***
Директор действительно разрешил отпустить Илью на несколько дней. Все уже прекрасно знали, что на парня можно положиться, а его искусство выживать в дикой местности заслуживало искреннего уважения. Не было случая, чтобы Макаров заблудился в лесу или взял неправильное направление. Его чутье казалось фантастическим. По каким-то, едва уловимым, а то и вовсе неприметным деталям он читал природу, словно раскрытую книгу. Именно он сумел спасти отряд, когда ребята едва не попали в медвежью берлогу, он провел их прямо к городу. – Слушай, в тебе что, компас встроен? – спросил тогда Антон, с интересом отслеживающий направление по компасу и по карте. – Ну вот откуда ты знаешь, что нужно идти вон туда, а не восточнее? Илья смутился. – Не знаю, просто чувствую, – пробормотал он. – Я тебе говорил, отец был из охотников. Наверное, передалось… Я помню, он меня еще совсем щенком, маленьким в смысле, в лес брал… И надо сказать, что, как показывала бескомпромиссная практика, во всех спорных ситуациях оказывался прав именно Макар, а не Антон с его сложными расчетами. Вот и суди: что лучше – чутье или знания! В общем, никто не волновался, когда Илья, взвалив на плечи рюкзак со всем необходимым, покидал школу. – Удачи, ждем, – пожелал Антон, пожимая товарищу руку. Рука Ильи – крепкая, сильная. Такая и друга из пропасти вытащит, и в беде пропасть не даст. – Скоро вернусь! Помахав охраннику, Макаров сел на свой мотоцикл – они в школе были у каждого, кроме Димы, примотал сзади рюкзак и двинулся в путь. Мимо мелькали столбы, отмечая пройденные километры. В лицо бил ветер, и в нем, кроме затхлого запаха города, уже можно было различить другие волнующие ароматы. Через пару часов парень остановился. Здесь, пожалуй, можно свернуть в лес. Подлесок уже распушился молодыми веточками и топорщился колючками придорожной малины, но парень,спрятав свой байк в кустах, легко прошел через все преграды. Лес, насколько он помнил, всегда был ласков к нему. Илья не спешил, слушая голоса птиц, принюхиваясь к пьянящему, почти забытому аромату. Так было еще при отце. Когда они вместе, вдвоем, на несколько суток углублялись в чащу. Парень закрыл глаза, прислонившись к шершавому, поросшему мхом, стволу, и словно наяву услышал знакомый голос. – Учись доверять себе, мой мальчик. Не отторгай, но впитывай все, что видишь. Каждая веточка, каждый след говорит тебе о чем-то. Воспоминания об отце теплой волной прошлись по сердцу.– Здравствуй, лес, здравствуй, папа, – прошептал парень, на колени опускаясь в мягкую молодую траву. Лес зашумел, словно отвечая ему, где-то сумасшедше закуковала кукушка. И, наверное, впервые за долгое время Илья вдруг расслабился и почувствовал: он дома.Дом
11 августа 2022 г. в 22:01
Антон подвинул свое кресло поближе к центру, Арсений, наоборот, подальше отодвинул свое, укрывшись в углу, почти у занавесок, Дима и Илья разместились на диване, причем Дима залез на него с ногами и уютно устроился, обхватив себя за коленки.
– Наверняка все уже знают суть дела, но я все же поясню ее буквально несколькими словами, – заговорил Антон, едва все расселись. – Что мы ищем? Собрание книг, называемое Либерией – Библиотекой Ивана Грозного. Часть этой коллекции образовали тома, привезенные невестой Ивана Третьего Софьей Палеолог, часть, по легенде, перешла еще от собрания Владимира Мономаха или, по другой версии, из библиотеки, собранной известным мистиком, владыкой над духами царем Соломоном. Если говорить о так называемой Велесовой книге, версия с Владимиром Мономахом представляется мне интересной.
– Ты правда веришь в визардов эпических уровней? – поинтересовался Дима и, послюнявив палец, принялся тереть какую-то царапину на коленке.
