Лера.
Эта тварь в край охуела. Топчу и без того разбитую камеру на полу. Поднимаю, достаю оттуда флешку, собираюсь разломать следом. - Ты что, оставь! - ОНа вцепляется в мои руки, голос перепуганный и уставший. - Видео хочешь пересмотреть? - Вдруг можно определить, в какой комп ее ранее вставляли? - отбирает у меня флешку, руки трясутся, дыхание сбитое, распереживалась вся. Во что я Её втянула.. - Это SD-карта, ничего нельзя из нее вытащить, забей. - Тогда просто оставь, может, - отворачивается, начинает говорить тише, - и правда пересмотрю потом. Сегодня ОНа не перестает вводить меня в ступор. Сначала страстно целует в общаге, потом у себя дома лезет трахаться, а теперь видео хочет посмотреть. Я думала, что Ей нужно еще какое-то время, чтобы расслабиться и перейти к большему, но, как обычно уже, блять, я ошиблась. Что в этой голове? Почему я больше не могу Её анализировать? На уровне соцсетей все было логично, а при личном контакте ебатня какая-то. Не отнимаю флешку назад, тоже глянуть хочется, хоть и ненавижу видео, снятые без моего ведома. Я все еще не верю, что мы переспали. А как ОНа стонала, как подавалась вперед, как просила что-то делать, как кончила.. Пиздец. Внизу живота и в паху вспыхивает возбуждение. Но сейчас надо думать не об этом, хотя и хочется обратного. Дергаюсь от страха, заметив какое-то движение на потолке. Лазерная указка. - Блять. - Кто-то балуется? - тупит, от оргазма еще не отошла, спокойно смотрит вверх на красный огонек, не понимая, что это Женя. - Ага, бывшая моя. Хватаю камеру, открываю окно настежь и со всей дури кидаю ее в сторону низкой фигуры в легкой одежде. Не попадаю, куски пластика разбиваются в нескольких метрах от Жени. Надеюсь, не было видно, что я голая. ОНа тут же кидается ко мне, но я закрываю окно, не давая посмотреть вниз. Быстро иду к шкафу, выбирая, что можно нацепить из Её шмотья, чтобы быстро выйти на улицу. - Возьми телефон, посмотри, остался ли диалог с «Оксаной». - В смысле остался? - послушно открывает телеграм, краем глаза вижу, что Женя еще не удалила чат. - Включай запись экрана и пролистай его от начала до конца, но не слишком быстро, а чтобы можно было разобрать сообщения. Она сейчас его удалит для обоих, а мне нужно знать, что она успела выяснить. - А-а, - продолжать тупить, хочется потрясти Её, чтобы пришла в себя, но сдерживаюсь, - ладно. Накидываю Её огромную толстовку и какие-то джинсы, висят на мне, но не спадают. Бегло мою руки. Выхожу в коридор, надеваю зимние сапоги прямо на голую ногу, беру куртку, разберусь с ней в лифте. - Ты что, на улицу? Я с тобой! - бежит к шкафу, еле перебирая ногами. - Куда ты с мокрой башкой? Лучше перепроверь, нет ли где-то еще сюрпризиков. Диалог уже пролистала? - Пока нет, - в сильной суете возвращается к оставленному на кровати телефону. Надо запомнить, что у Неё быстро отключаются мозги, если хорошенечко трахнуть. - Займись, я скоро. Хлопаю дверью, лечу к лифтам. Слишком долго, выбегаю на лестницу. Ступеньки будто пружинят под ногами, подгоняя вперед. Без понятия, что буду делать, но безнаказанной Женя не останется. Выйдя из подъезда вижу довольную улыбку во все ебало. Успела с той стороны дома прибежать. Какая же Женя мерзкая. Подбегаю, заношу руку, чтобы влепить пощечину. - О нет, ты что, - она громко смеется, снова отвратительно наклоняя голову, - ребенка ударишь? - Тебе восемнадцать месяц назад стукнуло. - Но выгляжу-то я сильно младше. Могу и на помощь позвать, - отходит назад, выставляя руку в сторону. На площадке сзади нее откуда-то куча людей: мамочки с детьми и колясками, мужики на лавке сидят, бабки беседку заняли. Как она выманила народ на улицу в такую темень? - Сука мразотная. Подстраховалась, тварь. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться, решаю уйти подальше от дома, чтобы ОНа никак не запалила нас из окна, а то и на лестницу выбежит посмотреть. Через пару минут останавливаюсь, плюхаюсь на лавку. Трусы так и не высохли после секса с Ней, поэтому в паху морозно. Ну, хоть охлажусь. Женя садится рядом. - И что за дела? У тебя новая тактика? - Твоя Элечка сказала, что ты тащишься по компромату, вот я и спохватилась, - нагло кладет руку мне на колено, вырисовывая там пальцем свой мерзкий смайлик. - Надо быть с тобой на одной волне, а то заскучаешь. - Откуда тут столько народа? - Твои догадки? - выгибает шею до плеча, безумно скалясь. - Мне похуй, выкладывай. - Мозги совсем не работают после секса? А слышишь нормально? - тыкает мне в ухо пальцем, перехватываю ее ладонь и сжимаю. - Если нас увезут в отделение за драку, там в паспорте узнают, что ты совершеннолетняя. - Я недееспособна, инвалида изобьешь? - выдергивает руку из моей хватки. - Психичка ебанутая. - Пожарная тревога, - прокашливается и кивает головой на ближайший дом. Спокойная как удав, который запросто обовьется вокруг твоей шеи и задушит в любой момент. - Там на каждом этаже кнопки, если нажать несколько и поджечь газетку на лестнице, то эвакуируют всех жителей. Правда, удобно? Запоминай, кохай. - Не думала, что ты еще хоть раз посмеешь меня так назвать. - А что делать, если ты снова нуждаешься в обучении, - прикрывает глаза, ухмыляется, слегка поднимает брови, с таким лицом обычно трахают. - Раз я перехожу на новый уровень, учеников надо вести за собой. - Отведи себя нахуй, будь ласка. - Ох, вон ты с какого языка переводишь, - резко сжимает мою ляжку и ведет вверх, сбрасываю ее руку, звонко стукнув. - Элечка уже не впечатляет, хочешь обратно ко мне? К голове быстро приливает кровь, встаю, набрасываюсь на Женю, хватаю за плечи и резко вдалбливаю в спинку лавки. Жмурится от боли, но улыбается, кивая в сторону площадки, на которой все еще полно людей. Несколько человек смотрят на нас. - Лучше скажи мне, каково трахаться с разными людьми два дня подряд? Ты даже зубы не почистила, я слышу Её запах, - содрогается от своего нездорового смеха, дергая бровями. Не выдерживаю, бью Женю по лицу ладонью со всей дури, выходит звонкая пощечина. На улице прилично тихо, поэтому на площадке начинаются какие-то разговоры. Мне похуй. Грубо хватаю ее за подбородок. - Вали нахуй отсюда! - С Ней ты тоже себя так грубо ведешь? Или пока стараешься гасить эту злобу? - прислоняется пальцами к покрасневшей щеке, охлаждает, снова улыбается. - Завали ебало! - И говоришь тоже так? Не втягивайся, а то скоро привыкнешь, - резко тон Жени становится холодным и незаинтересованным, улыбка спадает. Отмахивается от моих рук, встает и молча уходит. Как же я ее ненавижу. Плюхаюсь обратно на лавку, закинув голову назад. Проникла в квартиру, перешла все свои прошлые границы. Оставила не просто напоминание о себе, а камеру. Женя как-то узнала, что я собрала компромат на Её дружка и подружку? - Лер, - вздрагиваю от до боли знакомого голоса, ОНа смотрит вслед уходящей Жени, щурится, ее уже почти не видно. - Зачем ты вышла? - Тебя долго не было, - держит в руках что-то большое и тканевое. - Я шарф принесла, холодно. - Спасибо. Пойдем домой. Беру шарф, на скорую руку заматываюсь и иду вперед. Мои руки уже онемели, потому что ни перчаток, ни шапки я не взяла, даже не застегнула куртку. Пугаюсь, когда что-то теплое касается моей кисти. ОНа взяла меня за руку. Держит слабо, неуверенно, ладонь вспотела, явно переживает за то, что делает, боится. - Тут людей много, давай не надо. - Ладно, - берет меня под локоть, согнув мою руку. - Так норм? Все подруги так ходят. - А мы как раз подруги. - Не язви, - вздыхает, стараясь быть спокойной, - я тебе предложила идти не «как подруги». - Может, еще пососемся прямо тут? Откидывает мой локоть, ускоряется, держит дистанцию в пару шагов, пока мы идем до подъезда. Не могу я сейчас разговаривать нормально, Женя слишком сильно выбила меня из равновесия.***
