И это моя награда?!

      

Часть №4 «Рабы своих эмоций»

      Средь шума работающих поршней, шипевшего пара и скрежета металлических шестерней возвышалась грандиозная, но до омерзения, аморфная башня с кучей торчавших из неё труб, металлических листов и механических деталей. Эта башня — символ научной и производственной мощи Святой Империи Фобрей. Одна из сотен, что возвышались над столицей самой сильной страны на континенте.       Когда-то давно эта часть города также представляла собой обширный храмовый комплекс, посвящённый поклонению четверым святым героям и семи звёздным, а также Мировой Эссенции, коие слуги навсегда породнились с семьями правящих домов данной империи. Но те времена остались в прошлом, ныне же Фобрей является передовым государством в области исследования и производства сложной механики и полноценной техники. Его мануфактуры и кузни, выпускают такое оружие, что прочие страны вряд ли даже попытаются покусится на земли Святой Империи. Однако…       — Что она творит… — Вздохнула Мелти.       Почти в самом шпиле этой башни располагались приёмные покои для королевских особ из других государств, которые время от времени, посещали столицу Фобрея ради переговоров, правда… последняя их сессия затянулась вот как на три недели… И причиной всему стал неожиданный призыв всех четырёх святых героев одним единственным королевством Мелромарк. Неслыханная наглость! Однако королева Мирелия Кью Мелромарк или как её прозвали «лисица Мелромарка» делала всё, чтобы опрометчивый поступок её супруга не стал концом для всего их королевства.       В этом нелёгком деле Мирелии помогала её младшая дочь и первая принцесса королевства Мелти Кью Мелромарк. Невероятно одарённая, как в магии, так и в политике…! Десятилетняя девочка… Которую прозвали «Кукольная принцесса», за свойственную ей робость в общении со сверстниками и желание везде и во всём следовать воле матери и отца, а также учителей и наставников. Мелти была проблемным ребёнком… которму не хватало храбрости и собственного взгляда на вещи, дабы полноценно раскрыться. Но Мирелия не желала повторения младшей дочерью ошибок её старшей Малти… поэтому частенько таскала за собой, дабы принцесса получала, столь необходимый ей опыт.       За небольшим письменным столиком у края кровати с задумчивым видом восседала принцесса Мелти. Учитывая поздний час, она была одета в ночное платье лазурного и сиреневого цветов, её пышные синие волосы были распущены и некоторые их локоны она удерживала ладонью, дабы те не сползали ей на глаза и не закрывали вида на стол. Миловидное лицо принцессы выражало то ли скепсис, а то ли полное замешательство. Сильно нахмурив брови, она раз за разом перечитывала одни и те же строки отчёта Теней, не понимая в полной мере описанных в них событий.       «Вторая принцесса собрала всю четвёрку героев с целью очернения репутации героини щита перед товарищами, однако та каким-то образом распознала подлитое в вино снотворное и повернула ситуацию в свою пользу. Путём манипуляции она заставила героя копья выпить выше описанное вино, а после на спор со второй принцессой выпила вино с соком коголевой ягоды. По итогу вторая принцесса и герой копья были доставлены в королевский госпиталь, где чуть позже пришли в себя, а героиня щита самостоятельно вернулась в лавку кузнеца. Ни вторая принцесса, ни герой копья не пострадали. Об этом сообщила ордену сама героиня щита, попросив, позаботится о принцессе и герое, рассказав о том, что она не восприимчива к алкоголю».       Несчастная десятилетняя девочка ещё раз прокрутила это послание в голове — «Зачем? Что они, вообще, творят? Зачем Малти было усыплять героиню щита? Зачем героиня щита усыпила героя копья и напоила сестру? Почему папа не контролирует Малти, ведь она намеренно отозвала всех теней в тот день. И почему героиня щита может видеть и общаться с Тенями? Неужели она знает о наблюдении за героями и совсем не против…» — от потока вопросов у неё начинала болеть голова. — «Героиня щита понимает своё положение в Мелромарке, но всё равно идёт на сотрудничество».       — *Скрип входной двери*.       В другую часть покоев, в комнату, что выступает в роли прихожей и приёмной зашла королева Мирелия в сопровождении троих «прислужниц». Закрыв за собой дверь тени принялись помогать своей госпоже с вечерним платьем, а та, в свою очередь, не обращая на них никакого внимания диктовала новые приказы:       — Передайте совету, что со следующего месяца пошлины на ввозимый металл из Фобрея должны быть снижены. Отчёт с точными нормировками придёт чуть позже.       — Да, моя королева.       — Кроме того, оповестите семьи Шаркиз и Нэнэке о том, что их дети будут обязаны со следующего года посещать академию Фобрея по курсу обмена студентами.       — Будет исполнено.       — Что ж, спасибо за сопровождение. Можете оставить меня.       — Моя королева, в ваших покоях Вас ожидает первая принцесса.       — Хм? Снова будет спать вместе со мной? — Спокойно произнесла Мирелия, легко улыбнувшись.       Она избавилась от платья и короны, переодевшись в изящный шёлковый халат сиреневого цвета, распустив волосы и дождавшись, когда Тени покинут комнату, вошла во вторую часть покоев — спальню, где её уже поджидала дочь:       — Мама, тут вновь…! — Мелти, практически, вскочила с кровати, когда заметила в дверях мать, но заполучив от той не очень довольный взгляд, смерила пыл и выразилась иначе: — Ваше Величество, Тени передали свежий отчёт из столицы. И его содержание…       — Пф! — Королева легонько хихикнула от по-настоящему детского поведения своей дочери. Лишь при ней и далеко не всегда Мелти вела себя, как обыкновенный ребёнок. А недовольный взгляд королевы, не более чем шутка, хоть… и имеющая под собой серьёзную подоплёку. — Очередной отчёт о чудачествах героини щита?       — ДА! — Видя, что мать всё же в хорошем настроении принцесса вернулась к исходному детскому поведению. — Малти хотела…!       — Можешь не распинаться. Тени передали мне точно такой же отчёт. — Королева разом порушила весь план диалога дочери. — Малти поступила крайне опрометчиво. Без сомнений она хотела подставить героиню щита, однако та отнюдь не дура и перехитрила твою сестру.       — Н-но как она могла её подставить?       — Учитывая репутацию щита в нашем королевстве много не нужно. Тем более о Нао Иватани ходят весьма противоречивые слухи. — Королева подошла ближе и правой рукой провела по голове дочери, убрав с её виска локон волос. — В какой-то мере я даже благодарна Нао Иватани. Может быть хоть она сумеет привести твою взбалмошную старшую сестру в чувства и показать, что не всякая её глупость останется без ответа.       — Мама… — Потупилась Мелти. — Конечно, сестра перегибает палку, но это никак не оправдывает поведения героини щита. Такое ощущение, что она может предугадывать чужие ходы не на два шага вперёд, а сразу на пять! Выучить чужой язык всего за пару часов. Догадаться о том, что за тобой постоянно следят и пользоваться этим в целях обмена информацией с королём. Жить у какого-то кузнеца, хотя для тебя содержат отдельные покои во дворце. Она чудовище! Она не может быть обычной девушкой!       — Забавно слышать такое от десятилетней принцессы, которую прозвали «кукольной» за безэмоциональность и готовность выполнять всё, что только ей поручат, вне зависимости от сложности задания.       — … — Принцесса умолкла. Всё-таки и она сама понимала собственную ненормальность в сравнении с обычными (дворянскими) детьми.       — Мелти, почему ты вновь в моих покоях? — Она резко перевела тему, ещё сильнее выбив дочку из колеи.       — Я просто хотела обсудить отчёт… я не думала, что ты уже обо всём знаешь. — Опустила нос принцесса, стараясь увиливать от чёткого ответа.       — А на самом деле? — Сильнее надавила королева.       — … — Ответить было нечего.       — Мелти, в твоём возрасте я уже с головой окунулась в правление Мелромарком.       — Но я тож…! — Ей не дали закончить.       — Да, ты отлично справляешься с возложенными на тебя обязанностями, однако тебе не хватает самостоятельности.       — Муу… — Принцесса по-детски легонько надулась и отвела взгляд в сторону.       — Ты вечно ходишь за мной или за отцом следом. Когда мы за границей ты отказываешься спать отдельно от меня. И даже в Мелромарке ты предпочитаешь спать вместе со мной.       — …       — Мелти, все равно или поздно вырастают из этого и… — На этот раз перебили саму королеву.       — Я знаю! Мама… я понимаю, но позволь ещё немножко…       — Ах, Мелти… — Королева нежно обняла дочку, а после присела вместе с ней на край кровати, не прерывая объятий. — Знаешь, а ведь ты и Нао Иватани могли бы хорошо поладить и даже подружиться?       — Мама! Ты думаешь, что у меня может найтись что-то общее с этой грубиянкой?!       — Ха-ха, именно. Но у неё ты могла бы научится самостоятельности и стойкости.       Мелти задумалась над этим. Всё же в день призыва героев они не сразу поверили в то, что героем щита стала… героиня. В старых легендах упоминались случаи, когда в мир призывали андрогинов, настолько похожих на девушек, что не каждый бы смог догадаться о поле призванного. Поэтому Мирелия строила план по налаживанию отношений между собственной дочерью и «скрытным» героем щита, но… когда Нао обмывалась от крови после первой охоты она чётко… кхм! Засветила причинные места Теням, ясно сказав — «Я девушка».       Однако научится самостоятельности у столь сумасбродной особы? Конечно Мелти осознавала, что, будучи первой принцессой спать в постели с мамой — это, мягко сказать, не престижно, но… Её всегда обуревал страх остаться одной среди вечно меняющихся слуг и учителей… Теперь же… к этому страху прибавилось странное чувство… непонятная тяга… из-за которой она, иногда, засматривается на пальцы и… декольте родной матери… Мелти была проблемным ребёнком.       — Хотя… — Внезапно задумалась Мирелия прижав палец к губам, поскольку её любимого веера не было рядом. — Скоро кое-кто вольётся в отряд героини щита.       