– Этот вопрос мы оставляем за скобками, – улыбнулся Антон. – Наше дело – попытаться найти библиотеку и Велесову книгу, разбирать ее, по счастью, не наша задача. Итак, давайте посмотрим, что у нас есть на данный момент. Арсений?..
Все взгляды обратились к парню. Он вздрогнул, но тут же взял себя в руки и официальным тоном сообщил:
– Я прочёл отрывки из мемуаров некоего Теодора Фридриха Эймена. Это был наемник, швейцарец, офицер. Приехал в Россию еще при Федоре Иоанновиче. Служил ему, Борису Годунову, Лжедмитрию Первому. После покинул службу, вернулся на родину. Оставил довольно подробные мемуары, в том числе и о Московской Руси. Они никогда не издавались и дошли до нас в первоначальном рукописном варианте.Сейчас рукопись находится в частной коллекции и недоступна широкому кругу исследователей. Здесь факсимильная копия отрывков, относящихся к нашей теме, справка об авторе и о рукописи, а также перевод. Первое упоминание Библиотеки я встретил, когда Теодор пишет про Лжедмитрия и иезуитов: «Тогда они, отчаявшись, просили царя, чтобы он дал им собрание старых книг, оставшихся от его отца. Даже эту просьбу он отклонил, сказав, что эти книги сейчас находятся не в Москве…» «Я много слышал об этих книгах, – пишет он далее. – Люди говорили, что один из русских царей получил их в приданое». Это он о Софье Палеолог и Иване Третьем, – пояснил Арсений.Дима зевнул. Исторические подробности не слишком его интересовали.
– Между прочим, – Арсений бросил в сторону мальчика укоризненный взгляд, – дальше начинается фантастика, просто как в твоих играх. «Говорили также, что в этом собрании содержатся книги, принадлежавшие некогда царю Соломону и позволяющие управлять духами и предсказывать будущее. Так или иначе, это собрание книг представляет большую ценность и сколь отрадно то, что иезуиты не сумели его получить, столь же печально, что оно находится в руках народа столь дикого, как московиты».
– Вот урод, – буркнул Макар. – «Дикий народ», а служил он почему-то у нас и жалованье, наверное, брать не стеснялся, и в глаза совсем другое говорил.
– Не спеши с выводами, – возразил Арс. – Это нормально для европейца того времени. То, что мы сейчас называем двуличием: умение подстраиваться под обстоятельства, говорить людям то, что они хотят услышать, считалось тогда скорее положительным качеством. Дальше самое интересное: «Говорят, что царь Иоанн поручил эти книги заботам Бориса Годунова, который тогда еще был одним из придворных и пользовался его доверием, а тот, став царем, нередко обращался к ним. Когда же Дмитрий, ныне именующий себя царем, вошел с войском в пределы Московии, Борис, предвидя печальную свою участь, спрятал книги где-то в московском замке. Но это странно: правление Бориса было отмечено многими бедствиями и неудачами. Едва ли, имея возможность повелевать могущественными духами, царь не воспользовался магией». Дальше наш наемник пишет, что сомневается, что книги у царевича Дмитрия. Мол, приезжал один провинциальный дворянин, болтавший, будто знает, где Библиотека. Дмитрий приказал схватить его и посадить под стражу, а арестованный возьми да помри на третий же день заключения. Наш швейцарец считает: болтуна отравили, боясь, что тайна Соломоновой книги будет раскрыта…
– И с тех пор никто Библиотеку не видел… – мрачно произнес Дима.
– А разве книги не искали? – спросил Макар.
Антон улыбнулся: ну, сейчас начнется! Похоже, Арсений всерьез проникся темой мистической тайны, связанной с Библиотекой.
– Конечно, искали. И в Москве – вблизи Кремля и Коломенского, и вне ее пределов – в Александровской слободе, любимой вотчине царя Ивана Грозного, и в Вологде. – Арсений, забывшись, подался вперед и действительно выглядел взволнованным. Его глаза блестели, а на бледных щеках появился легкий румянец. – Но нигде дело не доводили до конца и, едва обнаруживали что-либо, поиски сворачивали. А еще известно, что многие, искавшие Библиотеку Ивана Грозного, либо погибли до срока, либо ослепли. Вот отсюда и пошла легенда о проклятии Библиотеки.
