Договор: Право на тебя

      Лайт Ягами был идеален.              Сын главы японской полиции, лучший ученик Японии, а кроме того, обладатель необычайно привлекательной внешности. Довольно высокий рост, почти под метр восемьдесят, тело стройное и подтянутое в результате многолетних занятий теннисом. Кожа гладкая, сияющая ровным, золотистым загаром. Светло-каштановые волосы средней длины красиво зачёсаны набок, и когда на них падают лучи солнца, пряди вспыхивают красноватым оттенком. В золотисто-карих, карамельного цвета глазах, обрамлённых тёмными ресницами, светится ум, который едва ли можно ожидать от семнадцатилетнего юноши.              Лайт был прелестным образчиком человека, стоящего на пороге светлого будущего. Парни и девушки, учителя и родители… все восхищались им. Да что там, большинство людей наверняка хоть раз, но задавались вопросом, каково это — тронуть губами юное, свежее лицо юноши. Коснуться руками его кожи и попытаться найти ответ на загадку — что же делает Лайта Ягами таким дьявольски привлекательным?              Он, конечно, прекрасно видел, какой эффект оказывает на окружающих, и вовсю этим пользовался, искусно лавируя среди людей и обстоятельств. Он тщательно следил за тем, чтобы не заводить ни врагов, ни любимчиков, он охотно давал людям возможность увидеть не только смазливое личико, но и интеллект, и тогда его начинали хотеть ещё больше. Очень быстро и легко Лайт Ягами стал самым популярным парнем в школе.              Но у него была тайна, которую он скрывал от всех.              Никто из одноклассников не знал, что Лайт — омега. Заботливо пестуемый «приз» — боже, как он ненавидел это слово! В мире альф, бет и омег последние составляли лишь 15% населения. Общество по умолчанию считало их слабыми, гиперсексуальными, неприспособленными и отчаянно нуждающимися в сильном партнёре-альфе, который ради их же безопасности держал бы их где-нибудь вдали от мира (где они, вероятно, рожали бы ему щенков и готовили еду… о, и не забудем про уборку дома, конечно).              Самцы-омеги встречались ещё реже, всего 5% населения. Обычно к ним относились, как к «трофейным жёнам», либо как к инкубаторам для производства отменного потомства — если, конечно, попадётся достойный альфа. Ни для кого не было секретом, что секс с течным самцом-омегой по ощущениям был несравним ни с каким другим… многие дорого заплатили бы за возможность провести с таким ночь, не говоря уж о том, чтобы сделать его своей парой. Общество крайне высоко ценило как мужчин, так и женщин омег, поскольку, спариваясь с могущественными альфами, они могли производить на свет потомство, способствующее усилению и процветанию стаи.              Альфы занимали высшую строчку в иерархии общества. В сравнении с двумя другими классами они, как правило, обладали более сильной волей, более крепким телом и, зачастую, более жёстким характером. Очень редко омеги или беты решались пойти на какой-либо конфликт с альфами, и никогда не выходили из него победителями. Обычно присущий более слабому полу инстинкт самосохранения брал верх над желанием бороться с контролем альфы. Если же беты и омеги не прислушивались к инстинкту и отказывались подчиняться, дело доходило до кровопролития. Результат же всегда был один и тот же — альфа показывал зарвавшемуся омеге или бете, где их место.               Конечно, альфы не обладали монополией на интеллект, и Лайт был тому живым доказательством, однако многие выдающиеся умы общества являлись альфами, и их гениальность очень высоко ценилась.              Беты же, составляющие самый большой процент населения, были нейтральны и являлись своего рода буфером между альфами и омегами. Течек, как у омег, у них не бывало, и в целом по сравнению с другими классами их темперамент был более ровный. С помощью своих феромонов они даже могли до определённой степени регулировать настроение альф и омег и успокаивать их.              В возрасте десяти лет каждый ребёнок проходил специальное правительственное тестирование вторичной половой идентификации. Это было обязательно и строго конфиденциально, дабы защитить права всех полов. Результаты теста хранились в базе японского правительства и Совета Стаи, поэтому половой статус Лайта был известен только ему и его родным, и едва получив результаты своего тестирования, юноша твёрдо решил избегать стереотипа «слабого» омеги.              