***

      — Значит героиня щита всё ещё у вас, мастер Эрхарт? — Спросил авантюрист в тяжёлых латах, рассчитываясь с кузнецом.       — Да, — кивнул он, отсчитывая сдачу, — вот, четыре медных. Надеюсь это копьё сослужит вам хорошую службу.       — Благодарю и до свидания.       Авантюрист махнул рукой на прощание и покинул лавку. Вот как три недели прошло с тех пор, как в этот мир призвали четвёрку легендарных героев. Между тем, трое из них, а именно герой меча Рен, герой лука Ицуки и герой копья Мотоясу уже успели покинуть пределы столицы вместе со своими спутниками. Они, как и сотни других авантюристов искали новые места для приключений и прокачки. Причина была проста — отсутствие монстров в столичных землях. Каким-то неведомым образом вся монстро-фауна этих мест полностью исчезла, из-за чего обыкновенным авантюристам и искателям приключений пришлось озаботиться новыми местами заработка.       С одной стороны, местные жители благодарили неизвестного героя… или монстра, истребившего всяческих мерзких тварей, терзавших эти земли. Стало настолько безопасно, что целые семьи дворян, ранее брезговавшие покидать крепостные стены города, теперь выбирались на пикники в красивейшие рощи или играли в бадминтон на местных бескрайних лугах. О простом люде и запинаться не стоит, поскольку именно им было тяжелее всего под гнётом монстров, не дававших посещать лес и реки с их богатствами. Сотни нищих так и вовсе чуть ли не молились на спасителя, благодаря которому они смогли найти пропитание в виде лесных ягод, грибов и рыбы.       Однако с другой… гильдия авантюристов находилась на грани — новых заказов нет, наблюдается серьёзнейший отток авантюристов, а новые уходят в другие земли, поскольку качаться более негде. Также страдали и лавочники с торговцами, потерявшие серьёзнейшую ресурсную базу и покупателей, бравших самые дорогие товары, дабы снизить и без того высокий риск гибели от лап монстров. Даже теневая сторона города негодовала отсутствию монстров, так удобно прикрывавших схроны с наркотиками в лесах и заводи, где в плотных бочках были утоплены бутылки с контрабандным спиртным с территорий вражеского Шильтвельта. И конечно же скрипели зубами от злости работорговцы, ведь чаще прочих, их рабов скупали авантюристы, желавшие получить ударную силу в свой отряд или… любившие развлечься после сложного дня…       Эрхарт со вздохом пересчитал не великую прибыль за сегодняшний день и, перевернув вывеску на внешней стороне входной двери с «Открыто» на «Закрыто» ушёл на заслуженный обед. Одним из плюсов совместной жизни с кем-то он по праву считал разделение обязанностей по готовке еды, особенно когда этот «кто-то» готовил лучше, чем повара королевских семей. Ещё этот «кто-то» был очень чистоплотным и педантичным, от чего кузница за три недели выглядела как оружейные кузнецов-дворян. Правда были у сожительства и минусы… ведь этим «кем-то» была Нао.       Кузнец не раз ловил себя на мыслях о том, что он был не в состоянии понять хода мышления Нао. Он никогда не был способен предугадать, что она выкинет на этот раз. И ему всегда казалось, что кроха будто бы находится не на своём месте — она просто не вписывалась в текущее окружение и это было предельно странно и необъяснимо. Так же необъяснимо, как и аура, исходившая от крошечной девушки… аура человека… или даже существа, глядевшего в вашу душу. В саму вашу суть. Эта сторона соседки пугала и настораживала Эрхарта, но он понимал, что Нао добрая девушка. Добрая и очень умная. А уж про её ум, подаривший ему столько новых открытий в кузнечном деле, кузнец никогда не забудет и всегда будет благодарен ей.       — Нао, ты уже… — он застыл перед её комнатой, — обедала…?       В раскрытой двери комнаты подмастерья (переделанной подсобки для хранения инструментов) наблюдалась странная… до чёртиков пугающая картина… На одноместной кровати, поверх светло-синего комплекта спального белья и бежевого пледа, выгладивших слишком дорогими для этой комнатушки, лежала девочка. Настоящая кроха-лоли. Изящная, с очень бледной кожей, ростом чуть выше десятилетнего ребёнка, крайне худая, но, с притягательными глазу, изгибами тела и отличной попкой. С волосами, которым позавидовали бы наследницы королевских родов — чёрными, как межзвёздная пустота, но переливающимися на свету потусторонним нефритовым цветов. Волосами пышными, густыми и очень длинными, доходившими девчушке чуть ли не до самого пояса девушки. Она никогда не заплетала их, как, впрочем, и не особенно ухаживала за ними — они от природы были настолько совершенны.       Очень красивое, милое личико с изящным носиком и губками, будто бы застывшими в промежутке подростковой невинности и первых черт взрослой женской красоты. И глаза… невероятно большие и глубокие! Будто бы два драгоценных камня тёмно-зелёного цвета, чей взгляд отличался необычайной проницательностью и острым ищущим умом. Лоли, лёжа на боку, прижимала к груди небольшую игрушку, сделанную на подобии белки или, быть может, странного плюшевого медведя. Завершала данный образ яркая улыбка. Такая добрая и по-детски невинная.       Тогда почему же Эрхарт остолбенел от ужаса, спросите вы? Причина проста — перед ним была всё та же… НАО.       Никогда до этого момента он не видел её такой! И без того не подходившая ей внешность в купе с ней, не подходившей окружению накладывались друг на друга, создавая практически осязаемый образ неестественности.       — Ой, прошу прощения, — практически промурлыкала героиня, продолжая тискать игрушку, — я не расслышала твоего вопроса?       — Кроха… Кхм! — Он прокашлялся в кулак. — Кроха, тебе совсем стало плохо? Неужели и у тебя случается горячечный бред, во время лихорадки?       — ЧЁ?! — Вот теперь перед Эрхартом была его знакомая злыдня-лоли.       — Впервые вижу, чтобы ты валялась без дела, да ещё и в обнимку с каким-то медведем.       — Сам ты животное! Это Раф-тян! — Она надулась и спрятала игрушку в печати на ладони. — Мне её давно… очень-очень давно подарила одна подруга на День рождения.       — Значит, у тебя всё-таки были друзья. Это радует.       — Дядь. Ты умереть захотел? — Сверкнула она глазами.       — Нет, мне ещё жить и жить. Ха-ха. — Он повернулся и зашагал в сторону кухонной комнаты, а Нао пошла следом. — Удивительно видеть тебя в столь приподнятом расположении духа. Случилось что-то хорошее?       — Пока что нет, но уже совсем скоро… ооо… совсем скоро случится.       — Кроха, не пугай меня. — Опять опешил кузнец.       — Дядь, а ты не пугайся. Скоро сам всё узнаешь.       На этих словах она свернула с темы разговора, переведя его на столь любимое Эрхартом кузнечное дело. За обедом они обсудили её будущий тяжёлый доспех, а также Нао поделилась новостью, что в скорости и она отбудет из столицы, поскольку ей также требовалось найти новое место для прокачки, но она пообещала ему возвращаться в город время от времени, рассказав о навыке телепорта своего щита.       «Даже немного грустно. Хах, я успел к ней привязаться» — Думал Эрхарт за обедом. — «Без её готовки вообще будет тяжеловато…».       Однако даже так он не сумел понять внезапного всплеска оптимизма у девушки, которая всегда ходит с таким видом, будто она была готова расплакаться в любой момент. А уж картина Нао, валяющейся на кровати в обнимку с плюшевой Раф-тян… ещё долго будет преследовать Эрхарта в кошмарах.       — Ну, я пошла. Вернусь ближе к вечеру, и возможно сегодня буду ночевать не в кузнице.       — Ладно. Удачи тебе, кроха, и будь осторожнее. Кстати твой заказ должны были уже доставить в нужное место.       — Да, дядь, спасибо. До скорого.       Как обычно они пообедали, а после разошлись по своим делам. Эрхарт вернулся за прилавок, но после со вздохом поплёлся в рабочую часть кузницы — ковать доспех для героини, ведь клиентов опять не было. А она сама убежала лишь по ей известным делам.       

