Six-three-five-three

Виктория Чейз сидела за своим столом с нарочитой невозмутимостью, язык ее тела был разработан именно так, чтобы максимально воздействовать на текущий объект ее внимания: Марка Джефферсона, знаменитого фотографа и нынешнего преподавателя ее курса фотографии. Лектор, который, казалось, до сих пор раздражающе не обращал внимания на ее усилия по получению дополнительных баллов. Хуже всего было то, что единственный человек, который, как она знала, мог соперничать с ней в искусстве фотографии, казалось, привлек к себе внимание, которого она заслуживала. Макс "блядь" Колфилд. Застенчивая, тихая, талантливая и чертовски милая Макс "блядь" Колфилд. Виктория изо всех сил старалась сосредоточиться на главном и не бросать украдкой взгляды через класс на свою соперницу; она чувствовала, что в последнее время делает слишком много. Она позаботилась о том, чтобы ответить на вопросы, которые Джефферсон задавал классу; если бы кто-нибудь другой сделал это по другому предмету, она была бы первой, кто назвал бы его занудой или подлизой. Но здесь: это было ее владением, и никто не собирался отнимать это у нее. Не даже Макс "О, посмотри, какая я приторная и милая" Колфилд. Которой она не является. Совсем. Жужжание мгновенной камеры заставило всех вздрогнуть и оглянуться. Виктория бросила ядовитый взгляд через класс, когда увидела источник шума, отметив, что в очередной раз Макс удалось превзойти ее в классе, даже не пытаясь. Макс. Конечно, это была она. Ее размышления были прерваны, когда мистер Джефферсон доброжелательно улыбнулся Макс, к ее большому раздражению. —Ш-ш-ш, я думаю, Макс сделала то, что вы, дети, называете "селфи"... Глупое слово для обозначения замечательной фотографической традиции. А у Макс... есть дар. Конечно, как вы все знаете, фотопортрет был популярен с начала 1800-х годов. Ваше поколение не было первым, кто использовал изображения для "самовыражения". Извините. Я не мог устоять. Суть в том, что портретная живопись всегда была жизненно важным аспектом искусства и фотографии, сколько бы она ни существовала. А теперь, Макс, поскольку ты заинтересовала нас и явно хочешь присоединиться к разговору, не могла бы ты, пожалуйста, сказать нам название процесса, который породил первые автопортреты? Виктория знала ответ - конечно, она знала, в конце концов, это была ее страсть - единственное, в чем, как она втайне чувствовала, она была хороша сама по себе, и то, что мистер Джефферсон был учителем, было только бонусом. При этом крупный бонус за продвижение по карьерной лестнице. Если бы только я могла заставить его заметить меня так, как он замечает Макс. Она прикладывает так мало усилий, и все же он считает ее такой талантливой. Какой она и является. Боже, она такая надоедливая, она мне действительно не нравится. Почему она меня не замечает? Я так сильно ее ненавижу. Это не так Вик. Верно? Заткнись. Намеренно подавляя свои мысли, она нетерпеливо начала поднимать руку, чтобы ответить на вопрос, для того чтобы продемонстрировать свои превосходные знания - и получить дополнительное преимущество в том, что она одержала победу над своей раздражающе забывчивой соперницей. —Дагерровский процесс. Голос Макс был ровным и лишенным эмоций. Виктория сердито обернулась, чтобы мысленно метнуть в нее кинжалы - она снова проиграла! - но ее глаза слегка расширились, когда она увидела совершенно мертвое выражение на лице Макс, ее запавшие и изможденные глаза. Похоже, она не спала несколько дней - что, черт возьми, с ней не так? Виктория почувствовала, как волна беспокойства ударила ее в живот, что она быстро попыталась скрыть на своем лице, бросив взгляд вбок, чтобы убедиться в том, что Тейлор не заметила этой минутной слабости в ее поведении. —Кто-то читал, а также позировал. Отличная работа, Макс. Макс ничего не ответила, но продолжила смотреть прямо перед собой без всякого выражения. Джефферсон, однако, казалось, не заметил поведения Макс и продолжал говорить; Виктория не могла не смотреть на неё, нервничая из-за ее необычного поведения и угрюмого выражения лица. Она выглядит... по-другому. Сердито. Что, черт