Серийники

Это был тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Угрюмый Лондон, всё чаще и чаще, ставший напоминать мне Грешную Цитадель. Серые лужи с яркими разводами бензина на них, в точности отражают бездну её души. Такую же грязную, липкую и противную. Которую все обходят стороной, боясь замочить края новеньких брюк. Либо же прыгают со всей силы в неё, в ярких, резиновых ботиночках. Весело смеясь и быстро убегая. Кажется, что она сейчас думает только об этом… О ярких, резиновых ботиночках, которые до серого асфальта растоптали её грязную и серую лужу. Женщина прикрывает глаза, тяжело проводя руками вдоль своих волос. Несколько темных прядей выбиваются из резинки. Падая на её щёки. В окно теплой кофейни безудержными струями бьётся мелкая гроза. Это успокаивает, заставляя исследовать новую себя. Новую мисс Уокер. Которая кажется до конца осознала всё. Всё то, что от неё скрывали. Заставляя купаться в кровавых ваннах лжи. Которые, как жаль, так быстро и приятно излечивали её вымотанную душу. — Жестоко… Она шепчет это, чуть приоткрыв свои распухшие от горячих и недавних поцелуев губы. В самый край глиняной кружки. С горьким кофе. Кажется этот напиток напоминает ей её. Детектив усмехается обжигая кончик языка. А ведь так. Она такая же темная как и этот кофе. Такая же горькая на вкус, такая же отталкивающая и неприятная. А после, кажется на обоженном языке остаётся лиш кисло-сладкий привкус. Тоже о ней. Такая странная, такая приятная и близкая. Такая, которую хочется целовать постоянно. Боясь потерять, прижимая к себе всё сильнее по ночам, что бы та не сбежала. Она сводит брови к переносице. Так же отчаянно продолжая глотать кипяток. Так же отчаянно продолжая вспоминать её. Что бы вновь утонуть в идеальном образе. Который в один миг стал чуждым ей. — Как я могла… Мисс Уокер опирается локтями о стол, роняя в свои ладони голову. Натягивая к своим вискам, кожу своего лица. Пытаясь разорваться снаружи, точно так же как и изнутри. — Ты не сбежишь от меня, мисс детектив!.. Странное уведомление приходящее на её сотовый, заставляет её ещё сильнее сжаться. Заставляет показаться её слезы в уголках глаз. Эти буквы кажутся такими разными, непонятными. Может даже перемешанными. Но кажется, что для неё здесь всё понятно. Через чур понятно. Женщина хорошо помнит слова покойного Бонта. Хорошо помнит как он кричал ей о лжи. Как он бился в припадке наконец осознавая, что потерял детектива Уокер. Как он смотрел на неё с болью в покрасневших глазах, от того, что наперед знал, о её зависимости. Зависимости от нечистой. — Так… Её мысли быстрым черодом больно крутятся в голове. Ты должна понять! Должна! Должна! Она больно ударяет себя по лбу, в попытках собрать всю картину воедино. Запомни, ты должна всё принять. Запомни! Запомни! Запомни! Эта фраза кажется ей притягательной, будто она давно поселилась в её голове. Она вспоминает каждое её продолжение. Каждое из девяти она помнит в точности, каждую заповедь. Ту самую заповедь. — Чёрт.! Детектив смеётся растерянно. Вспоминая и то, что Бонт когда то предложил теорию о сатанизме. И кажется что оказался прав. Ведь практически каждую их встречу, девочка острым колом вбивала в сознание Вики по одной заповеди искушения. — Я велась, чёрт бы её побрал. Велась на всё это… Её пальцы сжимаются в кулаки, скручивая волосы и натягивая тонкую кожу до не могу. Её кожа, она была такой приятной теплой и шершавой. Её глаза напряжённо выстраивают образ обнаженной мисс Мортем. Выстраивают каждый шрам. Что толстым лоскутом, создавал загодочгые рисунки. Мисс Уокер быстро тянется к своей сумочке, вынимает из неё несколько фотокарточек. И в ту же секунду её брови ползут вверх. Нежные пальцы тихо потирают лоб. — Ну что же ты наделала, идиотка. Каждая стена на пересечении улиц была выкрашенна кровью жертв. Загадочные руны, кажется наконец обрели свой смысл. Каждый раз они указывали на виновного. На маленькую девочку, которая стала их носителем, и приняла их у себя на коже. Теперь кажется всё указывало на неё. На маленькую любимицу детектива. — Зачем же так… — Кажется, что я кажусь теперь опасной, но сейчас я в твоей квартире! — Чёрт. Вики кусает свои ногти, что давно потеряли свою идеальность. И были спилены для удобства. А ведь сама девчонка подпиливала и без того короткие ногти, на руках обманутой женщины. Сидя у её ног. И целую чужие колени. — Почему так? Она резко поднимается, взвинченно кидает пару банкнот на стол и покидает помещение. Капли, которые скатываются за ворот её