***

      В захудалом особняке, больше походившем на руины, группка сирот с интересом разглядывала странный предмет, который доставили к ним ранним утром. Это была ванная. Да-да, именно что ванная, как в нашем мире, однако с некоторыми поправками. Всю внутреннюю поверхность псевдо-алюминиевой ёмкости испещряли небольшие вырезанные полости, залитые тонким слоем серебристого металла, походившего на платину. Линии сплетались и расходились, образуя чудовищно сложный орнамент магической руны. Пять больших кругов с семиконечными звёздами украшали углы резервуара и его центр.       Рядом с детьми стояла и их «сестрёнка Але» — целительница, по собственной доброте душевной, помогавшая нищим. Если дети просто интересовались необычным предметов, всё-таки нищие не каждый день видят ванные, то Альен так и вовсе прибывала в тихом ужасе от явно магического артефакта, который создала Нао. Опыт подсказывал ей, что руны образовывали связку заклинания исцеления, только вот она и представить себе не могла какой силой оно будет обладать, ведь этих самых рун здесь было более тысячи… и лишь с дюжину из них монахиня могла узнать. Она не могла понять, откуда у иномирки настолько глубокие знания о магии их мира.       — Так это та самая магическая ванная, о которой упоминала сестрёнка Нао? — Собакообразный Салеф с большим интересом крутился вокруг ванны. — Может мы её потом сможем использовать в качестве обычной ванной? Поставим на втором этаже и будет набираться дождями, через дыры в крыше.       — Ваа! Буфдемь свёвмё богавчи! — Вторила ему Сарсарра.       — Вряд ли она подойдёт для… купания. — Со скепсисом ответил им Керкет, также изучавший ванну.       — Даже у нас дома такой нет…       — Брат, у нас дома обычный деревянный тазик… — Вздыхали Жирюд с Елией.       И только Шоа как всегда молчала и стояла в стороне. Она со страхом смотрела на магический предмет, поскольку предназначался он ей. Хоть Нао и пообещала вернуть ей руку, однако девочке было страшно. Она чувствовала что-то недоброе…и это что-то направило на неё свой зоркий взгляд.       — Всем доброго дня. — В их дом зашла (как в свой собственный) героиня щита. — Не толпитесь около него и ничего не сломайте. Он крайне дорогой.       — Н-насколько? — Услышав страшные слова, Салеф тут же отпрыгнул от артефакта назад.       — Хах, если вас всех продать в рабство, то суммы хватит разве что на одну сотую от стоимости исцеляющего резервуара.       — …       — Ну не дуйтесь вы. Это всего лишь шутка.       — Дувайквие у тебя шутьки севтёнка… — Сарсарра высказалась за всех сирот.       — Знаю-знаю. — Отмахнулась от неё Нао. — Альен, поможешь перенести резервуар исцеления в другую комнату?       — Он же тяжеле… — Она не успела договорить.        — Хоп-ля!       Нао удивила всех подхватив огромную металлическую ванну на одно плечо и понеся её вглубь дома, словно та для неё ничего не весила. Картина того, как крошка-лоли, бывшая чуть ли не самой низкой в компании, несёт огромный предмет на тонком и хрупком, с виду, плечике, истинно аляповато.       — Ну, что встала? Открой мне дверь. — Буркнула героиня на замешкавшуюся монахиню. — Благодаря высокому уровню и прибавкам, что он даёт героям, я скоро смогу китов за нос у морского дна удерживать. Какой-то там резервуар исцеления для меня отнюдь не проблема.       — «Резервуар исцеления»… — Повторил вслух Керкет. — Дурацкое название.       — Да-да, ты не первый и наверняка не последний кто мне об этом говорит.       Они переместились из прихожей в спальню. Нао выставила ванну в углу комнаты и начала совершать непонятные для детей и Альен действия. Она проводила пальцами по особым сплетениям узоров стенок ванны, после коснулась центрального круга на её дне. Металл издал мерный и звонкий гул и откуда не возьмись появилась вода, постепенно заполнявшая резервуар.       — Круто! — Дети тут же столпились вокруг ванны, наблюдая волшебство.       — Ты же говорила, что у тебя склонности к магии защиты и поддержки? — А вот у Альен были куда более прозаичные вопросы.       — Так и есть. — Кивнула ей Нао. — Эй! Не пейте это! Это не вода!       — Что это тогда такое?       — Вздох… — Лицо героини помрачнело и стало серьёзным. — Все кроме Але и Шоа покиньте комнату.       — Н-но почему?!       — Сесьтёнька?       — … — Несчастная однорукая девочка единственной ладонью крепко вцепилась в ручку маленькой Сарсарры. Сейчас ей было ужасно страшно.       — Данный ритуал должен остаться в полном секрете, лишь Але и Шоа будет известно, как он пройдёт. Остальные немедленно покиньте комнату. — Ещё раз и более строгим тоном повторила героиня щита.       Дети со сложными лицами подчинились приказу и оставили Нао, Альен и Шао втроём в одной комнате. Удостоверившись в том, что никто из детей не подслушивает и не подглядывает, героиня призвала свой щит, стилизованный под лист тополя с золотой каймой по краям. Она развернула его и самоцветом щита обвела углы двери в один момент над ней вспыхнул магический барьер. Несчастную однорукую девочку затрясло, и она спряталась за Альен, прикрывая глаза и лицо копной синих волос.       Наступил тяжёлый момент тишины, казалось, что сама атмосфера внутри комнаты как-то резко потяжелела. Если монахиня и девочка стояли на своих местах, словно вкопанные, то героиня щита мерно обходила пространство комнаты, создавая всё больше и больше защитных барьеров, подавлявших шум и препятствовавших шпионажу со стороны.       Когда-то очень-очень давно Нао создала артефакт, представляющий собой совокупность всех её тогдашних знаний в областях магии исцеления, зачарования и алхимии с целью… поддержания жизни в Рафталии. Однако тогда двадцать тысяч лет назад ей не хватило мудрости понять суть того, что представляет собой данный мир. Что представляет собой магия, отличающая этот мир от мира, из которого призвали Иватани Наофуми. Теперь же у Нао был неописуемый опыт и знания, которые позволяли творить чудеса. Как же она жалела, что не изобрела его раньше… ведь будь он в прошлом, то… даже Атлу удалось бы спасти…       — Магия наполняет всё в этом мире, — Нао, неожиданно для собеседниц, начала лекцию, — она есть в воздухе, она есть в воде и земле, она есть внутри нас. На очень большую долю мы с вами состоим из магии. В основе своей магия бесцветна, — она провела рукой по «водной» глади резервуара, — но у всех живых существуют различные предрасположенности к той или иной «стихии», как их нарекли волшебники.       — К чему ты клонишь? — Альен нахмурилась той банальщине, которую буквально писали в любом из томов по начальной магии. — Это известно даже детям.       — Не перебивай. — Буркнула лоли. — Увы, пусть это и известно даже малым детям, но никто и из величайших волшебников не задумывался, а почему именно так и никак иначе? А если и задумывался, то так и не приходил к какому-либо ответу.       — К чему ты клонишь? — Повторила она вопрос более строгим тоном, теряя терпение.       — *Глубокий вздох*, к тому, что не должен услышать никто другой, кроме присутствующих в этой комнате. — Нао подняла взгляд и, обернувшись, посмотрела в лица Альен и Шоа. — Причина, по которой люди приобретают свои «склонности» — это Мировая Эссенция. Именно она стоит за тем, как работает механизм системы, определяющий законы работы магии, навыков, развития и усиления тел живых существ… а также самих их душ.       — ЭТО ЕРЕСЬ. — Чуть ли не прорычала монахиня сквозь зубы. Она утратила самообладание и впилась в демоницу щита горящими глазами. — Мировая Эссенция направляет души своих последователей! Она не определяет их судьбы! Человек свободен в своей воле! Это величайший дар, дарованный нам Мировой Эссенцией!       — Мировая Эссенция всё видит, всё слышит и всё знает. — Нао было наплевать на возгласы верующей. Она отвернулась к резервуару и, проведя пальцами по его стенке, продолжила: — С самого своего рождения люди впитывают окружающие их образы, осознают они это или нет, помнят или забывают, осмысляют или вовсе не предают никакого значения. Не важно. Важно то, что именно эти образы формируют мышление и поведение, но это не означает, что наблюдающий лишь только наблюдает, нет. Наблюдающий материален и от его условного внешнего вида, поведения и даже времени в котором он находится, зависит и то, как наблюдаемое им окружение будет реагировать на него самого, меняя тем самым получаемые им образы.       — Хватит! — Рявкнула монахиня, всё стремительнее теряя самообладание. — Как это связано с предстоящим ритуалом?       — … — Оказавшись меж двух огней Шоа тряслась, как лист на штормовом ветру.       — *Глубокий вздох*, напрямую. — Она протянула руку. — Шоа, подойди ближе.       Помедлив, девочка всё же собрала всю волю в кулак и подошла к ней, опасаясь оборачиваться, так как за спиной чувствовалась ужасающая аура праведной фанатичной ярости, исходившей от Альен. Правда и перед ней картина была не лучше — дурацкая ухмылка Нао, которая намеренно издевалась сейчас над Альен. И то спокойствие, которое она излучала, пугали не меньше…       — Шоа, помнишь какие у тебя склонности?       — Откуда бы ей зна…? — Начала монахиня.       — М-магия л-л-льда… — Пропищала девочка.       — На второй день знакомства с детьми я упросила владелицу магической лавки дать ненадолго попользоваться хрустальным шаром для определения склонностей к магии. — Нао указала на стул в углу комнаты. — Теперь тебе необходимо раздеться.       — Ик…       — Что ты с ней сделаешь? — Альен не выдержала и вышла вперёд, прикрыв девочку.       — *Крайне глубокий вздох*, рассказать мне до конца не дала, а теперь спрашиваешь: что я собираюсь с ней делать? — Она опять развернулась к ванной. — Магия есть во всём и её круговорот также естественен, как оборот крови в теле. Однако эта связь куда как глубже. Шоа?       — Д-да?       — У тебя бывало такое, что тебе казалось, что ты чувствовала отсутствующую руку? Например, казалось, как она чешется, или быть может было не удобно спать?       — Н-ну… иногда… да…       — Потому что твоя плоть, твой мозг всё ещё имеет связи с твоей рукой. — Понимая всю гиблость затеи объяснить понятие нервной системы людям средневековья он выразилась иначе. — Твоя плоть всё ещё помнит, что у тебя должна была быть рука. Но плоть — это не всё.       — Магия. Мана… — И тут до Альен, наконец, дошло. — Как с кровью, которую можно переливать лишь от подходящих друг другу людей, чтобы ускорить их исцеление…       — Так и с маной. — Улыбнулась лоли, кивнул тугодумной подруге. — Однако можно очистить ману… превратив её в исходную и с влить в человеческое тело, корректируя потоки заклинанием. Мана-потоки руки Шоа вырастут вновь, а вслед за ними и плоть с костями.       — Но для этого потребуется чудовищный объём маны. — Перебила Альен. — А та, что уже накопилась в ванной…       — В резервуаре!       — В резервуаре. Это всего лишь собранная мана из этой комнаты.       — И тут в игру вступаю я. — Улыбнулась, сверкнув клыками, героиня щита. — Шоа, раздевайся и залезай в резервуар. Я клянусь тебе: больно не будет. — На этих словах весь флёр «злыдни» исчез, обнажив заботливую и сострадательную, словно мать, девушку.       — Что делать мне?       — А ты, АЛЕ, наблюдай. — Хмыкнула Нао. — Как я и говорила у детей при рождении нет никаких склонностей, их определяет Мировая Эссенция, анализируя окружение ребёнка и образы, с которыми ему предстоит столкнуться. Тем более церкви было бы полезно узнать некоторые из этих вещей.       — Церкви? — Тут же дёрнулась Шоа. — Але как-то связанна с церковью трёх?!       — … — Альен ничего не ответила, опустив взгляд.       — Шоа, как я и сказала: всё, что будет сказано во время ритуала в этой комнате, останется в этой комнате.       С прелюдиями было покончено, и начался сам процесс исцеления. Несчастная Шоа сняла свой драный балахон и кое-как прикрываясь нижним бельём (так как одной рукой это было сделать сложно), подошла к резервуару. Смерив её взглядом Нао ещё сильнее убедилась в правильности своего решения — эта девочка более прочих нуждалась в исцелении. В свои тринадцать Шоа было не дать и десяти. Неимоверные годы голода, болезни и потеря руки погубили в ней всякое изящество и красоту. Истощённое тело с торчащими рёбрами, дюжины шрамов, ввалившиеся от голода глаза и торчащие скулы… ужасно.       Альен забрала у девочки одежду и помогла ей перелезть через бортик резервуара. Сама же Шоа находилась в прострации от испытываемого страха, но стоило её правой ноге коснуться «жидкой маны», как по телу прокатилась волна спокойствия и убаюкивающего тепла. Когда же она погрузилась в вещество всем телом, то почувствовала невероятное умиротворение и покой. Ещё мгновение и она сладко уснула.       — Так и должно быть? — Удивилась монахиня, когда, потрепав девочку за щёку, та не проснулась. — Одна из рун, это руна усыпления?       — Да, а теперь тише. Мне нужно сосредоточиться.       Ритуал начался, и Альен с интересом и со страхом наблюдала за действиями героини щита. Та склонилась над резервуаром, расставив руки по его бортикам, где находились магические круги с семиконечными звёздами. Орнамент загорелся бледно-белым, а сплетения узоров замерцали светло-зелёным. Было понятно, что она направляет собственную ману в артефакт, однако не было слышно, чтобы героиня читала заклинание. Однако то, что далее сделала Нао и вовсе перепугало Альен… Героиня вытащила свой эсток и в миг, сравнимый лишь со вспышкой света, и отсекла край культи девочки.       — Ч-что ты творишь?!       — Не мешай, — даже не обернулась лоли, — иначе новым костям и плоти некуда будет расти. — *Сшииих*.       Но после героиня провела эстоком прямо по венам своей левой руки… Бледная псевдо-вода окрасилась в багряный от крови Шоа и крови Нао. Однако героине… ангелу было абсолютно наплевать. Она тысячи раз проводила данный ритуал и единственными новыми условиями, которые имели сейчас место быть — это время в которое он проводился и уровень самой Нао. Теперь уже весь резервуар окрасился в алый…       Глаза монахини остекленели от фанатичного гнева и ярости. То, что она видела — чистая ересь. Ересь с которой боролись все последователи церкви святых героев. Ересь запретного знания и ритуалов, коими промышляли честолюбивые маги, возомнившие себя властителями жизни и судеб. Рука девушки потянулась к спрятанной под балахоном тонкой мизерикордии. Альен знала, что ей не справится с демоницей щита, считавшейся сильнейшей из всех четырёх героев. Однако ненависть ослепляла…       — *Дзыыыынь*       Раздался мерный и красивый звук, походивший на удар молоточка по камертону. Рука монахини остановилась, а её взгляд перешёл со спины Нао на Шоа в резервуаре. Частички крови, окрасившие псевдо-воду, сконцентрировались у культи девочки и начинали принимать форму руки, а остальная жидкость резервуара вернулась к первоначальному и чистому виду. Девушке не дано было видеть сути этого мира. Она не видела тонких и изящных лоскутов, словно вырезанных из шёлка — она не видела крыльев Скорбного Ангела.       