Разрушение

Казалось, что танцуешь не с ним, а против него.

Она пахла им. Она была в его одежде. Окутанная ароматом терпкого шоколада и вишни с ног до головы стояла в своей комнате в фиолетовых тряпках, смотрела на него широко распахнутыми глазами и кусала нижнюю губу, чтобы не выдавать её дрожь, боялась, что он заведёт разговор о случившемся и придётся оправдываться. А он трогал её и всё её тело в метках его рук, как в грязи. Не пропустил ни одной детали: её одежда, её запах, её кожа, её губы. И даже её мысли. Вся она отныне меченая Амритом Дубеем. Это бесило. Раздражало. Стояло костью в горле. Внутри Рэйтана после этого, казалось бы, незначительного события зародилось странное чувство. Незнакомое и, пожалуй, редко встречающееся у полубогов. Неожиданно для самого себя он ощутил ревность. Сначала лишь её искру, лукаво сверкнувшую в темноте, но вот она приземлилась на сложенные (заранее подготовленные) брёвна и вспыхнула разрушительным огнём. Пламя разгоралось стремительно, отражалось в его глазах, из-за чего Амала ощущала его злость и без слов. О, Рэйтан был зол, это бесспорно. Но не на Амалу. В конце концов, что могла тепличная лилия, окроплённая чужой кровью, противопоставить зверю, пришедшему на запах жертвы? Осталась цела и о большем, пока что, просить не приходилось. Рэйтан прикрыл веки и глубоко вдохнул, заполняя лёгкие спёртым воздухом скрытой от посторонних глаз библиотеки Дубеев, чтобы успокоиться, но злость овладевала им, всегда невозмутимым, как вышедшая из берегов река во время непогоды — невозможно остановить, сколько преград ни строй. Бесконтрольная, прямо как Амала. Прямо как… — Не думал, что и ты любитель подсматривать, — раздался бархатистый голос в вакууме тишины, и, прытко отскочив от пыльных книг, будто закружил порывом ветра вокруг Рэйтана, вынужденного из-за разоблачения принять телесный облик. Сидевший перед ним Амрит Дубей и головы не повернул, только перелистнул лениво страницу книги, покоящейся в другой руке. Рэйтан приблизился на шаг и тут же одёрнул себя за импульсивность: их и так разделяло слишком короткое расстояние между книжной полкой и диваном, теперь сократившееся вдвое. Да, он наблюдал за Амритом со спины всё это время, хотя обычно не позволял себе подобного. Сверлил взглядом чёрный затылок, полоску смуглой шеи, белоснежный воротник с золотыми нитями; дышал его парфюмом, которым уже и так весь пропитался после встречи с Амалой; представлял, как его пальцы, листающие очередной трактат, касались нежной женской кожи. И заводился от каждой последующей мысли. — А я не думал, что ты осмелишься. — Зря, — коротко бросил Амрит, не отвлекаясь от чтения. — Что-то хотел? Рэйтан убрал руки за спину и сделал ещё шаг вперёд, оказался так близко, что его тень накрыла страницы, скрывая их содержимое. — Получил твоё послание, — с едва скрываемым раздражением начал Вайш. Ему не надо было видеть, достаточно почувствовать, как уголки чётко очерченных губ потянулись нагло вверх. Собственные ладони против воли скользнули по спинке дивана рядом с чужими плечами, не касаясь. Чувствовал ли Дубей его злобу, как Басу, через одно присутствие? — Я красиво одел её. Прозвучало как утверждение и Рэйтан не смог бы поспорить с ним, даже если бы хотел, ведь сам сказал слово в слово Амале, отмечая красоту наряда. Наряда, выбранного им. Амрит знал, что он оценит, наряжал её, как куклу, для его глаз. — Красиво, — ещё раз подтвердил Рэйтан без всякого удовольствия в голосе. — И пахнет она теперь сладко, а то шаталась по всяким помойкам, — с усмешкой продолжил Дубей, ничуть не смущаясь близости Вайша, хотя книгу закрыл и теперь лишь бесцельно водил пальцами по обложке, очерчивая буквы. Массивное кольцо с лазурным камнем блеснуло в тусклом свете стоявшей на столике рядом свечи. Взгляд Рэйтана зацепился за название — оригинал трактата Маханирвана-тантры. Тот самый, украденный отсюда Амалой и спасший её впоследствии от безумного глупца. Сколько раз она бывала здесь, во владениях потомка брахмана? — Пахнет действительно вкусно… — медленно заговорил Рэйтан, позволяя своей правой руке пятиногим пауком зарыться в густую тьму волос Амрита, ощутить их