кожаного пальто. Уже не имеют смысла. Она не думает о своих мокрых ногах. Испачканных брюках. И слипшихся ресницах из-за тяжёлых капель. Она не думает сейчас совсем ни о чем, кроме как о искусительница, что сейчас сидит в её квартире. Возможно даже закутавшись в их общее одеяло. В её голове стоял лишь один вопрос. Что ей сделать? Престрелить как требует того закон. После упасть к бездыханному телу и проплакать. А может и вовсе сразу броситься в ноги и проплакать всю ночь. Думая о том, что же теперь ей делать, если следующей жертвой станет сама она. Поднимаясь по лестнице на второй этаж своей квартиры, она оставляет за собой мокрые отпечатки обуви. Её дыхание не спокойное, грудь её рвано дёргается, от сильных ударов сердца. А за пазухой заряженный Глок, что заставляет её морщиться. Маленькая щель, которую заботливо оставила девчонка, пускает несколько лучей света в мрачный коридор. Женщина глубоко вдыхает, заставляет себя взять оружее в руки и правильно свести пальцы, приготовясь к стрельбе. Носком своих туфель она мягко пинает дверь. И кажется девочка вовсе не двигается. И Вики замирает в этот момент. Она сидит на их кровати, спиной к самой двери. Смотря в огромное понорамное окно. Черная рубашка её брата, что огромным мешком висит на её теле. Даёт понять, что она наконец разбилась. И больше не может терпеть, всего того, что твориться у неё внутри. Глаза детектива щипит, ведь кажется, что она до сих пор не выбрала путь по которому она пойдет. Она выпускает первый сдавленный всхлип. Который заставляет её руки опуститься. И в этот же момент, Мими поворачивает свою голову, обнажая идеальный, точенный профиль. И покрасневшие от истерик глаза. — Я такая… — она обречённо пожимает плечами, роняя слезу. Её шепот заставляет бежать мурашки вверх, по стройным щиколотка и до самых краешков ушей детектива. — Какая?! Губы женщины кривятся. А фраза выходит слишком грубой с нотками отвращения. — Ну вот, — мисс Мортем вздыхает, отворачиваясь к солнцу, что почти скоро спрячется за крышами домов. — Ты меня ненавидишь, теперь. Она качает головой, растерянно погружаясь за прозрачные стекла. Всё глубже зарываясь в почти ощутимые лучи бледного солнца. Мисс Уокер ничего не говорит, совсем ничего. Лишь тихо подходит к другому краю постели. Следя за взглядом девочки. И кажется, что ей становится слишком не хорошо. Она не может смотреть на неё, только лишь из-за того что знает, что может её потерять. И поэтому становится спиной к ней. Так они молча проводят несколько долгих минут. В наслождении от компании друг друга. — Моя куртка лежит на твоём камоде. В правом кармане твой диктофон. Там моё признание. Там есть все улики. — девчонка выдыхает, а женщина слышит тихие шаги в свою сторону. — Ты получишь всё, после того как издательство опубликует эту запись. Город будет у тебя в долгу. Мими стоит перед ней, смотрит снизу вверх в голубые и красные глаза. В точно такие же как и у неё самой. — Не нужно меня ненавидеть, милая. Она тянет свою ладонь к чужой щеке, в надеждах прикоснуться ещё хоть раз к такой желанной коже. Её бы воля, она сорвала бы её с этого тела и оставила бы себе на века. Но в тот же момент, она напирается на дуло маленького, серебристого кольта, плотно упирающегося ей в живот. И брезгливо отнятую чужую щёку. — Не нужно, говоришь? — Вики смотрит на неё с высока, потерянно выискивая в глазах чужую совесть. — Как же так? — Я должна была… — Должна была! , — кажется смысла в их беседе совсем не будет. Им поздно говорить друг с другом, поздно ведь одна разочаровала, а вторая разочаровалась, — Ты должна была убить дявять человек! А потом ещё и Бонта?! Ты ведь убила собственного брата! — голос всё громче и громче повышает своё звучание, а слёзы всё быстрее скапливаются в глазах, — Ты ведь обезглавили его и… — Положила его голову, на его колени… Девчонка безнадежно проговаривает это. Делает шаг вперёд, так что бы холодный метал сильно давил через ткань в её кожу. — Да, я это сделала, Вики. — она тянет уже две руки к милому лицу, и в этот раз не получает отказа. В её глазах лишь боль и раскаяние. — Его я убивала в истерике от его потери. Он ронял слёзы на моё плечо, а я роняя слёзы на его куртку, безжалостно вонзая в него клинок. Женщина упирается в чужой лоб своим, прикрывая глаза и роняя слёзы на щужие щёки, такие же мокрые. Обмякая в чужих руках. — Как же так. — её губы трясутся от тихой истерики. — Я ведь надеялась, наконец, на счастливую историю. Мисс Мортем импульсивно кивает головой, проводя пальцами по