Танец Саломеи

— Пошла вон отсюда! — Владимир осушил очередной стакан чего-то крепкого, после того, как Анна, наконец, хлопнула дверью и скрылась на улице. Этот вечер казался настолько отвратительным, что не спасал даже алкоголь. То чувство победы и превосходства над Анной за которым так яро гнался молодой барон с самого детства, так и не пришло, несмотря на то унижение, которому он подверг свою крепостную, заставив её танцевать развратный танец семи вуалей, или как его называют по другому, танец Саломеи. Впрочем, Владимир понял, что оказался прав в отношении своего лучшего друга Михаила Репнина, который в Анне души не чаял, но ровно до того момента, пока не узнал истинное положение Анны в этом доме. Случилось всё именно так, как и предполагал Корф, он то хорошо знал своего друга. Михаил ни за что не стал бы встречаться с обычной крепостной и иметь на неё серьёзные виды, какой бы хорошенькой она не была. Репнины были из благородной семьи и водить дружбу с обычными подневольными людьми — значило опорочить себя в глазах высшего общества, стало быть, Михаил не мог себе этого позволить, а это значило, что красивая сказка о любви для него и Анны закончилась. Это не могло в какой-то степени не удовлетворять Владимира, ведь изначально его первостепенной задачей было причинить боль Анне, которая всю свою жизнь была окружена любовью его отца, ныне покойного барона Иван Ивановича Корфа, в то время, как Владимир, его родной по крови сын, всю свою жизнь был этой самой любовью обделён и причина всей этой несправедливости так и оставалась для него тайной до настоящего момента. — Простите, барин. Корф, сидя на стуле за столом, едва ли не вздрогнул от неожиданности, конечно, он сразу узнал голос своей другой молодой крепостной, Полины. — Чего тебе? — грубо спросил он, вновь отпив из граненого стакана. — Да, я это… хотела узнать, понравился ли вам мой танец? — Владимир слышал шелест платья за спиной и понимал, что девушка подкрадывается к нему всё ближе и ближе. — Как вам моя Саломея? Владимир тяжело вздохнул. Вот уж до кого ему сейчас совершенно не было дела, так это до этой простоволосой дурочки, не воспитанная, не образованная, но при этом хитрая и изворотливая словно лиса Полина никогда не представляла для барина никакого интереса, он относился к ней, как к неотъемлемой части интерьера этого дома, ну и как к служанке, разумеется. Однако, несмотря на все её недостатки она хоть и раздражала его периодически, особенно своей изворотливостью и ложью по всяким мелочам, но ненависти, как Анна не вызывала, ведь Полина не крала любовь его отца. — Честно говоря, твой танец был ужасен. — Корфу хотелось, чтобы от него, как можно скорее отстали. — Вот как? — огорченно растянула девушка, а мне показалось, что директору императорского театра понравилось. — Смею тебя уверить, что это вовсе не так. Он вдоволь позабавился наблюдая за тем, как ты нелепо танцуешь! — Владимир был зол, а потому ему нетерпелось позлить заодно ещё кого-нибудь. Впрочем, Полина была не из обидчивых особ. — Правда? Жаль. — притворно вздохнула она, подкравшись к барину совсем близко и её рука коснулась его плеча очень нежно и почти невесомо и это прикосновение вдруг показалось Владимиру приятным, он даже сам несколько удивился этому. — А мне показалось, что я станцевала лучше Анны. Владимир закатил глаза после этих слов. По правде говоря, ему было плевать на танец Полины, а вместе с ним и на весь Императорский театр с высокой колокольни. Театр он с детства терпеть не мог, в отличии от своего отца, который упивался этим искусством и всячески приучал к нему Анну, внушая всем, что из неё вышла бы отличная актриса. Владимир же этого совершенно не разделял, не находя в