Тяжелый случай

      Снять девушку на выходные — это уже новый уровень. Было даже немного жаль с ней расставаться. Было легко. Впервые в жизни мне было легко быть с одной девушкой в одном помещении больше суток. Обменялись телефонами, о чем я, думаю, еще пожалею, когда ее снова накроет желание найти, куда пристроить свой аппетитный зад. Только вот дочь премьер-министра — это не моя история.       Конечно, я люблю неоднозначных людей. С одной стороны она скована всеми этими родовыми и родительскими понятиями жизни, а с другой стороны, у неё есть поразительная внутренняя свобода и умение полностью отдаться моменту и процессу, который происходит прямо сейчас. Либо она хорошо отыгрывает этот момент.       Проводив её после чашечки кофе к такси, я принял душ, оплатил номер и сдал ключ-карту. В офис я поехал в метро, снова окунаясь в комфортную атмосферу толп и вечно спешащих куда-то людей.       Снова не срабатывающий пропуск, снова раздражающая меня секретарша. Было бы славно найти на её место кого-то более энергичного и инициативного.       Время десять часов, одиннадцать минут. С учетом того, что мой верный друг и, по совместительству, владелец этого бизнес-центра, опаздывает всегда на десять минут, он уже опаздывает даже с учетом опоздания. Я бы мог подумать, что Поттер решил сначала зайти в свой офис, а только потом поздороваться со мной, но сомневаюсь, что он когда-то будет нарушать свою добрую традицию попытаться подколоть своего друга-бомжа.       — Малфой! — а, нет. Влетел весь в мыле, значит, реально торопился. Только больно он недовольный, — Ты нахера мне посоветовал это говно?       Аж лицо вспотело, что очки сплывают по носу.       — Что не так, дружище?       — Я поговорил с Джинни, — он растрепал челку и, пометавшись по кабинету, сел напротив меня, — сказал ей, что раз уж её родители так отрицательно относятся к договорам, контрактам и прочим формальным бумагам, считая, что это всё только рушит любовь и чувства, то я займусь покупкой дома до свадьбы. Она так орала, ты бы слышал.       — То есть?       — То и есть, Драко. Походу, она тоже из этих… Хотела замуж выскочить, чтобы я взял совместную недвигу.       — Вообще, ты не должен относиться к этому, как к чему-то из ряда вон. Все хотят прикрыть свой зад, в этом её винить не надо. Может, и разводиться сразу с тобой она не планировала. Так, чтобы в случае чего с трусами и сковородкой не остаться.       Поттер вытаращил на меня глаза. Они стреляли в меня даже сквозь линзы его толстых очков.       — Ты же, мать твою, психолог. Ты сам говоришь, что надо все обсуждать словами через рот. Сказала бы мне, мол так и так, хочу безопасности.       — Гарри, — я развалился в кресле, допивая остывший американо в бумажном стаканчике, — безопасность — это базовая потребность. О ней не все умеют говорить.       Поттер замотал головой, разглядывая пол:       — Нет, Драко. Такая яркая реакция — это свидетельство того, что её планы пошли не по тому пути. Будь это простое беспокойство…       — Тут, вообще-то, я — психолог.       — А я — бизнесмен, — Поттер встает, берёт из антресоли бутылку коньяка и отрывает от кулера пластиковый стаканчик, — знаешь ли, сразу вижу, когда людям от меня что-то надо.       — Ну, а от меня ты чего хочешь?       Гарри наливает себе буквально три столовые ложки и выпивает их залпом, достаёт из кармана электронную сигарету и закуривает:       — У меня сорвалась третья помолвка, Драко. Вот, я же нормальный мужик, что не так то?       Беру из его руки коньяк и наливаю в остатки кофе.       — Тебе напрямую? — он кивает, — Ты либо смирись с тем, что для девушек ты — это не только история про чувства, но и про возможность обрести благополучие, либо выбирай из тех, кто твоего уровня. А еще лучше — вырос с золотой ложкой во рту.       — Из наших все уже либо замужем, либо старые.       — А ты к тем, кто помладше присмотрись.       — Ты же сам говорил, что до тридцати думать о свадьбе — плохая затея.       — Мужчине. Особенно с твоим положением. Ты же пока весь Лондон не перетрахал, о любви и высоких материях даже не думал.       Гарри встал и пошел к выходу, но прежде, чем придаться работе, бросил:       — А ты чего такой отдохнувший? Еще и в офисе все выходные тебя не было. Я после скандала думал прийти к тебе выпить, а кабинет пустой.       — Считай, на курорте отдохнул, — через стеклянную дверь я увидел, что на пороге уже трется первый пациент, — Иди уже, а. У меня по записи.       В большинстве случаев проблемы людей текут из воспитания и семьи. Мне нравится слушать истории о семьях моих пациентов, потому что так я осознаю, что мой пиздец — классический и вполне себе имеет место быть разрешенным со временем. Я мог бы его решить, если бы собрал наконец-то волю в кулак. Жаль только, что у меня нет такого психолога, как у моих пациентов. Хороший освежающий мозг под дых был бы мне очень кстати.       Мой утренний гость — Теодор Нотт, отец которого женился на черной вдове Лондона. Еще одна история о том, как дети берут ответственность за жизнь своих родителей, заменяя их контроль своим. Удержать шестидесятилетнего мужчину от брака из-за суеверий, примет и прочего… Хотя, должен признаться, по моей коже прошелся холодок, когда я услышал о пяти мужьях этой вдовы. Мистика, не иначе.       Но самая интересная пациентка меня ждала в двенадцать. Убийца, которая отделалась условным сроком. Наверняка, стандартная тема с самозащитой.       Хотя моя водолазка осталась почти чистой, ведь все выходные я провел обнаженным в номере с Пэнси, решаю, что сменить одежду перед женщиной не будет лишним. Иду к шкафу и достаю из него свежую черную рубашку и темно-зеленый пиджак. Приглаживаю волосы, наспех брею щетину дорожной бритвой по обычному детскому крему.       Надо будет попытаться еще раз посудиться с отцом за особняк. В конце концов, сколько можно скитаться между офисом и отелем?       В дверь неуверенно постучали. Но вошли, не дожидаясь моего приглашения. На пороге кабинета оказалась хрупкая, истощенная молодая женщина лет двадцати семи. Ее огромная копна каштановых волос наспех завязана в небрежный пучок на затылке. Поверх огромного свитера, снятого явно с мужского плеча, был затянут ремень, сумка почтальона была изрядно потрепана, джинсы свисали с ее напрочь отсутствующих бедер. Я бы подумал, что она на черте нищеты, если бы не помнил, что предоплату она уже внесла, а цены на мои услуги значительно выше среднего по стране.       — Здравствуйте, мистер Малфой, — проблеяло щуплое создание.       Создание, убившее собственного мужа.       — Чай, кофе? — указываю ей на кресло напротив моего стола, — хотя, на самом деле, я бы посоветовал стейк с картошкой фри.       Девушка улыбнулась и почти по стенке проплыла к месту.       — Спасибо, я со своим, — она вытащила из сумки бутылку с водой и поставила ее перед собой.       Паранойя?       — Боишься, что я тебя отравлю? — с ходу нарушаю личное пространство. Нужен стресс.       — Нет, что вы…       — Ты.       — Что ты? Просто я пью только «Эвиан».       Скорее обсессия.       — Хорошо. Тогда в чем твоя проблема, кроме условного срока за убийство?       На её лице скользнула противоречивая, совершенно необычная эмоция. Будто лицо разделили на две части — болезненно, скорбно сморщенный лоб, зажмуренные глаза и, в то же время, губы, которые слегка исказила насмешка.       — Проблемы две. Я не помню, как я это сделала. А вторая — мне кажется, что муж ещё жив, я не могу его отпустить.       — Проявляется в виде галлюцинации и угрожает тебе? — наклоняюсь к ней, заговорщицки шепча. Удивляюсь, что переходом на «ты» я её ни капли не смутил. Необычно для правильной девочки. А она выглядела именно правильной.       — Не то, чтобы. Да и не хотел он меня убивать. Я его любила, а он меня очень сильно…       Она начинает задыхаться от своих эмоций. Она его любила, он любил ее, идеальная семья.       — Не пил, не бил, не изменял?       Крутит головой из стороны в сторону. От волос доносится аромат сладкого, гурманского и чертовски приятного парфюма, явно не дешевого.       — Нет, всё было безупречно.       — Хорошо. Ты не помнишь сама, как убила его. Но что-то тебе рассказали следователи?       Снова ёжится, лишь кивает головой, не говоря своим маленьким ртом слова «да» и «нет».       — У него в руке был револьвер, в гостиной были следы борьбы, а я метнула с небольшого расстояния кухонный нож, — снова это дьявольское подрагивание уголка губ, — прямо ему в голову.       Она начала плакать. Бесшумно, горестно, лишь роняя на столешницу слёзы и содрогаясь в немой скорби. Но слова «прямо в его голову» произнесла с нотой гордости. Мне не может казаться. За двенадцать лет практики я выучил столько линий поведения, что не могу ошибиться в проявлениях эмоций. Её ситуация, её образ и положение, манеры — всё это — совершенно не дружило с мелочами.       — А как вы жили до момента убийства? Помнишь, что произошло в день убийства? Можешь рассказать, как познакомились, поженились? Может, какие-то любимые воспоминания. Почему ты выбрала именно этого человека?       Она смиренно выдохнула, уняв слезы, прочистила горло и наклонилась над столом, облокотившись на столешницу локтями:       — Мы знакомы со школы. Типичная парочка. Меня дразнили за то, что я была отличницей и всегда была в компании книг и домашней работы. А Рональд бы крупный, сильный. Защищал меня всегда. После школы наши пути ненадолго разошлись. Он поехал в Америку, учился там на юриста, потому что не поступил в Оксфорд. А я поступила на факультет политологии. Во время написания своей работы я ездила на конференцию, как раз в его университет. Там мы встретились и как-то завертелось.       Она встает с места и берет стаканчик с кулера, медленно, скрупулезно наливает воду из своей бутылки и делает глоток. Начинает расхаживать вдоль стола, делая паузу в своем рассказе. Думает, погружается в себя, но вспоминает, что я жду продолжение, и возвращается на место:       — Была очень красивая свадьба. Мы собрали всех наших друзей. Она совпала с выдачей дипломов, поэтому это был не только наш с ним праздник. После вручения и пресловутого вскидывания конфедераток, мы устроили финальную студенческую вечеринку. Праздновали там, в Америке. Мои одногруппники тоже приехали. Было весело.       Не улыбается. Даже сквозь горе такие светлые воспоминания, как правило, заставляют тепло улыбнуться. Хотя бы глазами.       — Гермиона, а что было между вашей встречей и свадьбой? Как начали отношения? Ну, хотя бы про первый секс расскажи.       Вопрос про первый секс заставил ее выдать себя. Не было смущения, присущего в этой комнате даже самым смелым и раскрепощённым. Не было покрасневших щек и мечтательных взглядов. Её лицо становилось всё более и более безжизненным. Она будто читала выученную речь. Уже сейчас стало понятно, что девушка врёт. Но эту ложь я решил дослушать до конца. Хотя бы для того, чтобы понаблюдать за её поведением.       — Мы гуляли по кампусу ночью. Он показывал мне их кинотеатр. Каким-то образом он достал ключ, и мы пробрались внутрь. Там всё и произошло.       — Было больно? Ярко? Впечатляюще?       — Больно не было. С ним никогда не было больно. Ни физически, ни морально. Рональд очень меня берёг. Конечно, такие моменты запоминаются на всю жизнь. Ты правильное слово сказал — ярко.       — Кем вы работали?       — Рональд — юрист, у него была своя фирма. А я не смогла пробиться даже в качестве эксперта в третьесортные передачи. Была домохозяйкой.       — Ты называешь мужа всегда полным именем. С чем это связано?       — Мы всегда так делали. Все чувства — только за закрытой дверью, в миру мы общались официально. Он всё-таки адвокат.       Конечно, милая. Люди, которые без проблем занялись сексом в кинотеатре кампуса, скрывают свои чувства за дверью спальни и ведут себя, как два истукана. Типа, поверил.       — Что насчет дня убийства?       Девушка вздрогнула:       — Не помню ничего. Такое чувство, что днем ранее ложилась спать, а проснулась уже в камере.       — Как ты ложилась спать накануне?       — Как всегда. Мы с Рональдом обнимались перед сном, читали книгу, он целовал меня в щеку и желал спокойной ночи. Потом уходил в соседнюю комнату и работал.       — А сам где спал? Приходил под утро в семейное ложе?       — Нет, у него отдельная комната.       — И так было с самого начала вашего брака?       — В последние два года. Он сказал, что ему жалко меня будить, когда работает по ночам, поэтому вот…       Она задумчиво посмотрела в сторону.       — В какой комнате произошло убийство?       — В гостиной.       -А он спал?       — Там же.       То отдельная комната, то гостиная. Господи, Малфой, куда ты ввязываешься. Лгунья-убийца и мутная история.       — Что сказал психиатр?       — Убила в состоянии аффекта. Я, в целом, здорова. Если вы об этом.       Я не имею право ставить диагнозы, лишь могу предлагать их. И здесь я впервые не знаю, о чем думать. Девчонка врет. Выученная история, нестыковки на фоне волнения. Странный приговор. Надо было не трахаться в выходные, а найти информацию про убийства. Наверняка в криминальной хронике написано об этой сладкой парочке.       — Ты веришь в постановление о превышении самозащиты?       Мотает головой:       — Я не верю, что мне бы было нужно от него защищаться. Он не мог напасть на меня, — выражение её лица резко меняется, появляется оскал, а мокрые глаза вмиг становятся красными от гнева, — ты психолог, или собрался копать это дело?       Кладу ей на плечо руку:       — Ничего я не будут копать. Я задаю вопросы, которые помогут тебе вспомнить тот день. Вспомнив, ты осмыслишь и отпустишь его. Но мне нужна хотя бы какая-то картина. Для первой консультации достаточно. Я должен проанализировать и подобрать метод, технику. Я обещаю, мы вытащим это воспоминание. Либо я верну деньги.       — И это всё?       — На сегодня.       Девушка снова становится зажатой и неловкой. Обнимает сумку и обхватывает бутылку с водой.       — Мне позвонить, чтобы записаться?       — Нет, ты внесла предоплату. Пиши в любое время, говори обо всех изменениях, используй мессенджер, какой удобно, пользуйся перепиской со мной, как дневником эмоций. Даже, если я не читаю в течение дня, я прочитаю вечером. Будь на связи, я понаблюдаю за тобой. Только не забывай писать. Если у меня не будет картины — я не смогу ничем помочь.       — Мне писать, чем я занимаюсь?       — Было бы славно, если бы у меня был отчет о твоем времяпровождении, ну там, что ты чувствуешь, что тебя внезапно может беспокоить в течение дня, что злит и раздражает. Если тебе нужно выплеснуть эмоции, пиши мне всё.       Гермиона кивнула и вытерла уже давно высохшие слезы. Зачем-то продолжила разыгрывать трагедию. Вопрос — зачем?       Еще один вопрос — почему из воспоминаний вылетел целый день, а не только момент броска ножа, да и вылетел ли вообще?       Вопрос третий — как мне достать правду? Без неё я лишусь своих денег и заработаю первый провальный случай в практике. Ни первое, ни второе меня никак не возбуждает.