– Ага! Могу подтвердить, сам много об этом разыскал, – согласился Дима. – Кстати, наткнулся я тут на описание одной легенды. Я, понятно, судить о ней не могу, – мальчик хмыкнул и искоса взглянул на Антона, – потому как часть мозга, отвечающая за гуманитарное развитие, вообще атрофирована…
– Глупости, – прервал его Антон, – ладно, поняли мы, какой ты непризнанно-одаренный, давай к сути.
Дима пожал плечиками:
– А что. Суть проста. Прочитал я об одной былине. Правда, полного текста там нет, только короткое описание, но уже интересное. Речь идет о некой Голубиной книге, в которой обо всем на свете написано. Не то ли, что вы ищете?
– Может, и то, а может, и нет. – Антон, откинувшись на спинку кресла, наблюдал за товарищами.
Дима еще совсем ребенок. Гениальный, конечно, но все-таки ребенок. Все для него кажется забавной игрой.
Не рано ли брать его в настоящее дело? Но как же без этого мальчишки? Пусть в нем еще много детского, это даже хорошо. Повзрослеть он всегда успеет, но вот вернется ли эта непосредственность? Навряд ли.
Илья насторожен, похож скорее на дикого зверя, недоверчивого, всегда готового к прыжку. На него можно положиться – достаточно взглянуть в чистые карие глаза. Он из тех, кто не предаст товарищей, кто, если потребуется, жизни за них не пожалеет.
Арсений… Антон знал его дольше других, но в то же время понимал меньше других. Сдержанный, спокойный, строгий. Спина ровная, руки спокойно лежат на коленях. И только легкий румянец выдает внутреннее волнение. Он молодец, специалист по языкам и культурам многих народов. Вот только что скрывается за его сдержанностью? Там же определенно есть что-то… Только вот нужно ли лезть туда? Хотел бы Антон, чтобы кто-то залез в душу к нему? Конечно, нет. Но он был бы не против узнать Арсения получше.
На следующий день вся команда решила съездить в Коломенское.
– Это хорошее, древнее место. Там до сих пор сохранились подземные ходы. Один из них проходит от холма, где расположено старое кладбище и церковь усекновения главы Иоанна Предтечи, – рассказывал Антон. – Почему бы не присмотреться.
Арсений пожал плечами:
– Сомневаюсь, что Библиотека там. Мне самому кажутся более перспективными другие места, например Александровская слобода, излюбленная вотчина Иоанна Грозного.
– Кладбище, говоришь? – живо заинтересовался Дима. – А что, старое? Готика, вампиры?
– Никаких вампиров, – засмеялся Антон. – Но, кстати, там сложены действительно древние могильные камни. Даже просто взглянуть на них будет интересно. И, в конце концов, нужно же с чего-то начать наши поиски… Ты что думаешь? – взглянул он на Илью, не принимавшего участия в разговоре.
– Я не против, – улыбнулся парень. – Я в истории не так, как вы с Арсением, разбираюсь, куда скажете – туда и поедем.
– Да и я, в общем, не возражаю, – согласился Арсений.
И они поехали.
День был мрачным и каким-то темным. Когда они подъехали к Коломенскому, все небо покрывали свинцовые тучи.
– Да, неудачно приехали, – заметил Макаров, – как бы дождь не вдарил.
– Ну не ехать же назад! – обиженно засопел Дима.– Раз уж выманили меня из-за компа обещанием показать кладбище, так показывайте!
По длинной деревянной лестнице ребята поднялись на вершину холма. Как ни странно, сегодня здесь было безлюдно.
От яблоневых садов, расстилавшихся на холме и в низине, к церкви подползал туман. Его длинные змееподобные языки лизали свезенные на кладбище действительно старые надгробия с полустертыми надписями.
– Восемнадцатый и самое начало девятнадцатого века, – тут же датировал надгробия Антон. – А вообще в районе села Дьяково – как раз вот здесь – с одиннадцатого века люди селились. Чуть дальше на холме археологи раскопки проводят.