возьми, произошло с ней за последние несколько минут? Звонок разрушил чары, и Виктория сидела и смотрела, как все медленно расходятся. Забыв о своем беспокойстве о Макс, она увидела свой шанс и подошла к мистеру Джефферсону, который лениво листал какие-то бумаги. —Привет, Марк, - сказала она и соблазнительно прислонилась (как она надеялась) к его столу. —Я подумала, мы могли бы поболтать о моем участии в конкурсе «Герой Дня»? У вас было время взглянуть на мою запись? Ты же знаешь, что это лучшее, что ты можешь получить. Мистер Джефферсон посмотрел на нее сверху вниз с непроницаемым выражением лица. — Мистер Джефферсон, пожалуйста, Виктория. И да, спасибо тебе за твою запись, я поместил ее вместе с другими и буду судить о ней по ее собственным достоинствам. Он посмотрел на дверь класса, к которой медленно шла Макс. —Я вижу тебя, Макс Колфилд. Даже не думай уходить отсюда, пока мы не поговорим о твоем выступлении. Виктория раздраженно фыркнула - сегодня она все еще проигрывала ей. Макс не остановилась и не оглянулась; она просто подняла средний палец и закрыла за собой дверь. Мистер Джефферсон удивленно хмыкнул, и Виктория посмотрела на него – на его лице была смесь удивления и ярости, которая прошла так же быстро, как и появилась. —Не волнуйтесь, мистер Джефферсон, я пойду и верну ее вам. Виктория быстро пробежала через комнату, стуча своими высокими каблуками о пол, и вышла из класса. Макс была всего в нескольких метрах впереди нее, идя по коридору, как в тумане, не обращая внимания на своих сокурсников вокруг нее. Виктория заметила, что Тейлор и Кортни хихикают вместе в углу – они, очевидно, заметили, что Макс была как, ну, Макс. Виктория быстро подошла к ней сзади и схватила ее за плечо, разворачивая к себе. —Во что, черт возьми, ты играешь, Колфилд?— прошипела она. Макс посмотрела на нее в явном замешательстве. —Виктория? Что... - Макс начала поднимать правую руку, а затем, казалось, заколебалась. Она посмотрела на сердитую, расстроенную девушку перед ней. —Чего ты хочешь, Виктория? Мне нужно в ванную комнату. Прямо сейчас. —Не играй со мной в невинность, Макс. Я, блядь, знаю, что ты задумала, даже сейчас в классе. Тебе просто нужно все его внимание, чтобы выиграть конкурс; даже когда я лично говорю с ним, ты пытаешься занять мое место. Это не сработает, ты же знаешь, что он предпочитает меня. Я его любимая ученица; Я, по крайней мере, могу видеть сквозь твою хипстерскую чушь и все такое, и он тоже со временем это поймет. Виктория наклонилась лицом к Макс, ее зеленые глаза горели светом, от нее исходила холодность - и что-то еще в ее взгляде, что, казалось, не подтверждало ее слов, что-то, чего Макс не могла до конца разглядеть. Колфилд уставилась прямо на нее, презрение исказило ее черты. —К черту Джефферсона. К черту этого ублюдка-убийцу. И прямо сейчас – пошла ты. Виктория удивленно моргнула, увидев внезапную перемену в поведении Макс. На мгновение ее маска исчезла, и суровые черты смягчились. —Что... что ты... - заикаясь, произнесла она. Макс ткнула её пальцем в грудную клетку, подчеркивая каждое слово. —Я сказала: к. черту. его. Виктория прижала руку к груди, чтобы защититься от указывающего пальца, когда Макс продолжила. — Он получит то, что заслуживает. Как и все остальные. Они все заплатят. Каждый из них. Они стояли там, уставившись друг на друга в коридоре, Виктория начала осознавать, что люди смотрят на них с внезапным интересом. Ее лицо начало немного розоветь, когда она поняла, в какой неловкой ситуации оказалась. —Макс... – Ее фраза была прервана звуком одиночного выстрела, который эхом прокатился по коридору. Она вздрогнула и посмотрела туда, в сторону ванных комнат, откуда доносился шум; люди уже начали двигаться в том направлении, чтобы посмотреть, что произошло, общий ропот превратился в панические крики. —Что, черт возьми, это было? – Виктория вздрогнула, на мгновение забыв о предыдущем разговоре. —Нейтан застрелил Хлою, - ответила Макс, не отрывая глаз от лица блондинки. Чейз посмотрела на нее с паническим выражением лица, прежде чем оттолкнуть ее с дороги и побежать по коридору.

