Странный

Сиф не контролирует себя в гневе, это Тор знает лучше, чем кто-либо другой, поэтому последующие ее действия предугадать несложно. Она стремительно подлетает к кровати, сдергивая покрывало, и, не утруждая себя вежливостью, оскорбленно кричит на Локи, словно вины Тора в присутствии младшего принца в кровати наследника нет вовсе. — То-то ты последние дни так старательно меня избегаешь, — Сиф хватает Локи за волосы, пытаясь вытащить из постели. Как очередную девку, одну из служанок, то и дело объявлявшихся в постели Тора до их помолвки с воительницей. Этого тот стерпеть уже не может, удивляясь мимоходом, почему сам Локи не пытается дать отпор разбушевавшейся ревнивице, и резко хватает Сиф за запястье, вынуждая отпустить Локи. — Отпусти… — «его» не успевает слететь с губ Тора исключительно потому что волосы Локи, выпущенные наконец чужой ладонью, соскальзывают набок, обнажая определенно женскую грудь. — Ты еще и защищаешь эту шлюху? — Сиф вырывается, пытаясь кинуться на вновь ставшего девушкой трикстера, но Тор держит крепко. — Замолчи, Сиф, — велит он, поднимаясь с постели. Собственная нагота его не волнует, но вот нагота не укрытого больше простыней тела брата еще как, поэтому он выпускает из рук запястье воительницы и укрывает Локи. Сиф молчит, разглядывая черноволосую макушку, да и трикстер не спешит подавать голос, поэтому Тор заговаривает первым: — Ты не смеешь врываться в мои покои когда тебе вздумается. Он зол на воительницу и ее бесцеремонность, но еще больше он испуган тем, что их с Локи связь могла раскрыться. — А ты не смеешь развлекаться на стороне после того, как Один благословил наш союз! — в ответ со стороны Локи раздается непонятный звук, и Тор понимает, что разбираться с Сиф в присутствии брата не самое лучшее дело. — Уходи, Сиф, — Тор никогда не был груб с подругой, но в этот раз ему больше ничего не остается. — Я разыщу тебя утром. — Эта шлюха обязана уйти сейчас же, — чеканит Сиф, сверля взглядом Локи, а в следующую секунду уже сам Лофт выбирается из покрывал, разъяренно глядя на воительницу. — Один Всемогущий! — Сиф изумленно рассматривает девушку, сходство которой с младшим принцем не заметил бы только слепой. — Ты не в своем уме! — ее взгляд, обращенный уже на Тора, не сулит тому ничего хорошего. — То, что творится между тобой и Локи, это странно, но то, что ты спишь с девицей, которая как две капли воды похожа на него, это… отвратительно. От Локи можно ожидать чего угодно, но ты… Прежде чем покинуть покои Тора, она напоследок зыркает на Локи, впиваясь взглядом в ненавистные черты, и шипит: — Тебя я еще разыщу. Не думаю, что ты из высокородных, поэтому твоя случайная смерть вряд ли опечалит хоть кого-то. Особенного его, — она кивает на Тора и не оглядываясь выходит в двери, впрочем, не удивляя стражников, которые видели, как недавно «она» же и вошла в покои принца. Молчать нельзя, поэтому Тор касается плеча брата, благодарно целуя того в висок, но Локи отодвигается в сторону, недовольно бормоча: — Был бы ты так же благодарен, не успей я сменить внешность? И на тишину в ответ подавленно всхлипывает, опустив голову и разглядывая тонкие женские запястья. — Локи, нам никогда не позволят быть вместе, — такие слова из уст Тора звучат чересчур напыщенно и нелепо, и как-то мгновенно напряжение, секундой ранее висевшее в воздухе, испаряется. — Все возможно, если попытаться найти выход, — Локи устало прикрывает глаза, зная, что обсуждать все это бессмысленно. Зная, что брат прав. Брат. Они — братья, так о чем они оба, глупцы, думали, прежде чем свалиться в это безумие? — Нужно это прекращать, — логичнее было бы услышать эти слова из уст самого Тора, но то, что это произнес Локи, делает ситуацию окончательно безвыходной, несмотря на оптимистичное заявление трикстера мгновением ранее. — Я не хочу, — Тор вытягивается на постели, касаясь пальцами чужой спины, вычерчивая на ней руны своего имени, и через секунду Локи ощутимо встряхивает, и он стремительно соскакивает с постели, кидаясь через всю комнату к столу, на котором стоят графин с вином и блюдо с фруктами. Он возвращается в постель с тонким ножом, который и протягивает брату. Тор недоуменно переводит взгляд с ножа на Локи, дожидаясь пояснений. — Вырежи свое имя у меня на плече, а я свяжу нас своей кровью. Звучит как приказ, и Тор подчиняется. Локи всегда был странным, но это чудачество кажется логичным и правильным. Как и мужское тело, вытянувшееся на простыне. Тор целует брата в плечо, а после осторожно вычерчивает лезвием руны, прислушиваясь, как трикстер вдыхает и выдыхает сквозь зубы: это не самая страшная боль, которую невозможно вытерпеть, но в том, что Локи не больно вовсе, Тор не уверен. Когда кровь Локи начинает светиться, Тор чувствует себя так, словно его с головой окунули в кипящее масло. Ему чертовски больно, но он вынуждает себя молча стиснуть зубы, довершая начатое. Руны мгновенно гаснут, когда последняя черточка заполняется кровью Локи, и боль так же моментально уходит, позволяя Тору вдохнуть. Трикстер не спешит переворачиваться, он лишь тащит на себя покрывало, совсем банально зевая и удобнее устраиваясь на постели, а Тор еще долго смотрит на засыпающего брата, не понимая, что же им делать дальше. За окном занимается рассвет, и попытка урвать немного сна кажется громовержцу действительно хорошей идеей, поэтому он притягивает к себе Локи, утыкаясь в чужое плечо лицом, и засыпает, надеясь, что утро не принесет с собой новой беды. — Ты какой-то сегодня странный, — улыбается Фандрал, хлопая друга по плечу за завтраком, но Тор лишь отмахивается, улыбаясь натянуто и фальшиво, и только Сиф продолжает разглядывать его, когда остальные, удовольствовавшись таким безмолвным ответом, погружаются в привычные шутки и веселье. Однажды слепота окружающих сыграла дурную шутку с младшим из принцев, и сердце воительницы болит, словно чувствуя неладное, происходящее и со старшим. А поздно вечером, когда Сиф ловит черноволосую служанку, приставляя к ее горлу нож, та лишь слишком знакомо и весело улыбается ей, обнажая плечо и показывая вырезанные руны родного ей до боли имени, и уходит, оставляя воительницу умываться слезами ненависти и горя: защищенная своим богом и связанная с ним по его же желанию и воле, улыбающаяся мерзавка, так странно похожая на Локи, все-таки отняла у нее любовь Тора. С тех пор множество чудных вещей случается в Чертоге, но до них Сиф нет дела. Ни до исчезновения дерзкой служанки, ни до раскрытия тайны рождения Локи, который оказывается сыном царя етунов, ни до исчезновения из дворца самого Локи. Лишь до одного ей есть дело: до светящихся по ночам на плече мужа рун, так нагло отнимающих ее счастье, так жестоко наказывающих за неосмотрительность и слепоту. Так беспощадно рассказывающих проклятым сиянием, что чертов трикстер по-прежнему жив, по-прежнему ждет и по-прежнему любит своего бога, однажды отдавшего ему свое сердце. И хоть Сиф молчит, боясь потерять мужа окончательно, но с каждым днем взгляд Тора, обращенный на север, становится лишь все более чужим и прозрачным.