Крылья, если их вообще можно было так назвать, всегда были неотделимой частью ангела. Простой разум видел их, как крылья гигантской птицы и цепляли они такой разум лишь странным переливом нефритового цвета, вкрапленный в весь образ Нао. Однако ищущий разум мог дойти до мысли, что эти «крылья» нечто большее — проводники и особые «руки» Скорбного Ангела, которыми та может защищать дорогих ей людей или… душить собственных жертв.       Крылья Скорбного Ангела были сотканы из чистейшей эссенции и напрямую были связаны с её душой. Она могла манипулировать ими, пользуясь как дополнительными руками, а кончиками «перьев», как пальцами. И всё же, ввиду своей природы и без особых навыков или магии, крылья слабо взаимодействовали с материальным пространством, уступая её собственным рукам. Но Нао нашла им другое и куда более полезное применение — крылья были очень точны, когда доходило дело до хирургических операций и плетения сложной составной магии ритуальных рун.       Словно тысячами тончайших пальцев она сплетала сейчас новый узор магических контуров костей, вен, нервов, мана-потоков и кожи для будущей руки Шоа. Она проводила подобные операции тысячи, если не сотни тысяч раз, но не на таком низком уровне как сейчас, вследствие чего подобные манипуляции истощали её запасы маны, Ци и духа в рекордные темпы.       — *Чпок* — Над её ладонью с печатью щита возник пузырёк зелья восстановления запасов маны. Оно было очень ценным, а материалы дорогими и всё же сейчас на кону стояло здоровье человека, потому героиня приняла решение потратиться на спасение чужой жизни чуть больше, чем изначально предполагала.       Восстановив часть сил, она продолжила. Тем временем к ней в плотную подошла Альен и из-за спины пыталась понять каким образом героиня манипулирует кровью и маной.       — Не перенапрягайся, — пробубнила Альен, потирая пальцем подбородок, — за один раз вырастить целую конечность не… — Она замерла, уставившись на руку девочки.       У Шоа вместо культи появилась новая рука, чьи кости, мышцы и сухожилия стремительно обрастали кожей. Она ничуть не отличалась от левой и не знавший о инвалидности девочки никогда бы не догадался, что вторая её рука была выращена заново.       — *Шась* — Нао остановилась, когда рука полностью воплотилась, и чуть-чуть не клюнула носом прямо в резервуар. — Вот и всё… — Пробормотала она.       Затем героиня внимательно осмотрела конечность девочки, проверила подвижность и гибкость суставов, удостоверилась в том, что магия будет спокойно циркулировать в них. И, наконец, закончила ритуал исцеления, но…       — *Вшшш*.       Героиня вновь влила в резервуар ману и сжав собственную порезанную руку добавила ещё больше крови. Позади неё Альен опять шелохнулась, не ожидая, что на этот раз выкинет демоница. Теперь Скорбный Ангел исцеляла измождённое тельце девочки. Шрамы затягивались, обветрившаяся и тонкая бледная кожа оживилась и приобрела здоровый цвет, впалые глаза и острые скулы исчезли, уступив место красивейшему девичьему лицу. Даже живот, бока и грудь девочки набрали массы, от чего она приобрела вид, свойственный настоящему возрасту. Шоа красивая девушка…       — В-вот… теперь… *Глубокий сип* всё… — Героиня чуть ли не рухнула в резервуар, из которого испарялась псевдо-вода. — А-Альен… — Она в пол оборота кивнула в сторону девочки. — Вытащи её и одень. Ритуал завершён.       — С тобой всё в порядке? — Спросила монахиня, подняв девочку на руки.       — Да… просто переутомилась. Совсем скоро я приду в норму.       Когда Альен нацепила на Шао балахон она захотела серьёзно поговорить с героиней, однако та уселась на стул в углу комнаты и качнула головой, указывая на дверь с которой спал магический барьер.       — В-вы закончили? — Салеф, поджимая ушки, как перепуганный пёс тут же проник в комнату. — ШОА?!       Лежавшая теперь перед детьми девушка была столь красива, что группа детей не сразу признала в ней свою подругу. Детвора окружила Шао и с интересом разглядывала её волосы, руки и даже лицо.       — Ч-что…? — Виновница столпотворения наконец раскрыла глаза, не понимая, что происходит. — Уже в-всё…?       — Сестёвка! — Крошечная Сарсарра, волновавшаяся больше всех, буквально напрыгнула на неё. — Севстёнка! Севстёнка!       — Т-тише… — Шоа потянулась к ней, чтобы, как обычно, погладить по волосам. Но остановилась. — *Всхлип-всхлип*, ууу…       — Шоа?! — Перепугались другие дети. — Почему ты плачешь?!       — Уаааа! — Зарыдала она ещё сильнее, ведь потянулась в тот момент новой правой рукой. — С-спасибо…! Спасибо тебе, Нао!       — Хех… Пользуйся на здоровье. Только руки теперь не распускай. И не рукоблудничай. А то по рукам получишь.       — Тц! Нао! — Огрызнулся на неё Салеф. — Почему ты не можешь не портить такой момент?!       — Ха-ха… — Но героиня лишь посмеялась над упрёками в свой адрес.       Альен же молча наблюдала за искренней радостью детей и… какой-то мрачной и грустной улыбкой Нао. Она не догадывалось о глубинных мыслях Наофуми, боявшегося за будущую судьбу Шоа.       «Вне всяких сомнений Шоа должна была умереть. Либо болезни, либо головорезы, охотящееся за детьми для продажи в рабство, забрали бы её жизнь. Ведь я не помню её… Но я помню Жирюда, Елию и Сарсарру. И их взгляды. Взгляды людей, снедаемых скорбью…» — Ангел наклонила голову, взглянув на свои тонкие бледные пальцы. — «Взамен смерти, Шоа получила проклятие. Теперь до конца своей жизни она будет находится под пристальным взором Мировой Эссенции, которая обязательно заметит столь продвинутую магию и непременно заинтересуется совпадением появления сломанного хранителя и девочки, спасшейся от неминуемой смерти. Золотой механизм всегда откликается именно таким образом… он не способен мыслить…».       — Можно с тобой поговорить? — Вопреки всеобщему настроению радости Альен подошла к Нао и со строгим выражением лица потребовала от героини ответов. — Кто ты?       — Не здесь. — Лоли мотнула головой. — Салеф, Керкет?       — Да?! (Х2) — Радостно откликнулись парни.       — Берите с собой Жирюда и идите на рынок. Шоа сейчас потребуется крайне много еды, чтобы цикл обмена вещества и маны в её теле зара… — Поняв глупость, попытки объяснения таких сложных, для детей из средневековья она упростила, в свойственной ей манере: — Следующие два или три дня Шоа будет жрать, как не в себя. Накупите как можно больше продуктов и готовой еды. Желательно разной: фрукты, овощи, мучное, мясо. Ей нужно всё, чтобы окончательно поправится.       — Тц! Сестёнка! — Надулась картавая кроха.       — Сарсарра, Елия, а вы наберите на улице ведро воды и протрите её тело. Ей нужны покой и чистота, а также много еды.       — Ховосё. — Кивнула кроха.       — Может мы с братом попросим наших родителей, чтобы они позволили это время пожить Шоа у нас дома? — Выдвинула Елия.       — Нет. — Отказала Нао. — Шоа даже сейчас сбита столку. Если телом она полностью исцелилась, то тревожность и страх с замкнутостью никуда не делись. Пусть набирается сил там, где ей спокойно.       — Хорошо.       Раздав указания и удостоверившись в безопасности девочки Нао вышла из комнаты, чувствуя тяжёлую атмосферу, исходившую от Альен, шедшей за ней следом. Она ожидала этого и была готова, к предстоящему разговору.       Уединились они на кухне, где Нао, как и в спальне, до этого, создала барьеры, препятствовавшие подслушиванию со стороны. Никто не должен был узнать того, что сейчас будет между ними: ни тени, ни шпионы церкви. Лишь Альен она доверит часть собственных секретов, дабы… фигура монахини совершила нужный Скорбному Ангелу ход.       — Кто ты такая? — Повторила монахиня свой вопрос. — Я ни за что в жизни не поверю, что ты простая девушка, призванная к нам из другого мира. Никто из ранее живущих героев не был способен на то, на что способна ты сейчас. Вернее… Им требовались десятилетия на приобретения столь ценных и опасных знаний, которыми ты располагаешь сейчас. Поэтому ответь мне, Нао Иватани, во имя трёх, кто ты такая?       — Опасных знаний? — Она уставилась в её рубиновые глаза. — Альен, ты видела улыбки на лицах детей? Видела, как оковы скорби спали с Шоа? Видела невообразимый весенний восторг и тягу к жизни, которые наступили после долгой зимы скорби? Как ты можешь называть что-то подобное «запретным» и «опасным»?       — Не уходи от ответа. — Более грозным тоном проговорила Альен. Она не любила кричать. — Ответь: ты хочешь уничтожить Мелромарк?       — Я хочу спасти всех жителей Мелромарка без исключений. И если для этого потребуется уничтожить сам Мелромарк, то я пойду на этот шаг. Точно также я поступлю и с жителями всего этого мира.       — Но жители Мелромарка — это и есть сам Мелромарк.       — Жители — это ещё не всё… Государство — это связи, отношения, нормы и правила, что появляются между этими жителями. Если потребуется спасти людей, то я разорву все старые порядки, изничтожу законы и нормы, обрушу и низвергну все отношения общества, лишь бы спасти его людей.       — Это… это противоречие… Ты противоречишь самой себе.       — Единство в противоречии, Альен. Единство в противоречии…       — Вздор. Ты лишь уходишь от ответов. Откуда у тебя эти знания?       — Церковь и так знает, что героиня щита скупает книги по магии целыми томами. — С ехидством отметила Нао. — Знаешь в чём плюс этого дурацкого щита, который я и при желании никогда не сниму со своей руки? В нём есть внутреннее хранилище, которое почти бесконечно.       Нао перевернула ладонь тыльной стороной к полу и из загоревшейся печати посыпались книги. Нет! Целые стопки книг! Ошарашенная монахиня отступила на три шага назад, дабы не попасть под лавину из книг разной масти и массы. Какие-то пять секунд и героиня щита восседала на троне из сотен томов, стоявшем средь тысяч таких же.       — Знания, Альен. Ценнее их нет ничего на свете. А из личного опыта могу с уверенностью сказать, что нет полезнее знания, чем запретное. — Ухмыльнувшись, Нао подняла руку и в миг все книги исчезли, а она шмякнулась обратно на стул, находившийся под «троном» из книг.       — Это объясняет непомерные затраты, о которых говорилось в отчётах о тебе… — Пробубнила Альен. — И всё же магию, которую ты использовала и сроки, в которые ты овладела ей не нормальны.       — Монахиня, стоящая в оппозиции фанатикам-расистам и в свободное время убегающая в кварталы нищих, для безвозмездной помощи больным, при этом эта же самая монахиня занимает один из высочайших постов в церкви трёх. И такая как она будет говорить мне что-то о нормах?       — Ксс… — Она невольно скорчилась и прыснула сквозь зубы.       — Вот, бери. — Из печати Нао вновь достала книгу, вернее стопку листов, скреплённых металлическими скобами.       Подойдя к столику и взяв книжку в руки Альен обнаружила полноценное пособие по магии исцеления, с неведомыми ей, до этого ей знаниями и терминами. Конспект был написан идеальным подчерком и на чистейшем языке Мелромарка и прочих стран этой части континента, помимо прочего он изобиловал искуснейшими иллюстрациями с пояснениями. Настоящее сокровище! Обычно маги и учёные оберегали плоды собственных трудов, но Нао поступила иначе.       — Он твой. — Указало ладонью лоли. — И только твой.       — Но почему именно я?       — Потому что ты Альен Жедуфи. Наследница, разорённого зверолюдьми, рода дворян Жедуфи. Которая даже пережив всё это не питает ко всем зверолюдям ненависти. Которая не питает искренней ненависти и ко мне… к проклятой ДЕМОНИЦЕ ЩИТА.       -! — Монахиня остолбенела. Ей показалось, что Нао прочла её мысли, заглянув в саму душу.       — Вы ведь замышляете что-то? Что-то невообразимое и пугающее. Даже отсюда, я чувствую потоки маны, которые верующие направляют в единую точку под собором.       Альен прогиб ледяной пот.       — Виска Балмот падший человек. Как бы я не относилась к вашей вере, но даже мне понятно, что он свернул с верного пути и пошёл против воли героев и против воли Мировой Эссенции.       — …       — Альен, ты молчишь. Ты не рычишь, как было в начале и никогда не защищаешь Балмота.       — Я…       — Без сомнений ты пыталась изменить церковь.       — Да…       — Без сомнений, ты старалась найти единомышленников.       — Да.       — Но ты потерпела крах.       — Да! — Чуть ли не навзрыд ответила монахиня. — Этот человек! Он чудовище в человеческом обличии! Он утратил божью добродетель и возомнил себя выше бога!       — Тогда я помогу тебе. — Нао похлопала ладонью по конспекту на столе. — Прими эти знания и направь их на помощь нуждающимся. Пусть церковь занимается тем, чем ей должно. Ты же, Альен, используй эти знания, чтобы исцелять и завоёвывать сердца людей. И не смей показывать их остальным, особенно последователям или самому архиепископу.       — При нём ты такая кроткая, а за спиной… лицемерие.       — Такое же, как и у тебя. — Усмехнулась Нао, глядя в розовое лицо девушки. — Гхх…       Монахиня не выдержала и ухватила героиню за плечо. Она почувствовала шёлковую кожу и очень лёгкое тельце… почти что детское. Такое лёгкое и слабое… Альен сразу догадалась, что сейчас героиня прибывала в самом уязвимом своём состоянии и будь её воля, то монахиня могла вытащить клинок и убить её. Но… она понимала и то, что Нао доверяет ей. Успокоившись она отпустила её.       — Осторожнее с этими знаниями. Душа есть разум человека и при помощи исцеления можно поддерживать её сосуд. Но извратив суть исцеления можно «улучшать» этот сосуд, собирать его из других осколков или… пересаживать душу в другой сосуд. Пфф! — Внезапно Нао усмехнулась, прикрыв рот ладошкой. — Хотя я посмотрела бы, как искорёженный Виска Балмот с сотней рук, бьёт двумя золотыми топорами, призывая собственных пращуров засвидетельствовать его величие.       — Я сохраню твой дар, героиня щита Нао Иватани. И использую его для помощи людям.       — Спасибо. — Нао поклонилась ей. — Опля. — Она спрыгнула со стула и на ватных ногах зашаталась в сторону выхода.       — Постой. Ты же ещё не восстановилась.       — Вполне восстановилась, — отнекнулась лоли, — по крайней мере настолько, чтобы продолжить делать дела. Присмотри за детьми… и признайся им в том, кто ты такая.       — Я… Ладно. Я расскажу им. Но что делать с резервуаром?       — Каким резервуаром? — Хихикнула Нао.       — Который стоит в детской спальне.       — Там же ничего нет? — Ещё шире улыбнулась Нао и покинула захудалый особняк.       Альен же, удивившись словам героини, решила проверить спальню, где в самом деле больше ничего не было. Как и она, дети с вопросом в глазах пытались понять, а куда делась магическая ванная. Но откуда им было знать, что хитрый разум Нао дошёл до того, что разбил монолитный артефакт на дюжину частей, которые очень удобно помещались в хранилище щита, ведь то считало их за отдельные малые артефакты. Всё-таки Золотой Механизм в самом деле был не способен мыслить…       

