анатомия илюши

Все свое обучение в медицинской академии Илюша Третьяков просто плыл по течению. Пары? Зачеты? Лабораторные? Пожалуй, хоть и не на отлично, но всё сдавал, понимал с первого раза, старался оттачивать своё мастерство. Конечно, руки тряслись только иногда от волнения. Не забывал Илья и про тусовки. Как не напиться после сдачи очередного экзамена по какой-нибудь философии, которая понадобится ему, видимо, как будущему врачу, чтобы обсудить какого-нибудь Канта после анестезии. Вот так и получилось, что тусовка была организована в самый последний момент в баре на Ленина. Отмечали успешное завершение академии и переход в интернатуру. Илья совсем не думал о том, куда подастся, руководство неплохой больницы само написало ему на почту и запросило через деканат его участия в их программе. Третьяков с радостью согласился. Вторым пунктом, в котором Илья плыл по течению, была его бисексуальность. Парни, девушки – главное, чтоб поболтали, перепихнулись, может единожды, а может что-то и на второй раз выгорит. Третьяков тоже особо не задумывался, времени не было, учёба в меде требовала его внимания двадцать четыре на семь, а некоторые перерывы можно было забить случайным знакомством в баре и снятием сексуального напряжения. Тусовка не была вялой, третий коктейль с текилой Илья брал рядом с парочкой неразлучников – Петя с Игорем бодались с первого курса, но всё равно пришли к отношениям надолго и, хотелось бы надеяться, на счастливо. Илья не раз сонный открывал дверь, чтобы пустить одну из половинок этого сердца (жопы), когда те приходили потрещать и пожаловаться друг на друга. Но успешно мирились и даже жили вместе. Илья тоже жил не в общаге, снимал уютную квартирку на пенсию по потере кормильца, иногда брал подработки в больницах, а друган Серега так и остался в общаге – он же и платил за призрачное место Ильи, чтобы можно было позвать Любку (или Людку) после свиданки к себе, хоть и в общагу. Когда в баре заиграла какая-то попса, а Илья допил эту несчастную «Текилу-Санрайз», то он решил, что позажигать всё-таки можно, и двинулся к танцполу. Чувство было, что все выпускники всех вузов города собрались тут, но все же было здорово. В танцах Третьякову равных не было – аккуратные и плавные движения бёдер – могло показаться, что он так из-за опьянения, но это правда, влияние текилы тут вообще было не при чём. А вот когда на эти бедра опустились мужские руки – Илья даже нисколько не заволновался, его притянули ближе и стали двигаться с ним в такт. Ритмичные движения заводили, но дальше в голову дали эти три коктейля, как будто кто-то насильно споил Третьякова. Опомнился он только когда у себя в квартире жадно целовал высокого парня и цеплялся за его кудри. А дальше опять все как в тумане. Будильник прозвенел на автомате в семь утра. И, конечно, было херово. Уже не тошнило, но проснулся он в кровати с телом. Высокий и кудрявый парень из ночных видений был вполне реален и спал на второй половине кровати. Илье лишь оставалось жалобно застонать и пихнуть в спину мужчину. – Эй, тут не ночлежка, поебались и хватит, – Илья был прямолинеен с утра пораньше. Сбоку застонали также жалобно, но развернулись и сонно улыбнулись. Кудрявый был красив, привлекателен, но Илья не ставил себе задачи дальше, чем «поебались-разбежались». – Ты красив, конечно, но мне тоже надо по делам, – продолжил Илья. – Я сейчас поднимусь, соберусь, но с тебя кофе, – незнакомец потянулся. – Никакого кофе, мне надо на работу, – Илья успел стянуть свое тело с кровати и надеть, как трусы, так и джинсы. Пятая точка, конечно, побаливала, но чувствовалось, что ночью ему точно было хорошо. – Мне тоже, но вот я в кровати очаровашки совсем голый, – мужчина стянул с себя одеяло и потянулся к трусам. – Не очаровашка, а Илья Евгеньевич, может повторим, но позже, – улыбнулся Третьяков. – Тебе пора. – Я - Макс, обязательно повторим. Загадочный Макс исчез из квартиры, как только Илья надел футболку и указал на дверь. Парень сам успел найти и надеть свою одежду, а от неожиданности, видимо, напоследок чмокнул Третьякова в щеку. Конечно, не так должен был закончиться вечер, но Илья лишь грустно улыбнулся и открыл переписку в общем чате. Петя писал, что в больнице будут ждать всех к одиннадцати. Илюша лишь ухмыльнулся. Далее Игорь писал, что они с Петей встретят Третьякова около входа. Потом Кольцов лишь отправил ухмыляющийся стикер и спросил, как все добрались до дома после тусы. Илья Макса Кольцова недолюбливал, больно он противный и мерзкий был для него. Тусил с ними только по большим событиям, на каждой тусе был с новой девчонкой или новым парнем, не особо скидывался на алкоголь, но Петя и Игорь