Чувак из Pоrnhub

      — Точняк! Знаю, тот мужик с порнохаба, да? Колись уже, это он? — тыкал Кирыч явно наугад, но попал точно в яблочко, ножом в сердце, ботинком по почкам, прямым в «солнышко», молнией по темечку.       Так-то я безумно вожделел Конинского и не упускал ни единого случая ввернуть эту инфу в шутку или разговор с приятелями. Видимо, с этого и засыпался. С этой мысли меня скорежило так, что и без палевного «да, бля, это он!» со мной и так все стало ясно. Друганы сделали стойку и замерли, переглядываясь, явно охерев с яркости моей реакции.       Меня спас звонок, так что из аудитории выбежал, как в жопу ужаленный, до того мне стало стыдно! Догонять меня никто не стал, но обстрел в соцсетях никто не отменял. Почти сутки я держусь как кремень, сегодня схожу на сеанс, а в понедельник придется им хоть что-то рассказать. Друзья канючили фотку, адрес, номерок… Задолбали вопросами: как нашёл и реально ли это тот самый Конинский, или я просто так угораю с них. Прям капсом фигачили. Хорошо, что в выходные не увижу их рожи, стоит продумать правдоподобный ответ, пока есть время.       Я просто не мог… понимаете, не мог раскрыть им личность своего божества! Пусть ещё хоть пару дней, но это будет только моим секретом. Ещё вчера я вырубил к хренам все соцсети, написал, что буду офлайн, и весь на нервах улегся на кровать. Тетрис жарить — успокаивает, блин! А перед глазами так и вьется мой секси-психоаналитик ака Конинский, мать его, — мой безумный краш в одну бесстыжую морду лица! Тот самый, на которого я дрочу днями и ночами уж скоро год! Проснувшись в мокром поту, я понял, что денёк будет тот ещё, сложный.       Влюбился я как-то вдруг и, можно сказать, вопреки, чуть больше месяца назад. Так-то я не особо стремлюсь отделиться, живу с родителями, те меня кормят-поят, обстирывают, бабло подкидывают, так что, считайте, живу как у Христа за пазухой! Экий паразит, скажете вы? Но снимать хату дорого, уж лучше буду копить на машину. Кстати, уже немного осталось.       Тем вечером, месяц и шесть дней назад, я спокойно сидел за ноутом, писал проект по нейроонкологии. Ничто не предвещало беды, глянул — время десять. Ну, думаю: в душ и спать. Сходил, бля, ага!       Пока теплые расслабляющие струи, настроенные со всей скрупулезностью, омывали мое жаждущее тепла тело, пока я нежился и ловил кайф, представляя Конинского позади себя, тихо-мирно надрачивая член, пиздец подкрался незаметно. Кончив и отмывшись до скрипа, я уже размечтался, как щас придавлю подушку и во сне увижу моего ненаглядного краша во всей красе, но не тут-то было! Открываю дверь и слышу перепалку родителей, собачащихся у моего стола.       Я даже не сразу просек, в чем дело — так-то родаки срались часто, но вот сегодня с чего-то решили выяснять отношения у меня в комнате. Тут отец оглянулся и махнул рукой, подзывая, а как я оказался в пределах досягаемости, ухватил за шкирку и ткнул носом в экран. В тот миг жизнь моя просто покинула чат.       О, черт! Вот я лох, не прикрыл диалог с Кирычем… Видно, совсем ум за разум зашел, да и не думал я, что он мне какую похабщину скинет. У него, знаете ли, для этого Максон есть. К тому же сегодня пятница, а не четверг… Черт, то-то и оно! У Конинского бонусом вышел премиум видос, вот мой лучший друг и поспешил меня порадовать, а я в душе был, понимаете, в душе! Ой-ё!       Батька зашел в сеть погоду глянуть, а там такое… Прям поверх всех окон ссыль мигает «Сочнейший членяра дарит бонус»! Родитель так прифигел, что даже ткнул, открыл и убедился, что это действительно порно-дрочево с агрегатом как у коня! Профиль был открыт, вот он и узрел все без прикрас, как оно есть…. Все, что я любовно заныкал в сохранки! В общем, всё прознал про меня и мои предпочтения, и что я давно подписан на это дело, и что аккаунт у меня премиальный, и прочее, короче, думал, меня там и прикопают, живьём. Он ещё и матери все это показал и выматерил за то, что это она, мол, воспитала такого ебанутого на всю голову. Винил ее, что уронила меня во младенчестве, вот, дескать, я и настропалился по кривой дорожке! А куда ещё с мозгами набекрень? Ага, сбились, бля, с верной траектории! Бать, а ты сам-то где был? Только баблом и интересовался, а на сына похрен, зато сейчас вдруг опомнился, воспитывать решил!       