***

Макс смотрела ей вслед, видя, как Дэвид Мэдсен бежит (как всегда) к двери ванной комнаты, чтобы распахнуть ее. Макс оперлась на шкафчики, лениво останавливая мир без каких-либо больших сознательных усилий. Это... что-то новенькое. Шесть тысяч триста пятьдесят два раза, и она могла вспомнить каждый из них до последнего. Шесть тысяч триста пятьдесят два гребаных раза, и Виктория Чейз создает что-то новое. Чертова Виктория Чейз. Она откинула голову на холодный металл и закрыла глаза, ее мысли лихорадочно метались. По горькому опыту она знала, что отправной точкой – точкой, которую она могла контролировать с уверенностью, – была лекция Джефферсона, где она впервые очнулась от своего кошмара. Изменение вещей до этого создало слишком много переменных, слишком много расхождений, слишком много альтернативных реальностей. С этого момента все зависело от нее, но что бы она ни делала, что бы ни пыталась, результат всегда был один и тот же. Хлоя мертва: либо в ванной, либо от собственной руки, проклиная Макс. Город стерт с лица земли, погибло еще больше людей. Чувство вины. Взаимные обвинения. Ее ошеломляющая потеря и неудача. Желание попробовать еще раз, цепляясь за каждое драгоценное новое воспоминание о Хлое, пока даже они не перестанут меняться. Пытаться снова и снова. Каждый раз последовательный провал, пока это не свело ее с ума. Пока единственное, что оставалось делать, - это продолжать пытаться. Теперь она была сильнее, увереннее в своих силах – 87 лет попыток сделали ее такой, – но она чувствовала себя пойманной в ловушку порочного круга, созданного ею самой, неспособность покинуть эту неделю и ее бесконечное повторение. Ее собственный личный ад. 6 352 раза. И.. Виктория - та, кто изменила это. Она колебалась, чувствуя в своем сознании источник силы, позволяющий ей вернуться в класс. Ей больше не нужны были фотографии, воспоминаний было достаточно, чтобы вернуться к этому моменту. Недостатком было то, что это означало, что она застряла там, больше не прыгая вперед во времени снова - вынужденная переживать последующие события снова и снова, меняя то, что могла. Шесть тысяч триста пятьдесят два раза. Может быть... может быть, я отпущу это дело. Я всегда могу вернуться за ней. Для Хлои. Я не могу оставить ее..? Но... если я этого не сделаю... Она заставила себя мысленно отпустить этот ход мыслей, и мир закружился вокруг нее. Знакомые крики и вопли. Нейтана потащили прочь. Крики от разоблачения, потрясенные лица. Все то же самое, и все же... другое. На этот раз ее там не было. Она не была в этом замешана. Никто не подумал проверить ее, посмотреть, как она. Посмотреть, как повлияла на нее смерть ее лучшей подруги, ее возлюбленной, человека, которым она пренебрегала. Что-то новое.

***

Она встала и ушла, избегая столпотворения, призывов к спокойствию по системе оповещения. Она не заглядывала в туалет – в этом не было необходимости. Шок и боль от этого зрелища давно прошли; она знала, что там было и каков был результат. Она не заметила Викторию, окруженную своей компанией, пытающейся успокоить ее, бросающую испуганный взгляд в сторону шатенки, когда она выходила из здания, задаваясь вопросом, что все это значит. Макс вернулась в общежитие и спряталась в своей комнате, внезапно почувствовав усталость. В бесчисленных других временных линиях люди стучались бы к ней в дверь, спрашивая, все ли с ней в порядке, или она бегала бы вокруг, пытаясь помочь своим соседям по общежитию, или избегала бы Уоррена. На этот раз она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы, без привязи – так сильно она привыкла к постоянному повторению недели, когда пыталась изменить положение вещей от неизбежного. Пытаясь спасти Хлою. В конце концов, всегда это была Хлоя. Исправить мои ошибки, мое пренебрежение. Как я могу оставить ее в таком состоянии? Почему этот раз должен отличаться от других? Должна ли я вернуться? Я должна вернуться. Я должна. Она свернулась калачиком на своей кровати и вяло уставилась в стену. Она чувствовала пустоту внутри, ее разум был пуст, когда она пыталась ухватиться за крючок, чтобы снова двигаться вперед, начать новую попытку. Но я так устала. Так