упорно сватали Кольцова Илюше. Третьякову такое счастье даром не нужно было. Больница интернатуры находилась не так далеко, что Илья успел принять душ, сделать патчи и бахнуть две кружки кофе. Руки не так тряслись, а от похмелья помогала ещё дрочка в душе, что Илья и совершил на светлый лик того Макса, который реально драл его ночью от души, судя по синякам на пояснице. Без пятнадцати одиннадцать довольный жизнью Илья Евгеньевич Третьяков, будущий успешный хирург-травматолог, стоял недалеко от входа в больницу и курил. Петя и Игорь присоединились к нему спустя три минуты со стаканами из-под кофе, Илюше тоже принесли капучино с банановым сиропом, как он любит. В полном молчании докурили, Хазин даже не спрашивал, с кем это уехал Илья из бара, хотя по лицу было видно, что очень хотел посплетничать. Илье же было не до сплетен совсем. Спустя ещё несколько минут все трое двинулись в здание. Больница не была какой-то люксовой, но гордо носила имя Виталия Вениаминовича Алябьева, достаточно известного хирурга, бывшего главврача больницы, который два года назад окончательно поплыл от неоперабельной опухоли и сам ушел из жизни. Его ученики долго не скорбели, а потом на его место поставили его же сына, все пошло вроде спокойно. На входе в больницу их встретила медсестра, у которой на бейджике красовалось «Арина Ивановна», но прежде, чем вся троица что-то успела сказать, в больницу ворвался Кольцов и громко крикнул с порога: – Аришка! – Илья сразу подумал, что точно их связывают совсем не дружеские чувства, когда эта медсестра смерила Макса недовольным взглядом, а потом кивнула на товарищей. – Мы в интернатуру, нас должен был встретить врач, – начал Петя. Гром за его спиной излучал спокойствие, на что Арина невольно откликнулась тоже спокойствием. – Мальчики, вас ждут в двадцать третьем кабинете, второй этаж. Там переодеваетесь и идете в двадцатый, там будет ваш врач, – кивнула Арина. – А ты, Кольцов долбаный, еще поотрабатываешь уборщиком, иди за ними и не высовывайся. Весь путь Петя переписывался с кем-то по телефону, показывая иногда Грому переписку. Третьяков шел впереди, похлебывая кофе, пока Кольцов ошивался сзади, как будто он не при делах. После переодевания в форму все четверо прошли в кабинет, где их встретил еще не пожилой, но уже в возрасте низенький мужчина с усами. – Проходите, дружочки, садитесь, – начал он, когда все расселись, тот продолжил. – Фамилия моя Прокопенко, по имени отчеству обращайтесь Федор Иванович. Для каждого из вас будет назначен определенный врач, который будет курировать вас весь этот год. Меня бояться не надо, я всего лишь руководитель интернатуры, готов слушать ваши жалобы на врачей уже сейчас. – А если…, – начал было Гром. – Игорь, потом, - продолжил Прокопенко. – Всех вас я знаю, буду ставить вам дежурства, отработки и подобное. Кольцов, ты первый на отработку, тебе три дня помогать уборщице. И помните, дорогие, медсестры - тоже люди, с ними я тоже общаюсь. Вопросы? – Никак нет, – громко выкрикнул Хазин. – Уважаю, Петр Юрьевич, перейдем к врачам, я вас сейчас направлю по кабинетам в соответствии с вашим направлением. Гром остается здесь, у тебя куратор я. Кольцов Максим Сергеевич, четырнадцатый кабинет, Титов вас ждет. – Макс сразу кивнул и вышел за дверь. – Петр Юрьевич, у вас врач-педиатр Левковская, пятый кабинет, дружочки, придется расстаться на время. – Илья подозревал, что этот Федор Иванович уже знаком с парочкой, поэтому сделал пометку в уме. – Что касается вас, Илья Евгеньевич, вам в травматологию на третий этаж в тридцать пятый кабинет, не заблудитесь? – Нет, спасибо, Федор Иванович, – Третьяков вышел за дверь с Петей. – Ну, удачи, – кивнул Хазин. – И тебе, – откликнулся Илюша. Путь на третий этаж был коротким, но Илья решил растянуть его, разглядывая плакаты. На этаже висели различные постеры про вакцинацию, строение костей и даже развертка черепа. Около последнего постера Третьяков немного залип, рассматривая лобную долю. Опомнившись через две минуты, Илья резко вспомнил и выкрикнул «тридцать пятый» почти на весь этаж. Хоть в коридоре и было не так много народу, но какая-то бабка посмотрела на него, на что Илья также зыркнул на нее. Плакат как раз находился рядом с нужным кабинетом, поэтому Илья запахнул халат, хлебнул еще кофе и спокойно постучался. На стук никто не ответил, поэтому Третьяков решил зайти. Кабинет был светлым, но вид преграждала аккуратная ширма, за которой, кажется, кто-то находился. – Илья Третьяков, в интернатуру, – решился войти и сказать парень. – Добро пожаловать, – откликнулись из-за перегородки. – Максим Шустов. Из-за ширмы вышел парень, с которым Илья кувыркался прошлую ночь.