мягкой коже. — У нас изначально, не могло быть совсем никакой истории. Совсем никакой… От этих слов её сгнившее сердце сжимается, ведь она наконец сказала жестокую правду. Которую не может принять увы, какой уже день подряд. — Я понимаю. Взахлёб вырываются слова из бедного детектива, который двумя руками прижимает к себе, за тонкую талию серийника. — Тихо, чего ты.? Мими мило отрывается от женщины, которая громкими всхлимапи продолжает ронять слёзы. — Тише, красавица… Она через силу выдавливает из себя улыбку. Говоря почти шепотом, вытирая чужой, мокрый нос, пытаясь стереть все горькие слёзы с такого прекрасного лица детектива. — Всё будет в порядке. Веришь мне? Она с надеждой заглядывает в потускневшие глаза. — Я не верю тебе. Всё не может быть в порядке...без тебя. — Может. Девчонка тянет к себе женщину, короткими поцелуями припечатывая свои губы к бледному лицу. К мокрым щекам, к сопливому носу, к уголкам изодранных губ. К горячему лбу. — Кажется ты заболела, мисс детектив. — она ещё раз целует чужой лоб, меряя температуру, — Вылечись, хорошо? Последняя кивает, вновь упираясь своим лбом в другой. Поднося одну руку с её убийством к утонченному подбородку, укладывая свой палец на курок. Второй всё так же продолжая держаться за хрупкую талию. — Хорошо… — Всё будет в полном порядке. Просто поверь в мои слова. Ладно? Мисс Мортем все никак не перестанет нежно гладить чужие щёки. И кажется, что мисс Уокер должна сейчас выпустить единственный потрон. Но она всё никак не может осмелиться на это. Несколько мгновенных минут для одной. И несколько мучительных минут для другой, кажутся ужасающей пыткой. — Я не могу, чёрт. — Женщина безнадежно опускает одну руку, на что девчонка испуганно качает головой, хватаясь за эту ладонь. — Тебе стоит бежать, Мими. Так далеко насколько можешь, прямо сейчас, ведь скоро приедет ФБР. И уже тогда тебе прийдётся принять порку током. А мне прийдётся смотреть на твои страдания. — Нет. — она кладет свою ладонь поверх шершавых губ. — Послушай меня. Оставайся такой же как и была до меня, мисс детектив, — девушки стоят в последних лучах кровавого солнца, дождь совсем прекращает тарабанить по окнам, предлагая им идилию смерти, — и не повторяй моих ошибок. Ты расскрыла меня лишь из-за того, что я решила тебе поддаться. Из-за того, что я больше не могла смотреть на то, как я тебе лгу. — они обе аккуратно касались друг друга, с закрытыми глазами, одна держала руку у чужого подбородка обнимая, вторая помогала держать эту руку, нежно поглаживая, пытаясь успокоить, — Из-за огромной любви к тебе, я сейчас поддаюсь тебе. Потому-что, я тоже начала мечтать о нашей с тобой счастливой истории. Потому-что полюбила тебя. — Мими чувствует, даже так, с закрытыми глазами, улыбку своей женщины, от этих слов. — Так что если ты полюбишь кого-то, как я полюбила тебя, сразу убей, как сейчас убьешь меня. Хотя твоя роль изначально была моей, милая… Она целует её. В самый их последний раз. В самый ужасный и в самый приятный последний поцелуй. Ну и пусть он пропитан острыми слезами, потекшей тушью. Их история закончиться так. Потому что это решил не я. Это решили они. Закончить свою историю не на долго и счастливо. А на здесь и сейчас. Закончить её покусанными губами. Закончить долгими перебираниями горячей плотью. Закончить крепкими, прощальными объятиями, перед скорыми похоронами. Где детектив будет одиноко хоронить своего, милого серийника, в ужасную грозу. Закончить шепотом с я люблю тебя. Закончить на последнем луче солнца, разрыдавшись в поцелуй ещё сильнее. Крепко прижимая дуло пистолета к такой же испуганной девчонке. А после резко задрожать когда курок спуститься до невозможного. Когда послышиться громкий выхлоп, когда она услышит режущий её сердце стон. Когда она почувствует как любимые губы замрут на её, а голова опустится на изгиб её ключиц. Когда она откроет глаза, и увидит как чужая кровь окропит их чистую и не застеленную с утра постель. Когда она бездыханно выкенет из своих рук пистолет, и опуститься с мертвым телом на деревянный пол. Прижмёт к себе свою несносную девчонку. И будет укачивать в своих объятиях. Так долго, пока в двери не ворвётся отряд спец-бойцов. И всё равно она не отдаст им её. Пока не прошепчет ей на ухо. — Я люблю тебя, девочка, и никогда не перестану… Пуская соленные слёзы в сладко-панущие волосы. Оставляя последний поцелуй их истории, крепко прижав его к холодному лбу. Так и замирая в моей памяти на все столетия, держа свою клятву до последнего одинокого выдоха...