Ох и бешеный он был, думал, задушит. Мать вступилась, меня отпустили, отбросив на кровать. Отец стянул кожаный ремень и начал лупцевать, выкрикивая проклятья. А мне, на секундочку, уже двадцать три стукнуло. Руками и ногами защищался, кричал, чтоб остановился. Мать ревела не в силах его угомонить, ещё бы! Понимаю, она в стороне стояла, руки заламывала, попади под горячую и ей бы прилетело.       — Говнюк неблагодарный, не дам семью позорить! Я жизнь положил на то, чтоб у тебя все было, и эта твоя благодарность?! — орал багровый от ярости отец.       — Мить, может, врачу его покажем? — в сотый раз голосила мать сквозь слезы.       — Врачу?! Да я его зашибу щас на хрен и прикопаю! Завтра и не вспомнишь, нового родишь!       — Бать, хорош! — брыкался я. — Тебя ж посадят!       — К психологу его, Митенька, к психологу. Мозги вправить, — тараторила мать, и отец наконец сдался, вернее, просто выдохся.       — Психолог тут не поможет, психиатр нужен, не меньше. Завтра же свезем к лучшему! Договорюсь с Филипповым, надо срочно выбить всю дурь у него из башки! Обидно будет родине потерять потенциально хорошего хирурга! И чтоб этого срама я больше не видел, понял?! — он хлопнул крышкой ноутбука. Фух, хорошо не забрал, он же мне для учебы нужен.       Хвала магистрам, учился я отлично и предки этим страшно гордились, всем хвастали, что сын хирургом будет, прославится, и денежные реки польются в мои карманы. Батя уже и клинику нашел, где мне работать, договорился со знакомым, как раз таки с этим Филипповым. Я у него с первого курса практику прохожу, все меня там знают и ждут.       Вот в ту частную клинику мы и поехали следующим же утром. Без очереди, без записи, по блату. Всю дорогу батя нервно барабанил пальцами по рулю, обтянутому кожей. Мать сидела сзади и причитала что-то типа:       — Только б помогло, господи, только б помогло, а то в церковь идти придётся, бесов изгонять.       — Если не поможет, урою на хуй! — безумно скалился отец. — Не заставляй меня жалеть, что вчера не прибил! — это уже было адресовано мне.       Любящий батя, да? Но знаете, если б не он, как бы иронично это ни звучало, я бы не влюбился. Вот судьбинушка-судьба! Он-то как лучше хотел, мозги мне вправить и все такое, а на деле вышло, что сам преподнёс мне то, от чего пытался избавить.       Открыв дверь кабинета, родители было ломанулись со мной, но темноволосый кареглазый доктор вежливо, но непреклонно попросил их обождать в коридоре. Эт да, было бы сильно неловко объясняться в их присутствии. Впрочем, навряд ли я был способен тогда внятно изъясняться. Только и мог, что залипнуть на этих сокрушительно красивых губах, мечтая к ним припасть… Нда, что и говорить, влюбился я молниеносно.… Типа любовь с первого взгляда! А я ещё скептически воспринимал отцову затею, выходит, зря.       Короче, втюрился я как сопливый пацан, вспотел, сомлел, замер, как сурикат, пожирая его всего зачарованным взглядом, пока Мирослав Владимирович спокойным, ровным тоном не предложил мне присесть. Он стопудово просек с какой такой проблемой меня сюда привезли, а может, и заранее был предупрежден, но виду не показывал, что я какой-то бракованный. Дружелюбно улыбался, кофе предложил. А я что, дурак отказываться? Согласился, конечно, сидел, отслеживая каждое его движение, пока горячий напиток не оказался в моих руках. «Вот бы член его вместо чашки подержать сейчас», — подумал и залился до ушей душной краснотой, шалея от собственной распущенности, а доктор, как ни в чем не бывало, отвернулся к окну, потягивая темную ароматную горечь.       — Утро, а уже какая духота, — бросил он, небрежно кивая на белое от зноя небо, и открыл обычную тетрадку в клетку, подписанную как «Дело №812. Куликов Антон Дмитриевич».       «Фига се, какой у него плотный поток шизиков! А я-то думал, что буду едва не первым?!» — пришалел я. Но при его молодости — на вид парню не больше тридцатника, — и такая обширная практика, видно, и правда проф из профи. Тетрадка была толстая, страниц на девяносто, и мне ужасно захотелось срочно заболеть каким-нибудь суперсложным раздвоениям личности. Да хоть шизофренией в легкой степени, только б гарантированно получить право посещать своё божество регулярно — лучше ежедневно — и желательно несколько лет подряд. Ведь гомосексуальность — не болезнь, это я вам как врач заявляю. Благо отец прислушался к словам мамы, что показалось тогда ему разумными, и вот я был перед ним, моим ненаглядным.       — Весна уже… — глупо улыбнувшись, добавил я, словно в этом есть какая-то связь с его фразой.       Пил кофе и ждал. Мирослав Владимирович после моей полуреплики едва заметно кивнул и что-то начал писать в тетрадь. Ох… надо признать, что ему до одури шёл белый халат и бирюзовая форма под ним. «Вот бы запустить туда руки», — думал я лишь о его теле, что виделось мне спортивным и манящим даже через два слоя одежды. Напиток, что я и так и сяк пытался растянуть на подольше, все же кончился, а я, кажись, обкончался, так на меня подействовала его мимика.       — Можешь звать меня просто Мирослав, так нам будет проще подружиться, — врач широко улыбнулся и протянул мне руку.       Как заворожённый я пожал ее сразу двумя, пялясь на его пухлые, как манты губы, которые так и хотелось всосать, втянуть, сожрать прям сейчас. Его ладонь была приятная, тёплая, но я, кажется, так беспардонно её жмякал, что несчастную конечность выдирали у меня едва не с боем.       — Видимо, у тебя ещё и фрустрация, — заключил он.       — Ещё?       — В дополнение к гомосексуальности, — спокойно уточнил он, словно не усматривал в этом ничего особенного.       Я тотчас снова раскраснелся как девчонка. Да даже, поди, его тапок заметил, что я готов ему отдаться здесь и сейчас! Не нашёл ничего лучше, чем прикрыть глаза, а он уж сызнова что-то умное в тетрадку строчит.       — Вам уже все доложили, да? — догадался, наконец, я. Все куплено!       — Угу, уведомили, — спокойно ответил Мираслав. — Ты ведь не против перейти на «ты»?       — А? Да, конечно, — я растерялся и выглядел наверняка дурак дураком.       — Не переживай, все, сказанное в этих стенах, тут и останется.       Эта фраза вкупе с его мягким понимающим взглядом внушала доверие, хотелось сесть ему на колени и тут же все выложить, где родился, рос, учился, какой у нас код на домофоне… Блин, да я б сдал даже комбинацию батиного сейфа, помоги мне это здесь и сейчас оказаться в объятиях Мирослава.       — Все хорошо. Расслабься, откинься на диван, или можешь лечь, — его тихий бархатный голос журчал как ручей, убаюкивая, расслабляя, успокаивая, уговаривая довериться во всем.       «Бля, а это нормально сказать ему сейчас, что лечь-то я, конечно, хочу, вот только на его коленочки и чтоб меня наглаживали как домашнего мурлыку? Нормально, не? Не, думаю, меня сразу в дурку и загребут», — я как сейчас помню эти мысли, но, кажется, он уже давно понял, что понравился мне.       Минут пять я настраивался, ёрзая на месте, но лечь в итоге не решился. Все это время он молчал, не двигаясь, смотрел на меня и улыбался уголками губ. Или мне показалось… больной мозг и не такое нарисует. Порой мне вообще казалось, что он дремлет с открытыми глазами.       — Я не знаю с чего начать, — сипло выдал я спустя пять минут настраивания себя на нужный лад этого наверняка немыслимо дорогостоящего сеанса.       Признаться, я бы продал почку, лишь бы он лечил меня всю оставшуюся жизнь. Но Мирослав, оказалось, не спал, а наблюдал, делал выводы, потом кивнул и снова черкнул что-то в чертову тетрадку. Хотя я ему еще толком ничего не говорил.       — М, ну начни с того, как ты осознал свою ориентацию, — он вновь ободряюще кивнул и взглянул на меня как-то по-особенному. Участливо, тепло, располагающе.       Что поделать, пришлось открыться. Поначалу было трудно, но, видя его поддержку, я всё-таки смог преодолеть этот хрупкий барьер, открыв своё нутро кому-то ещё. Ни упрёков, ни нравоучений от него я не услышал. Полная тишина и, казалось бы, понимание, только всё что-то строчит и строчит. Когда моя исповедь подошла к концу, я уже боялся смотреть ему в глаза. Стыдно было до жути! Конечно, про то, что мои друзья развлекались, трахаясь со мной, я не рассказал, мы были еще не так хорошо знакомы. Да и зачем? Но, бля, оказалось, ему и это обо мне понадобилось знать!       — Сексуальная практика уже была? — мне казалось, что этим своим пронзительным взглядом чувак меня просто просветил, как рентгеном, и без слов вызнал всю подноготную.       — Это имеет значение?       — Большое, — кивнул он. — К твоему сведению, проблемы в общении с противоположным полом испытывает огромное количество людей. Многие из них считают себя геями, хотя ими не являются. Итак, для верного назначения терапии, я бы хотел услышать твой ответ. Честный.       — Да, я уже пробовал и мне понравилось, — от смущения я опустил голову низко-низко, — так что, да, я уверен, что вам не удастся убедить меня в том, что я нормальный гетеро, просто дико стеснительный и сбившийся с пути.       — Моя задача вовсе не в том, чтобы вбивать в головы пациентов то, чего нет. Я всего-навсего помогу и тебе, и окружающим принять тебя таким, какой ты есть, — он так улыбался, что я просто душу потерял!       Если б не лимитированный приём и не ждущие своей очереди другие пациенты, я бы, наверное, натворил дел… Родители сидели под дверью, поэтому я был безумно рад, что надел худи. Сунул руки в кенгурушку, таким нехитрым способом замаскировав стояк от лишних глаз. До сих пор не знаю, заметил ли он тогда мой конфуз, но простились мы весьма дружелюбно.       Не успев доехать до дому, я ещё в машине загуглил его ФИО через соцсети и чуть не сдох с досады, не найдя ни следа. Мирослав Владимирович сказал родителям, что начало неплохое и ждёт меня через неделю, многозначительно добавив, что я вполне могу прийти один, без конвоя, это, мол, даже будет полезно. На удивление предки сильно не наседали, видимо, мама тоже проводила своеобразный сеанс отцу, пока те ждали меня.       Надо признать, новую неделю я ждал как дня рождения. Приличий ради перед приёмом чуток повозникал, мол, на фиг мне туда, я ж не псих, а сердце твердило, что очень даже и мне срочно надо к Миру на коленочки. Мир, Мирочка… Про себя я уже стал так его звать, выдумывая всякие уменьшительно-ласкательные. Конечно, универ никто не отменял, я учился стабильно хорошо, только вот друзья наседали. С каждым днём их любопытство росло, а желание разузнать, в кого это я так втрескался, становилось все нестерпимее. Вот честно, думать не думал, что продержусь месяц под их напором.       Второй сеанс. Снова открыл белую дверь, увидел его и понял, что пропал… и куда с этим бежать, и что делать? Я уже у психиатра — вылечит, в любом случае. Мы поздоровались, потом меня угостили чаем. В этот раз больше говорил Мирослав Владимирович, приводил примеры из мировой истории, рассказывал о гомосексуальности в животном мире. Я честно охуевал от обилия свалившейся на меня информации, точно зная, что этот чел правильный и не станет тупо промывать мне мозги, как о том мечталось моим предкам.       На третий сеанс я уже не бежал, летел, мечтая о его улыбке и объятиях, родителям и подгонять не пришлось — дождаться не мог, когда снова увижу своего Мирочку. Видимо, они уже заметили, что я начал меняться, и терапия мне на пользу. У меня прибавилось уверенности в себе, хотя яйца едва не трескались от желания наброситься на своё неприступное божество, умоляя хорошенько меня оттрахать. Конечно, хорошо бы забить на эти сеансы, типа с глаз долой из сердца вон, но, бля, я просто не мог!       