Служебное купе

      Уже вторую неделю сентябрь радует своим нехарактерным теплом. На пляжах Финского залива до сих пор крайне многолюдно, но в воде, температура которой вряд ли доходит до отметки в плюс двадцать градусов, больше пяти минут никто не плескается. Да и под питерским солнцем особо не позагораешь, но всё равно, находясь на пляже, чувствуешь себя на курорте.       Стигмату и Шуфутинского давно уже все спели, уже всем надоело. Обычные люди постепенно возвращаются в рутинное русло после коротких летних отпусков. Всё, как всегда, и время идёт своим чередом.       — Я так горжусь тобой, Антош, — говорит Арсений мягко, поправляя галстук своему мужчине. За пять лет Шастун сумел дослужиться до начальника поезда, и сейчас состоится его первый рейс в данной должности.       — Маленький, я тобой тоже горжусь.       Арсений пока повысился до элитного проводника. Теперь не в вонючем плацкарте чай разносит, собирая все ноги своим лицом в проходе, а в красивой форме, которая идёт ему невероятно, стоит на пороге вагона «Люкс» в фирменном поезде. Общается только с элитными мажорами, которые за восемь с небольшим часов в дороге готовы выложить почти тридцать штук. Комфортно, конечно, иметь в купе свой личный душ и туалет, но за столь короткую поездку насладиться этим явно не успеешь. Но Арсению в таком вагоне работать просто прекрасно – едет всего восемь человек максимум, тихо, спокойно и можно с лёгкостью заниматься большую часть пути своими личными делами. Да и… они вдвоём с Антоном даже рады такому положению дел, ведь могут быть вместе в рейсах, а начальник на весь поезд всего один требуется.       — Эта должность твоя по праву. Ты обладаешь всеми необходимыми личностными качествами и абсолютно точно справишься со своими обязанностями, — поддерживает Арсений, заметив в глазах у Антона неуверенность.       — Надеюсь…       — У нас ещё годовщина послезавтра, ты помнишь?       — Конечно. Я уже подготовил для тебя подарочек.       — Я тоже! Но ещё хочу сказать, что тебе придётся одному в Москве потусоваться, потому что я записался на маникюр.       — Что? Зачем он тебе?       — Антош, это ты можешь свои заусенки с лёгкостью отгрызть, как и уголки ногтей, и потом ходить с пульсирующим пальцем, а я люблю быть ухоженным. Везде. Поэтому записался ещё и на глубокую эпиляцию. Хочу порадовать тебя в наш день.       — Маленький, я тебя и с волосами в заднице люблю.       — А я нет! В смысле… хочу быть для тебя идеальным во всём.       — Для меня ты и так самый идеальный из всех, — улыбается мягко Антон и чмокает в любимую кнопку напротив. — Может, мне тогда тоже задницу побрить? Вдруг захочется быть втрахнутым тобой в поездную полку? Нельзя предугадать, какое у нас с тобой будет настроение.       — Только если тебе так будет комфортно. Так-то я тебя любым люблю. И, то есть… ты отсутствие секса на нашу годовщину вообще не рассматриваешь?       — Не-а.       — Вот чертёныш, — Арсений хихикает, чмокая любимого перед выходом, и ещё раз желает ему удачи в новой должности.

