Заповедь третья:
Не обманывай себя, а просто живи как знаешь.
На моей памяти это стало первым днём их поцелуя. Англия. Дождь, слякоть, противные лужи. Закусочная Бэб Поя, час — сорок три ночи. И горячие губы друг друга. Кажется, что для обеих это было некой клятвой тьмы. Одна целовала губы мягкие, сладкие, влажные. Вторая же целовала губы дьявола, губы, проданные вместе с душой самой смерти. Их общая тьма и была тем рубежом столкновения. Одна находила в другой выход свой тьмы, другая же с помощью девушки признавала её, в попытках принять себя и наконец заговорить полной грудью. Она из раза в раз видела тот самый сладкий, дурманящий ее разум, поцелуй. Тот, из-за которого её душа трепетала, а колени дрожали. Тот, из-за которого она была готова и вправду забыть о своих клятвах родине и поддаться тому самому приятному и возбуждающему ощущению. Её ладошки потные, губы сухие, по которым то и дело носится влажный язык. Такой же как и у нее. Она прижимала ее к себе, тянула за костлявую талию и царапала ее бедра. Адски горячо было обеим, адски горели их губы, с которых падали такие же горячие слюни, стекая по подбородкам. Они были возбужденны, чертовски возбужденны. Она помнит каким искушающим казался ей на тот момент чужой шепот. Она помнит, какими дьявольски-сексуальными казались ей её движения. Она помнит, как она вилась вокруг нее завораживающими тактами, змеиными танцами. Она была и вправду самой настоящей гадюкой. Змей искуситель. Она. Она - та самая дьявольская чертовка, исчадие ада. Темная девочка, которая теперь имела свою жертву. Кто знает в каком смысле.? Она чувствует жар, тот самый, адский, возбуждающий жар, там снизу, на губах и где-то изнутри. Она чувствует тяжесть чужого тела на своей талии. Чувствует как острые когти, чертят на её ребрах ровные, пересекающиеся линии. Она чувствует пламенное дыхание у себя на лбу, после на губах, на шее и на тех линиях. Мурашки страсти поднимаются по ней, от самых кончиком пальцев до макушки. Она открывает глаза и видит голову, а потом чувствует язык, скользкий, шершавый, мокрый, у себя под грудью. Она пускает ладони в темные волосы, наматывает их себе на кулак и тянет на себя чужую голову. Из нее вылетает один стон, которого хватает для того, чтобы девочка поняла —она хочет грешить. Грех! Чёрт, как же глупо, грехов в этой жизни нет! Но ей так нравится мысль о своей грешнице, иcкушённой самим дьяволом. Детектив смотрит в серые глаза, которые отдают подземным холодом. Они будто не живые, но такие коварные. Полуопущенные веки, томный взгляд и губы в сантиметре от других. Тяжёлый, заведённый ком, спускается по ее глотке ровно вниз. А ее взгляд точно так же, по длине короткой футболке, а после по бёдрам, которые так приятно и взбудоражено разведенны по обе стороны от неё. — Ну что, мисс детектив, как тебе спалось? Искусительница так приятно водит по своим губам языком, так что и ей самой хочется водить по ним так же. Девчонка спускает свои руки, ногтями крепко сдавливая чужое горло. Так, что у другой всё жечь начинает, а воздуха совсем не остаётся. Она как выброшенная на берег рыба, хватает воздух ртом, но та выдыхает ей свой. И они обе сладостно мычат от этого. — Моя мисс, как же ты хороша — она снова перекрывает Уокер воздух, а потом снова и снова отдает ей свой, — Я так долго смотрела на тебя, такую горячую и такую невинную, — она тыкает пальцем по каждому ребру, заставляя детектива содрагаться, и медленно, здавленно мычать, — Я так хотела к тебе прикоснуться, так хотела залезть под твою кожу, так хотела тебя, — на этих словах, она ерзает бедрами, по прессу, — Что решила помочь тебе проснуться! Проснуться. Проснуться. Проснуться. Гул в её голове просит ее очнуться от этого сладостного сна. И она пытается, нехотя пытается