***

      Глубокая ночь. Пара часов до рассвета. Молочный туман своей дымкой обволакивал спящие улицы столицы. Один из проулков западной окраины города, слывшей не самой безопасной в слухах горожан. Здесь, под козырьком закрытой цирюльни стоял человек, ожидавший свою цель.       Карлик в вычурном сюртуке с подбивкой из пурпурных перьев, в чёрных кожаных ботинках и черных брюках, с цилиндром на макушке и тростью в руках, походил, скорее, на дрессировщика или циркового шпрехшталмейстера, однако он занимался несколько… иными вещами.       Беллоукас был работорговцем. Лучшим из лучших! Наследником целого рода, поколениями занимающегося данным грязным дельцем. Хитрая улыбка, проницательные глазки, под круглыми очёчками, видящие человеческое нутро и немного завитые усы. Настоящий прохиндей. Но это лишь на первый взгляд. Хитрость данного человека простиралась куда как глубже. В своей трости он прятал короткую, но смертоносную бритвенно-острую шпагу, в каблуках его ботинок были припрятаны особые артефакты, подавлявшие шум и укрывавшие носителя в тенях — всё это отголоски прошлого Беллоукаса. Прошлого королевского шпиона…       Усач никуда не торопился, изредка поглядывая в разные стороны. С одного конца улицы, он видел молодую девушку — агента ордена Теней, незаметно сидевшую на крыше. С другой стороны улицы на него самого смотрел грандмастер ордена, тот самый, что чаще прочих передаёт королю дневные отчёты. Почему Беллоукас видел их? Потому что он был с ними в сговоре.       Их сегодняшней целью было… была героиня щита. Героиня, слывшая добродетельной и крайне заботливой о детях. Героиня, у которой не было ни одного спутника. И героиня, которая не могла нормально атаковать. Идеальная цель, которой можно было вверить особого ребёнка-зверолюда, при помощи которого Мелромарку чуть позже выпадут на руки весьма и весьма мощные карты.       Беллоукас давно ушёл со службы, однако служба никогда не отпускала его по-настоящему. По приказам правящей четы ему приходилось подыскивать нужных рабов или искать покупателей, которые пригодились королевству в качестве полезных союзников или марионеток. Не сказать, что работорговцу было приятно иметь дело с Тенями, но и нельзя говорить об обратном, ведь работорговля — это его стезя, его страсть и его жизнь, и если она будет и такой, то почему бы и нет.       Тени тщательно отслеживали перемещения героев, и они выяснили, что в это время суток героиня щита покидает кузницу, где проживает в комнате подмастерья и отправляется на утреннюю прогулку, идя всегда одним и тем же маршрутом. Именно на кусочке этого маршрута её и поджидали. Беллоукас смотрел на теней, ожидая сигнала, а те всё никак не могли обнаружить героиню, которая по какой-то причине сегодня задерживалась.       Вздохнув, Беллоукас поправил бабочку и в пол оборота заметил неожиданное свечение. Он замер. В кромешной тьме переулка, совсем рядом с ним светились две точки… они светились жутким тёмно-зелёным. Это явно были чьи-то глаза. Невольно бывший агент потянулся к спрятанной шпаге, поскольку данное свечение отозвалось в его разуме травмирующими воспоминаниями… Воспоминаниями того, как людей из его отряда, разрывали на куски голыми руками воины хакукообразных, чьи глаза точно также светились во тьме.       Это нечто подкралось абсолютно незамеченным, проигнорировав, как внимание самого работорговца, так и двух теней, помогавших ему. Это пугало… И словно бы этого было мало, под двумя огнями глаз открылся зубастый рот, да с такими клыками, что любой из воинов рода хакуко позавидовал бы:       — Доброе утро Вам, мастер Беллоукас. — Произнеслось из тьмы.       Мужчина помедлил, продолжая удерживать руку на трости, однако, когда носительница жутких глаз вышла из тьмы, он отпустил навершие трости, расслабив пальцы. Перед ним предстала та, кого ему описывали в листе с заданием — «Низкорослая девушка, чей возраст, на вид, равен тринадцати или четырнадцати годам. Чёрные длинные волосы почти до пояса. Бледная кожа, большие зелёные глаза, тонкие черты лица. Одета неопрятно — майка, шорты, сандалии. Не следит за собой, однако миловидна» и конечно же то, что повеселило Беллоукаса более всего в том листе задания — примечание — «Внешний вид полностью не совпадет с характером. Героиня крайне умна, хитра и опасна. Держите себя в руках и следите за тем, чтобы она не выведала у вас секретную информацию».       — Как интересно. — Работорговец улыбнулся от уха до уха. — Доброе Вам утро, если его можно таковым назвать, всё-таки до рассвета ещё полным-полно времени. Позвольте поинтересоваться, юная леди, что заставило Вас оказаться на улице в столь поздний час?       — Девушке в двадцать лет необходимо поддерживать форму. — С усмешкой похихикала лоли. — Особенно, если она занимается тем, чем занимаюсь я.       — Ооо, и чем же, Вы занимаетесь? — Улыбнулся работорговец.       — Ты и так это знаешь, мастер Беллоукас. — Произнесла она мягким тоном, улыбаясь ужасающей клыкастой улыбкой, глядя при этом ему прямо в глаза. — Может быть перейдём к непосредственному делу?       — Кхм! — Прокашлялся Беллоукас. — Мне нравится Ваш взгляд. Это взгляд человека, умеющего делать дела. — «Но улыбка у тебя… как у монстра». — Вторую часть фразы он, естественно, оставил при себе. — Госпожа Иватани, Вы ведь испытываете необходимость в атакующей силе? Вам ведь нужен кто-то, кто мог сражаться вместе с Вами?       — Да, — кивнула она с ухмылкой, зная к чему он ведёт, — спутник мне бы пригодился.       — Хоо! Нет-нет! — Засмеялся карлик. — Не спутник. Раб.       — …       — Я занимаюсь работорговлей и весьма успешно, прошу заметить. — Он развернулся и зашагал по улице дальше в неблагополучный квартал. — Идём. Я ознакомлю Вас со своим ассортиментом. Уверяю, Вы не пожалеете!       — Ну что ж, идём.       

***

      Работорговец повёл героиню по запутанным улицам и переулкам, все глубже в неблагополучные места торгового квартала. Косые пивные и таверны, замаскированные притоны и бордели… злачные местечки. Полчаса и наконец он — шатёр. Ровно такой же, какой всплывал в памяти Наофуми о том дне, когда он впервые встретил Рафталию. Запах гниющего мяса… Тихие стоны… Полумрак факелов, мерцающих на прутьях клеток… Отвратительное воспоминание и злоба на себя тогдашнего… Но Нао… Нао улыбалась, ужасающей улыбкой… Она уже не могла дождаться того момента, когда…       — Госпожа Иватани, скажите, что Вы знаете о рабах? — Вдруг вкинул карлик, когда они зашли в шатёр.       — Хмм… Пожалуй то, что они разрешены в Мелромарке и бывают крайне полезными. Рабами становятся преступники, дезертиры, провинившиеся чиновники и наконец зверолюди. Последних куда больше прочих, поскольку данные расы в Мелромарке не считаются людьми.       — Хоо! Как приятно знать, что Вам интересна эта тема! — Он развернулся на месте и раскинув руки произнёс: — Работорговля — это моя страсть! Найти нужных рабов, суметь распознать их таланты и недостатки, продержать необходимое время до покупки. И, наконец, найти покупателя, которому раб принесёт наибольшую пользу!       — … — Нао с задумчивым видом изучала клетки с рабами, игнорируя возгласы Беллоукаса.       — Однако хочу дополнить Вас, — он подошёл к той же клетке у которой Нао разглядывала семейство торкообразных и постучал тростью по одному из прутов, — зверолюди чаще других становятся рабами не только из-за уязвлённости в правах.       — Зверолюды обладают чертами монстров и животных, от чего могут владеть схожими способностями. Лисообразные отлично слышат, торкообразные крайне искусны в работе, где необходима мелкая моторика. Извращенцы любят зверолюдей с чертами кролепиров за их либидо, а авантюристы зверолюдов из канисообразных, вервольфообразных или зверолюдей-волков, которые словно собаки-гончие универсальны, как в поиске, так и загоне жертвы с её последующим уничтожением.       — Ооо… — Протянул работорговец, мерзко улыбаясь и накручивая ус на палец. — Вы знаете очень и очень много. Однако не всё. — Он вновь развёл руками. — Зверолюдей от нас отличает врождённый дар, особый эффект повышающий весь получаемый ими опыт на десять процентов. Культ превосходства человека над зверолюдьми в Мелромарке расценивает это за признак монструозности.       — … — Нао застыла. — «Это же…».       — Несведущим людям это покажется несущественным, однако это не так. Целые государства, на вроде Шильтвельта или Шилтфридена, существуют до сих пор лишь из-за того, что их воины обгоняют оных в государствах людей. Сама культура зверолюдов куда как суровее, ведь их дети уже с малых лет начинают повышать свой уровень.       — «Своим желанием я сделала всё только хуже…» — Вдруг укорила себя Нао, чувствуя забурлившую внутри скорбь. — «Даже жалких десяти процентов хватило, чтобы разделить людей и зверолюдей… Я хотела облегчить их существование, но лишь ужесточила его…».       — … в совсем древних текстах говорится о том, что бог зверолюдей отвернулся от них, но это лишь легенды. А как Вы считаете?       — Хм? Прошу прощения, матер Беллоукас. Я немного отвлеклась.       — Хоо! Похоже Вас заинтересовали мои товары! — Ещё сильнее развеселился карлик.       — … — От слова «товары» ей стало противно, пусть и виду она не подавала, отыгрывая злодейку.       — Здесь. — Усач улыбнулся, указав тростью на одну из клеток.       — ГРАААА!!! *Шарах* — Подойдя ближе к оной на Нао выскочил здоровенный вервольф.       — «Почему же тогда история не изменилась? Ведь отмена ускоренного роста и замена его на десятипроцентный прирост опыта кардинальное изменение?» — Размышляла Нао, пристально глядя на того же самого вервольфа, что и в прошлом вёл себя аналогично.       — Как он Вам? — Работорговец с прищуром изучал реакцию героини. — Вы имеете все задатки хорошего клиента, поэтому должны были оценить этого воина по достоинству?       — Мастер Беллоукас, ты специально демонстрируешь мне наиболее дорогого из своих рабов, хотя прекрасно знаешь о моих финансах?       — Хоо! С чего же Вы это взяли, госпожа Иватани? Вы ведь сильнейшая в столичной гильдии авантюристов и можете позволить себе дорогостоящие покупки.       — Из того, что ты сам сказал, что подбираешь покупателям наиболее эффективных для них рабов. Ты знаешь, что почти все заработанные деньги я спускаю на материалы для усиления своих способностей героини и дорогостоящие книги.       — Хо-хо-хо! Потрясающая логика, а какой острый ум! Госпожа Нао, Вы, без всяких сомнений, станете прекрасной заводчицей рабов!       — Давай перейдём к делу.       — Задумайтесь, госпожа Иватани. Этот зверочеловек из вервольфообразных — отличный боец. — Он щёлкнул пальцами и вервольф встал на колени, схватившись за горло от боли. На его груди вспыхнула пурпурная рабская печать подчинения. — Он хорош и в нападении, и в защите, а его уровень равен семьдесят пятому. Кроме всего прочего мужские особи этой подрасы ценятся у женщин. — Он мерзко улыбнулся. — Если Вы прикажете ему, конечно. Раньше бы он сражался в колизее, ведь это прекрасный боевой раб.       — Не интересно, и слишком дорого. Такой будет стоит от двенадцати и до двадцати золотых.       — Хоо! Какая точная оценка! Его цена пятнадцать золотых.       — Повторяю: не интересно. Веди меня к более дешёвым вариантам.       — Хо-хо! Скупость достойная проницательного торговца, коим Вас описывают слухи.       Они перешли к другому краю шатра. В места ещё более скудно освещённые факелами… где вонь разложения становилась невыносимой… Где музыка агонии несчастных душ звучала как никогда громко… Нао находилась в восторге от предвкушения…       — Так какие качества Вам нужны?       — Что-нибудь дешёвое и неискалеченное.       — Не для боёв, и не для труда? Значит, учитывая слухи…       — И какие же это слухи? — Она остановилась и оскалившись улыбнулась ему.       — Кхм! — «Проклятие…» — Выругался про себя Беллоукас, вновь испугавшись поведения героини. — Вы ведь любите заботиться о детях, верно?       — В каком-то смысле. Но, то о чём судачат на улицах… я этого не делала.       — Ху-ху-ху, меня это не касается. Так какие качества вам нужны?       — Желательно без склонностей к домашней работе. Я и сама с этим прекрасно справляюсь. И, конечно, о секс-рабах не может быть и речи, героям в их миссии не до этого.       — Хмм… похоже, что слухи действительно врали.       — …       — Пол?       — Предпочтительно женщина.       — Интересный ответ для той, кто не доверяет людям и не интересуется мужчинами-рабами в плане секса. Ху-ху-ху!       — Раб ведь не человек? Обучать раба — всё равно, что улучшать мой щит. Раз он не предаст меня, то и обучению поддастся.       — Тут Вы меня подловили! Ху-ху-ху! — Он просмеялся и указал путь к трём клеткам. — Сюда, пожалуйста.       Несколько минут ходьбы средь бесконечных клеток. Если ранее ещё слышался звериный рёв, то теперь звучали совсем уж слабые стоны… Мышцы лица Нао задрожали, она великим усилием сдерживала себя, продолжая держать маску… Монстр ликовал, ведь здесь… именно здесь — среди измученных стариков, инвалидов и юнцов звучала так необходимая монстру душа… Душа с нежно-каштановым и мягко-розовым тёплым оттенком…       — Здесь самые дешёвые рабы. Однако, учитывая Ваши гонорары, просто смешно… Ооо! Ху-ху-ху! — Он, наконец, заметил восторг в жутких глазах героини. — Значит я не ошибся. Прошу выбирайте внимательно.       Для правдоподобности ангел, как и когда-то Наофуми, обошла две другие клетки — клетку с клеообразным, страдавшим врождённым недугом в виде иссохшей и кривой руки и клетку со слепым зверочеловеком-ящером.       — Эти двое, вряд ли Вам подойдут, госпожа Иватани. — Он опять улыбнулся, в бессчётный за это утро раз. — Может быть…? — Он не успел предложить, так как героиня сама подошла к нужной клетке.       В крошечной клетке, сгорбившись и постоянно кашляя сидела крошечная девочка-зверолюд с чертами тануки. Она была так слаба и так худа, что казалось, одного лишь удара хватит, чтобы сгубить остатки жизни в этом измождённом тельце. Грязные спутанные волосы, помутневшие от страха и скорби глаза, драный серый балахон. Но…       Девочка заметила приближение и обернулась… Лучше бы она этого никогда не делала… Её поразил глубинный хтонический ужас неизведанного… Будто бы из глубин самой бездны к ней взирали в душу… Перед её клеткой стояла совсем молодая особа, кроме необычной внешности лоли, она не была примечательна. Подумаешь коротышка, чуть выше работорговца. Но… её мягкая улыбка, словно сошедшая с картины Джоконды — сдержанная и изящная. Миловидное личико. Сам образ этой девушки был каким-то детским и по-ехидному милым. И лишь взгляд…       Этот чудовищно-тяжёлый взгляд… Девочка в клетке никогда не видела ничего подобного и никогда ей не понять и уж тем более не объяснить тех мыслей, образов и чувств, что проносились сейчас в этих нефритовых глазах. Это не было желанием, не было жаждой или интересом… Какая-то невообразимая тяга… Стремление… Ужасающее намерение… Своим нутром девочка-тануки чувствовала, что незнакомка взглядом пожирает её… Она не могла этого объяснить, но ей казалось будто бы она чувствует прикосновение на самой своей душе…       Со стороны же данная сцена выглядела ничуть не лучше. Даже такому падшему, как Беллоукас стало тошно… Что-то остаточное от человека в нём с сочувствием и страхом взирало на перепуганные глаза рабыни. Никогда ещё в своей практике он не видел заводчика рабов, настолько… стремившегося к цели… Это даже нельзя было назвать «жаждой обладания», отнюдь. Беллоукас видел «собственников», видел извращенцев и педофилов, видел жаждущих крови и зрелищ… Теперь же… он видел нечто за гранью человеческого понимания. И видят трое, что никогда в своей жизни он не захочет увидеть что-то подобное вновь.       — Кхм-кхм! — Беллоукас заставил себя прокашляться и подойти к клетке ближе. — Внешность ниже среднего, панические атаки по ночам, в общем, мне неохота возиться.       — Выходит, она самая нормальная среди этих безнадежных?       — Вот это да, это Вы очень точно подметили.       — Я покупаю эту рабыню.       — Хииии… — Писк, был единственным, что могла издать в этот момент девочка.       Достав ключ Беллоукас открыл её клетку, подмечая, что даже ему самому стало как-то мерзко, страшно и… грустно на душе. Но позади них стоял монстр, с чего лика не сходила эта жуткая улыбка и чей взгляд продолжал пожирать их души. Они пошли по той же дорожке, по которой пришли в первый раз. Работорговец вел девочку за цепь, а героиня следовала за ними следом. Они нашли пустую площадку внутри шатра и щелкнув пальцами Беллоукас приказал какому-то из своих слуг, которых даже не было видно до сего момента, принести ему необходимые материалы.       — Госпожа героиня, — он впервые назвал её настоящий титул, — пожалуйста поделитесь собственной кровью. Вы ведь знаете зачем это нужно? — Ухмыльнулся он, удерживая в руках блюдце с краской, нож и кисть.       — Рабская печать подчинения. — Кивнула она. — Мастер Беллоукас, не желаете ли сделать мне скидку?       — Ху-ху-ху! Поразительно! Насколько же Вы скупы, госпожа Иватани?       — Неужели не интересен метод подчинения самой ДЕМОНИЦЫ щита? — Оскалилась она с жутким приливом восторга. — Обычные печати слабо интересуют меня, к тому же… связь с моей душой может быть крайне травмирующей.       — Хмм… Впервые слышу о таком. Неужели у всех героев есть проблемы с печатями подчинения?       — Отнюдь, это лишь моя собственная… особая сила может навредить этой девочке. Но… хе-хе-хе. — Он просмеялась сквозь нос. — Об этом я расскажу Вам как-нибудь в другой раз. Позвольте? — Она протянула руки к блюдцу с краской.       И раб, и работорговец с интересом смотрели, как героиня вытаскивает из внутреннего хранилища своего щита особые травы и целый магический камень странного небесного оттенка с переливами тёмно-зелёного и золотого. Она растолкла ингредиенты ступкой, а после взяла в руку нож… движение было столь молниеносным, что бывший агент тайных служб смог понять о порезе лишь из-за блеска металла. Тонкая струйка багряной крови и…       Нао склонила голову удерживая чашу в ладонях… Она заплакала… Из прекраснейших нефритовых глаз по изящным щекам потекли две тонкие струйки слёз, которые каплями ниспадали в чашу. Только в этот момент, за весь предыдущий опыт общения с ней, Беллоукас увидел в героине человека. А маленькая рабыня растерялась, поскольку девушка перед ней слишком резко превратилась из хтонического чудовища в обыкновенную человеческую и крайне печальную девушку. Перемена слишком резкая и от того пугающая…       — Подойди ближе, — произнесла героиня мягким тоном, опять перепугав присутствующих.       — … — Рабыня подчинилась, даже без печати.       — Приспусти балахон.       Обычно Беллоукас сам наносил печати на рабов, но сегодняшний случай был исключением. Впрочем, ему и не хотелось спорить с этим монстром… Узор, который выводила Нао был изящным, однако настолько запутанным и сложным, вдобавок рисовала она быстро, резко и абсолютно непонятно. Лишь пару рун работорговец мог распознать, о назначении остальных он не догадывался. Хотя кольцо на сердце и переплетения вокруг шеи ясно давали понять — руна вопьётся в саму душу рабыни. Руна в виде щита с самоцветом по центру и двумя крыльями позади.       — И последнее. — Нао прикоснулась пальцем до центра рабской печати.       — Кх……………. — Рабыня согнулась в три погибели. Она даже не могла закричать, лишь давясь от боли и слёз… — Огхххх… — Через несколько секунд печать погасла и исчезла и ей, наконец, удалось вдохнуть. — Кха-кха! — И тут же она изошлась глубочайшим кашлем.       — Всё готово.       — Что ж, госпожа Иватни. Это в самом деле было интересно. Хоть… я и ничего не понял. Ху-ху-ху! Отныне вы почётная рабовладелица! А эта девочка ваша рабыня. Теперь прошу оплату.       — Тридцать серебряных. Возьми.       — Ху-ху-ху, тут ровно столько сколько она стоит, хотя мы даже не обговаривали цену, но я точно пообещал Вам сбросить цену из-за новых знаний о печатях самих героев.       — Это за ритуал. Ты ведь всё равно собирался потребовать за него, или я не права? В конце концов основу для краски предоставил именно ты.       — … Вы очень проницательны. И благодаря Вам мы немного подчистили наш склад.       — Да-да.       — С нетерпением жду вашего следующего визита, госпожа Иватани!       — Назови своё имя? — Не обращая никакого внимания Нао задала вопрос своей рабыне.       — Кхе-кхе… — Но та лишь продолжала и продолжала кашлять.       — Имя?       — Гхххх! — Девочка зарыдала. — Р-Рафталия… Кха-кха! Огххх! — Исполнив приказ она продышалась.       — «Эта печать… она не делает больно, но…» — Размышлял Беллоукас.       — Идём. — Героиня взяла девочку за руку и повела прочь к выходу из шатра. — Спасибо Вам, мастер Беллоукас.       — Обращайтесь, госпожа Иватани. Обращайтесь. — Хихикал работорговец, маша цилиндром на прощание.       — Тень, — вдруг выкинула героиня, остановившись у одной из клеток, — передайте это письмо адресату.       Она протянула письмо и покинула шатёр. Бледный словно призрак Беллоукас подошёл к такой же бледной тени, глядя на письмо в её руках, где была написана единственная фраза — «Королеве Мирелии Кью Мелромарк, моя искренняя благодарность. Пусть династия Мелромарк живёт вечно!».       — Ч-чудовище… — Пролепетал работорговец, его затрясло так, что очки сползли с носа, обнажив глазки-бусинки. — Несчастная рабыня… — Вновь проникся он человеческими чувствами к бедному ребёнку, угодившему в лапы монстра.       С самого начала… с самого чертога первого дня Нао готовилась. Маршрут, по которому она «гуляла» не более чем ловушка для теней. Знакомство с Беллоукасом не более чем фальшь. И даже часть ходивших о ней слухов… запускала она сама… Беллоукас не знал подробностей о девочке, проданной героине, он лишь догадывался, что она будет полезной героине, но Нао знала… Нао всё прекрасно знала… Ибо нет страшнее манипулятора, чем Скорбный Ангел, которая так легко воспользовалась жаждой Беллоукаса подыскать ей хорошего раба.       