- Дай попить, пожалуйста. Только не воды, сладкого чего-то, холодного. В коридоре понимаю, что в горле ужасно пересохло, наоралась я хорошо. Ощущаю невероятную усталость по всему телу, надо проспаться, завтра еще этот сраный экзамен по английскому, но хотя бы не рано утром. Молча приносит мне стакан с колой, судя по цвету, жадно глотаю, но тут же выплевываю содержимое обратно. Противный лекарственный вкус. - Фу, что это?! - У меня нет другой газировки, - скрещивает руки на груди, прислонившись к косяку арки к кухне. Закрылась, похолодела, недовольна моим поведением. - Это ебаный «байкал»?! - Не ори. После мороза вообще холодное пить нельзя, - выхватывает у меня стакан из рук, делает глоток. Сама себе противоречит. - Я же туда сплюнула. - И че? Мы сосались, один хер - слюни, - уставший, прямо заебанный голос, под глазами, которые она закатила, красуются темные круги. Разворачивается и медленно уходит на кухню, завершив разговор.***
Вылезаю из долгожданного душа, убираю с лица мокрые волосы. На зеркале виднеется сраный знак Жени, едва заметный, но различимый. Начинаю тереть его пальцами, не пропадает, выдавливаю мыло на руку, пытаюсь смыть с его помощью. Загораюсь гневом в процессе, хватаю кусковое dove, натираю им отражающее стекло. Тру сильнее, размягчившийся от пара кусок будто плавится под моими пальцами, становится слишком скользким. Мыло вылетает из моих рук, в голове мысль, что хочется ловить все так же, как ОНа, пытаюсь поймать его, но задеваю локтем зеркало. Оно висит на одном единственном гвоздике, кто вообще крепит что-то бьющееся так просто? Вот, что значит, без мужика жить и рук своих не иметь. Откуда такие злые мысли в моей голове? Ебаная Женя, все она портит. Или дает моей истинной сущности выйти наружу? С ней я всегда вела себя так.. Зеркало с грохотом падает и бьется о раковину, засыпая пол осколками. Его ловить уже не пытаюсь, просто моментально отпрыгиваю к стиральной машинке, пытаясь не упасть. Стеклом можно здорово порезаться. Беру один из осколков, оставшихся в раковине, два пальца пронзает резкая колкая боль, но кровь пока не идет, сжимаю слишком крепко. Смотрю на свои ляжки, которые я любила покрывать яркими полосами ранее. Там только белые старые шрамы, но это пока. Когда Женя написала мне, что нашла «Анечку», и поэтому мы больше не можем спать, у меня внутри был дикий раздрай. Я не понимала, что больше бесит: что мне в принципе нашли замену, или, то, что это было так быстро? Только все было хорошо, а через пару дней вижу такое. Я даже не знаю, любила ли я ее, либо это была чистая зависимость. Не думаю, что у нас могло быть что-то светлое в токсичных с обеих сторон «отношениях». Тогда я заперлась в ванной, раскрутила станок, достала из него лезвие. Женя рассказывала мне про селфхарм, я решила «сходить ее картой». Сначала не решилась, оно грязное ведь, даже с ржавчиной. Нашла пачку новых, это уже был другой разговор. Я не думала, что это так больно. От первого пореза вздрогнула, хотя даже кровь не появилась. Тут же установила это лезвие в бритву, решив, что это тупая идея. Все быстро обработала, переживая, что занесу инфекцию. Но спустя дни эта идея вернулась. От физической боли я быстро приходила в себя. По ногам и рукам разливалось тепло, которого мне не хватало, адреналин зашкаливал. На душе становилось спокойнее, но ненадолго. Поэтому я часто возвращалась «лечить» порезы на своей душе аналогом на ногах. Однажды темные полосы спалила мама. Пришлось объясняться в общих чертах, не могу я ей врать. Она стала периодически проверять мои ноги и все тело в рамках допустимого на предмет новых ран. Я нашла выход, проводила лезвием по старым порезам. Они становились твердыми, выпуклыми, широкими, более заметными. Но мама не обращала внимания на прошлые раны. Так и попала в порочный круг: больно на душе - делаю больно телу - рана заживает, больше не болит - больно на душе. И так далее. Сейчас все шрамы белые, их почти не видно на фоне светлой кожи, если не трогать и не всматриваться в ляжки. Боль в груди непередаваемая. Теперь не меня кто-то ранил, а я ранила. Причем, не кого-то, а Её. От этого болит только хуже. Провожу стеклом по ноге. Теперь похуй на дезинфекцию, занесу что-то, значит, так мне и надо. Как же я себя