шелковистость и податливую мягкость, а через секунду сжать грубо пряди, чтобы резко дёрнуть на себя, вынуждая задрать голову, — …тобой. Их взгляды встретились, как если бы две молнии столкнулись в одной точке. И снова эта дразнящая дубейская ухмылка без разомкнутых губ, хотя напряжение в шее должно быть такое, что не приоткрыть рот стоило определённых усилий. — Мной, — хрипло ответил Амрит и хитро сощурил свои лисьи глаза, смотря снизу вверх. — Тебе ведь нравится мой запах. От накопившегося раздражения хотелось рычать, но Рэйтан только цокнул, из-за чего верхняя губа презрительно изогнулась. — Нравился, — поправил Вайш, сильнее стискивая волосы в кулаке. — Теперь его слишком много. Надоел. — Ну-ну, — подначил Дубей и резко замолчал, когда чужая левая рука оказалась на его открытом беззащитном горле. Без угрозы, только легла и мгновенно опалила кожу своим тёплым касанием. — Пришлось избавить её от него, — Рэйтан отметил, как дрогнули зрачки Амрита, вопросительно изогнулись его широкие брови, и сдержал просящуюся улыбку. Пальцы, побывавшие в женском лоне, почти нежно огладили напряжённую шею, прошлись по линии челюсти. — Она была не против. — Амала не умеет сопротивляться, — могло показаться, что ласка не вызывала у Амрита эмоций, если бы не участившееся дыхание, выдаваемое зашедшейся грудной клеткой. — Ты заразился от неё? Захотелось свернуть ему шею, но Рэйтан только задумчиво побарабанил по яремной вене, мерно бьющейся под натянутой кожей. — Полагаю, сетуешь, что не можешь прочитать мои мысли? — игриво прервал его размышления Дубей и ухмыльнулся. Желание совершить непоправимое усилилось. — Нет, скорее жалею, что стал всё чаще поддаваться человеческим эмоциям, — Рэйтан говорил отстранённо, когда рука на горле сжалась, мешая Амриту ответить без хрипа, из-за чего его кадык толкнулся в ладонь. — Они такие яркие. Легко могут ослепить. Да? Опустив холодный взгляд, Рэйтан посмотрел своими обсидиановыми глазами в светлые-светлые радужки, в рамке которых чернели широкие зрачки, подумал вновь об их разнице: о своей оливковой тыльной стороне ладони, контрастирующей со смуглой кожей; о чёрных полах своего шервани, словно тьма наползающих на бело-золотые вышитые одежды брахмана. И пока его собственные черты мягкие и округлые, лицо, от которого невозможно отвести взгляд, — заострённое в каждом уголке, будь то глаза, нос, губы, скулы или подбородок. Словно высеченный из камня резкими руками весь острый вплоть до взгляда в ответ, даже когда лишён возможности язвить и может только, затаив дыхание, ждать. Он не удовлетворил бы Дургу, но Кали… идеальный кандидат. Поддалась бы Амала очарованию Амрита Дубея, не будь между ними связи, в которой виновны их родители? С её ежедневной пляской на самом острие происходящего? Без сомнения. Рэйтан склонился, не ослабляя хватки обеих рук, в интимной близости всмотрелся с прищуром в перевёрнутое лицо под ним, уже не хищное, а заинтересованное. Люди… чем больше обласканные богами, тем больше заблуждающиеся. Чем больше им даёшь, тем больше их аппетиты. Никогда не довольствующиеся тем, что имеют, жадные до чужой боли и крови, если не следует наказания. И пока Шива — Бог разрушения, людская натура — его бесконечное топливо, крутящее неистово колесо сансары. Только саморазрушение заставляет их созидать. И всегда недолго. Глубокий вдох. Запах шоколада с вишней, проникающий, казалось, сразу в мозг нерадивого тела. Выпрямившись, Вайш небрежно оттолкнул потомка брахмана от себя и демонстративно обтёр ладони друг об друга; Амрит повёл шеей, рассеянно ощупывая её, вздрогнул от раската чужого голоса: — Она моя. И я не намерен делить её с тобой. Уже не за спиной, прямо перед ним, переместившийся в мгновение ока, Рэйтан сложил руки перед собой, запястье к запястью. В его тоне столько непоколебимой уверенности, что у Дубея (как у любого человека) пробуждается желание сопротивляться. Развалившись на диване и не смущаясь взгляда снизу вверх, он закинул руку на спинку, огладил подушечками пальцев узорчатое дерево. — Всего лишь поцелуй, — выгнул нахально бровь. — Говоришь, что получил моё послание, но ведь отправил своё первым. Рэйтан поджал в раздражении