Мужчины-омеги ценились за свою редкость и способность к лучшему вынашиванию потомства, поскольку были сильнее, чем омеги-женщины. Кроме того, было научно доказано, что дети от спаривания альф и самцов-омег получались особенно красивыми и умными. Многие ведущие политики и знаменитости являлись результатом создания таких пар.              Нередки были случаи, когда хорошеньких омег преследовали и похищали, делая чьей-нибудь личной игрушкой. Секс-торговля цвела буйным цветом, и на чёрном рынке любой, способный заплатить сотни тысяч долларов, мог купить себе красивого омегу-девственника, которого потом никто и никогда не видел.              Поскольку отец Лайта был шефом Национального полицейского агенства, и через него проходило множество подобных случаев, он слишком хорошо знал, какой опасности может подвергнуться его сын, если в юном возрасте его половой статус будет обнародован. На семейном совете было решено, что ради его безопасности эту информацию следует скрывать как можно дольше.              Лайт же решил обезопасить себя сам, да так, как его родителям и в голову бы не пришло — с пятнадцати лет он начал принимать супрессанты. Получал он их довольно сомнительным способом, но рассудил, что в данном случае цель оправдывает средства. Именно поэтому, несмотря на то, что ему было почти восемнадцать лет, первой течки ему пока удавалось избегать. Родители, конечно, не одобрили бы принятие подобных препаратов в столь юном возрасте, поэтому Лайт не спешил ставить их в известность, тем более что ему не составило труда самостоятельно выяснить, где достать таблетки. Воспользовавшись компьютером отца, Лайт взломал базу данных полицейского управления и нашёл известного дилера, который в ближайшее время вряд ли попал бы под наблюдение полиции. А как только идеальный кандидат был выбран, оставалось лишь его выследить. С помощью собственноручно созданной компьютерной программы Лайт сопоставил собранные НПА сведения и вычислил, где и в какие дни дилер проводил свои сделки. Остальное было делом техники, и с тех пор супрессанты были ему доступны.              Лайт был гением и владел исключительным талантом манипулировать окружающими, благодаря чему никто из его окружения не догадывался о его многолетнем подавлении течки. Родители считали, что он просто «поздний цветок», а одноклассники — что он либо бета, либо альфа. В старшей школе никому не было дела до чужого полового статуса. Если сам не скажешь, никто и не спросит. Затрагивать эту тему вообще считалось дурным тоном. Поскольку Лайт во время учёбы никогда не брал перерывов на течку, все его знакомые за пределами семьи даже не рассматривали его, как омегу. Что касается самого Лайта… что ж, у него были свои планы на будущее, и он решил, что костьми ляжет, но не позволит лишить себя даже шанса на жизнь, вступив в брак в пятнадцать лет!              Несмотря на то, что после тестирования информация о каждом человеке попадала в Национальный правительственный реестр вторичных полов, до наступления первой течки было нетрудно скрывать свой статус и избегать тем самым… иного обращения. Как с некоей хрупкой, драгоценной принцессой… фу… единственное, что Лайт ненавидел всей душой, так это мысль, что с ним будут обращаться подобным образом. Он вообще не видел причин, по которым человек не мог бы вести нормальную жизнь после наступления полового созревания.              С какой стати он должен отказаться от своей мечты сделать карьеру только потому, что он омега? Лайт хотел поступить на работу в НПА, как отец или же стать частным детективом, таким, как L, Койл или Денёв. И он не позволит своему омежьему статусу ограничивать себя. Ни за что… Он видел слишком много творимого в мире зла, и просто не мог стоять в стороне и ничего не делать. Он хотел внести свой вклад в улучшение мира, но как он сможет это сделать, если станет чьей-то «трофейной женой»?.. Фу, сама мысль об этом отвратительна.              Если бы в этом прогнившем мире оставалась хоть капля справедливости, у Лайта была бы возможность… нет, зачёркиваем это. Он нашёл бы, он сам создал бы себе возможность проложить в жизни путь, который не зависел бы от его полового статуса и не загонял бы его в ловушку.              Конечно, ему хотелось верить, что однажды он найдёт человека, который будет любить его и захочет быть с ним на равных. Да, он хотел в это верить, но понимал, что едва ли отыщется кто-то, соответствующий его стандартам. Ведь, во-первых, такой человек должен быть интеллектуально развит в достаточной мере, чтобы уметь выстраивать изощрённые планы с тем же мастерством, что и сам Лайт — что уже являлось редкостью. Но самое главное, этот человек не должен пытаться задвинуть Лайта в свою тень и заставлять отказываться от карьерных устремлений.              