ненавижу, почему я так грублю Ей, хотя люблю? Люблю ли вообще? Почему я тогда не могу сдержать свой ебаный характер? Я старалась, я пыталась, это стоило мне многого. Но почему я снова веду себя как сука? Рисую очередную полоску, на которой тут же появляются красные капли. Какого хуя я вообще переспала с Женей? Почему я допустила это? Надо было послать ее, вытолкать из подъезда, не дать до себя добраться. Но я хотела. Это и пугает сильнее всего. Я думала, что с Ней мы не переспим еще очень долгое время, нужно было выпустить пар. Охуенно проблему решила, приобретя кучу новых. Со злости режу кожу еще раз, давя глубже. Как я посмела заняться этим с Ней спустя сутки? Что со мной, блять, не так? Почему в этот раз не остановилась? У меня были мысли отказаться, но.. Но вдруг, тогда вообще не переспали бы? Может, и не стоило. Физическая боль приходит только сейчас, как и осознание того, что в дверь стучатся. - Эй! Ты в порядке? - голос обеспокоенный, даже усталости уже нет, только страх и переживание. - Зеркало разбила, я все уберу, не парься. - Охереть, ты не поранилась? - слышу, что держит ручку, но не проворачивает, не зайдет, зная, что я тут голая. Ничего не отвечаю, только раню себя еще раз. И еще. И еще. Кровь быстро бежит по мокрой ноге, струи расплываются, на полу образовывается мутная красноватая лужа. Какого хуя я позволяю себе делать это, когда ОНа стоит от меня через кусок фанеры? Что я за сволочь такая? Замахиваюсь со всей дури, перед этим растянув кожу на ляжке пальцами, чтобы сделать более широкий и глубокий порез. Стеклом и правда можно здорово порезаться. Понимаю, что с губ сорвался ни то стон, ни то всхлип. Я еще и плакать начала. Бросаю на пол кусок стекла и сажусь на корточки. ОНа слышит это, бурно реагирует, широко раскрыв дверь. Прижимаюсь грудью к ляжкам, надеюсь, не заметит. - Ебать, - говорит на выдохе, широко открывает рот, замирает, глаза тут же начинают блестеть. Смотрит на зеркало, потом на меня, затем на пол, весь в крови. Какое я ничтожество. - Я.. я за апте.. аптечкой.. Не д-двигайся. Разворачивается, отступает, не сводя взгляд с крови, бредет на кухню. По шагам слышно, что не может идти ровно. Наверняка, Ей это напомнило об отце. У них не было денег на клининг, сами кучу крови оттирали, у них еще и ковер в комнате был. ОНа рассказала об этом чуть ли не через год после случившегося, да и не мне, а девочке из класса, посоветовав, как отстирать светлые штаны, на которые та протекла. Я мразь. Почему я пытаюсь делать только хорошее для Неё, но в итоге все хуже и хуже? Возвращается с пустым взглядом и большой косметичкой. Ставит ее на стиралку, а сама, надев резиновую перчатку, будто это поможет, собирает крупные осколки, закидывая в раковину. Я так и сижу, обняв колени и чувствуя, как кровь стекает по животу на пол. Беззвучно плачу, не могу успокоить свои глаза, так и льется, прямо как из порезов. Мелкие куски стекла ОНа отодвигает под раковину с помощью швабры, которую тоже притащила. Вот, вроде ОНа вечно стрессует без повода, но в правда страшных ситуациях выглядит очень сдержанно и трезво. Так ведут себя все невротики и люди с повышенной тревожностью. Они будто всю жизнь готовились, что произойдет что-то плохое. Не могу перестать думать о том, сколько же говна я принесла в Её жизнь за какие-то новогодние праздники. Хочется убиться головой об эту сраную раковину, изрезаться всеми осколками, кинуть их в ванну, прыгнуть следом, и просто ждать, пока все закончится. - Г-где попало? - садится рядом, осматривая мои руки, берет правую ладонь на себя, осматривая раны на ней. Заливает все перекисью, судя по шипению. Уже не дергаюсь, душевная боль легко перекрывает физическую. Уже не работает мой старый «добрый» метод. Уже ничего не помогает. - В н-ноги или живот упало пр-рямо, д-да? - видит, откуда стекает кровь, но не трогает. Кладет руку мне на плечо, будто успокаивая. А я и правда уже реву, содрогаясь. Слишком много слез на полу в ванной из-за Жени. Или это только из-за