губы, но промолчал, давая Амриту повод продолжить. Подняв к лицу свою правую ладонь, тот осмотрел девственно чистую кожу и короткие ногти с напускным равнодушием. — Узоры мехенди в твоём уникальном исполнении на её кисти было сложно не заметить. От твоей метки разило энергией так, что мне дышать было нечем, — Амрит усмехнулся одним уголком, перевёл весёлый взгляд на полубога. — Мне показалось, не ответить будет как-то невежливо. Губы Вайша дрогнули в негодовании, он подался быстро вперёд, вцепился в смуглую шею обеими руками и потянул Амрита на себя, вынуждая того вновь задрать голову. Встряхнул его так, что клацнули от неожиданности белые зубы, упёрся большими пальцами под острым подбородком, вжимая ногти в плоть. — Она моя! — громкий голос звенел, как казалось Дубею, персонально в его голове и он поморщился. Рэйтан перешёл на шипящий шёпот. — Ты не в Калигхате, чтобы дерзить мне, и если окажешься сейчас по нелепой случайности в Тамас-Витале, никто и никогда не защитит тебя больше. — И почему я уверен, что вся твоя злость досталась одному мне? — ладони Амрита прошлись по предплечьям Рэйтана, поднялись к запястьям и пальцы несильно обвили их. Он посмотрел вверх прямо в непроглядную тьму чёрных глаз, и хотя говорить ему было тяжко, острый язык способен прорезать любую преграду. — Амала от пустых угроз не возбуждается? Потянулся навстречу. — Зато ты возбуждаешься от насилия, как я вижу. Всё в этой библиотеке пропахло им. — Хочешь, поцелую тебя так же, как её? Светильники на книжных полках и люстра погасли, погружая их в темноту, сквозь которую пробивался лишь слабый огонёк свечи на столике рядом. — Тебе не хватило ритуальной энергии? Его светло-зелёные глаза бесновато мерцают, ловя отблески дрожащего пламени. — Мне никогда не хватает. Говорят, что обсидиан может защитить своего владельца, оберегая его от совершения неверных или дурных поступков. Радужки Рэйтана под стать зрачкам — чёрные, обсидиановые и, подобно вулканическому камню, магнитят каждый отсвет. Но защитят ли от той глупости, которую хочется совершить? Чтобы вдохнуть воздух раскрытым ртом из-за стиснутых пальцев на шее, остро очерченные губы с идеальной ямочкой над ними приоткрылись и Вайш сам не заметил, как опустил на них взгляд, а теперь не мог отвести его от бликующей капельки слюны. Тягучая и манящая, такая же на вкус, как этот проклятый запах? В конце концов, Амала разве думала о нём, принимая своё решение? Ведомая инстинктом, связью, желанием. И он… Собственные губы накрывают чужие горячие. Да, на вкус шоколад с вишней и от него фантомно вяжет язык. Температура в комнате резко повышается. Рэйтан чувствует, как Амрит улыбается сквозь поцелуй, за это хочется его задушить, но пальцы уже живут своей жизнью: расстёгивают белый ворот и зарываются в волосы, как будто рук у него несколько пар. Жарко. Амрит целуется развязно и жадно, пока одна его ладонь ложится Рэйтану сзади на шею, вторая — вцепляется в ткань на груди, притягивая к себе, вынуждая опереться коленом на диван. Неудобно, конечности быстро путаются в полах шервани и Рэйтан кренится в сторону, легко оказываясь под Дубеем, спасшим его от неминуемого падения на пол. Они замирают друг напротив друга, тяжело дыша. Чем глубже вдыхает Амрит, тем больше его обнажённой груди видно из-под расстёгнутых одежд и это зрелище от чего-то будоражит. В ловушке расставленных рук по обе стороны от головы тесно, но от этих мыслей умело отвлекает Амрит. Его и так светлые глаза будто подсвечиваются внутренней энергией изнутри, заставляя радужки вспыхивать, и только по ним теперь можно было бы ориентироваться в кромешной темноте библиотеки. — Нравится? — бархат голоса обволакивает в опасной близости, Рэйтан лишь подозрительно щурится в ответ, не обращая внимания на своё невыгодное положение. — Ей тоже понравилось. Наклонившись совсем низко, Дубей ведёт кончиком носа по шее, вдыхает божественный запах и человеческое тело под ним вздрагивает, когда его колено оказывается между ног Вайша, подбирается выше к паху. В отличие от Амалы здесь не надо давать шанс уйти. Чужие руки обвивают, гладят загривок, спину, направляют, где на коже оставить отпечаток