Нет, такой сценарий был маловероятен, и Лайт смирился с этим лет в шестнадцать. В тот год две его одноклассницы внезапно покинули школу. Оказалось, что они обе были омегами, и стоило им встретить свою первую течку, как их тут же выдали замуж за двух богатых братьев. Девчонки обладали незаурядным умом и в их классе шли по успеваемости сразу за Лайтом. И у Сакуры Сасуми, и у Мары Тецуо были большие мечты и планы на жизнь. Сакура собиралась изучать медицину, а Мара — стать архитектором. В школу ни одна из них так и не вернулась. Лайт решил выяснить, что с ними случилось и принялся искать информацию с теми решительностью и упорством, которые, как он надеялся, сделают его однажды великим детективом. И, в конце концов, выяснил, что мужья-альфы увезли их в Германию. Учёбу они так и не продолжили. Не прошло и года, как каждая из них родила ребёнка ещё до того, как встретила своё семнадцатилетие.              Лайт представил в этой ловушке самого себя — без права голоса, без выбора, — и решил, что лучше всю жизнь проживёт одиноким, чем закончит так же, как они. Создавалось впечатление, что к большинству омег относятся не как к людям, а как к фабрикам по производству детей или к прелестным трофейным безделушкам, которыми альфы могут хвалиться перед друзьями. Стоило Лайту подумать, что и он может стать таким вот объектом для использования, и дыхание перехватывало от страха и омерзения. Нет… он никогда не позволит такому случиться.              Помимо того, что альфы контролировали общество, многие из них, казалось, большую часть времени думали исключительно своими членами. Омеги считались собственностью своих альф, и в обмен на предоставление защиты альфа волен был делать со своей парой всё, что пожелает, поэтому на частые случаи избиения и изнасилования омег смотрели сквозь пальцы. Если дело не заканчивалось смертью, никто и пальцем не шевелил ради того, чтобы привлечь обидчика к ответственности, но даже и в последнем случае его довольно быстро оправдывали.              У Лайта подобные злоупотребления властью вызывали отвращение. Он боялся, что такое может произойти и с ним, что его заставят войти в течку, чтобы потом изнасиловать. Он, конечно, сказал себе, что если такое случится, он будет бороться до последнего, но, изучив подробнее физиологическую сторону процесса, понял, что долго сопротивляться не сможет.              Во время течки омеги становились эмоционально нестабильными, податливыми и физически слабыми — это было необходимо для облегчения процесса спаривания. Омеги биологически были заточены на то, чтобы прекратить сопротивление и принять ближайшего альфу, который загонит в них свой член и создаст сцепку. Сильная течка способна была превратить даже самого упрямого омегу в безвольную тряпку, желающую лишь одного — чтобы альфа наполнил его своей спермой, способной затушить жгучую потребность в совокуплении…              Эти мысли бродили в голове Лайта вместе с размышлениями о его светлом будущем, пока он скучал на уроке в школе. Учителя он почти не слушал, поскольку и так всё знал. Мысленно Лайт сделал себе пометку навестить сегодня вечером своего дилера и пополнить запасы таблеток, которые были на исходе.              «Нельзя рисковать, что они закончатся, — подумал Лайт. — Скажу родителям, что мне нужно на дополнительные занятия или вообще ускользну тайком». Он знал, что родные безоговорочно ему доверяют и не станут подвергать сомнению его слова. Родители никогда не проверяли его, если он уходил спать, но, к чести Лайта, он редко этим пользовался.              Опершись подбородком о ладонь и постукивая карандашом по столу, Лайт смотрел в окно. «Скукотища! — вздохнул он про себя. — Поскорее бы закончился учебный год, чтобы я мог поступить в университет, там я смогу хоть как-то испытать себя… А? Это ещё что такое?»              На школьный двор въехал полицейский автомобиль в сопровождении ещё одной машины.              «Что отец здесь делает в середине дня?» — моментально насторожился Лайт, выпрямляясь на стуле. Он смотрел, как Соитиро Ягами с мрачным выражением на лице входит в здание школы. Не прошло и нескольких минут, как в класс вбежала взволнованная девушка, передавшая учителю записку.              — Ягами, тебя срочно просят к директору.              Парень споро собрал учебники и вышел из класса. «Надеюсь, с мамой и Саю всё в порядке», — с тревогой подумал он, торопливо шагая по коридору.