***

      Наступило утро яркое солнце осветило своими лучами прекрасные осенние улицы столицы, дополняя их блеск золота и рыжей охры листьев. Однако улицы всё ещё спали и лишь редкие стражники, да самые ответственные лавочники нарушали утреннюю тишину. Но… был ещё кое-то. Странная картина — человеческая девочка постарше и немного повыше вела девочку-зверолюда помладше по пустым утренним улицам. Первая была одета не сказать, чтобы опрятно, но и не бедно, а вот вторая… любой бы догадался, что она рабыня. В полной тишине они, цокая по мощёным дорогам, продвигались по одной из главных улиц столицы в направлении лавки кузница.       Несчастная Рафталия была напугана до такой степени, что боялась даже лишний раз закашлять, предпочитая сдавливать сипы. А монстр, что вёл её за собой прибывал в неописуемом восторге. Из-за чего Нао не могла сейчас удерживать маску лоли-злыдни — одно слово, и она закричит от счастья, распиравшего её изнутри… Наофуми был несказанно счастлив видеть свою любимую… после стольких лет слёз и одиночества… даже тьма внутри отступила и Нао наконец почувствовала что-то кроме скорби… Так в полной тишине и взаимном непонимании они и дошли до лавки Эрхарта, которая была открыта, что странно, ведь рабочие часы начнутся ещё не скоро:       — Ну и куда ты пропа…? — Вышел кузнец, обеспокоенный, будто отец за дочку.       Увидев сияющее восторгом лицо Нао и маленькую зверолюдку в лохмотьях, бледную, как полотно он тут же вспомнил вчерашнюю утреннюю сцену и в его голове моментально сложились все детали этой мозаики. Образ же злыдни, но добродетельной лоли затрещал по швам… «Она купила себе рабыню только из-за её сходства с той игрушкой…» — невольно Эрхарт взялся рукой за подбородок в шоке наблюдая за девочками на своём пороге.       — Дядь, принимай гостей! — Воодушевлённо объявила Нао. — Её зовут Рафталия. Поздоровайся, это дядя Эрхарт, кузнец.       — Кхх… — Данная фраза была расценена печатью, как приказ и девочку прошибло грустью. — З…з-здравствуйте… — Кое-как она поклонилась кузнецу.       — Умница. — Тут же похвалила её лоли, в своём счастливом забвении она не обращала никакого внимания даже на… мучения Рафталии.       — Кроха… я правильно понимаю, что ты купила себе рабыню?       — Да!       Повисла гробовая тишина. Три стороны никак не могли понять друг друга и лишь множили недопонимания, копившиеся, словно снежный шар. Несчастная рабыня мучилась в мыслях о наступлении скорой смерти. Озадаченный кузнец перебирал варианты того, кем являлась его сожительница… один хуже другого — Эрхарт ненавидел рабство, как таковое. А сама виновница «торжества» в сладостном благоговейном забвении не видела, что творит абсолютно противоречивые первоначальному её плану вещи.       В страхе и скорби из-за возможной потери ТОЙ САМОЙ Рафталии она обошлась с ней чудовищно жестоко — бросила тогда, когда могла спокойно спасти… и всё ради того, чтобы максимально приблизить эту их встречу к той, что пережил Наофуми… Но Нао не понимала, что уже одним своим возвратом во времени изменила прошлое, изменила людей, с которыми конфликтовал или дружил Наофуми, вернее… она понимала, но отказывалась принимать это… Скорбный Ангел тонула в собственной же скорби, и её мышление было иным, нежели чем у Наофуми… Нао сгорала в плену своей сути высшего существа, воплощающего мировой аспект печали…       — Дядь, подбери-ка ей хороший клинок?       — Ты хочешь заставить её сражаться?!       — ! — И Эрхарт и Рафталия в ужасе смотрели на лоли.       — Подбери клинок, — произнесла она мягким тоном, — именно для этой цели мне и нужна бала рабыня. — «Всегда была нужна и тогда, и сейчас, пусть и… не из-за какой-то атаки».       — Уж не знаю, кто прогнил сильнее… ты или королевство, что тебя призвало… — Пробормотал кузнец, в омерзении отвернувшись от героини и зашагав к стойке с кинжалами. — Вот, выбирай.       — Пойдём поближе. — Она подвела рабыню к стойке. — Выбирай какой тебе нравится?       — Крошка… я сомневаюсь в том, что она разбирается в оружии…       Бедная рабыня встала столбом, поскольку она боялась момента, когда печать расценит её медлительность за неподчинение приказу и одарит девочку чувством глубочайшей скорби… В такие моменты Рафталии виделись сцены первой волны, момент, когда появился трёхглавый чёрный пёс и… картина растерзанных останков её родителей на прибрежном холме… Рафталия до последнего старалась улыбаться, как учили её мама и папа, но, когда её разлучили с Лифаной и когда она попала в руки к… ней… Несчастная девочка уже не боялась смерти, ибо она принесёт ей долгожданное облегчение…       — Тогда возьми вот этот, — не дождавшись ответа Нао сама выбрала ей кинжал, — серебряный с антикоррозионным покрытием. Хотя… — Она опять поддалась тьме. — Пока что возьми самый простенький — железный.       — Стой-стой-стой! — Запротестовал кузнец. — Ты итак скупа до одури, но экономить на рабе, который будет сражаться вместо тебя?!       — Дядь, она совсем не умеет драться и… — Она не успела закончить.       — Тогда зачем ты её купила?! — Не выдержал Эрхарт. — Гххх… — Внезапно он заполучил настолько ужасающий взгляд нефритовых глаз, что схватился за сердце, чьё биение кратно усилилось.       — Так-то лучше, — злобно пробормотала героиня, — Рафталия?       — ? — Малютка испуганно обернулась, боясь встретиться с ней взглядом.       — Возьми кинжал.       Девочка подчинилась и ухватив кинжал в ладони. Она расставила ноги в ширину плеч и сделала вид будто знает, как выглядит атакующая стойка. В свою очередь лоли отошла от неё на пару шагов и завела руку за пояс, пытаясь нащупать что-то в волосах.       — ГРРРР!!! — В её руке появился оранжевый монстр-шар, голодный, очень слабый, но очень злой.       — ИК! — Увидев монстра Рафталия перепугалась. — ЧУДОВИЩЕ!       — Ты прятала в волосах монстра?! — Эрхарт вновь ужасался соседке.       — Ага. Очень удобно — урона он мне нанести не может никакого, зато это очень помогает отвадить мерзких лоликонщиков на улицах или насильников по ночам. — Она повернулась к рабыне. — Ударь его.       — Н-не…. Гхххх… — За неподчинение её тут же покарала печать. — Я-я… не хочу!       — Ты должна атаковать. Это то, ради чего я тебя купила. Исполни приказ и печать прекратит действовать.       — Гххх… Хья! — Собрав все силы она сделала выпад.       — *Чпок*.       — Молодец. — Удовлетворённо кивнула Нао. — Дядь?       — … тебя… — Бубнил что-то невразумительное, но явно недоброе, Эрхарт. — Что тебе?       — Где бронзовый наруч, который я тебе заказывала неделю назад?       — Вот!       Он чуть ли не швырнул этим самым лицом в наглое лицо лоли. Но той было наплевать, она схватила летящий предмет и моментально нацепила его на ручку девочки, которая перепугалась чудовищной реакции и скорости своей новой хозяйки.       — Великолепно, — промурлыкала Нао, — опыт начисляется верно. — «В особенности бонусный от рабской печати и щита рабозаводчика».       — Естественно. Заключив рабский контракт она, ведь, теперь часть твоей команды. — Пробубнил кузнец, подперев подбородок ладонью и глядя на данную картину. — Неужели она в самом деле твоя самая первая спутница? Я слышал от других, что ты не соглашалась брать авантюристов из гильдии, но я считал, что того парня… Салефа ты уж точно добавила в отряд.       — Нет, — Нао обернулась и посмотрела на девочку, — Рафталия моя первая спутница в этом мире.       — *Дёрг* — Под взглядом хозяйки несчастная рабыня сжалась. Она ожидала удара или оплеухи, но вместо этого…       — С этого дня я требую, чтобы ты сражалась против демонов!       — *Шок*.       — В обмен на это я буду защищать тебя.       — Э…?       — Ну и кашу ты заварила… — Обречённо вздохнул Эрхарт. — Вот скажи, покупая рабыню ты хотя бы задумывалась над тем, где её разместить? Подумала над её одеждой или снаряжением? Или…? — Он не успел закончить нравоучение.       — Конечно! Во-первых, завтра мы уходим из города, чтобы подыскать место для прокачки, во-вторых, за одеждой нужно лишь зайти — заказ был сделан за неделю до покупки, в-третьих, снаряжение мы купим у тебя же.       — *Глубочайший разочарованный вздох*, в своей радости ты становишься слепой.       — Что-что?       — Ничего, забудь. Ну а сегодня, скажи, где вы будете ночевать.       — Дядь, пригляди за ней пару минут. Я отлучусь ненадолго — забрать заказанную одежду. Рафталия?       — Д-да…?       — Будь здесь и слушай дядю Эрхарта. Я скоро вернусь.       — Да…       Дождавшись, когда героиня покинет его кузницу Эрхарт обратился к девочке:       — Рафталия, послушай…       

