Ясно и светло. Пока ещё тёплое солнце придавало всем тем краскам огненных деревьев стоявших по полям, лугам, холмам, скалам и склонам небывалой пестроты. Трава блестела золотом, боклерские дети визжали от куч с опавшими листьями, один урожай кончался, другой только начинался. Затем и ворчливые, смешливые людишки недовольны от того, как не успели наесться, чем-то до отвала пока сезон не кончился. Уже холодало, но лёгкой накидки хватало. Осень была в разгаре, торговля не утихала. Туссент заливал свою удивительную и сказочную мелодию каждому в уши как винодел вино в бутылку. Мелодия Туссента возьмёт в плен каждого, кто её услышит, и каждый вернётся в эту осязаемую сказку, но какой финал у этой сказочки, всем или почти всем –ясно, одна концовка для каждой дамы, каждого смертного господина, абсолютно для всех рас это неизбежно…
В Корво Бьянко всё шло своим чередом: прекрасный сад под куполом, старые оливы, ухоженные виноградники, пустой заросший колодец (по правде, может показаться, что это скульптура специально осталась в таком состоянии, на ней росли даже алые, замысловатые цветы, а дна и не видно вовсе, словно бездна разверзнутая в ад). Не стоит и забывать про мужиков и баб жалующихся на мозоли, занозы, суставы, погоду, комарика или любую соринку. Они завсегдатаи ругать себя, других мужей и женщин, детей, собак… бранятся и выдыхают в конце-то концов! Ведь каждая работа должна чередоваться с отдыхом. Варнава-Базиль как всегда, в тени ветвистых виноградников, прекрасно справляется со своей ролью дворецкого, управляясь с каждым отлынивающим работягой и проверяя общий план и безопасность. Весь в делах! А ведь и моду, и новости нужно знать, да и отдохнуть за бутылочкой вина с хозяином нельзя брезговать. А запахи то какие в крае вина, а в винных имениях и подавно они ярче и чуднее! Тут-то о запахах и вкусах… Вспоминая слуг, что почти как друзья, встречают своего хозяина, всегда вспоминают эту худую, измождённую, но до чего заботливую и отменно готовившую еду — Марлену де Трастамару. Каждый, кто захаживал и знал эту женщину огорчился и принёс свои соболезнования Геральту об её скорой кончине, после того, как ведьмак-винодел довершил с заказом на Бестию и с княжеской семьёй также. Шёл уже по счёту второй год как Белый волк остепенился в крае вина, искусств, фантазий, крови, обмана и поэтической печали, но он не повесил свои мечи навсегда, напротив. Каждую неделю он брал как минимум заказ или два, если конечно мог найти. А его досугом были гвинт, не ежедневные, но частые тренировки с мечом, изучения некоторых тем с помощью книг, недо-эксперименты в «тайной» лаборатории и полный отказ от услуг таких заведений как бордели… Встал интересный вопрос: в чём же причина такого отказа? Небось его способности в постели отказали?.. Нет! Совсем нет! Печаль и осознание — вот в чём вся суть да дело. Геральт рос как личность и не хотел смиряться с тем, что им пользуются, что чувства и адреналин становятся слишком не настоящими и то, что мясник из Блавикена и Предместий, упустил. Он упустил многое: друзей, погибших или ушедших прочь; королей и королев, титулы, прощение, врагов, многие слова что решил сберечь на «никогда», чародеек с кем была тесная и соблазнительная связь, но насколько она была бы прочна если бы Ривийский остался с одной из них? Слишком много утрат чтобы помнить, но в голове седовласого всегда будет тёплый и родной образ ласточки, с которой их связь тоже пропала навсегда, он не вышел родителем или опорой, которая бы подняла наверх и спокойно отпустила, зная, что её полёт совершится… он облажался. Одинокий волк, не становился таковым лишь в присутствии дворецкого Фоулти, и то на короткое время. А иногда у могилки Марлены, за домом, змеиноглазый хозяин Корво Бьянко рассказывает усопшей, что происходило за последние дни. Говоря прямо, дух старушки не приходил к Геральту, обращался он скорее к себе, но частенько мог задать глупый или риторический вопрос. Ему становилось легче после того как он мог выговорится, ведь у живых забот полон рот, а мёртвые могут и потерпеть, выслушать, так ведь? Он мог бы и ходить к Плотве, однако у стойла всегда копошатся маскарилья, а лишних ушей Геральт не желал иметь в наличии. -Как думаешь, станет ли мне легче если я найду …- ведьмак тяжко вздохнул, — Найду ли? — он сидел на пожелтевшей траве и пил вино из бутылки, наплевав испачкает он штаны или нет, о мокрую и грязную поверхность, намокшую после дождя. Хотя Варнава-Базиль и не раз просил своего господина не сидеть на траве, а на скамейке, что дворецкий заботливо приказал вынести у могилки. К сожалению Геральт противился такой заботе как малое дитё. А в ответ на его злосчастный вопрос должна прийти тоскливая тишина, как всегда, но… -Здравствуй, мой дорогой друг. Чего же ты сидишь на холодной земле и говоришь…с надгробьем? — удивлённый голос почти из ниоткуда послышался со спины. Ни звука до этого, ни шага. А голос звучал так издевательски, что хотелось разорвать на части … если бы голос не был так знаком, и не заставлял улыбнуться, встать и крепко-накрепко, и хотелось бы навсегда, заключить в объятия обладателя тёмных глазах ночного пейзажа, в которых всегда отражался какой-то огонёк. Блистательный, манящий. ОН всегда играл с огнём.***
Обладателем глаз ночного пейзажа, конечно являлся Регис. Он хотел было остаться совсем на чуть-чуть, не донимать старого друга и вернутся в склеп на кладбище Мер-Лашез. Геральт же упрашивал остаться вампира, выпить мандрагоровой настойки, оставшейся в погребе. Волк умолял в игривой форме рассказать чем занимался Эмиель эти два года, всё же почему решил вернутся, Геральт даже сделал поклон которому когда-то его научил камергер императора. Регис только и улыбнулся, почти обнажая клыки. «Эта улыбка…» Такая стеснённая, бедная на раскрепощённость. Хотел он было подумать, но думать он уже не мог. В голове пустота, а в животе… Стая ласточек. Ведьмаку становилось лучше рядом с вампиром, как бы это ни было забавно и противоречиво. Мужчины проводили всё больше времени вместе, Эмиель оставался или приходил в Корво-Бьянко когда угодно, даже тогда, когда Белый волк решался на заказы и отправлялся далеко или не очень, для того для чего и был создан мутациями, травами и отчаянными криками таких же детей без детства…