выкорабкаться из него. Её глаза резко открываются, становятся больше в несколько раз. И она понимает, что ей нельзя. И что она через чур хочет этого ребенка. — Стой! Она бьёт ту по рукам и быстро переворачивается, на чужом диване. — Прекрати это делать, Мортем. Она слезает с постели. И отходит к креслу, испуганно и через силу. — Что это, Вики? Она повторяет действия женщины, и идёт к ней навстречу. Кокетливо стягивая с себя футболку. Проводя ладонями, по каждому идеальному и такому красивому шраму. Она искуситель, она любой ценной добьется того, чего желает ее прогнившее насквозь сердце. Она толкает ее на кресло, и та усаживает в него. Ставит одно колено с одного бока, и наблюдает за чужим, поражённым взглядом. Который пожирает ее нагое тело. — Так что же, мисс Уокер.? Брюнетка снова обвивает бледную шею своими руками, будто змея своим хвостом, свою жертву. И в ответ на это получает сладкий стон. Сладкий точно такой же как и она сама. — То что ты со мной делаешь. — Хах, — она смеётся заливисто, откидывает волосы назад, и наконец усажи на женщину, которая так пыталась уйти в отказ. — И что же я делаю с тобой, красотка? Детектив под вожделением этого чертового демона, сдается. Обвивает узкую талию, и тянется навстречу влажным и желанным губам. — Не обманывай себя, а просто живи как знаешь. Не обманывай себя, а просто живи как знаешь. Не обманывай себя! А просто живи! Как знаешь ТЫ! Мисс Уокер снова и снова слышит искушающий её шепот, в своей голове, от которого она наконец не хочет избавляться. — Не обманывай себя... Детектив произносит это, и ведёт ногтями вверх по такой гладкой спине. — Живи как знаешь. — продолжает другая. — если ты хочешь то просто берешь. Ведь хочешь этого - ты! Чего ты хочешь, Вики? — Я хочу тебя, сладкая... Дьявол сладостно испускает возбужденные стоны от слов, которые ласкают ее взбудораженный слух. — Детектив! Они обе слышат возмущенный голос. И обе оборачиваются на него. — Что вы тут делаете, я ведь предупреждал вас! Чёрт бы вас подрал! Светлый мужчина брезгливо поднимает край губ, и крепко накрепко сжимает кулаки. Женщина , почему-то испуганно смотрит ему в глаза, и наскоро начинает собираться. — Мне кажется, что пора. Через дверную щель она смотрит в глаза искусителя, которая как ни в чем не бывало сидит обнаженная и довольна пялится. — Выметайся из моего дома, дрянь! Салаз резко хлопает дверью, прямо перед лицом детектива. Которая обречённо вытирает свое лицо ладонями, и будто наконец и взаправду очнувшись смотрит на сови часы. — Чёрт бы побрал вас всех! Она идёт гордо, так будто ее с позором, только что не выставили, из чужой квартиры. Чужой? Да кто ее знает. Она цыкает языком по небу, так не довольно, ведь кажется, что что-то в ней переломилось за эту неделю. Кажется, что тот шипящий голос, который застрял у неё в черепной коробке, всё сильнее и сильнее ломает из нутри. Да так приятно ломает, что страшно представить, что же выйдет из их следующей встречи. Ломает, а может наоборот? Может он всё твёрже и твёрже ставит ее на ноги. Даёт хороший пинок под ее предестнейший зад, заставляя действовать. Жить по своим правилам. Англия, дождь, холодные лужи. Тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Кажется я уже это повторял несколько десятков раз, но вы должны это помнить. Прекрасно помнить, как и детектив помнит тот злорадостный смех, и пылающие руки. Ледяные капли дождя, быстрым чередом катятся по ее лицу и шее, всё ближе и ближе подбираясь к пышной груди. Она плотнее укутывается в свой кожаный плащ, всё увереннее обходя каждую лужу. Твердой поступью, отбивая четкий ритм, о серые, влажные камни, каблуками. Несмотря на лютый холод и ветер, который пытается остудить её жар. Она всё пылает изнутри, диким, нескончаемым жаром. Пот течет по ее