***

      Через несколько минут героиня в самом деле притащила с собой кучу детских девичьих вещей. Среди них были как разные рабочие штанишки, футболочки и маечки, так и целых два изысканных платья, тоном идеально подходивших к цвету волос, ушек и хвостика малютки Рафталии.       Кузнецу становилось жутко… Мысль о том, что Нао купила себе живую игрушку всё сильнее укреплялась в его голове. Посудите сами — за неделю до покупки она уже с точностью знала все размеры для пошива белья, уже составила график их похода, подготовила еду и снаряжение и отложила деньги на покупку снаряжения… Но более всего Эрхарта напугала случайно брошенная фраза:       — Так где вы будете спать этой ночью? В комнате подмастерья для тебя и одной маловато места, не говоря о рабыне.       — А? Ты об этом. Я сняла номер в постоялом дворе для нас обеих. Пришлось приплатить, поскольку Рафталия может посреди ночи начать кричать.       — Э…? — Эрхарт был в шоке от подобных заявлений. — ?! — И ещё страшнее ему стало от непонимающего вида маленькой девочки, которая, по всей видимости, будучи рабыней, ещё не познала на себе… одну из сторон рабства.       — Бывай, дядь. — Махнула на прощание Нао. — Рафталия, не отставай.       — Д-да. Д-до свидания, Э-Эрхарт. — Кивнула рабыня кузнецу на прощание.       — Береги себя и… помни о том, что я тебе говорил. Будем надеется, что… это были лишь мои мысли.       — Да.       — О чём вы? — Вдруг остановилась Нао.       — Ни о чём. — Отмахнулся Эрхарт. — Пока ты бегала за одеждой, я дал ей пару советов.       — Получить за это деньги даже не надейся. Ты сам с ней чем-то поделился и за свой счёт.       — Да-да… ты в своём репертуаре.       

***

      Они покинули кузницу и направились к дорогому постоялому двору, с которым у Нао было связано множество неприятных воспоминаний, однако для поставленных ею целей на сегодня места лучше не найти. В свою очередь Рафталия даже не догадывалась о том, что готовит для неё её новая хозяйка. В кузнице Эрхарт дал ей пару советов на счёт Нао (теперь она знала её имя), однако по его испуганному и недоумевающему виду она догадалась, что и сам кузнец был поражён такому повороту событий.       Шли они молча, только Рафталия, время от времени, исходилась на глубокий кашель, терзавший ей почти месяц. Девочка боялась… Но вместе с тем ей хотелось, чтобы наступило облегчение… чтобы мучения прекратились. А как это произойдёт — не важно.       — *Уррр* — Но живот девочки предательски заурчал, нарушив её образ смиренной рабыни. — Ик! — Она съёжилась, ожидая удара или крика.       — Потерпи немножко, совсем скоро придём и ты наешься вдоволь.       — А? — Но вместо этого госпожа напротив подбодрила её.       — «Прямо, как и тогда. Из-за моего желания зверолюди больше не вырастают при наборе уровней, однако по собственным ученикам можно судить, что они также прожорливы при резком наборе опыта. Ничего, моя милая Рафталия, в отличии от прошлого раза в этот ты не будешь голодать».       В сладостном забвении она опять не заметила, что нарушает ход событий прошлого… Ей так хотелось побаловать Рафталию, потискать и пообнимать, что логика одного из умнейших существ этого мира прекратила нормально работать. Стоило скорбной тьме отступить как истерзанный разум выходил из-под контроля, радуясь, как пересёкший пустыню и нашедший оазис… увы, как и в случае с таким человеком можно было умереть от резкой смены существования… Как и его желудок, отвыкший от влаги не будет способен переварить целые литры воды, что от жажды выпьет хозяин, так и разум Нао не справлялся с радостью, после тысячелетий скорби.       Так они и дошли до нужного места. Если Нао совершенно спокойно вошла в постоялый двор, то вот Рафталия встала столбом перед входом в заведение, ведь у двери висела простая и говорящая вывеска — «Зверолюдям вход воспрещён». Девочка плохо читала, но её знаний хватило для распознания таких базовых вещей.       — В чём дело? Ааа… — Тут же догадалась героиня. — Не переживай, ты под моей защитой, и никто не посмеет коснуться тебя даже пальцем.       — Ик!       Уж не ясно было, что страшнее — наказание за вход в заведение, где зверолюдям не рады или чудовищный блеск нефритовых глаз одной черноволосой лоли-рабовладелецы. Ещё одной причиной по которой Рафталии было некомфортно — это её собственный внешний вид. Конечно же она уже не расхаживала в драном и грязном балахоне, вместо него на ней красовались новенькие детские брюки тёмно-кремового цвета, домотканую футболочку красного цвета с чёрными прошитыми линиями и неплохие кожаные ботиночки. Но…       Откровенно говоря, от Рафталии смердело… она так долго пробыла вначале в просыревшей камере, а после немытой доехала в повозке до столицы, где целый день просидела в клетке меж смрадом гниющей плоти полумёртвых рабов.       — Зверолюдям вход во…! — Уже собралась запротестовать одна из официанток, завидев зверолюда в дверях.       — Она моя рабыня. — Нао удостоила её ужасающего взгляда, которого хватило, чтобы официантка заткнулась и побледнела как при страхе скорой смерти. — Я снимала большую комнату с ванной, надеюсь она подготовлена?       — Д-да… госпожа.       — Великолепно, а теперь принеси нам на обед. Мне блюдо дня, а ей… — Вдруг лоли улыбнулась, видя, как Рафталия смотрит на семейство в углу столовой. — «Какая ностальгия…». — А моей рабыне детский обед и про флажок не забудьте.       — Мне не…! — Попыталась запротестовать тануки.       — Ну ты же его хочешь?       — … — Она опустила голову, но по виляющему хвостику было всё итак ясно.       — Идём за тот столик.       И они расположились в уголке зала столовой, сев по разные стороны двухместного столика. Нао специально выбрала именно этот столик, так как хотела насладиться видом милой кушающей Рафталии, однако сама тануки не сильно-то радовалась такому исходу событий, поскольку всё ещё боялась смотреть в нефритовые глаза хозяйки, которая может в любой момент выкинуть неизвестно что.       Естественно ангелу хотелось самой приготовить что-нибудь эдакое для Рафталии, ведь ни в этой эпохе, ни в последующей не найдётся никого, кто смог бы превзойти её талант в готовке. Впрочем, для человека в теле бессмертного существа это было не удивительным — в своей тысячелетней скорби и скуке Нао освоила многое… слишком многое, чтобы её можно было назвать обычным человеком.       — Ваш заказ.       — Благодарю, — кивнула лоли официантке, — подготовьте воду для ванной.       — Но… сейчас не сезон и мы не сможем нагреть так много воды.       — Ничего страшного. Просто принесите воду в комнату.       — Д-да… госпожа.       Героиня перевела взгляд на малютку-тануки, умиляясь её промедлению перед большой тарелкой детского заказа и вкуснейшей картошечки, крокетов, свежего салата и чего-то схожего с помидором. Но также Нао видела блеск в розовых глазах, которые неотрывно смотрели на игрушечный флажок в одном из крокетов. Тогда Наофуми не знал всей силы этого образа и что он значил для его будущей любимой, однако теперь… Нао улыбнулась и произнесла:       — Приятного нам аппетита, Рафталия.       — Мне в самом деле можно всё это съесть?       — Да, ты же очень хотела, — улыбка стала столь мягкой и заботливой, что её можно было назвать материнской, — если тебе нравится этот флажок, то можешь оставить его себе на память.       — Спасибо за еду! — Оголодавшая кроха буквально накинулась на еду, игнорируя нормы приличия и столовый этикет.       — Рафталия?       — М? Пхе-пхе! — Она повернулась к хозяйке и тут же подавилась.       — Ты умеешь пользоваться столовыми приборами? — Нао спокойно предложила рабыне стакан воды. — Вот, пей и не болтай с набитым ртом. Это не прилично.       Бедная девочка порозовела от стыда, а её щёчки так и вовсе стали красными. Когда-то в счастливом прошлом, которое теперь будто бы находилось за вечность от настоящего, когда были живы её родители, а Рулорона жила размеренной жизнью Рафталию учили пользоваться и ложкой, и вилкой, и даже ножом. Но после первой волны бедствий, когда у рулоронцев даже крыш над головами не осталось, местная ребятня практически полностью отказалась от сложной посуды. Глубокая тарелка и руки — этого было вполне достаточно, а уж про рабство и говорить не приходится. Однако теперь Рафталии стало стыдно за потерю такого навыка, как столовый этикет.       Сконфузившись замечанию госпожи и убоявшись, что та разозлиться, Рафталия взяла в правую руку вилку и удерживая её не меж пальцами, а всей ладонью кое-как начала есть свой обед. Естественно скорость из-за этого сильно упала, но Нао была довольна, да и не хотелось ей, чтобы тануки вновь невзначай подавилась. Позже она обязательно научит Рафталию всем нормам приличия, хотя… у той, кто вечно ходит в одних и тех же бриджах, майках и сандалиях многому не научится, но это лишь очередная маска.       