сильно устала. Сама того не осознавая, она закрыла глаза и крепко заснула, свернувшись калачиком. - Река бушевала, наполняясь стремительными водами со склона холма. Дождь все еще хлестал, когда Макс отчаянно схватилась за ручку двери машины. Лицо Хлои было прижато к стеклу, она била руками по стеклу в тщетной попытке разбить его. Вода забурлила глубже, и машину медленно потащило на середину потока. Макс попыталась перемотать назад, но сокрушительная боль в голове заставила ее отпустить дверную ручку, и течение потянуло ее к задней части машины. Она слышала, как Хлоя отчаянно колотила в дверь, когда вода поднялась, но Макс унесло к каким-то выступающим камням - Макс вздрогнула и проснулась. Было темно, и кто-то осторожно и настойчиво стучал в дверь. Номер 54. Один из самых ранних. На мгновение потеряв ориентацию в пространстве, она встала, подошла к двери и открыла ее, пытаясь подавить сильный зевок. Гость сердито ткнул пальцем ее в грудь. —Ты знала. Ты, блядь, знала! Как? – Макс удивленно посмотрела на человека, стоявшего перед ней. Лицо Виктории представляло собой странную смесь ярости и отчаяния, ее глаза были алыми и опухшими, как будто от слез, а ее обычно безупречные волосы растрепались. —Нейтан... он действительно застрелил ее. И... они забрали Мар... мистера Джефферсона. Я не понимаю. Как ты узнала? – Ее тон был умоляющим, как будто она надеялась, что Макс поможет ей разобраться в том, что произошло. Макс на мгновение потеряла дар речи и просто уставилась на нее. Ей стало холодно, и она слегка потерла руки, пытаясь согреться. Инстинкт перемотать момент назад, убежать и быть более подготовленной к этому, как она всегда была, был непреодолимым. Она заколебалась, так как ей показалось, что в уголках глаз Виктории появилась легкая слезинка. Она с любопытством посмотрела на нее, словно внезапно вспомнив, на что похожи слезы. Голос Виктории был мягким и низким, и она посмотрела на Макс умоляющим взглядом. —Макс... пожалуйста. Мне кажется, что это какой-то кошмар, и я не могу проснуться. Скажи что-нибудь, помоги мне, пожалуйста, - прерывисто произнесла она. —Я не знаю, я думаю, что ты можешь помочь, но... – Она провела рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки. —Я предлагаю тебе пойти спать, Виктория Чейз, - ответила Макс, намереваясь закрыть дверь. Лицо Виктории исказилось, и она оттолкнула дверь, к большому раздражению Макс. Ее голос стал жестче, а волосы встали дыбом; проблеск уязвимости Виктории был поглощен ее привычной защитной реакцией. —Макс, тебе лучше сказать мне... ты знаешь, я вижу тебя насквозь и твое притворно невинное поведение. Я только что видела, как арестовали моего лучшего друга, и ты знала об этом. Ты же знаешь, что я управляю этим заведением. Скажи мне, или...– Макс угрожающе рассмеялась и с неожиданной силой схватила Викторию за руку. —Или что? Ты ничего, ничего не можешь мне сделать, Виктория. Отойди, блядь, от моей двери.– Макс снова подошла, чтобы закрыть ее, и испытала сильное искушение проскользнуть во времени и заставить Викторию вернуться назад - но если она это сделает, то все равно может перемотать все назад. Что-то глубоко внутри нее шевельнулось, какой-то остаток того человека, которым она была раньше. Она пытается достучаться до тебя, она в отчаянии. Ну и что, черт возьми. Нахуй её. Но это что-то новое, это совсем другое. Это Виктория, Блядь, Чейз. Точно. Может быть, это то, что нам нужно. Может быть, нам стоит отпустить... Хлою. По своей старой привычке она подняла правую руку, хотя и знала, что ей больше не нужно это делать. —...как будто я в кошмарном сне. Скажи что-нибудь, помоги мне, пожалуйста. —Виктория, это твоих рук дело. Ты знала, что задумал Нейтан, ты могла бы остановить его. Эта ошибка - твоя вина, и ничья больше. Если бы ты не была такой стервой все время, отчаянно пытаясь вывести всех из себя, возможно, ты бы заметила.– Лицо Виктории исказилось от гнева и удивления из-за тона Макс, так непохожую на девушку, которую она знала и которой втайне восхищалась. —Пошла ты, Макс, откуда мне было знать? Ты ходишь здесь со своим... Макс. Нет. —...