Они остановились у металлической ограды кладбища. Калитка оказалась приветственно распахнута, и ребята вошли внутрь.
– А ведь и вправду готично! – обрадованно оглядываясь, заявил Дима. – И церковь подходящая. Веет от нее чем-то таким, особенным.
– Да, – неожиданно поддержал его Арсений, – и название у нее особенное. Чаще всего храмы называют радостно – например, собор Рождества, церковь Преображения, а тут даже название мрачное. Знаешь же историю про то, как царь Ирод велел отрубить голову пророку Иоанну Крестителю, чтобы вознаградить его головой за танец свою падчерицу Саломею.
– Хорошенькая награда! – поежился Дима. – Наверное, эта Саломея большая оригиналка, если ей мертвая голова понадобилась.
– Посмотрите! – вдруг окликнул их Антон. – Вон там, на дорожке!
Сквозь туман, едва различимая, двигалась женская фигура. В руках она бережно держала ребенка. И было в этой картинке что-то странное, словно бы несовременное.
– Здесь что, маскарад какой-то? – удивился Дима. – Вы только посмотрите на ее одежду! Кто сейчас так ходит!
Женщина, не доходя до ребят, остановилась, и в тишине (а только теперь Антон осознал, что вокруг – тяжелая ватная тишина) послышался плач младенца. Тоненький, жалобный.
– У меня от нее мурашки по коже. Что ей надо? – прошептал Макар, и Антон с удивлением взглянул на друга: он в первый раз услышал в его голосе страх.
Меж тем женщина повернулась, плеснув подолом длинного платья, и быстро двинулась прочь. Как-то удивительно плавно – словно не шла, а скользила по дорожке.
Антону вдруг показалось, что чрезвычайно важно догнать незнакомку.
– Постойте! – закричал он.Но женщина не остановилась. Теперь она почти уже скрылась в тумане, смыкавшемся за ее спиной.
Антон бросился за ней и с неким облегчением понял, что друзья бегут вместе с ним.
Ему казалось, что вот-вот они догонят странную даму с ребенком, но она двигалась на удивление быстро, быстрее, чем можно было предположить. Даже им, привыкшим к ежедневным тренировкам, оказалось тяжело бежать за ней.
– Она направляется ко второму выходу с кладбища! – прохрипел задыхающийся от бега Арсений.
Странно, расстояние вроде пустяковое, но почему они так устали, словно пробежали не один километр?..
– Черт, подвернул ногу! – послышался рядом досадливый голос Ильи.
– Давай помогу. – Арсений остановился, тяжело дыша.
А странная женщина была уже совсем близко. Не задумываясь, что остался один – Димка отстал еще чуть раньше, – Антон продолжал эту странную погоню.
«Какое же огромное это кладбище! А раньше всегда казалось маленьким!» – успел удивиться он, когда увидел, что незнакомка уже не убегает и словно поджидает его.
Антону тут же стало не по себе. Он медленно приблизился к женщине. Она оказалась еще молодой и красивой. Ребенок на ее руках плакал не переставая.
– Ну что же ты, Коленька, – упрекнула она его, осторожно покачивая свой сверток, и тут же жадно взглянула на Антона. – Помоги моему мальчику! Согрей его!
В тумане и вправду было очень холодно. Теперь, когда Антон остановился, парень понял, что замерзает – капли тумана опускались на его открытые руки и тут же замерзали, превращаясь в кристаллики льда. Черт знает, что творится!
– Он же у вас в одеяльце, – удивился Антон.
– Холодно! – вдруг простонала женщина. – До чего же холодно!
Она вдруг сделала быстрый плавный шаг и прильнула к груди Антона.
Того словно молнией ударило. Холодно и почему-то больно.
А женщина так же резко отпрянула от него, покачала головой. Ребенок, затихнувший было, снова зашелся в плаче.
– К-кто вы? – едва выговорил парень немеющими непослушными губами.
– Сашенька я… была. Но это не важно… – вздохнула женщина. – Уходи отсюда. Ступай от нас! Нет здесь того, что вы ищете! Нет! Понятно! Иди же, пока я не передумала!