бёдрам, по ее ключицам и ребрам. И особенно сильно жжёт то место, которого языком касалась эта адская чертовка. Голова гудит и уже не от лестного шёпота, а от температуры её тела, которая точно подскочила выше нормы. Но она попросту не обращает на это внимания. Ставит перед собой цель, и когда видит её, вывеску своего бюро, а после открывает тяжёлую дверь, её будто отпускает. — Мисс Уокер, как же мы вас заждались! Мистер Бонт вскрикивает, так радостно и счастливо. Что детектив от неожиданности, подскакивает на месте как ошпаренный. — Бонт. Она поворачивает к нему голову, гневно ею качая, но всё же тянет ладонь в ответ. Он касается её нежно и так плавно, и его руки кажутся такими холодными, что весь жар её тела уходит в считанные секунды. Брови непонимающе ползут к переносице, она завороженно смотрит на переплетение из рук. И кажется в её голове, снова строятся те стены. Единственным неприятным ощущением для нее становится, невыносимая боль в области ребер. — Виктория. — Андер. Парень вытаскивает ее из не нужных мыслей, и кивает в знак приветствия. — Пройдёмте. Они снова спускаются в подвал, снова становятся у доски, и снова непонимающе смотрят на неё. Смотрят пять минут, потом десять. И она не выдерживает, рвет голос на своих подчинённых. — Ну и что мы молчим, мужчины!? Бонт вскакивает со своего излюбленного места, и мигом тянет листы бумаги со своего стола. — Вот, детектив, посмотрите на это. На лёгком пергаменте, точные, как песочные часы, фото. — Здесь изображенны... — Символы, я это знаю, тупоголовый ты баран, сколько раз ты ещё повторишь мне то, что я и так знаю!? — она сама себе удивляется, удивляется тому как сейчас она чувствует себя. Наконец трезво. — Ты можешь сказать мне, хоть что-то новое?! Он смотрит таким потерянным и расстроенным взглядом. Качает головой, и опускает глаза. А ее это так заводит, так наколяет ее нервы, что несколько фотокарточек летит прямо в него. И после громкого удара, рассыпается по полу, в непонятном никому порядке. Мужчина, усаживается на стул, расстроенно потирая свои щёки. А детектив замечает странное совпадение, на этих паршивых листах. — Ади, погляди ка. Она задумчиво смотрит на пол, подперев свой подбородок кулаком. — Чёрт... Андер присаживается на корточки, и начинает обрывать края бумаги, оставляя лишь, эти чёртовы символы. После они один за други, начинают прикалывать руны к загадочной доске. — Чёрт, срочно приведи сюда криминолога и индолога. Да и лучше всю команду! На куске дерева, красуется полная, собранная картинка. Которая заставляет кипеть кровь в жилах. — Есть ещё кое-что, детектив. Андер снова завоёвывает её внимание. — Я говорил, со всеми людьми, которые предпологаемо могли оказаться, рядом с метсами убийств. Он загадочно тянет время. — И? — Они все твердят, о грубом, высоком мужчине, где-то под два фута в росте, с щетиной на лице. Её брови резко подскакивают выше. А глаза становятся в несколько раз больше. Высокий, грубый, с щетиной. Что же он так. — Вики, всё в порядке? Он шепчет ей на ухо, а она вдохнуть не может. Неужели он. Взаправду он? — Детектив, ты в порядке? — Это не может быть так... Она крутит головой, и смотрит сквозь друга пустым взглядом. — Не обманывай себя... Гул и звон, снова подбираются к ней и остаются в её сознании. Не обманывай себя, а просто живи как знаешь... Её тело вновь наколяется. Вновь с ее рук текут струи пота. Не обманывай себя, а просто живи как знаешь... Её ноги вновь пробирает крупная дрожь, а сердце начинает стучать медленнее. Не обманывай себя, а просто живи как знаешь... Ребра, поцелованные сатаной, начинаю будто и взаправду гореть, так будто их режут и подносят к ним факел. Демонические линии, из странного знака на её коже, взаправду начинают таять, от искусительного поцелуя.