меня? - Иди, я сама. - Нику.. Н-никуда я не п-пойду, к-как я тебя з-здесь оставлю? - плачет вместе со мной, сжимаясь. Как много стресса и проблем за сегодня. И не только за сегодня, блять. Что я за человек? Сидим так пару минут, слушая, как моя кровь изредка капает на пол. И эти звуки режут по ушам, хотя я никогда не отличалась хорошим слухом. Ей, наверное, совсем тяжко. Ничего не могу сделать, чтобы прекратить это. - Ты это, - наконец-то встает, разгоняет руками кровь в затекших ногах, массажируя их, - оденься, хотя бы немного, выходи, обработаем. Голос уже не дрожит, поуспокоилась, либо делает вид. Хочется съязвить, что уже и так видела меня без верха, зачем сейчас-то одеваться? Прикусываю свой мерзкий язык впервые за долгое время.***
Ждет меня на кухне, в воздухе гуляет запах какого-то старческого лекарства, которым пахнут бабушки. Корвалол, что ли, выпила? - Чем пахнет? - Это валидол, - ставит на стол стопку, выглядит как шот в баре. - Точно не водку предлагаешь? - Так быстрее, меньше кривиться будешь, - двигает ко мне лекарство, но отказываюсь, махнув головой. Сажусь на табуретку, убрав запачканное кровью полотенце, которым прикрывала ляжки. Смогла заставить себя надеть только трусы и футболку, и то через силу. Охает, осматривая повреждения. Надеюсь, не поймет, от чего. Можно ли так уронить на себя стекло? Видит белые шрамы, так похожие на свежие раны. - Зачем? - поняла все-таки, нижняя губа дрожит, поднимает на меня взгляд, глаза все черные, цвет радужки не разобрать, слишком напугана. - Потому что я - тварь. - Что ты такое говоришь? - сжимает неповрежденную часть моей ноги рукой, фиксируя. Оставляю очередной вопрос без ответа, шипя от того, что ОНа льет в сочащиеся раны перекись. Сколько бы не промывала водой, кровь не останавливается. Отматывает бинт, руки ужасно дрожат. Берет ватный диск, сначала не решается прислонить его к ране, поднимает взгляд, не видит ничего у меня на безразличном лице, поэтому прижимает его, да покрепче. Следом забинтовывает ногу, от открытых порезов расплываются кровоподтеки. Прилипнет же, кто так заматывает.. Похуй, потом с болью резко оторву. Молча жду, пока ОНа закончит, замотав мне почти все ноги, потом принимается за руку, залепив все пластырями. У Неё даже испарина на лбу выступила, хотя тут холодно, а я ни разу не обогреваю воздух вокруг себя, потому что мои руки и ноги - сплошной лед. - Правду. - Мм? - отрывается от собирания всех медикаментов в аптечку, уже забыв, о чем мы говорили. - Что я такое говорю? Правду говорю. - Лер, хватит, - звонко хлопает себя по ногам, сидя на корточках передо мной. - Нет, не хватит. - Чего ты добиваешься? Я не знаю, что на это ответить, - глубоко вздыхает, прикрыв глаза. Устала, но не от всего супер насыщенного дня, а от моего блядского поведения. - Я знаю, что не умею поддерживать, и мне жаль. Извини. Почему бы не свести себя сейчас в могилу, пока я в состоянии? Если играть, то по-крупному. Порезы сейчас - просто цветочки. - Не отвечай, просто слушай. - Ну, - убирает аптечку в ящик и встает, упираясь поясницей в кухонную тумбу. - Я переспала с бывшей. - И что? - дергает головой, скрещивая руки на груди. - Ну, я как бы понимаю, что вы раньше спали. - Вчера. - Чего? - Мы переспали вчера. - Че ты несешь? - лицо серьезное, но ничего не понимает, даже близко не подпускает мысль, что я говорю правду. - Ты слышишь. - Так, все, спать иди. Хватит на сегодня. Вообще, тебе бы температуру померить, - улыбается, будто я сморозила какую-то тупую глупость, и лезет обратно в ящик за градусником, но обрываю Её. - Мы вчера с моей бывшей потрахались, пока ты готовила мне подарок. Открывает рот, хмурит брови, щеки тут же краснеют. Пару раз пытается что-то сказать, но передумывает. Блуждает взглядом по всей кухне, специально избегая меня. Делает один большой шаг к столу, хватает рюмку с лекарством, быстро выпивает, вернувшись на свое место. Смотрит мне в глаза, слезы снова выступили. Да, вот такое я говно. - Уходи, - говорит горько и коротко.