– Но…
Незнакомка не стала слушать Антона и уже растворилась в тумане, откуда надрывно и монотонно доносился младенческий плач.
Антон попытался двинуться за ней, но тут же больно ударился о внезапно вынырнувшее из глухой белой пелены высокое надгробие.
– Антон! Что здесь происходит?! – послышался за спиной голос.
Странный туман вдруг отступил и съежился, словно сдувшийся воздушный шарик, а к Антону уже спешили ребята.
– Я г-говорил с ней. – Зубы еще выбивали дробь, и парень едва мог складывать слова, рассыпающиеся непослушными льдинками. – Она с-сказала, чтобы мы ух-ходили отсюда. З-здесь, мол, нет того, что мы ищем. Но откуда она вообще з-знает, что мы ищем. И куда она делась?.. – Антон с беспокойством огляделся. Никого. Только белая плита.
«Александра Васильевна Васильева и младенец ея Николай» – сообщали выбитые на камне буквы.
«Ну что же ты, Коленька…», «Сашенька я… была», – вспомнились ему слова, сказанные тихим, шелестящим, как ветер, голосом.
– Н-не может быть! – Антон затряс головой, надеясь вытрясти из нее странные мысли.
– Антон, что с тобой? – окликнул его Арсений. – Антон, ты весь белый, а губы просто синие! – Он положил действительно горячую, обжигающую руку ему на лоб. – Какой же ты холодный! Как из морозилки!
– Та-ак! – Илья взял руку друга и покачал головой. – Ну-ка, помогите мне растереть его! Жаль, что у нас нет спирта. Был бы весьма кстати!
Они кое-как растерли Антона.
– Здесь внизу чайные домики есть. Пойдемте выпьем чего-нибудь горячего, – позвал Арсений.
– Да, – тут же согласился Дима. – Я тоже, если честно, замерз. Да и съесть бы не помешало чего-нибудь…
Ребята направились к воротам, но они оказались закрыты. Вернувшись, прошли мимо церкви – к другому выходу. Но и здесь их ждал странный сюрприз. Калитка, через которую они входили, тоже оказалась заперта.
– Не понимаю, как мы сюда вообще вошли?! – удивился Илья. – Ну ничего, придется лезть через ограду.
Они так и поступили, а через пятнадцать минут уже сидели в уютном бревенчатом домике, с жадностью глотая дымящийся чай.
О том, что произошло на кладбище, не хотелось говорить. Казалось, слова вновь возродят к жизни этот ледяной туман и странную фигуру с плачущим ребенком.
– Ты прав. Нужно вначале изучить документы, – грея все еще непослушные пальцы о пластиковый стакан с чаем, сказал Арсению Антон.
Парень кивнул.
Так завершилась первая попытка отыскать таинственную Велесову книгу.А когда они вернулись в школу, к Антону подошел Макар.
– Антон, будь другом, поговори с директором, попроси, чтобы меня отпустили на пару дней. Вы же сейчас все равно над бумагами сидеть будете. Вам с Арсением и Димой есть чем заняться, а я вроде как не при деле. Ну и вообще застоялся…
Антон фыркнул, вспоминая долгие ежедневные тренировки Макара. Ну если ЭТО называется «застоялся»!.. С другой стороны, что может быть важнее командного духа? Если потребуются решительные действия, важно, чтобы каждый чувствовал себя комфортно. Почему бы не поговорить?
– А куда собираешься? – спросил он.– Ну, побуду где-нибудь поблизости, – Макар вздохнул, – далеко не успею. Но хоть в Подмосковье. В лесу сейчас хорошо…
В его светлых глазах читалась такая тоска, что Антон поспешно кивнул:
– Разумеется, поговорю. И уверен, что Евгений Михайлович не будет против. Он, конечно, строг, но никогда не пережимает. Родной отец не сделал бы для нас больше.
– Это точно, – согласился Илья. – Поговори, будь другом, а то как-то, – он неопределенно махнул рукой, впрочем, Антон его прекрасно понял.