***

      Вечерело. Остаток дня прошёл для героини очень спокойно — она оставила Рафталию в снятой комнате, а сама отлучилась по… некоторым делам, о которых девочке незачем было знать. Оставлять её одну было нестрашно, поскольку за ними следили тени, да и душу тануки ангел видела настолько хорошо и чётко, что последняя начала догадываться о потустороннем аспекте своей хозяйки.       — Я вернулась. Как ты тут? — Спросила Нао у Рафталии, когда вошла в комнату. — Извини, что заставила тебя так долго ждать. Зато у нас теперь есть книжки для обучения магии и я принесла особый артефакт, который покажет склонность к какой стихии ты имеешь.       — М… — Рафталия, задрёмывавшая в этот момент на стуле вдруг всполошилась. — И-извините, госпожа! Я уснула… мне… м-мне…       — Рафталия?       — Д-да… — Девочка накрыла голову руками, готовясь отвечать за проступок.       — *Вздох*.       Нао подошла к ней ближе. Рафталия уже приготовилась к удару, однако вместо этого она почувствовала нежное касание на своих волосах и ушках — её гладили.       — Всё хорошо, ты не в чём не провинилась передо мной. Это мне нужно перед тобой извинится, за то, что так долго ходила по делам и оставила тебя здесь совсем одну.       — Г-госпожа…       — Нао. Зови меня просто Нао.       — Но… Кха-кха! — Она вновь закашлялась.       — Так, давай-ка займёмся лучше твоим кашлем.       Словно врач она усадила тануки обратно на стул и внимательно… ладонями измерила её пульс и температуру тела, вернее так это видела Рафталия. Зрением ангела же она убедилась в очень старой своей гипотезе — «Значит на ней и тогда лежало слабое проклятие от хлыста того жирного урода…». Теперь причины болезни стали ясны и Нао перешла к лечению — она влезла в печать своего щита и вынула оттуда два пузырька: один со святой водой, а второй с зельем Илькдросиля наивысшего качества.       — Как это?! — Выпучила глаза от удивления кроха, увидев данный фокус.       — Только заметила? — Хмыкнула лоли. — У меня есть внутреннее хранилище, где можно прятать крайне много вещей, как, например, всё снаряжение, что мы набрали сегодня у дяди Эрхарта.       — У-удобно… кха-хка!       — Вот, вначале тебе нужно выпить это, а затем это.       — … — Кроха насторожлась.       — Рафталия, на тебе висит проклятие.       — Проклятие?!       — Да. Оно слабое, однако в совокупности с запущенной болезнью очень скоро заберёт твою жизнь, а для меня такой исход неприемлем. — Она вручила ей святую воду, перед этим смочив в ней один палец и лизнув его языком, чтобы удостовериться не отравили ли его в церкви. — Это святая вода наивысшего качество. Достаточно одного глотка, лучше прибережём её на потом.       С неохотой, но тануки выпила святую воду, удивившись при этом, что это была совсем обычная вода, но испытав какое-то внутреннее облегчение она убедилась в словах хозяйки — внутри неё в самом деле было нечто тяжёлое и гнетущее. После же Нао дала девочке зелье Илькдросиля. Красивый флакон с медно-медовым зельем насторожили кроху, ведь обычно лекарства, в особенности дорогие, были ужасно горькими и не вкусными, но это… оно было чарующе сладким и приятным! Опытный алхимик отдал бы всё, лишь бы обуздать отвратительный привкус Мириса в этом зелье, однако у Нао в распоряжении была целая вечность, в которой она создала куда как более удивительные вещи, нежели вкусные целебные зелья.       Симптомы болезни исчезли в миг, от чего Рафталия осталась толи в восторге, а толи в замешательстве. Однако Нао не считала, что это полное исцеление, ведь болезнь отступила, но вызванная ею слабость и истощение организма никуда не подевались. Далее же…       — Теперь раздевайся.       — 0_0       Кроха-тануки опешила приказу, заподозрив нечто совсем неладное. В прошлый раз её очень часто перепродавали из рук в руки, и всегда заставляли раздеваться, дабы… оценить состояние товара. Предпоследний владелец — толстый барон, так и вовсе ударил девочку…       — П-пожалуйста… г-госпожа Нао, т-только не бейте из-за того, что я… н-не самец…       — Что?! — Вот тут опешила сама «госпожа». — Я знаю, что ты девочка с чего мне…?!       — *Хнык-хные* — Кроха заплакала, снимая с себя футболку.       — Так! — Лоли не выдержала. — Я собираюсь помочь тебе помыться и привести твои волосы в норму. Делать с тобой чего-то мерзкого я не собиралась!       — Мерзкого?       — «Конечно, она же тогда думала, что дети берутся из-за поцелуев» — Сообразила Нао, отлистав воспоминания на очень старые страницы. — Наверняка твой прошлый хозяин лапал тебя… бил… или выкручивал кожу.       — Д-да…       — Я не собираюсь мучать тебя, Рафталия.       — П-почему… — Она впервые подняла взгляд и посмотрела в нефритовые глаза. — Почему, госпожа Нао, вы так добры ко мне?       — Не «вы», а «ты». Не «госпожа Нао», а просто «Нао». — Улыбнулась лоли, потрепав кроху по волосам. — Потому что ты Рафталия. Мой меч. Знала бы ты… Как… — Её взгляд остекленел, а в зрачках всего на миг… на один жалкий миг загорелись золотые точки. Но она встряхнула головой. — Позже… А пока идём мыться. У тебя превосходные волосы, немного ухода и любая дворянка позавидует тебе.       — Х-хорошо… — Девочка не понимала, как реагировать на такие… перемены настроения в хозяйке и её странность.       Они перешли из спальной комнату, где стояла большая двуспальная кровать, две ночных тумбочки и платяной шкаф со столом в ванную с ночным горшком, самой ванной, представлявшей собой керамическую чашу в деревянном коробе, небольшую печь-буржуйку для нагрева маленьких объёмов воды и отопления комнатки.       Рафталия с изумлением наблюдала за отточенными движениями хозяйки — та лихо управилась с вёдрами, заранее принесённой, воды, перелив их в ванную и пару тазиков. Несмотря на хрупкое телосложение она была чрезвычайно сильной и ловкой, что тануки усвоила сразу же. После настало время поражать воображение рабыни сложными артефактами, коими были грелки из чешуек саламандры. Когда-то давно в особняке в Рулороне у ангела была целая купальня с горячей водой, но в походных условиях можно обойтись и магокипятильниками (дурацкое название, которое, естественно, было придумано ею же).       Сладкий запах дорогого мыла, чарующий аромат шампуня — прекрасная симфония ароматов очаровала Рафталию, и она пошла у хозяйки на поводу, раздевшись и погрузившись в ванную. Что-что, а ухаживать за детьми Нао умела. От мытья своих засалившихся кудрей Рафталия замурлыкала почти как кошка, чему её владелица была несказанно рада. Она баловала Рафталию и наслаждалась этим не замечая…       После ванной наступила стрижка. Естественно Нао подстригла кроху точно также, как и в прошлом, но сделала чуть-чуть иначе и гораздо лучше, подражаю как Наофуми, так и стилю взрослой Рафталии, любившей заплетать косы. Рабыня осталась в восторге от вида своей умытой и ухоженной мордашки в зеркале, а Нао с упоением выслушивала комплименты не слыша…       После они переоделись и спустились на первый этаж постоялого двора где отужинали изысканными блюдами. Кое-кто с призрением смотрел на девочку-зверолюда, кто-то напротив умилился крохе, как, например, официантка, которая пыталась выгнать обеих в начале дня. Видя завистливые взгляды, направленные на Рафталию Нао была в восторге, но она не осознавала…       — Спокойной ночи, Нао… — Пробормотала кроха, задремав на краю кровати.       Остаток дня они посветили учёбе и Рафталия откровенно заклевала носом, из-за чего Нао пришлось лично перенести её со стула и уложит в кровать.       Нао видела, но не замечала… Нао слышала, но не слушала… Нао понимала, но не осознавала… Скорбный Ангел творила противоречия. С самого начало своего последнего крестового похода у Нао было правило — не нарушать прежнего хода событий, а если и делать это, то так, чтобы события в итоговом варианте приводили к событиям, что были в прошлом. Но…       Глядя на крошечную Рафталию Скорбный Ангел впервые за целые тысячелетия не могла объяснить собственных же вопросов и мыслей, проносившихся в её разуме… Накопившиеся за двадцать тысяч лет образы и воспоминания, всплывали сами собой… Образы детей и учеников… Сгинувших в вечности циклов…       Нао была отвратительна самой себе. Даже когда она впервые увидела Рафталию, сегодняшним утром, в ней взыграла особенность ангела — она оценила девочку. Будучи наставником для героев и простых людей Скорбный Ангел прозревала их души, но… с самого своего вознесения Скорбный Ангел была сломанной… Она не должна была помнить всех своих учеников и подопечных, не должна была помнить всех их подвигов… и не должна была помнить все их смерти…       «Дай ребёнку в детстве книжку и огороди его от мира, сведя даже личные контакты к минимуму, то он вырастет умным и любознательным, однако асоциальным и замкнутым. Расти ребёнка среди других детей, но дай ему книгу и ограничь внимание в его возраст, и он вырастет асоциальным и любознательным, но обиженным на мир и людей. Расти ребёнка среди других детей, но не давай книг и балуй его больше прочих, и он вырастет недальновидным и тщеславным».       Это были не просто пространные рассуждения Скорбного Ангела, но целые пласты воспоминаний и выводы, которые она сделала… ростя детей тысячелетиями. Ужасные и почти что бесчеловечные мысли. Но можно ли назвать человеком ту, кто прожил так долго? Ту, кто заперта в теле вечного высшего существа. Ту, кого от вознесения снедает глубочайшая печаль… Печаль, сутью которой была Скорбный Ангел, чья сила должна была уберегать этот мир, как от врагов, так и от ошибок…       Сейчас Скорбный Ангел смотрела на спящую перед ней Рафталию. Она расправила свои гигантские крылья и накрыла ими кроху, наслаждаясь даже теплом, исходившим от девочки, но… Скорбный Ангел знала… Скорбный Ангел слышала… Скорбный Ангел понимала… Скорбный Ангел чувствовала и осознавала протест человека внутри самой себя… Наофуми захлёбывался в скорбной тьме… он кричал самому себе, что не должен так мыслить и не должен так поступать с Рафталией…       За один лишь поступок с вызволение Лифаны и Кил Наофуми ненавидел себя… он ненавидел себя за слабость, проявленную из-за любви к Рафталии… Чудовищной любви из-за которой Нао бросила Рафталию, лишь бы их встреча была точно такой же, как и в прошлом… Но ради чего?! Чтобы самой же изменить абсолютно всё, поддавшись новой волне любви, из-за которой она теперь баловала Рафталию и была готова носить её на руках! И он ненавидел себя за то, что при их сегодняшней встрече у него пронеслись мысли не о Рафталии, но о новой ученице...       Эти противоречия били по сознанию Скорбного Ангела… Она знала, что нужно было делать, но поддавшись эмоциям… поддавшись тому, что скорбь наконец отступила… она ослепла… она оглохла… она потеряла голову… Она поддалась эмоциям…       — Мама! Папа! Нет!       Как и в прошлом Рафталия начала кричать во сне, видя ужасный кошмар о смерти своих родителей. Скорбный Ангел накрыла голову девочки своим крылом, и та утихла… из закрытых глазок тануки потекли слезинки-самоцветы. Такова была сила Скорбного Ангела. Её печаль останавливала, давала подумать и осознавать. Благодаря её печали человек мог стать лучше и исцелиться. Но…       — М-моя милая Рафталия…       Скорбный Ангел нависла над девочкой… она скрестила руки, словно в молитве, и прижалась головой к краю кровати, прямо напротив головы Рафталии…       — П-пожалуйста… спаси меня… Эта тьма… я не могу больше… она сжигает меня изнутри… Рафталия… пожалуйста…       Спящая Рафталия не видела этого… Не видела чудовище, что молило её о спасении… Не слышала рёва чудовища и крика человека, сливавшихся внутри в отвратительный и молящий вопль... Не видела нефритовые глаз, горевших потусторонними звездами… Не видела золотых точек в их зрачках…                     Продолжение следует…