Скажи что-нибудь, помоги мне, пожалуйста. —Ох, Виктория, я.. я знала, что Нейтан ведет себя странно, и я. Я слышала, как он говорил, что ему нужно с кем-то встретиться. Я знаю, что в последнее время он ведет себя странно, ты, должно быть, видела то же самое? – Она внутренне съежилась от этого объяснения, оно было слабым, лишенным смысла, и она это знала. Виктория, казалось, была расстроена, чтобы заботиться об этом, просто счастлива слышать ее голос. —Он был моим лучшим другом, Макс. Я... не понимаю, как... что...– она замолчала, уставившись в пол, прежде чем продолжить тихим голосом: —...и они говорят, что он был связан с некоторыми вещами с мистером Джефферсоном...– Виктория внезапно, казалось, пришла к осознанию. —Видео, – пробормотала она. Макс с интересом наблюдала за ней, пока она смотрела через коридор в сторону комнаты Кейт. Она выпрямилась во весь рост и посмотрела Макс в глаза, снова надевая свою маску. —Это еще не конец, Макс, я хочу знать, что ты скрываешь. – Она прошла по коридору в свою комнату и захлопнула дверь. Макс стояла в дверном проеме, глядя на закрытую дверь и размышляя. Нет, недостаточно хорошо. Мне нужно больше перемен. Я не смогу этого получить, если оставлю позади... —...Скажи что-нибудь, помоги мне, пожалуйста. —Виктория, я знаю, ты расстроена, но, пожалуйста, выслушай меня. Я знаю, что ты загрузила то видео с Кейт. Разве это не шанс для тебя поступить правильно и исправить это, и, может быть, проведать, как она? Сделай что-нибудь позитивное для разнообразия? – Макс изо всех сил пыталась найти правильные слова, чтобы это прозвучало как ее прежнее "я". Выражение лица Виктории стало задумчивым. —Я... я не знаю. Я думала.. Я думала, она была такой лицемеркой...– Она замолчала, затем посмотрела на Макс, ее зеленые глаза изучали ее лицо: —Ты думаешь, у Нейтана было что-то... – Она снова замолчала и бессознательно посмотрела в конец коридора. Макс почувствовала, что теряет терпение. —Виктория, ты не должна быть такой сукой все время для всех! Почему бы тебе хоть раз в жизни не...– Макс! Нет! —...Я знаю, что тебе не все равно, что ты хочешь добиться большего. Тебе не нужно притворяться передо мной кем–то, кем ты не являешься - просто.. иди и поступай правильно... Макс нерешительно протянула руку и коснулась ее руки. Она была на удивление холодной на ощупь, но это ощущение вызвало внутри Колфилд странную эмоцию, что-то знакомое и давно забытое. Она была так зла, так долго боролась с судьбой и несправедливостью всего этого, что потеряла даже самые основы сочувствия, и это прикосновение заставило ее вздрогнуть. Виктория посмотрела на свою руку, но не уклонилась от прикосновения. Макс чувствовала себя так, словно надела чужую кожу, играя роль, которую она привыкла играть. Виктория, однако, выглядела немного успокоенной ее словами и слабо улыбнулась ей, слегка шмыгнув носом. —Спасибо, Макс. – Она замолчала, но не убрала руку. Шатенка быстро сжала ее в объятиях и придала своему лицу выражение, близкое к дружелюбию. —Иди, поговори с Кейт - я буду здесь, если я тебе понадоблюсь. – Виктория выглядела нерешительной, прежде чем слегка кивнуть; ее глаза, казалось, немного заблестели надеждой, когда она робко посмотрела в голубые глаза Макс. Макс наблюдала, как Виктория медленно подошла к двери Кейт и осторожно постучала. Она не могла слышать, что было сказано, но Виктория, казалось, пыталась убедить ее впустить. Она оглянулась на Макс, которая одарила ее, как она надеялась, ободряющей улыбкой. В конце концов дверь приоткрылась, показав маленький, слабо освещенный силуэт Кейт. Макс продолжала наблюдать, как после короткой паузы и нескольких тихих слов она впустила Викторию; как только она закрыла дверь, она поймала взгляд Макс и одарила ее слабой, грустной улыбкой. Макс на мгновение задумалась, прежде чем вернуться в свою комнату. Новая временная шкала. Должна ли я отказаться от нее ради этого? Она закрыла дверь и легла на кровать, уставившись в потолок. Ее разум был измучен мыслью о том, чтобы отпустить, но непреодолимое желание попробовать что-то новое впервые за очень, очень долгое время вызвало в ней краткий проблеск надежды. Новая временная шкала. Номер шесть тысяч триста пятьдесят три.