дыхания. Рэйтан не уйдёт. Медовый шёпот опаляет жаром ушную раковину: — А что с ней делал ты? А сердце колотится в грудной клетке в предвкушении услышать и представить каждую деталь. — Заканчивал начатое тобой. От прикосновения к ткани брюк по телу бежит разряд и Амрит едва успевает утопить собственный тихий стон в поцелуе. Рэйтан гладит его член сквозь преграду длинными пальцами, а жар от них будто пробирается через все слои. Жарко, жарко, жарко. Оторвавшись от чувственных губ (такие Дубей встречал только у женщин, да и им не дотянуться до полубога), он наконец стянул с себя рывком мешающую верхнюю одежду, остался голым по пояс и принялся расстёгивать шервани Рэйтана, который, наслаждаясь процессом, лишь бесцельно водил подушечками пальцев по гладкой смуглой коже выделяющегося пресса. Заколка Рэйтана раскрылась от ёрзания на спине, позволяя волосам подобно ожившим змеям выползать из укрытия и располагаться удобнее. Амрит тоже наслаждался открывшимся видом, рассматривал косыми взглядами, как взлохмаченные волосы обрамляли андрогинное лицо с округлыми чертами. Особенно вольно себя ощущала короткая прядка, расчертившая пополам его правый глаз, и рука сама потянулась убрать её на место. И снова поцелуй, теперь кожа к коже, как встреча двух раскалённых звёзд. Амрит читал когда-то про них. Жаль, негде вычитать, почему боги одним своим присутствием сводят его с ума, со всеми ли происходит такое. Боги… называют грехом то, к чему толкают. Длинные пальцы мягко сжались на вставшем от ласк члене уже под поясом штанов, и Дубей вдохнул воздуха, чтобы утихомирить стучащее сердце, откинул голову назад, прикрывая веки. Слишком хорошо. Так хорошо, что окутывает мелкая дрожь удовольствия. В непроглядной тьме (свеча и та погасла) лишь ритмичные звуки скользящего вверх вниз кулака и хриплых стонов сквозь стиснутые зубы куда-то в район ключицы Рэйтана, потому что Амрит вжался в его плечо лбом. Рука вдруг замедлилась, причиняя этой пыткой почти физическую боль. — Я сказал ей, — вдруг зашептал Вайш, а тело только содрогнулось от приближавшейся неги, — чтобы она запомнила мои прикосновения. Потому что её выбор определит многое в нашем ближайшем будущем. И я хочу, чтобы она выбрала меня. — И… — слова звучали где-то далеко, их смысл доходил до возбуждённого сознания медленно и тяжело. — Ты тоже запомни, — даже в голосе слышна его усмешка. — Всё равно прикосновений Амалы узнать не придётся. С трудом приподнявшись на локтях, Амрит посмотрел в обсидиановые глаза расфокусированным взглядом. Улыбнулся. — Хорошо, — склонился вновь к самым губам, запечатывая на них своё согласие коротким поцелуем сквозь усмешку, проговорил также тихо: — Как прикажете, Махадева Рита-Шива. Прежде чем Рэйтан успел ответить очередной колкостью, Дубей окончательно смял его губы своими, принялся покрывать ненасытными поцелуями всё, до чего мог дотянуться, то спускаясь к шее, то возвращаясь к подбородку, щекам, глазам, снова губам, и выгибающееся тело горело ответной страстью. Вкусно, мягко, мокро. Мало. Амрит огладил рукой плоскую мужскую грудь, чувствуя, как кипит под кожей горячее сердце, прошёлся по прессу и запустил змеиные пальцы под пояс чужих штанов, нащупывая не менее твёрдый член. Всё, как у людей. От сдавленного стона в висках застучало, но Дубей заставил себя собраться, удержал на месте душу, которая всё норовила воспарить. Ему слишком везёт последнее время: сначала необузданная энергия Амалы, связанная с великой матерью Кали, теперь Шива… точнее, один из его аватаров. Благосклонные боги, устали лишь безучастно наблюдать, решили подарить своё внимание? Амрит слукавит, если скажет, что не мечтал об этом. Душная тьма окутала обоих мужчин, скрывая играючи горячечный румянец, ускоряющиеся движения сплетённых белых и смуглых конечностей, сбивающиеся в складки оставшиеся одежды и дыхание, тяжёлое и хриплое, мешающееся со стонами, от которых ещё чаще бились два сердца, как будто можно было нагнать скорость света. — Я… — задыхаясь, выдавил из себя хрип Дубей, запрокинул голову, уже будучи на самой грани и не в силах больше справляться с желанием тела получить долгожданную разрядку. Собственная