***

      Вечером дня годовщины Антон, преодолев пять вагонов, вальяжно стучит в купе Арсения. Тот уже готов, стопроцентно. Если уж кто-то и примется искать начальника поезда в столь поздний час, то удосужатся позвонить или прошуршать в рацию.       — Поздравляю тебя, мой любимый мужчина, что терпишь меня уже вот шесть лет, пять из которых мы официально встречаемся! — грандиозно сообщает Антон, усевшись на полку. — И в честь этого хочу преподнести тебе подарок, — Шастун протягивает небольшую коробочку.       — Ого, это что? — пялясь на упаковку, спрашивает Арсений и уже слишком широко и счастливо улыбается. Даже если внутри будет просто наклейка с надписью «я тебя люблю», Арсений будет рад до жопы. — Колечко? Печатка с гравировкой короны и надписью «king»? Какое прелестное… — Арсений надевает колечко на безымянный палец левой руки и любуется красивым то вблизи, то отводя ладонь подальше.       — Хоть где-то ты будешь башим и мощщным королём!       — А хотите прикол, Антон Андреич? — лукаво спрашивает Арс, отойдя от эмоций спустя минут пять.       — Ну-ка ж, удивите меня, проводник вагона «Люкс», — с ухмылкой спрашивает Антон.       Через пару минут в его руках оказывается точно такая же коробочка. Только внутри неё есть всё-таки небольшое отличие: та же печатка, только с другой гравировкой.       — Счастливый смайлик – идеальная характеристика тебя. И меня рядом с тобой. В общем… ты всегда так ярко улыбаешься, смеёшься заливисто и звонко и делаешь меня самым счастливым человеком во вселенной.       Антон, будто зеркаля действия Арсения, надевает печатку на левую руку, на безымянный палец.       — Получается, теперь мы обручены? — как будто несерьёзно спрашивает Шастун, усмехаясь.       — Получается так… — шепчет Арс в самые губы и накрывает их своими, утягивая в поцелуй нежный, медленный, но в котором определённо читается желание и страсть.       Арсений несильно напирает, не отрываясь от губ Антона, и медленно заставляет улечься на полку, а сам устраивается сверху.       — Я обожаю твои губы… — шепчет Арсений и вновь прижимается. От поцелуев губы Шастуна стали ещё пухлее, ярче, что невозможно не залипать на них, невозможно не хотеть зацеловать каждую малюсенькую складочку и трещинку. Это пробуждает в Арсении столько нежности и, одновременно с тем, полностью окутан страстью.       Сегодня у парней всё в размеренно-медленном темпе. Арсений, не торопясь, расстёгивает рубашку, ловко справляясь с маленькими пуговицами, покрывает поцелуями нежную кожу шеи, ключицы покусывает, не оставляя ярких следов, ведь за них будут ругать. Дорожка чмоков прокладывается от груди к пузику поразительной мягкости, а после губы Арса вновь чуть поднимаются, чтобы поласкать нежные, чуть сморщенные и пока ещё впалые сосочки.       Антон в спине прогибается, извиваясь на постели, но достаточно медленно – под стать всем движениям Арса. Голову запрокидывает и тихонько постанывает, сдерживаясь, чтобы их не услышали даже те, кто вдруг решится подслушать.       Ловкими движениями брюки Антона лишаются и ремня, оголяя его праздничные трусы. Надевает он их только по особым случаям, а их годовщина – как раз такой.       — Ого, так ты всё-таки сходил на эпиляцию? — лукаво улыбается Арсений, усмехаясь, когда его жених оказывается абсолютно голым перед ним.       — Ну… было время. Ты, кстати, тоже будешь обязан похвастаться своими московскими приключениями.       — Ноготками позже полюбуешься, после секса, а гладкость моего тела совсем скоро будет доступна тебе, ушастик кучерявый.       Антон нижнюю губу закусывает, невольно раздвигая ноги шире. Он желает Арсения, сгорая. Утром – властный начальник, а вечером прогибается под крепкими руками его маленького и скулить готов, сжимать белоснежные простыни до посветления костяшек.       Шастун руки к ремню тянет, желая освободить Арсения от излишеств. Металл позвякивает, затем пуговица, еле уловимый шорох от расстёгивающейся ширинки… Антон делает всё с закрытыми глазами, наощупь, продолжая быть ненасытным по отношению к поцелуям.       — Я… подготовился.       — Ну, я вижу, насколько ты гладенький сегодня. Как с эротической картинки в порнушном паблике из телеги, — усмехается Арсений, мягко водя ладонью вдоль торса, щекоча слегка бледную кожу своими ухоженными, наманикюренными пальчиками.       — Не, я не про то, — чуть мнётся Антон, сам не понимая, почему. Они с Арсением вместе уже давно, друг от друга они ничего не скрывают и без стеснения говорят и делают различное. А тут… он чувствует себя беззащитным, таким открытым, таким…       — Ммм… — тянет Арсений, поняв, что Шаст имеет в виду. — Было время, да?       — Угу, — отвечает Антон с румянцем на щеках от возбуждения и лёгкого смущения одновременно.       А дальше всё по классике: презервативы, освободившись от упаковки, раскатываются по горячим, сильно возбуждённым членам, вязкая смазка, медленно стекающая промеж ягодиц, холодная, от которой мурашки пробегаются по всему телу. Антон лежит на спине. Он любит смотреть на Арсения во время секса. Тот, когда в активном положении, всегда такой сосредоточенный папочка, пыхтит, изо всех сил старается доставить максимальное удовольствие любимому человеку в мире. Но, поменявшись ролями, Арс будет самым расслабленным котёнком из всех, податливым, мягким, но не менее счастливым по итогу. Всё у них в отношениях – по настроению. И сегодня Антон захотел побыть в роли принимающего, а Арс не стал сопротивляться и принял роль подающего.       Арсений тычется головкой вначале мягко, пробует, хоть и невооружённым взглядом видно, что Антон хорошо растянут. Смазки хватает, и член входит плавно, легко, без лишней боли и неприятных ощущений для Антона.       Темп наращивать никто из парней не стремится. Сейчас они наслаждаются медленным сексом, получая тонну удовольствия, испытывая одни и те же приятные эмоции. Толчки идут в такт небыстрому «чучух-чучух» от поездных колёс. Тихонько стонут, цепляются друг за друга, чуть царапают тонкую кожу ногтями и, в конце концов, поймавшись ладонями, переплетают пальцы и держатся друг за друга. Причём одновременно как физически, так и метафорически.       И от расслабленного, размеренного секса может получиться охуенный оргазм. Не всякий быстрый перепихон способен довести до искорок перед глазами, до стона, громкий звук которого сдерживается только трусами во рту и прижатой к лицу подушкой, до выброса спермы, чуть больше стандартного её количества.       Антон обмякает, расслабляется до максимума и превращается в довольную лужу с блаженной улыбкой во всё лицо. Арсений – вслед за ним. И укладывается на влажное, немного липкое тело любимого мужчины, лениво целуясь с ним. Благо, одно из купе сейчас пока свободно и там можно будет парням принять душ.       Ход поезда заметно замедляется – через несколько минут он прибудет на станцию. Яркие фонари, стоящие вдоль всего пути их следования, мелькать начинают реже из-за невысокой скорости, слышны уже характерные звуки вокзала, тётушек, что торгуют пирожками и горячей домашней едой на мелких станциях…       — Уважаемый Арсений Попов, наш поезд прибывает на станцию «Счастье»! — заглушая монотонный электронный голос, который слышно сквозь окна, пародично произносит Антон. Даже нос зажимает для большей схожести.       Арсений лишь тихонько и радостно хихикает, прикрываясь белой рубашкой. Темно, у них не задвинуты на окна шторы… проделки проводников легко увидеть сквозь окно медленно движущегося поезда.       — А тётеньку из ЗАГСа ты тоже в торжественной речи корабль на поезд попросишь поменять?       — Конечно. А иначе никак. Поезд – это практически вся наша жизнь.