Анне ничего артистичного, впрочем, как и в Полине, чьи прикосновения к нему стали более развязными. — Чего ты хочешь? — выдохнул Корф, чувствуя прилив острого возбуждения. Впрочем, он весь вечер пребывал в подобном состоянии и надо признать, что до этого его довела вовсе не Полина, а размалёванная до нелепости Анна в кудрявом длинном парике, которая кувыркалась в его ногах на глазах у удивлённых и подавленных невиданным танцем гостей. К тому же она заявилась к нему и после того, как гости разошлись, сняла парик, скинула тулуп, выпила рюмку горячительного и принялась вдруг вилять бёдрами перед самым носом пьяного Корфа, что тот едва ли не взял грех на душу и не уложил её прямо здесь, в столовой, на обеденном столе. Хорошо, что он нашёл в себе силы выставить красавицу за дверь, но тут, сразу же следом за ней, как снег на голову свалилась Полина. — Я хочу помочь вам расслабиться. — руки девушки приятно разминали плечи, однако, Владимиру хотелось несколько иного. Он поднял томный, пьяный взгляд на свою крепостную. Касаемо внешности, Полина была вовсе недурна собой, к тому же, как полагали все, далеко не невинна. — Ну, что же, я не против. — выставлять девушку следом за Анной Владимиру не хотелось. К тому же, он считал, что от неё всё равно не убудет, а потом он её отблагодарит, при условии, если ему всё понравится, швырнув ей несколько золотых монет. А, что ещё нужно обычной крепостной девке? В конце-концов, он её хозяин, она крепостная и подобные отношения вполне себе нормальны, особенно, в подобных ситуациях, когда просто необходимо сбросить пар. Владимир резко встал на ноги, смахнув со стола посуду, что его украшала, послышался звон битого стекла, затем он схватил Полину и повалил её на этот самый стол, девушка в ответ прильнула к нему, тем самым давая своё согласие на всё, что должно было последовать после. Её нежные руки утопали в чёрных густых волосах молодого барона. Справившись с юбками и изодрав их чуть ли не в клочья, Владимир мощным толчком вошёл в Полину, девушка вскрикнула, а её хозяин замер от удивления. — Простите меня, барин. П-продолжайте. — робко попросила Полина, опасаясь, что на этом всё закончится. Однако Корф не послушал её просьбу и вышел из неё, с удивлением обнаружив кровь на себе и Полине. Он непонимающе взглянул на девушку. — Ты, что? Разве ты ранее не была в отношениях с Карлом Модестовичем? — потрясённо спросил Владимир. — С каким таким Карлом Модестовичем? — будто бы изображая удивление на лице, вопросительно взглянула на него Полина, приподнявшись на локтях. — Как с каким? С нашим управляющим. — Корф, кажется, был сбит с толку. — Да, что вы, барин! — отмахнулась Полина. — Нет, конечно! Я же всю жизнь только вас и любила. И берегла себя для вас, как зеницу ока. Как чувствовала, что этот счастливый день когда-нибудь настанет… Владимир заторможенно моргнул. Только этого признания ему для полного счастья и не хватало в этот расчудесный вечер. Впрочем, когда это Полина говорила правду? — Не неси ерунду! У тебя, что женские дни? — раздражённо спросил Корф, но тут же осёкся, понимая всё бесстыдство и безобразие своего вопроса. — Обижаете, барин. — всхлипнула девушка. — Ладно. Одевайся и пошла прочь отсюда. — Владимир уже застегнул штаны и привёл себя в более менее надлежащий вид, только вот волосы на его голове были беспорядочно взлохмочены. — Но для начала приберись тут как следует. — распорядился он, кивнув головой на разбитую посуду. Корф отошёл от стола, стараясь не смотреть на Полину, а затем быстро и молча зашагал прочь из столовой, понимая, несмотря на сильное воздействие алкоголя, что в этот вечер всё пошло не так и стереть всё произошедшее из памяти ему вряд ли когда-нибудь удастся.