ладонь на чужом члене не выдерживала ритма, то и дело сбиваясь. Не ответив, Рэйтан сжал свободной рукой чёрные пряди на затылке, впечатал губы Амрита в свои смазанным поцелуем, перемежающимся с рваными вздохами, ускорился. Мускулистое тело над ним напряглось до окаменевших мышц, было таким горячим, что вот-вот пошёл бы ядовитый пар с примесью терпкого шоколада и вишни. Дубей снова уткнулся лбом в белую ключицу, бессознательно накрыл ладонь Рэйтана своей, удерживая её у самого основания, натягивая кожу, чтобы через мгновение дрогнуть от сотрясшего всё естество оргазма. Ни Яшви, ни любая другая не могли сравниться с ощущениями от одной лишь руки полубога. Короткая передышка, чтобы немного отстраниться и посмотреть в глаза, сливающиеся с темнотой, мазнуть осоловелым взглядом по едва видным очертаниям лица и приоткрытым губам, также жадно ловящих кислород. Такие же, как люди… Даже в мраке Амрит смог увидеть искривившую красивые губы усмешку, Рэйтан уверенно взял его за запястье и вернул ладонь на место, без слов намекая удовлетворить до конца и его. Потомок брахмана оказался удивительно понятливым. Всё ещё горячий, влажный от пота, сводящий с ума своим ярким запахом, Амрит целовал красивое лицо перед собой, оливковую шею, даже осмелился прикусить кожу почти под ухом, на что Рэйтан издал нечленораздельное шипение, но как раз в этот момент волна истомы накрыла и его, толкая грудную клетку вперёд навстречу. Словно одно существо с двумя головами, четырьмя руками и ногами, так близко и тесно они сплелись на секунду. Липкая сперма их обоих смешалась между животами, звонко хлюпнула, стоило Вайшу упасть назад на диван. Амрит вновь залюбовался его теперь расслабленным, уставшим видом, когда мокрые колечки волос узорами украсили щёки и лоб. — Слезь с меня, — едва отдышавшись, шёпотом произнёс Рэйтан и недовольно цокнул. — Жарко. — Очень, — согласно кивнул Дубей, с трудом вставая на ноги и выпрямляясь до тянущей боли в спине. Безрадостно осмотрел свой грязный вид, но это такая мелочь по сравнению с энергией, которая, будто осязаемая, насытила его дух. Доковыляв до соседнего диванчика, он уселся на него, широко расставив ноги, и прикрыл глаза. Пьянящее ощущение в теле было таким сильным, что кружилась голова. — Содеянное не исчезает… — Мм? Лениво прищурившись, Амрит бросил взгляд на Рэйтана, который, кто бы сомневался, уже был одет и выглядел без сучка, без задоринки. Удобно быть аватаром, избавляет от многих человеческих обременений. Поправив ткани, Вайш скучающе обернулся на него, когда вдруг включился погасший накануне свет люстры и настенных светильников. Даже свеча резко вспыхнула адским пламенем, впрочем, быстро успокоившись. Амрит зажмурился от неожиданности, потёр веки указательным и большим пальцем левой руки, взглянул вновь на Рэйтана. Красивый. Опустил взгляд на припухшие от поцелуев губы, большие и чувственные. Красивые… — Надеюсь, — подал голос Вайш, возвращая затуманенное внимание Дубея обратно к своим глазам, — нам не придётся больше обсуждать Амалу в каком-либо контексте помимо дела. Она моя, и я не хочу чувствовать на ней твой запах. Никогда. На последнем слове они посмотрели друг на друга. Амрит игриво выгнул бровь, ухмыляясь. — Не могу обещать, — чёрные глаза опасно сузились, — если надо было позаигрывать с ней, чтобы потом ты пришёл ко мне таким злым… Это того стоило. Рэйтан презрительно скривился. — Как, интересно, она отнесётся к тому, что ты теперь пахнешь мной тоже? — Не твоя забота, — обманчиво спокойно ответил Вайш. Стоило только полубогу рассеяться и вернуться в свои владения, как Амрит смог наконец свободно вдохнуть, словно всё это время на грудь ему давила бетонная плита. Надо было одеваться и уходить из библиотеки, скорее оказаться в душе, готовиться к ритуалам и прочее, прочее, прочее, но вместо этого Дубей подхватил со столика отложенную после прихода Рэйтана книгу. Подсохшая плёнка спермы на животе стянула кожу, напоминая, что всё случившееся не было сном, и вынудила поёрзать на месте. Можно потерпеть. Всего пара страниц. Прежде чем выйти из места, хранящего слишком много тайн, к которым добавилась ещё одна, нужно остудить голову.