Мне начало казаться, что мы подружились, теплота его улыбки, приятные речи… мне отчаянно не хотелось уходить из его кабинета и безумно хотелось его самого. Выручало любимое худи, скрывающее отменный стояк. Если честно, то после каждого сеанса я пулей несся в уборную для посетителей и дрочил, обильно кончая и испытывая оглушительное чувство облегчения. Как будто год терпел и вот она — долгожданная разрядка.       Все как бы пришло в относительный порядок за это время. Я привык, что каждое субботнее утро меня ждёт мой любимый. Правда, он об этом не знает, но да похуй. Дрочка после его сеансов практически так же свята, как и новые видосы Конинского! Ночами я дрочил, пуская слюни на мегачлен, вот только теперь на месте безликого стримера, представлял своего драгоценного секси-доктора. Но, бля, даже моя фантазия оказалась не готова к тому потрясению, что обрушилось на меня на четвёртом сеансе!       Началось все как всегда. Ну, бля, четвёртый раз сюда прихожу, а уже чувствую себя как дома. Мягкий белый диван вообще мог теперь спокойно сойти и за родимую кровать, да и вообще за всю нашу квартиру, и за мою хреновую одинокую жизнь. Мне казалось, я схожу с ума. Безумно хотелось признаться Миру в своих чувствах, но, увы, я не видел в нем и намёка на то, что я для него больше, чем рядовой проблемный пациент. Пугать же мое божество не хотелось, так как в этом случае предки наверняка все узнают. Оставалось сохнуть молча последние три сеанса.       Мы не раз говорили о том, как спокойно живут однополые семьи, он приводил примеры из своей практики. Оказывается за два года, что он тут практикует, к нему даже мужские пары ходили решать свои гейские разногласия. А я слушал и залипал на его голос, плавную скупую жестикуляцию, мимику, на то, как движутся острые высокие скулы… Но я просто млел и слушал.       Благодаря особенностям своей памяти, я запомню его слова на всю жизнь, как и его образ. К сожалению, после шестого сеанса мы распрощаемся, а сегодня, на минуточку, шел уже четвёртый. И я не мог об этом не думать. Моя нелепая новорожденная любовь горчила близкой разлукой.       По случайному стечению обстоятельств мини-поднос, на который вмещались лишь чашка да пара-тройка конфет, я пристроил на край столика перед собой. Ну и, витая в облаках, в конце сеанса случайно его своротил. Чашка полетела на пол. Жалобное дзиньканье разбившегося вдребезги фарфора полоснуло по сердцу, и я тут же присел собирать тонкие черепки.       К моему удивлению Мирослав Владимирович присел рядом и стал мне помогать. И вот тут-то, бац! Бинго, мать его! Он как раз потянулся за подносом, чтобы сложить на него осколки, запястье правой руки оголилось, и я узрел знакомую тату: извивающаяся — скорее всего вдоль всего предплечья — змея, кусающая человеческий череп!       Спросите, что тут такого? Татухи щас бьют все кому не лень! Оно конечно, да только каждая картинка в каком-то смысле уникальна и глубоко индивидуальна! Об этом в одном из роликов и рассказывал Конинский, голос его, естественно, был изменён спецпрогой, а так бы я его ещё раньше раскусил. Вот так и узнал, что мой чудо-психиатр и есть тот самый чувак из порнохаба, на которого я вместе с ещё как минимум третью населения планеты еженощно дрочим! И что то обалденное тело, к которому я в мечтах пририсовывал лицо Мира уже целый месяц, на самом-то деле одно неделимое совершенное целое! Бля, да я почти Ванга, раз все удивлялся, как одно к другому идеально подходит! Или это мне от Вселенной такой подарочек перепал! Или от батьки…       В общем, покамест это было самое сокрушительное офигевание в моей жизни. Сердце тяжело бухало в висках, уши словно ватой заложило, по всему телу и внутри зарябили-забегали мурашки, поднимая тревогу. Я преисполнился решимости упасть в его объятия и кончить от одного поцелуя, а может, и трахнуть, если он сам этого не сделает! Однако на деле лишь резко вскинулся и, не выходя из ахуя, выпалил:       — Так это ты?!