порядке. Жизнь не подкидывает нам ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, верно? Николь слегка усмехается, и искоса смотрит взгляд на девушку. Та тоже смотрит на город, погрузившись в раздумья. – Довольно оптимистичный взгляд на вещи, – признаёт Николь. Вейверли усмехается, – Можно прожить свою жизнь двумя способами. Быть пессимистом и ненавидеть жизнь и всё, что в ней есть, или быть оптимистом и наслаждаться теми картами, которые тебе сдали и которые ты не можешь изменить. Николь полностью поворачивает голову, чтобы хорошо рассмотреть брюнетку. – Я никогда не встречала человека, который так смотрит на мир. Это достойно восхищения, – признаётся Николь, наблюдая за тем, как Вейверли пытается скрыть румянец. – Нет, серьёзно, это так. И я прошу прощения. За то, что была засранкой, когда узнала, что ты Эрп. Вейверли лишь качает головой. – Не нужно, я всё понимаю, правда. Во всяком случае, мне жаль, что с тобой такое произошло... – Больше никаких извинений, – прерывает Николь. – Тебе не за что извиняться. Не позволяй тому, к чему ты не имеешь никакого отношения, давить на тебя. Мы знаем, кто виновен, а кто нет, – шепчет Николь. Вейверли кивает, устремляя взгляд в землю. Николь тут же оживляется, вспомнив о том, что не даёт ей покоя. – Подожди-ка, ты сказала, что у тебя две сестры, но ты всё время говоришь только о Вайнонне. Что случилось с Уиллой? У Вейверли перехватывает дыхание. Она не ожидала этого вопроса, и как бы сильно она обычно не ненавидела, когда люди задают вопросы, она не возражает, когда это делает Николь. Во всяком случае, ей приятно, что рыжая интересуется её жизнью. – Она сбежала. Вай сказала, что она больше не могла справляться без папы. С тех пор я о ней ничего не слышала. По иронии судьбы, завтра годовщина её ухода. От сказанных слов у Николь кровь стынет в жилах, цвет исчезает с её лица, и Вейверли замечает это. – О... – шепчет Вейверли. – Вот где ты была сегодня, – говорит брюнетка, складывая все кусочки в полную картину в голове. Николь кивает, глядя на землю, пока говорит. – Сегодня шесть лет, – задыхается рыжая. – Я относила цветы на её могилу. Я делаю это каждый год? – признаётся Николь. Вейверли кивает, не зная, что она может сказать, чтобы утешить рыжую. В конечном итоге, она понимает, что никакие слова не улучшат ситуацию. Она тоже потеряла родных, и, хотя ситуации, конечно, разные, она знает, каково это. Она знает, что самые добрые слова могут принести много боли. Поэтому вместо того, чтобы заполнить тишину пустыми обещаниями и словами поддержки, Вейверли просто сидит рядом с ней. Она знает, что это единственное, что она может сделать, что действительно будет иметь значение. Возможно, через месяц Николь не вспомнит ничего из того, что Вейверли скажет ей, но она будет помнить это. Она будет помнить, как Вейверли сидела с ней в тишине, слегка водя большим пальцем по руке Николь, пока они вместе смотрели на город. Она будет помнить, как Вейверли осталась, несмотря на всё то дерьмо, через которое они прошли вместе всего за несколько недель. Потому что Вейверли всегда рядом, без всяких вопросов. И она всегда остаётся. Несмотря ни на что. На протяжении всей ночи, несмотря на всё, что произошло ранее, в голове Вейверли постоянно крутилась одна мысль. Боже. Если бы только буква "H" на моём боку означала "Haught"...